Архитектоника культурного пространства

 

Культурное пространство является жизненной и социокультурной сферой общества, «вместилищем» и внутренним объемом культур­ных процессов. Оно — главный фактор человеческого бытия. Куль­турное пространство имеет территориальную протяженность, в нем очерчены контуры культурных центров и периферии, столицы и про­винции, городских и сельских поселений.

Россия — грандиозный культурный ансамбль народов, объединен­ных общим гражданством и территорией проживания. Культурное пространство объединяет их, создавая неповторимый узор самобыт­ных культур, сохраняя их уникальность и усиливая притягательную силу энергетически мощной ауры. Культурное пространство вклю­чает ареал распространения национально-этнических языков обще­ния, традиционные формы бытового и хозяйственного уклада. В нем сохраняются рецепты народной кухни и приемы воспитания детей, архитектурные и художественные памятники, региональные центры народного и профессионального искусства, религиозные конфессии, природные заповедники и исторические культурные ландшафты, го­рода-музеи и университетские комплексы науки и образования, мес­та памятных исторических событий.

Существуют различные подходы к картографии инфраструкту­ры культурного пространства. Это своеобразный «подсчет» нашего национального достояния и богатства. Но мы знаем о нем все еще недостаточно, общая карта морфологии культурного пространства России пока не составлена, и эта идея может увлечь молодых иссле­дователей. Причем начинать надо с регионов, описывая местные до­стопримечательности и исторические события. Топография и инфра­структура культуры являются предметами специального исследо­вания.

Культурное пространство России многомерно и не поддается уни­фикации, хотя в истории было немало попыток под лозунгом пре­одоления различий создать «всеобщую» культуру. Всем известно, чем закончился этот эксперимент.

Но причина еще и в том, что культура не может существовать как одномерная, универсальная, одинаковая для всех эпох и народов. Это противоречит ее природе и сущности, поэтому она сопротив­ляется подобным экспериментам, даже если инициаторы руковод­ствуются благими намерениями. Культура всегда существует как «дробное множество», но объединенное в целостную систему, где все регионы взаимозависимы и дополняют друг друга.

 

Культурное пространство может выполнять собирательную функцию, способствовать объединению и сплочению наиии, государства, всех социальных сил. Но возможна и другая модель, когда оно уменьшает силы притяжения между регионами, делая их обособленными и замк­нутыми. Эта «рассеивающая» функция культуры значительно ослабля­ет и тормозит возможность интеграции народов, их стремление к взаи­мопониманию..

 

Процесс социального реформирования и модернизации в России оказал существенное воздействие на состояние и перспективы раз­вития культуры. Одни сферы ликвидировались, распались; другие — лишились государственной поддержки и должны были «выживать» на свой страх и риск; третьи — приобрели новые статус и приоритет. Пока еще трудно предсказать весь спектр последствий этих перемен, их влияние на ценностные ориентации людей, особенно молодежи.

Культура вышла из-под жесткого идеологического контроля, но по­пала в тиски финансовой зависимости.

Динамика культуры получила импульс для реализации плюра­листической модели развития. Культурное пространство органич­но сочетает историческую преемственность, непрерывность и дис­кретность. Оно создано многовековой исторической деятельностью человека и напоминает Древо жизни, имеющее глубокие корни и раз­ветвленную крону. В определенном смысле культурное пространст­во подобно природе, в которой многообразие сочетаний бесконечно.

Множественность проявляется во всех формах культуры, даже в языке, в котором преобладают общие понятия, словарный запас и за­коны строения фраз, но при этом существует большое число диалек­тов, сленга, арго, не говоря уже о смысловом разнообразии, множест­ве интонаций и коннотаций. Соединение всеобщего и особенного, подобного и уникального является основой многообразия и многоликости культурного пространства.

Но было бы неверным представлять культурное пространство в виде «лоскутного одеяла», где каждый кусочек имеет свои форму и цвет. При всем разнообразии оно имеет общую конфигурацию, благодаря которой выполняет свое предназначение. Дискретность отдельных регионов вписывается в общий объем и архитектонику культурного пространства. Разнообразие обусловлено колоритом и уникальностью отдельных местностей.

