Философском трактате клайва стейплза льюиса

 

Статья посвящена творчеству Клайва Стейплза Льюиса. Основное внимание автор уделяет феномену страдания в одноименном философском трактате.

Ключевые слова: страдания, Льюис, философия.

 

Творческий путь Клайва Стейплза Льюиса, (1898-1963), английского писателя- филолога, теолога, автора многочисленных публицистических произведений, а также философской художественной прозы, не однозначен. Он определяется не только эстетическим, философским и художественным наследием английской литературы со времен средневекового рыцарского романа до середины ХХ века, но и постоянным внутренним поиском гармонии мира, своего места в нем, духовно-нравственных идеалов, своей религиозной традиции, обретением веры в Бога, полное и безоговорочное принятие Его истины, догмы, этики, Завета. Может быть, именно поэтому он интересен современному читателю, который находит в его книгах ответы на собственные важные мировоззренческие вопросы. В этой связи уместно привести высказывание историка Пола Нотта из его статьи «Уроки XX века», где он говорит о том, что “сейчас человечество не настолько уверено в пользе научного прогресса, как сто лет назад. Эта тенденция сознания естественно ведет к пересмотру духовных ценностей.… Миллионы людей блуждают, ища духовного руководства и духовной пищи”^[1]. В век безверия и потери нравственных ориентиров книги К.С. Льюиса и служили читателю духовной опорой.

В 1936 году в печати появляется крупная работа автора «Аллегория любви» – своего рода исследование средневековой литературы, благодаря которому Льюис получил признание в научных кругах. Вслед за ней выходит «Страдание» – первый христианский трактат, написанный в начале Второй мировой войны, где автора, как человека, приверженного христианским идеалам, волнует проблема страдания, сопровождающая человека на протяжении всего жизненного пути. Льюис пытается на редкость логично и аргументированно представить страдание как дар Божий.

Профессор Канингэм (Cunnigham) называл эти сочинения К.С. Льюиса дидактическими [1: с.123]. Профессор П. Крифт (P. Krееft) считал, что в труды «Просто Христианство» и «Страдание» вошли философские и религиозные эссе [III.92.12]; а литературный критик Ч. Уолш (Ch. Walsh) считал их апологетическими трудами [2: с.117]. Мы будем называть их философско-религиозными трактатами, т.к. в них есть и освещение вопросов веры, и философские размышления о важных вопросах бытия.

«Страдание» стало первым философско-религиозным трактатом посвященным «Инклингам» – литературному клубу, куда входили близкие писателю по духу люди – Дж. Р.Р. Толкиен, Ч. Уильямс, Г.Х. Дайсон, Н. Когхилл и др.

"Страдание" стало одним из самых читаемых произведений К.С.Льюиса. Д. Бинхэм отмечает в нем «исцеляющую силу христианства, способную помочь всем страждущим». [3: с.23] Основной целью книги сам автор считал «решение интеллектуальной проблемы, которую ставит страдание» [4:.т.8.с.124]. Многие критики называли «Страдание» христианским трактатом. В нем, по словам Н.Л. Трауберг, «есть и рассуждение, и доказательство, и доводы» [5: с.155].

«Страдание» состоит из 8 глав; в каждой из них рассматриваются вопросы о Божьей благодати, о рае и аде, о человеческом несовершенстве, о страдании человека и животных.

В русской философии эту мысль выразил И.А. Ильин, писавший: «все страдает и мучается, то замалчивая свою скорбь, преодолевая страдание про себя, то в открытых муках, которых никто и ничто не может утолить» [6:113]. В Священном Писании страдание рассматривается по-другому. Страдание не умаляется, а вызывает глубокое сочувствие. Само страдание считается злом, которому не следовало бы существовать. И в то же время, страдание даёт возможность измениться к лучшему не только самого человека, но и тех, кто его окружает. Примером этого может служить история Иосифа, испытавшего «предательство и темницу, а также царя Давида, «пережившего гонения и скитания» [7: 14].

