Особенности и характерные черты Русской исторической

МЫСЛИ В XVII ВЕКЕ

 

I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НАЧАЛА XVII ВЕКА О СМУТЕ В МОСКОВСКОМ

ГОСУДАРСТВЕ

XVII век, по справедливому и давно устоявшемуся мнению, открывал "новый период русской истории". Начиналась постепенная трансформация традиционного общества. Это определило изменения в развитии исторической мысли, изменения в форме, жанре исторических сочинений в XVII веке.

Это столетие открывается знаменательными событиями: обострение социально-политического кризиса в стране, острые социальные конфликты, выливающиеся в народные движения, которые стали симптомами неудовлетворенности низов своим положением, борьба за власть, иностранная интервенция. Неслучайно, они были названы Смутой в Московском государстве. В этой ситуации внимание современников было приковано к происходящим событиям. Они нашли отклик в произведениях, созданных по горячим следам до середины XVII века. Все эти сочинения можно разделить на две большие группы:

1. Летописи и другие русские нарративные произведения.

2. Сочинения иностранцев.

Первая группа произведений включает в себя ряд крупных летописных памятников, охватывающих в своем изложении события от конца XVI до середины второго десятилетия XVII века. Преобладающей формой русских повествовательных произведений являются повести и сказания. В литературе они, обычно, рассматривались в двух аспектах: как источник по политической истории, и как памятник “идеологии феодального класса”. В связи с этим в данных произведениях отмечали идеи патриотизма, гражданского долга, право народа строить свою судьбу, идеи моральной ответственности за судьбу страны. Особое внимание уделялось вопросам интерпретации идей самодержавия, взаимоотношения сословий и отношения к народным движениям. Во всех этих случаях повести и сказания о Смуте – произведения исторические, но исторические с точки зрения того времени, которое описывают, а не того времени, когда они создавались. Это позволяет углубить наше представление о сущности общественно-политических и культурных процессов, протекавших в Московском государстве в тот период. По времени создания эти повести и сказания делят на несколько групп:

1. Повести и сказания, появившиеся в первые годы после окончания Смуты (например, Хронограф (изложение всемирной истории от сотворения мира) 1617 года; Сказание Авраамия Палицына, келаря Троице-Сергиева монастыря; Временник Ивана Тимофеева; 1620 год - Хронограф третьей редакции).

2. Группа сочинений, созданных в двадцатые годы XVII века – это произведения Хворостинина, Шаховского; “Повесть книги сея” Катырева-Ростовского; рукопись Филарета; “Повесть о князе Скопине-Шуйском”; “Повесть о победах Московского государства”; “Иное сказание” и “Новый летописец”.

3. Произведения, созданные в середине пятидесятых годов: “Сказание о начале патриаршества”; “Сказание о царствовании царя Федора Иоанновича”; “Житие царевича Дмитрия”, внесенное в Минеи Тулупова; “История о первом патриархе Иове московском”; “Повесть о разорении Московского государства”.

В жанровом отношении эти произведения представлены статьями летописца и хронографа, произведениями житийного характера и историческими повестями. При этом жанр исторической повести является основным. Исторические повести совмещают в себе черты собственно исторических трудов, публицистических произведений, а в некоторых случаях и мемуаров. Их отличительными чертами являются тематическое единство, частые нарушения хронологического принципа изложения, интерес к историческим деятелям. Эти черты были новыми для средневековой русской литературы. Повести и сказания о Смуте объединяет общность происхождения; все они тяготеют к Москве, написаны московскими дворянами либо являются официальными памятниками. Особенности данного типа произведений - в прагматическом интересе к событиям начала XVII века, которые важны не сами по себе, а с точки зрения возможности использовать их в современной для авторов политической ситуации.

Авторы исторических повестей были идеологами своего сословия. Наибольшее внимание они уделяли массовым народным движениям начала XVII века, которые представляли для всего их сословия серьезную опасность, угрозу. Эти народные движения воспринимались авторами как самое большое зло, как абсолютное разрушение сложившейся системы отношений. Они понимали их так: рабы не слушаются и не служат своим господам, а вместо этого чинят своим господам насилие, мучают, убивают, разоряют их. Таким образом, восставшие забывают свой социальный статус и присваивают себе новый. Господа при этом становятся на место холопов, и возникает новая система отношений, как перевернутое отражение существовавшей. Поэтому в борьбе с восставшими господа принимают новые законы, которые диктуются новыми отношениями. Однако с подавлением восстаний, снова начинают действовать обычные отношения господ и холопов. Одним из наиболее важных и полных произведений о событиях начала XVII века был “Новый летописец”. Его составили на основе документов государственных архивов в конце двадцатых годов XVII века при дворе патриарха Филарета.

На страницах “Нового летописца” получила отражение официальная версия событий с точки зрения правящей династии Романовых. Он характеризует все этапы народной борьбы в ходе Смуты (в том числе - восстание Хлопка), освещает ход военных действий между правительственными войсками и восставшими. По материалам этого произведения можно судить о масштабе народных движений, об их социальной направленности. В “Новом летописце” приводятся сведения о составе участников повстанческого движения, о расправах крестьян и холопов со своими угнетателями. Излагаются события от смерти Ивана IV до возвращения из польского плена патриарха Филарета. Составители “Нового летописца” пытались провести главную идею - обосновать законность избрания династии Романовых на московский престол. “Новый летописец” был одним из последних среди русских летописей. Эта форма изложения исторического материала начинала себя изживать. Распространяются исторические повести и сказания.