Изоляционизм так же опасен, как и унификация, стирающая свое­образие культур. Искусственное разъединение сужает сферу куль­турного пространства, нанося непоправимый ущерб духовному раз­витию народов и поколений. Культурные контакты — живой и есте­ственный диалог культур, который осуществляется повсеместно и по различным поводам, в будни и праздники, ибо его основой явля­ются взаимный интерес к культуре и стремление людей к понима­нию и взаимодействию.

Но ситуация диалога не всегда складывается стихийно. Она требу­ет особого внимания, расположения и поддержки, объяснения разли­чий и преодоления высокомерного возвеличивания одних культур и пренебрежения к другим. Иначе может возникнуть конфликт куль­тур, нарастающий подобно снежному кому и захватывающий все но­вые сферы общественной и личной жизни. Разделение культурного пространства на «своих» и «чужих» вызывает взаимную неприязнь, склоки, ссоры и ослабление сотрудничества. Отношения между на­родами могут стать «горючим материалом», провоцирующим соци­альную и психологическую агрессию.

 

Поэтому столь велико значение культурной политики, всемерно содействующей диалогу культур.

Культурное пространство в каждом регионе, будь то Север или Юг, Запад или Восток, имеет свои центры притяжения и свой ареал влияния. Это выражается в стиле застройки городов и сельских по­селений, в укладе и режиме жизни, соблюдении обычаев и ритуалов, способе проведения праздников и встреч, в общении и интересах, предпочтениях и ценностях.

Исторически Санкт-Петербург сложился как многонациональ­ный город, и каждый этнос внес свой вклад в создание общего петер­бургского стиля. Ю. М. Лотман в статье «Символика Петербурга и проблемы семиотики города» пишет о множественности «петербург­ских» образов и сравнений: как русский Амстердам или русская Ве­неция; как город Пушкина и Гоголя, Достоевского и Блока, Ахмато­вой, Бродского. Петербург как императорская резиденция и «колы­бель революции»; как мужественный герой блокады и центр науки, культуры, искусства. И все эти разные «города» объединены общим культурным пространством:

Петербург сделался городом культурно-семиотических контрастов, и это послужило почвой для исключительно интенсивной интеллектуальной жизни. Петербург по праву может считаться уникальным явлением миро­вой цивилизации[1].

Не менее интересный подход к описанию целостного пластиче­ски-пространственного образа города предложил М. С. Каган:

Петербург с самого начала последовательно развивался как взаимосвязь четырех главных подсистем: Улица — Площадь — Парк (сад, сквер) — Ре­ка (канал). В этом заключен ансамблевый принцип организации культур­ного пространства города[2].

Д. С. Лихачев обратил внимание на то, что для пространственной структуры Петербурга характерно сочетание трех уровней горизон­тальной протяженности: уровня воды в реках, уровня набережных, улиц, проспектов, уровня приблизительно одинаковых по высоте крыш домов. В поэтическом пространстве Петербурга Ю. М. Лотман отметил две особенности: призрачность и театральность. Они под­держиваются уникальным петербургским колоритом, мягкой цвето­вой гаммой, сочетанием водной магистрали Невы и многочисленных каналов, сезоном белых ночей и удивительных закатов.

Театральность воплощена в архитектурных ансамблях историче­ского центра и кольце пригородов, органично дополняющих общее впечатление. Город воспринимается как огромная сцена, на которой разворачиваются праздничные спектакли и повседневная жизнь. Те­атральность требует от петербуржцев постоянного внимания к своей внешности, создает атмосферу праздничности и внутреннего протес­та против неопрятности, запущенности, вульгарности и пошлости. Культурное пространство формирует тип горожанина и особый пе­тербургский стиль жизни: восприимчивость к классическому искусст­ву, деликатность, веротерпимость, отсутствие национальной и соци­альной спеси, чувство собственного достоинства и преданная любовь к городу.

 

 

Динамизм пространства и культурные контакты

 

Динамизм культурного пространства обнаруживает волны культур­ных контактов, исходящие из внешних или внутренних регионов. Византийская, монголо-татарская, французская, немецкая, амери­канская, китайская, японская и иные волны влияний оставили замет­ный след в культурном пространстве России. Они могут затрагивать на первый взгляд автономные области: будь то мода на одежду, но­винки техники, реклама товара, «заморские» продукты, породы со­бак, оформление офиса или городские вывески. Но в любом случае все это меняет облик, а иногда даже «лицо» культурного пространства.