И на самом деле, тексты Священного Писания изобилуют жалобами человека на те бедствия, которые ему предстоит испытать. Так, у Иова мы читаем, что «человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями» [Иов 14:1]. И в Ветхом Завете, почему страдание существует, никак не объясняется, в отличие от других религий, где страдание людей объясняется как следствие вражды между богами. Для пророков Ветхого Завета непонятно, за что страдают праведники и благоденствуют нечестивые. Так, в гл. 9 в книге Пророка Иеремии мы читаем о его жалобе на свою участь и ответ Бога, возвещающий, что его (Пророка) ожидают еще большие бедствия. Враждебность нечестивых по отношению к пророку и его согражданам побуждает снисхождение у Бога: «Праведен будешь Ты, Господи, если я стану судиться с Тобою; и, однако же, буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благополучен и все вероломные благоденствуют?» [Иер.12:1].

Также вопрошает и Пророк Аввакум: «Чистыми очами Твоими несвойственно глядеть на злодеяния и смотреть на притеснения. Ты не можешь. Для чего Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его?» [Авв.1:13].

Праведники, как явствует из текстов Священного Писания, считают себя незаслуженно забытыми. Как крик души отчаявшегося человека звучат слова Иова, требующего у Бога объяснения Его немилости: «Удали от меня руку Твою, и ужас Твой, да не потрясет меня. Тогда зови, и я буду отвечать, или буду говорить я, а Ты отвечай мне» [Иов.13:22].

Изучая взгляды Льюиса на проблему страдания, можно привести и другие сравнения с многочисленными примерами из Библии, где мудрецы и пророки постепенно постигают смысл страдания, испытывая при этом благоговейный трепет и принимая страдание как неотъемлемую часть замысла Божия [Иов.42:1-6].

Основываясь на текстах Священного Писания и на верованиях древнего мира, Льюис пытался в трактате избежать поверхностного и субъективного толкования тех или иных общеизвестных фактов зарождения религиозного сознания у человека. Он аргументировано доказывал, что еще с древних времен «человек ощущал мир как вместилище духов». [8: т.8.с.127].

Льюис определяет четыре элемента религиозности: первый – его историчность; второй – осознание нравственного закона; третий включает страх Божий «божество внушает трепет, воспринимается и как страж нравственности» [9:т.8.с.130]; четвертый элемент включает Богочеловечество. Для Льюиса очень важна мысль о Крестной Смерти Спасителя как о поворотном пункте в понимании человеком страдания.

В русской философии похожие мысли мы находим у И.А. Ильина: «Страданий нам не избежать; в этом наша судьба, и с нею мы должны примириться. … Но надо учиться страдать достойно и одухотворенно. В этом великая тайна жизни; и в этом – искусство земного бытия» [10:с.213-214].

Последовательно развивая тему страдания, писатель утверждает, что боль для человека – не только зло. Истолкование страдания зависит от того, кто страдает. Но часто происходит так, что человек задается вопросом: «Если Бог благ, то желает счастья Своим Созданиям, а если Он всемогущ, Он может все, что хочет. Однако создания Его несчастливы. Значит, Бог недостаточно всемогущ» [11:т.8.С.133].

Так ставит вопрос неверующий. Совсем иная позиция у Льюиса: он пытается объяснить, что страдание является залогом спасения человека, наделяет духовными силами, приближает его к Богу.

Льюис исходит из того, что страдание пробуждает человеческую совесть, учит сделать свой собственный, сознательный, нравственный выбор, побуждает его научиться свободе, воспринимать страдание как дар.

Можно здесь снова провести параллель с высказыванием И.А. Ильина о страдании: «Их [страдания – Л.Е.] нужно принимать как должное, что человечество непрестанно страдает и что предназначение страдания – дать понять человеку законы творения и волю Создателя, что вообще человек через страдания приходит к отрезвлению, просветлению, к совершенствованию; что самое важное в жизни – обрести через каждое страдание частицу истиной веры и истиной мудрости» [12: с 41]. Льюис рассматривает страдание и как движущую силу человеческого творчества, глубокое понимание любви Бога к человеку, утверждая, что «Бог всегда наказывал нас, но никогда не презирал. Господь удостоил нас великой и невыносимой чести: Он любит нас в самом глубоком и трагическом смысле этого слова» [I3:т.8.С.141]. Метафоричное замечание Льюиса о том, что «люди не в переносном, а в прямом смысле произведения Божии… и Бог, наш Создатель, не будет доволен, пока не доведет до Своего замысла» (там же). И поэтому Бог требует от нас послушания, а не поклонения, которое является приоритетом падшего ангела.