Вторжение иных культур всегда сопровождается целым комплек­сом перемен, то более кратковременных, то более длительных. Со временем многие заимствования воспринимаются как собственные достижения.

В силу целостности культуры любые влияния не проходят бес­следно, а влекут за собой немало изменений в других, казалось бы, отдаленных сферах культуры, изменяя образ мысли и образ жизни, создавая новые черты в облике человека.

Вначале «культурный луч» вызывает расщепление пространст­ва, и в новой ситуации общество, «обожженное» облучением более мощной и незнакомой прежде культуры, реагирует неодинаково: от безусловного принятия нового и всеобщего восхищения до сопро­тивления, агрессивного раздражения и осуждения. Новый «клин», вторгаясь в традиционное культурное пространство, производит су­щественные перемены во всем окружении, меняя систему ценностей.

Возможны следующие варианты перемен при контакте двух раз­нородных культурных пространств.

1. Утрата народом собственной культуры под влиянием другой, рас­полагающей либо большим авторитетом, либо значительными средствами воздействия, либо особой привлекательностью, соот­ветствующей уже сложившимся ожиданиям и установкам. Этот процесс может протекать спокойно, постепенно меняя культур­ное пространство традиционной и самобытной культуры.

Но может быть и другая ситуация, когда предпочтения новым ценностям оттесняют собственную культуру на второй план и это приводит к отчуждению и смене ценностей, утрате связи с историче­скими корнями.

2. Под влиянием натиска новой культуры в культурном простран­стве возникают активные силы противодействия и защиты тра­диционной основы этнической самобытности, призывы к борьбе с иноземным влиянием и утверждение идей «почвенничества».

3. Под влиянием культуры-донора в культурном пространстве воз­никают новые ориентации, изменяющие некоторые ценности, но сохраняющие общий самобытный облик данной культуры. По­добные частичные перемены произошли в культурном простран­стве Японии.

4. Культурные контакты могут порождать возникновение совершен­но новых культурных форм, которых не было ни в одной из взаи­модействующих культур.

Процесс изменения, происходящий при контакте двух и более куль­тур, был назван в американской культурной антропологии аккуль­турацией (Р. Линтон, М. Мид, М. Херсковиц). Этот термин широко используется в эмпирических исследованиях. Отмечались те заим­ствования, которые имели двусторонний характер, когда возникали перемены как в культуре-доноре, так и в культуре-восприемнике.

Р. Линтон и М. Херсковиц выделили три типа реакции:

1) полное замещение старого культурного стереотипа новым, соот­ветствующим образцам культуры-донора;

2) адаптацию или частичное изменение традиционных образцов при сохранении общих ценностей самобытной культуры;

3) полное отторжение новых образцов жизни, предлагаемых культу­рой-донором, и даже попытки организованного сопротивления, формирование патриотических движений.

Конечно, важно принимать во внимание характер культурных кон­тактов: свободное взаимодействие, направляемое культурной поли­тикой, или военно-политическое принуждение.

В последние годы возросло число исследований, посвященных изучению процессов «японизации», «русификации», «африканиза­ции», «европеизации» и т. д. Причем исследовались формы заимст­вований и включений в европейскую или американскую культуру музыки, скульптуры, живописи других народов, постепенное расши­рение культурного пространства и возникновение принципиально но­вого культурного синтеза. Примером таких влияний могут быть рас­пространение джаза, техники японской борьбы, индийской йоги.

 

>► Динамизм культурного пространства не исчерпывается лишь внешни­ми влияниями и контактами. Оно постоянно меняет свои очертания, расширяется или сужается, насыщается новыми ценностями и культур­ными символами, освобождается от устаревшего, отжившего свой ис­торический срок и в тоже время реанимирует, реставрирует, возрож­дает «седую старину».

 

Оно никогда не остается пустым, и рассуждения о «вакууме» цен­ностей не отражают реальности, просто на смену прежним ориенти­рам приходят новые.