 

Писатель задается вопросом: почему же человек страдает? И дает ответ. Человечество страдает потому, что оно греховно. В современном обществе произошло падение нравов, забыт всякий стыд. Используя виртуозную метафору и меткую аналогию, писатель дает характеристики современного общества: «Пытаясь вырвать стыд, мы сломали позвоночник человеческого духа и радуемся, как троянцы, поломавшие стены города, чтобы заполучить коня» [14:т.8.С.150]. Говоря о примерах страдания, писатель полностью разделяет точку зрения Священного Писания, пытаясь постигнуть суть страдания и донести до читателя общечеловеческую значимость этой христианской доктрины, тем не менее, отдавая себе отчёт в том, что тайну самого страдания сложно разгадать.

В книге «Бог под судом» Льюис даёт понять, что «боль и страдание нельзя свести исключительно к физиологии нервных клеток. Существует и косвенное воздействие боли: она сокрушает душу, наполняет её отчаянием и безнадёжностью. Почему жизнь одних омрачена артритом, раком или врождёнными пороками, а другие доживают до семидесяти лет в полном здравии? Поэт Уильям Блейк так выразил сущность земного бытия «Под стоны материи и плач отца пришёл я в этот мир, где опасностям нет конца..»

Выражение Клайва Стейплза Льюиса «страдания – мегафон Божий» как нельзя лучше отражает действительность. «Господь говорит с нами тихо, доставляя нам радость, беседует с нами голосом совести и кричит, попуская страдания, – пишет Льюис. – Страдания – мегафон Божий, предназначенный для пробуждения спящего мира». Слово «мегафон» удачно отражает суть боли – она вопиет. Если я ударюсь ногой о камень или подверну лодыжку, боль прокричит мозгу: «Опасность!» Я думаю, сам факт существования страданий на земле – это вопль, говорящий о том, что с нашим миром не все в порядке. Страдание вынуждает нас остановиться и переосмыслить нашу систему ценностей.

 

Справедливо ли человеческое требование счастья? Писатель считает, что человек не заслужил счастья, потому что его одолевают грехи. Проблема счастья составит предмет статьи Льюиса «Как относиться к себе» – 1940 г.

Требуя от Бога много, не имея на это морального права, человек попадает в тупиковые ситуации, или, как называет их Льюис, «карманы». В понимании Льюиса, «карманы» означают замкнутое пространство, духовную изоляцию человека от высших духовных ценностей. Льюис неоднократно обращается к этому символу. Во второй раз он использует это слово, чтобы подчеркнуть нежизнеспособное пространство, куда проникает «нежизненное добро». В третий раз писатель расширяет пространство вокруг узкого мирка, называемого «Карманом» (заглавная буква – авторская), и, наконец, в четвертый, последний раз, он сравнивает «карман» с некоторыми веками и цивилизациями.

Подобные «карманы» мы обнаруживаем и в его притчах и хрониках. Он обыгрывает эту замкнутость человеческой души, личности в «Расторжении брака», «Пока мы лиц не обрели», «Хроники Нарнии».

К проблеме страдания автор обращается и в своей последней книге «Исследуя Скорбь» («A Grief Observed»).

Одной из философско-религиозных проблем трактата «Страдание» является и проблема грехопадения. Тема грехопадения войдет составной частью и в художественную прозу: «Кружной Путь или блуждание Паломника», «Расторжение брака», «Космическая трилогия», «Хроники Нарнии». Доктрина грехопадения, по мнению Льюиса, показывает, что «человек ужасен Господу и самому себе и не приспособлен к тварному миру не потому, что Бог его таким создал, а потому, что он злоупотребил своей свободой» [I5:т.8.С.157]. Далее писатель пытается разобраться в истоках грехопадения и ставит все новые вопросы: если Бог благ, то, как он сотворил такой мир? Стоило ли вообще его творить? Справедливо ли, что люди страдают за грехи предков?

В «Предисловии к «Потерянному Раю» Мильтона он суммирует причины грехопадения, изложенные в свое время блаж. Августином. Его основой является гордыня, неповиновение Творцу, бунт против Бога. Искушение быть Богом, по мнению Льюиса, – это центральная идея, которая проходит через всю поэму «Потерянный Рай». Тема искушения занимает значительное место в творчестве Льюиса, это и роман-аллегория «Кружной Путь или блуждание Паломника», и II часть «Космической трилогии», где Уэстон решает, что «величие всегда выходит за рамки обычной морали», и, наконец, в «Племяннике Чародея» из «Хроник Нарнии».