Культурное пространство «пульсирует», «дышит» как живой ор­ганизм, оно обладает «аурой» магнетического притяжения. Именно этим объясняется паломничество к мировым культурным центрам, желание насладиться красотой памятников культуры. В нем сильны восходящие и нисходящие «токи», периоды хаоса и кризиса сменя­ются стабилизацией и гармонией, но эти циклы перемен всегда отно­сительны. Иногда эти циклы продолжительны, растягиваются во вре­мени, иногда перемены совершаются в короткие сроки. Цикличность изменений можно проследить на смене модных увлечений, популяр­ности лидеров и кумиров, динамике ценностных предпочтений.

Культурное пространство обладает «пористой» структурой, когда очень древние, почти реликтовые пласты, артефакты способны под­няться в современные слои культуры по внутренним «лифтам» и включиться в культурный процесс. Пути их подъема и движения из глубин древности трудно предсказуемы и не поддаются рационально­му объяснению. Так происходит ныне с эзотерическими учениями, мистикой, астрологией, колдовством и шаманством. Они возникли в отдаленные эпохи, а теперь вновь оказались востребованными, за­хватив ареал в культурном пространстве современной цивилизации.

 

Культурное пространство в национальном самосознании

 

Культурное пространство включает универсальные архетипы, веч­ные образы, древние мифопоэтические представления, обладающие семантической емкостью. Само слово «пространство» совпадает по смысловому значению со словами «простор», «ширь», «открытость».

Архетип русской ментальности включает в себя представления о бескрайности России, широте и бесконечности ее просторов, необы­чайной красоте русского пейзажа. Архаические символы вполне со­временны, ибо представляют тысячелетнюю историю России. Этот глубинный слой культуры отразился в пословицах и поговорках, ми-фопоэтических сказаниях, былинах, легендах, песнях и постоянно присутствует в сознании новых поколений, передаваясь как куль­турное наследие.

Философ Н. А. Бердяев в статье «О власти пространств над рус­ской душой» писал о противоречивом влиянии пространства на на­циональный характер русского человека. Ширь русской души связана с ощущением простора, она порождает неуемную энергию, возмож­ность движения в сторону экстенсивности. Этот пространственный архетип образует устойчивую картину мира, поддерживает чувства патриотизма и любви к Родине. Особенности мифологического вос­приятия пространства в русском фольклоре исследовали А. Афа­насьев, И. Снегирев, В. Пропп.

В. Н. Топоров посвятил свои труды воссозданию мифопоэтиче-ской картины мира. А. К. Байбурин осуществил интересное исследо­вание сакрального пространства и структуры ритуалов. Г. С. Лебе­дев, изучая древнерусские протогородские центры, отметил, что каж­дая культура порождает свое археологическое пространство, которое наделяется религиозно-мифологическим значением и вызывает по­клонение. Об особой роли пространства в ментальное™ русского на­рода писали философы П. Я. Чаадаев, Н. А. Бердяев, Г. П. Федотов, социологи П. А. Сорокин и К. Д. Кавелин, историк русской культуры Д. С. Лихачев.

Отношение к культурному пространству является важнейшим условием формирования национального самосознания. В прессе ши­роко обсуждается проблема поиска объединительной российской на­циональной идеи, общей формулы согласия, которые могли бы со­действовать сплочению различных этносов и наций, социальных и конфессиональных групп в реализации курса реформ. Культурное

пространство обладает огромными и еще не полностью раскрытыми возможностями для усиления процессов интеграции. В новых усло­виях модернизации общества формируется принципиально новая модель культурной политики, преодолевающая прежние стереотипы во взаимоотношениях центра и регионов, утверждающая партнерст­во и диалог, взаимную ответственность за сохранение и развитие культурного наследия.

Возрождение культуры России зависит непосредственно от ини­циативы. Именно в регионах определяются наиболее оптимальные подходы к социальному и культурному проектированию среды, ор­ганично связанные с традициями и исторической памятью.

*г........................■..........................■..............................................

Культурное пространство имеет не только внешние контуры, но и рас­положено внутри духовного мира личности. Этот пласт особенно ва­жен, ибо определяет мотивацию поведения человека в мире — любовь к родному краю или безразличие, желание обустроить жизнь и внести свой посильный вклад или злобное разрушение того, что было создало трудом многих поколений.,

Человек всегда находится в центре культурного пространства, и от его усилий зависят настоящее и будущее культуры как национально­го достояния.

Понятие культурного пространства широко используется в гума­нитарных науках, публицистике, средствах массовой информации. К нему обращаются философы и культурологи, историки и полити­ки, этнографы и психологи.

Оно имеет множество явных и скрытых смыслов, ценностных зна­чений и символов. Культурное пространство тесно взаимодействует с географическим, экономическим, политическим, этническим, линг­вистическим, информационным, художественным. Каждое из них при сохранении общих черт имеет свою специфику, особую конфигура­цию и архитектонику, способы трансляции и динамику изменений.

Проблема культурного пространства имеет междисциплинарный характер, и методология и методы ее изучения, теоретические конст­рукции и футурологические прогнозы рассматриваются в трудах мно­гих ученых.

В начале XX в. представители культурно-исторической школы диффузионизма Ф. Ратцель, Ф. Гребнер, В. Шмидт, Л. Фробениус использовали это понятие для создания пространственной схемы распространения культур, определения культурных зон и культур­ных кругов.

Пространство является главным фактором человеческого бытия и играет важную роль в развитии культуры народов и государств. Любая культура связана с пространством как со средой обитания и проживания человека.

Многие особенности культурной жизни обусловлены рельефом местности, ландшафтом, протяженностью территории. В истории культуры известны цивилизации различного типа: речные, морские, океанические, горные, степные, лесные, пустынные. Казалось бы, все это лишь природные факторы. Но от них существенно зависят орга­низация жизни, хозяйственный уклад, тип жилища, способы сооб­щения, кулинарные технологии и верования. Такие понятия, как оседлость, миграция, бродяжничество, связаны с отношением к про­странству.

Основателем геополитического направления в науке считают не­мецкого ученого Ф. Ратцеля (1844-1904). Он является автором ряда книг, в том числе: «Антропогеография» (1882), «Политическая гео­графия» (1897), «Море — источник могущества народов» (1900)¹.

Представляют интерес некоторые положения его концепции. Лю­бое государственное образование существует в рамках определенно­го пространства, осваивая его, закрепляясь на нем, извлекая из него все больше энергии. В этом выражается идея «экспансии жизни», преобразование нейтральной территории в жрюненное пространство, которым дорожат, к которому испытывают чувства любви и привя­занности. Оно насыщено воспоминаниями о предках, легендами и мифами, создающими дух притягательного излучения, патриотизма или ностальгии.

Среди последователей Ф. Ратцеля можно назвать шведского исто­рика и политика Р. Челлена (1864-1922), опубликовавшего в 1910 г. труд «Государство как форма жизни». Немецкий ученый Ф. Нау-манн выдвинул еще в начале XX в. теорию «Срединной Европы», объединения европейских народов на основе общности судьбы и про­странства.

Английский ученый X. Дж. Макиндер (1861-1947), директор Лон­донской школы экономики и политики, в докладе «Географическая ось истории» (1904) представил оригинальную схему будущего по­литического и культурного пространства мира: в центре находится Евразийский континент, а история вращается вокруг «осевого ареа­ла» как зоны наиболее интенсивного влияния.

¹ Дугин А. Основы геополитики. М., 1997.

Россия расположена на этой географической оси и может оказы­вать влияние на судьбы мира.

Эти идеи об особой роли России в истории были развиты русски­ми учеными, объединившимися в 1920-е гг. в эмиграции в обществен­ное движение евразийства. Основателями этого течения были фило­лог Н. С. Трубецкой, лингвист Р. О. Якобсон, географ и экономист П. Н. Савицкий, музыковед и критик П. П. Сувчинский, историк куль­туры и богослов Г. В. Флоровский, историк и геополитик Г. В. Вер­надский, правовед и политолог Н. Н. Алексеев, историк культуры и богослов В. Н. Ильин, историк культуры и философ П. М. Бицилли.