Взгляды Льюиса не противоречат святоотеческой традиции и западной богословской традиции во взгляде на проблему грехопадения. Грех Адама рассматривается не с точки зрения не плотского греха, а как нравственная ущербность.

Блаж. Августин убежден, что природа греха имеет более глубокий, чем социальный уровень, [там же] игнорируя слова апостола Павла, что в нем (т.е. Адаме) «Все согрешили» [Рим.5.12] и, не желая понимать, что «грехопадение совершилось на уровне, превышающем индивидуальное сознание, но охватывающем весь вид в целом».

По мнению Блаж. Августина, грех есть противоречащее природе отклонение от естественной линии, отпадение или извращение, aversio или perversio. «Ты наказываешь людей за то, что они совершают по отношению к самим себе: даже греша перед тобою, они являются святотатцами перед душой своей, портя и извращая природу свою, которую Ты создал благообразною» [Исп.III.8]. Современник Льюиса, митрополит Антоний (Сурожский) считает: «Грех – уродство: грехом мы вносим дисгармонию в себя и уродуем жизнь … <…>. И мы должны помнить, что если мы совершаем зло, если мы ему поддаемся, мы никогда это зло не можем замкнуть в себе – зло заразно, и зло уродует через нас лик того человечества, которое является телом, воплощенным присутствием Самого Христа» [16: с.672]. Примером развоплощенного зла у Льюиса является профессор Уэстон и сотрудники ГНИИЛИ («Космическая трилогия»).

Через ряд художественных приемов: аналогий, повторов, сравнений, метафор он объясняет и раскрывает смысл Священного Писания читателю, не владеющему глубокими теологическими знаниями. Так, в повествовании об ужасах первородного греха, о его последствиях, когда потерявший связь с Богом человек стал смертным, врывается свет как бы из другого измерения, весь ужас уходит, и Льюис с присущей ему поэтичностью так передает свое ощущение мира, созданного Творцом: «Мир – танец, в котором добро, исходящее от Бога, столкнулось со злом, исходящим от твари, и разрушается это тем, что Бог принимает на Себя порожденное злом страдание» [17:т.8.с.165]^[2].

Согласно учению о свободном грехопадении, «зло, которое стало горючим материалом для нового, более сложного добра, порождено не Богом, а человеком. Это не значит, что, если бы человек не согрешил, Бог не смог бы создать столь прекрасную симфонию. <…>, но <…>, мы не можем знать мест и времен, где все это случилось или могло случиться.» – пишет Льюис. – <…> «однако, чтобы показать, насколько человек свободен, скажу: если где-то во Вселенной есть другие его виды, вполне вероятно, что они не согрешили» [I8:т.8.С.160].

Эта мысль Льюиса совпадает с мнением Феофана Затворника о предположительном «бытии жителей в других мирах, что они пребыли в воле Божией, сохранили себя в святости и чистоте, не нарушили заповеди Божьей и не взбунтовались против воли Бога, как это случилось на нашей планете»^[3].

О таком внеземном человечестве Льюис расскажет в своей «Космической трилогии», где также находят подтверждение его религиозные взгляды. Писатель делает неутешительный вывод о том, что «мы – представители испорченного вида» [19:т.8.с.166]. Причина этого кроется в выборе, который сделал однажды человек – в выборе греха, который является «не просто ошибкой, а это именно нарушение воли Божьей. И чем более сознательно это нарушение, чем больше в нем вызова, неприятия, тем больше в нем оскорбления». Сам Бог не может повлиять на наш выбор [там же].

Льюису близки мысли Г.К. Честертона, изложенные в философском трактате «Вечный человек»: «Люди пресыщенные ищут, как бы согрешить пооригинальнее, как бы поразить мир своей испорченностью, заново пробудить уже изрядно притупившееся ощущение». [20:c 386]. В ряде своих эссе, Честертон недвусмысленно дает понять, что его современники отрицают грех, что ведет к серьезному душевному нездоровью, расстройству; отсюда – меланхолия и, как следствие, уныние {21: c. 24].

Проблема греха для Льюиса тесно связана с проблемой ада и рая. Говоря о рае и аде, К.С.Льюис избегает всеустрашающих картин средневековых живописцев о жесточайших мучениях грешников в аду. Он согласен с мнением барона фон Хюгеля, австрийского католического богослова и философа конца XIX века – начала XX веков, о том, что «мы не должны смешивать доктрину с системой образов, через которые она передается. Господь применяет для ада три символа: муки [Мф. 25:46], гибели [Мф. 10:28] и лишения или же утраты, изгнание в вечную тьму (притча о брачном пире и о мудрых и неразумных девах)». Льюис предостерегает от буквального толкования, а рекомендует доверять образному и символическому языку Библии. В полной мере его представления о рае и аде реализуются в философско-религиозной притче «Расторжение брака», где он предлагает современному читателю оригинальную концепцию «устройства этих внеземных «территорий».

Льюис дает свое, оригинальное понимание ада и рая. Мысль писателя о том, что «ад не создан для людей, не параллелен раю, он вне его, во тьме, за пределами бытия» разделяется и рядом отцов Церкви. Говоря о том, что «врата ада заперты изнутри» [22:т.8.с.190], Льюис имеет в виду состояния людей, упорно не желающих исправиться, даже если к ним приходит помощь. Эта мысль автора нашла воплощение в «Космической трилогии », где главный герой Рэнсэм всеми силами пытается убедить профессора Уэстона отказаться от саморазрушения, на что получает циничное замечание, что вот он (Уэстон) и является величайшим из всех живущих и демонстрирует свои «научные достижения» на примере уничтоженных лягушек. А в «Расторжении брака» («The Great Divorce») мы также наблюдаем, как, несмотря на все призывы Ангела, Дама не пожелала с ним уйти «в светлые имения», а предпочла остаться там, где не нужно задумываться о последствиях своего поведения, на территории зла.

Льюис показывает, что люди, стремясь обрести выдуманную ими Свободу любой ценой, в конечном итоге добиваются этого, став «рабами и узниками». А те, кто выбрал путь спасения, становятся свободными. Согласно учению святых отцов как западной, так и восточной Церкви, свобода заключена во Христе». [ 23: с.306]. Она неотделима от Него, от Его Божественной сущности, и всякий, приблизившись, будет способным увидеть свет, как это случилось с Оруаль в философском романе-притче Льюиса «Пока мы лиц не обрели».

Писатель хорошо чувствует и понимает, что люди боятся рая, считая его «взяткой или подкупом» [24:т.8.С.200]. Этой метафорой писатель очень хорошо объясняет превратное понимание рая у современного человека. Он утверждает, что «в раю нет никакой приманки для корыстной души, и лишь только чистые Бога узрят». На примере аналогий с повседневными мыслями и ощущениями человека писатель утверждает, что рай нам нужен, и душа всегда стремится к небу. И Бог хочет, чтобы человек, отбросив свое ветхое «Я», стал «новой тварью», каким он первоначально был задуман, именно человеком, а не ангелом. Человек тем и ценен для Творца, что имеет свою индивидуальную душу, которая никогда ни в ком не повторяется, «она похожа на некую форму». [25:.т.8.с.202].

Целостное восприятие мира Льюис выразил в развернутой метафоре. В ней присутствует золотой цвет, который можно увидеть в произведениях средневековых живописцев. Также золотой цвет присутствует на иконах. Он символизирует духовное восхождение человека; это цвет славы.^[4] «Мир – картина с золотым фоном, мы – люди на ней, и нам не увидеть золота, пока мы не войдем в трехмерное пространство смерти» [26: т.8.с.203]. Уместно заметить, Льюис во многих своих работах подчеркивал, что для того, чтобы расстаться с грехом, надо умереть. Об этом он написал в работе «Просто Христианство».

По мнению писателя, «Рай – и город, и тело именно потому, что блаженные неодинаковы; рай это общество, ибо каждому всегда и вечно есть, что поведать о Боге своем» [27:т.8.С.203].