В разные годы к ним примыкали и другие деятели культуры, дви­жение было неоднородным и распалось в середине 1930-х гг. Основ­ные идеи были изложены в книге Н. С. Трубецкого «Европа и Чело­вечество» (1920), а также в коллективных сборниках статей «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения» (1921), «На путях» (1922), «Евразийский временник» (1923-1927), «Евразийство: Опыт сис­тематического изложения» (1926) и ряд других.

Основная идея евразийцев заключалась в обосновании неделимо­сти России как самобытной культуры, определяющей магистральное развитие мировой истории. Благодаря своему геополитическому по­ложению Россия органично соединяет европейские и азиатские эле­менты в культуре, преодолевая крайности той и другой и превра­щаясь в «суперцивилизацию» особого рода. Знаменитое выражение П. Савицкого «без татарщины не было бы России» — ключевая фор­мула евразийства. В создании Евразии сплелись воедино славянство, тюркское кочевничество и православная традиция. Историческая оседлость и степная стихия образуют уникальность культурного про­странства России.

Концепция евразийства подвергалась критике, была в забвении. Но сейчас к ней вновь возник интерес, изданы почти все вышедшие в 20-е гг. книги. Это подтверждает «жизненность» многих идей и тре­бует самостоятельного изучения. Можно только добавить, что из­вестный этнограф и историк Л. Н. Гумилев назвал себя «последним евразийцем». Его книги «Этногенез и биосфера Земли» (1989), «Рит­мы Евразии» (1993), «От Руси до России» (1992) и ряд других под­тверждают актуальность этой проблемы.

Даже краткий обзор историографии изучения культурного про­странства в отечественной и зарубежной литературе демонстрирует огромный интерес специалистов разных наук к этой теме, имеющей междисциплинарный и комплексный характер.

Киберпространство — новый тип реальности 51

В языках народов мира понятие пространства имеет много зна­чений. Обобщенно можно назвать три наиболее распространенных подхода:

1) пространство как Вселенная;

2) пространство как Мир, в котором мы живем;

3) пространство как Воображаемый мир.

Космос — это Вселенная, Универсум, и проникновение в его про­сторы всегда было заветной мечтой человека. Рассуждения об ино­планетянах лишь подтверждают желание человечества не быть оди­нокими во Вселенной. Как писал немецкий ученый Г. Лейбниц, многие миры могут существовать в разных местах, но «все их в сово­купности следует считать за один мир, или, если угодно, за один уни­версум»¹.

В религии пространство предстает как сверхъестественный мир, обладающий многими признаками реальности. Утопические проек­ты способны создавать иллюзорное пространство, придавая ему чер­ты и топографию земных территорий: таковы Шамбала, град Китеж, Зазеркалье.

Искусство также «удваивает» действительность, населяя ее вы­мышленными героями, воспринимаемыми как вполне реальные. Про­водятся даже специальные экскурсии по местам «жизни» персона­жей из произведений Достоевского, Пушкина, Гоголя и других писа­телей.

Киберпространство — новый тип реальности

История мировой культуры убедительно свидетельствует об освое­нии человеком все более обширного пространства, о создании новых миров, которые трансформируются в новый тип виртуальной реаль­ности.

Понятие виртуальной реальности сравнительно недавно вошло в научный лексикон и повседневную жизнь. Оно имеет ряд значений: как особая сфера информационной деятельности; как способ расши­рения диапазона познания; как средство моделирования возможных ситуаций; как сфера общения и межличностных контактов; как диа­лог культур и способ включения в мировое культурное пространст-

¹ Лейбниц Г. Сочинения. М, 1989. Т. 4. С. 135. См. подробнее: Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб., 1998. Т. 1. С. 191-194.

во. Все эти и многие другие аспекты изучения виртуальной реально­сти могут стать предметом специального исследования.

** Информационное общество, век электронных технологий, глобальная информационная сеть Интернет, виртуальная реальность, «цифровая революция» — таковы лишь некоторые признаки и новые контуры культурного пространства современной цивилизации..

Еще совсем недавно о новой электронной эре дискутировали фу­турологи и их прогноз многими воспринимался как далекая утопия. Но скорость распространения новых информационных технологий превзошла все ожидания.

Американский социолог А. Тоффлер отмечал, что «шквал пере­мен не только не стихает, но все больше набирает силу. Перемены охватывают высокоразвитые индустриальные страны с неуклонно растущей скоростью. Их влияние на жизнь этих государств не имеет аналогов в истории человечества»¹. Киберпространство включаете себя ареалы распространения языков общения, средства передачи информации и трансляции культурного наследия на основе компью­терных технологий и сети Интернет. Киберпространство постоянно расширяется, включая в свою орбиту все новые регионы и социаль­ные группы. Оно увеличивает интеллектуальные и эмоциональные ресурсы человека, его познавательные, творческие и коммуникатив­ные возможности.

Киберпространство приобретает транснациональный характер, со­здает свободную зону в мировой культуре и цивилизации, независи­мую от пограничных кордонов, экономических пошлин, политиче­ских запретов и цензуры. Мощность информационных потоков сти­мулирует развитие культурных контактов, открывает возможность реального диалога с массовой аудиторией и одновременно создает ситуацию предельно индивидуального общения.

Поиск необходимой информации в национальных библиотеках мира, доступность архивов и фондов, знакомство и детальное изуче­ние коллекций музеев разных стран, расширение круга личных зна­комств и ускорение переписки посредством электронной почты — таковы лишь некоторые преимущества киберпространства. Модели­рование виртуальной реальности средствами когнитивной графики создает новое представление о картине мира и альтернативных фор­мах и путях развития ситуаций. Оно стимулирует художественное

Тоффлер А. Футурошок. СПб., 1997. С. 10.

творчество, порождая новые ассоциации и фантастические образы, развивая воображение и проектирование.

Возможности Интернета как глобальной «паутины» иногда срав­нивают с великими географическими открытиями, содействовавши­ми сближению народов и культур. Владение информационным про­странством приобретает значение «новой собственности», влияющей на мировое признание, общественный авторитет и лидерство.

Борьба за источники информации, за скорость передачи и приня­тия сообщений становится основой конкуренции в принятии эконо­мических и политических решений. На этой основе создаются осо­бые сообщества со своими правилами игры, ценностями, нормами, законами, стилем общения и символикой поведения.

s> Информационное пространство учит человека проводить в сжатые сроки мысленный эксперимент, моделировать многообразные вариан­ты ситуаций в различных сферах деятельности и принимать оптималь­ные решения, выбирая для этого соответствующие средства. Искусст­венная реальность, созданная действиями оператора, позволяет наблю­дать происходящие в ней изменения, проверять гипотезы и ставить эксперименты..

Это находит применение как в естественных, так и в гуманитар­ных науках, в экономике и финансовом деле, политике и криминали­стике, дипломатии и истории культуры, рекламе и искусстве.

В сфере художественного творчества виртуальная реальность на­селяет мир фантастичными образами, которые стимулируют вообра­жение в создании новых музыкальных и живописных композиций, танцевальных сюжетов, литературных и поэтических форм.

Все это значительно активизирует интеллектуальную деятель­ность, заставляет искать альтернативные варианты, освобождает со­знание от привычных стереотипов. Человек погружается в виртуаль­ное пространство, сохраняя при этом все признаки «живого» общения и сопереживания, подключая эмоции и имитируя реакцию среды. Нередко возникает уникальная ситуация, абсолютно новая и ни на что не похожая, а поиск решений сопровождается ответственностью и риском.

Предстоит еще более обстоятельно изучить социальные, психоло­гические и культурные последствия взаимодействия человека и ки-берпространства Возможно, что при этом обнаружатся как позитив­ные, так и негативные влияния на личность, ибо созданный вирту­альный мир имеет чрезвычайно широкий спектр действий.