На эстетические переживания Льюиса, его тоску по небесам чутко откликнулся Питер Крифт: «Тоскуя по раю, мы тоскуем не по былому времени, а по-иному. Там, в раю, время было озером, мы в нем купались. Теперь это река, которая нас уносит. <…>. Мы представляли себе рай как неизменное совершенство, иногда в образах арф, облаков и селений, иногда без всякого образа. Быть может, для ангелов это – и рай, для человека ад» [28: с. 66]. В последних словах Питера Крифта есть доля истины. В философско-религиозной притче «Расторжение брака» Льюис показал, насколько человек боится рая, утратил вкус к небесам. В трактате автор выражает свое согласие с утверждением, что «В раю нет своего, а если кто назовет что своим, то будет низвергнут в ад и станет злым духом» [29:т.8.с.203]. Своим лишь будет только имя.

Нельзя не согласиться с П. Крифтом, что чувство Радости пронизывает все творчество Льюиса.

Как к значимой религиозно-философской категории, Льюис обращается к категории боли и это не случайно, ведь слово «pain» – обозначает страдание и боль. [30:с.616]. В «Дополнение», он проводит исследование этимологии слова «боль». Он рассматривает природу боли физической, и душевной боли [31:т.8 с.206], которая «ужасна, пока длится», «разрушает душу <…>, а человек становится злым и использует свою болезнь, чтобы изводить домашних». Однако так ведут себя далеко не все, не все так пасуют перед болью. Есть люди, которые бросают ей вызов и ведут себя героически, это касается не только физической, но и душевной боли, которая очень трудно переносима, но часто «стимулирует творчество, укрепляет характер, предрасполагает к героизму» [32:т.8 с.206].

Подводя итоги, выделим важные мысли трактата «Страдания»:

· Спасение людей зависит исключительно от их личного нравственного выбора.

· Страдание способствует поиску прогресса и стимулирует его в отношении не только отдельно взятого человека, но и всего человечества в целом.

· Спасение человека неразрывно связано с искупительной жертвой Христа.

· К.С.Льюис предполагает, что, возможно, больше половины человечества считает страдание дикостью, не понимая его высокого нравственного смысла.

· Важное место в философско-религиозных воззрениях Льюиса занимает радость. [«Всегда радуйтесь» Ефес. 5;16]. Радость – это духовная ценность жизни, имеющая глубокий нравственный смысл.

· Христианская радость сопровождается внутренним ощущением свободы.

· Идеи «Страдания» развивались как в других работах автора (например, «Просто Христианство»), так и в его художественном творчестве и оказали влияние на духовную атмосферу современной Льюису Англии.

 

Библиографический список

 

[1] Cunningham, Richard B. C.S. Lewis. Defender of the Faith, The Westminster Press: Philadelphia, 1967.- 699 p

[2] Kreeft, Peter. C.S. Lewis. Eerdmans: Grand Rapids Michigan, 1969- 211p.

[3] Walsh, Chad. C.S. Lewis: Apostle to the skeptics. Macmillan: New York, 1949- 320 p.

[4] Бинхэм, Дерик. Клайв Льюис и его сказки // пер. с англ. – СПб., 2001.-55 c

[5] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[6] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[7] Марцинковский В.А. Смысл Страдания. Нью-Йорк.: Корнталь: Свет на Востоке- 1989.-54 с.

[8] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[9] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[10] Ильин И.А. Поющие сердца. Книга тихих созерцаний. – М.:Дарь,- 2004.- 320 с

[11] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[12] Ильин И.А. Путь духовного обновления. М.: АСТ- 366 с.

[13] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[14] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[15] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004

[16] Митрополит Антоний (Сурожский). Труды. – М.: Практика, 2002. – 1081 с.

[17] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[18] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[19] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[20] Честертон Г.К. Вечный человек. – М.: Эксмо- 2004 г.- 704 с.

[21] Честертон Г.К. Ортодоксия. – М.: ПСТБИ- 2003 г.-288 с.

[22] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[23] Св. Фома Аквинский. Сумма теологии. / пер. с И. Еремеева, А.А. Юдин. – Киев: Эльга, Ника-Центр, Элькор-МК, Экслибрис- 2002 г.-500 с.

[24] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[25] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[26] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[27] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[28] Крифт, Питер. Трактаты/пер.Н.Л.Трауберг.-М.: ББИ-2002 г.-288 с.

[29] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[30] Новый большой англо-русский словарь в 3-х томах / Под ред. Ю.Д. Апресяна. – М.: Дрова-1999.- 832 с.

[31] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

[32] Льюис К.С. Собрание сочинений в 8 т. М.:Фонд им отца Александра Меня,1998-2004.

 

***

 

UDC 14

L.N. Efimova