Известный итальянский писатель и публицист Умберто Эко во время посещения России прочитал лекцию «От Гутенберга к Интер­нету». На вопрос, является ли Интернет лишь инструментом, облег­чающим работу и общение, или новой метареальностью, он ответил: «Вне всякого сомнения — это новая реальность. И сегодня мы не в состоянии предугадать, куда она нас заведет. Сейчас трудно об этом говорить, — продолжал У. Эко, — но не исключено, что развитие ки-берпространства будет иметь не только положительные, но и нега­тивные последствия. С одной стороны, в странах, где у власти нахо­дятся диктаторские режимы, увеличение количества информации — это прямой путь к революции. С другой стороны, избыток информа­ции не сулит ничего хорошего. Слишком много — это все равно, что ноль». «Раньше я шел в библиотеку, — вспоминал У. Эко, — рылся в каталогах, выписывал себе две-три книги по интересующей меня те­ме, нес домой и читал. Сегодня я лезу в Интернет и с одного-единст-венного запроса получаю десять тысяч названий. И что прикажете с ними делать? В подобной ситуации десять тысяч книг равнознач­ны нулю. Однако книги никуда не денутся», — заверил писатель¹. Безусловно, пророчества насчет «смерти» книги сильно преувели­чены. Они неоднократно возникали в истории, а книга продолжала жить и радовать людей. Дело заключается не просто в замене одного средства массовой информации другим.

Компьютер несет с собой новые культурные нормы, иные мен­тальные стереотипы и житейские привычки. Уже сегодня все чаше вместо привычного понятия «читатель» употребляется «пользователь» специальных программ, участник виртуального действия, которое может разворачиваться каждый раз неисповедимо и непредсказуемо по закону случайных чисел, как в лотерее. И это, несомненно, будет доставлять интеллектуальное удовольствие, как когда-то было на­слаждением рыться в книгах, перебирать их на полках.

В Интернете есть все. Горячие новости и сенсации, столичные и провинциальные газеты и журналы, котировка акций на мировых биржах и процент по займам, курс валют на данную неделю и распи­сание международных рейсов. Не отходя от компьютера, можно на­значить свидание и обсудить самые волнующие проблемы.

Компьютер меняет привычный ритм труда и отдыха, создавая особую зону то ли работы, то ли досуга. Но почти всегда «человек при компьютере» вызывает почтение и уважение. Оно сродни тому

Эко У. Спите спокойно, книги никуда не денутся // Известия. 1998. 20 мая.

священному трепету, с каким в недалеком прошлом относились к «че­ловеку грамотному»¹.

Споры о влиянии компьютеризации на социальную и культур­ную жизнь общества становятся все более напряженными и острыми, а восторженная эйфория сменяется серьезным обсуждением проблем. Уже сейчас выдвигаются на первый план вопросы законодательного регулирования использования Интернета, внесения соответствующих коррективов в авторское и международное право, запрета пиратства и плагиата, сбора и распространения компрометирующей информа­ции и ложных сведений, проведения нелегальных операций.

Определенную трудность представляет исчисление экономиче­ских затрат, установление платы за услуги.

Неравномерность распространения Интернета в разных странах и районах, социальных и возрастных группах увеличит дифференциа­цию культурного уровня, различия между поколениями. Они будут жить в разных культурных мирах, использовать разные источники ин­формации, иметь неодинаковые возможности для творчества. Интел­лектуальные ресурсы одних групп будут развиваться быстрее других, и это создаст неравенство на старте профессиональной деятельности.

Особенно сложно прогнозировать влияние Интернета на мораль­ные ценности и психологические установки личности, ее эмоциональ­ную сферу. Самодостаточность и одиночество, замещение реального общения виртуальными контактами, возможность скрыться под мас­кой анонима или создать вымышленный образ, вступить в игру и уклониться от ответственности — все эти новые грани человеческих отношений требуют обсуждения. В этих условиях возникают эмо­циональные стрессы, дисгармония, драмы и конфликты, депрессия и неуверенность в себе, страхи и новые комплексы.

Широко обсуждаются медико-биологические проблемы, связанные с компьютеризацией: охраны здоровья, режима труда и отдыха, спосо­бы психологической защиты, коррекции зрения, снятия напряжения.

Под влиянием компьютеризации меняются личные предпочтения и интересы, ценностные ориентации и жизненные позиции, настро­ения и взгляды. Новая среда обитания в виртуальном пространстве, расширение сферы коммуникаций, изменение интеллектуальных и эмоциональных ресурсов личности оказывают влияние на процесс возникновения новой формы ментальности человека современной цивилизации.

¹ Там же. С. 5.

Глава 3