“Казанское сказание” найдено в сборнике XVII века М.Н. Тихомировым. Оно было написано не позднее 1611-1612 годов. Тихомиров полагал, что автор его был выходцем из западных или юго-западных областей государства и принадлежал к духовенству. Другой историк И.И. Смирнов считал, что автор происходит из приказных кругов. Бесспорной остается хорошая осведомленность этого человека. В “Казанском сказании” впервые приводятся цифры о количестве правительственных войск и сил повстанцев, об их потерях, дается материал о социальной направленности восстания Болотникова: оно было направлено против “доброродных господ”. Согласно “Казанскому сказанию”, восставшие в Москве намеревались “разделить дома вельмож и сильных” людей. Хотя в сочинении высказывается резко отрицательное отношение к участникам восстания, автор отмечает широкий размах движения, что способствует более объективному освещению событий восстания И.И. Болотникова.

В 1620 году было закончено сказание Авраамия Палицына (“История в память предыдущим родам”) – это сочинение представляет собой интерес как источник, характеризующий положение в стране накануне грозных потрясений. Оно обнажает причины народных восстаний начала XVII века: стихийные бедствия 1601-1603 годов, голод, массовые закабаления господами свободных людей, катастрофическое положение холопов, изгнанных господами. Все это вело к разбойничеству по всей России. Осмысливая происходящие события, Палицын считал, что главной причиной всех бед, выпавших на Московское государство, было стремление людей повысить свой социальный статус. В центре внимания находится оборона Троице-Сергиева монастыря от интервентов. Описывая все эти события, Сказание возвеличивает роль церкви, церковных деятелей начала XVII века и проводит идею, что внутренние смуты и иностранная интервенция стали следствием забвения русскими людьми догм русской православной церкви.

Во второй половине двадцатых годов появляется полемический ответ на труд А. Палицына, который ученые назвали “Иное сказание”. В нем, в противовес отрицательной оценке Палицына, идеализируется царь Василий Шуйский. По своей структуре “Иное сказание” представляет компилятивное произведение, опирающееся на многочисленные предшествующие источники и рассказы очевидцев в авторской обработке. Однако в отношении к восставшим и Палицын, и “Иное сказание” солидарны. Автор “Иного сказания” относится к восставшим также с ненавистью. Он называет их “плотоядные звери”, “разбойники”.

При всей своей тенденциозности и пристрастии “Иное сказание” имеет большое значение для изучения событий 1606-1607 годов (восстание Болотникова), содержит богатый фактический материал. В “Ином сказании” сохранилось изложение крестоцеловальной записи, данной Шуйским при вступлении на царский престол. Важными представляются и рассказы об осаде болотниковцами Москвы, о боях у Симонова монастыря и Красного села, об обороне Калуги и т.д.

Дьяк Иван Тимофеев (Семенов) написал знаменитый “Временник”. С его точки зрения, политический кризис в стране возник потому, что было допущено выступление народных масс. Важными причинами бессилия власти он считает события середины XVI века. Тимофеев осуждает Ивана Грозного за его преследование бояр, опричнину. Все это привело к подрыву государства и государственной власти, в то время как истинные цари должны знать, какому роду какую честь оказывать; худородным же никакой чести оказывать не следует. А Иван Грозный и Борис Годунов от этого правила часто отступали. Иван Грозный, в изложении Тимофеева, был расположен к ярости, жесток и порочен.

Только законная династия может обеспечить благоденствие страны. Отсюда - резко отрицательная оценка и отношение к деспоту Годунову, который достиг власти преступным путем. Такое же отношение у Тимофеева и к Шуйскому, не имевшему законных царских прав. С другой стороны, автор “Временника” осуждал московскую знать за непротивление Годунову, тем самым намекая на необходимость активной борьбы московской аристократии против посягательств царской власти на ее положение и права. “Временник” Ивана Тимофеева был выдержан в духе религиозной идеологии, написан тяжелым языком. Несмотря на это, “Временник” в осторожной форме выражал недовольство той части старомосковской аристократии, которая с воцарением династии Романовых вынуждена была отойти на второй план.

Среди авторов иностранных сочинений о московской Смуте - представители различных государств Западной Европы. Начало XVII века – время широкого развития наемничества на Западе. Наемные войска имела и Россия. Таким образом, к привычным уже русскому взору иностранным купцам примкнули широкие массы авантюристов всех мастей и рангов. И иностранцы в массовом количестве стали не только свидетелями, но и участниками событий Смутного времени, которые вызвали их повышенный интерес. В результате многие взялись за перо. Всего насчитывается более пятидесяти западных книг о московской Смуте. Большая часть этих произведений принадлежит полякам: дневник Вацлава Диаментовского, Записки о Московской войне Станислава Жолкевского, дневник московского похода Яна Петра Сапеги, дневник Марины Мнишек и др.

В иностранных произведениях можно выделить некоторые общие моменты, характерные для всей этой группы.

Во-первых, по своей методологии сказания иностранцев представляют собой далеко не передовое явление тогдашней мысли Западной Европы. Их авторы были профессиональными солдатами, купцами, дипломатами, и все достижения гуманистической мысли на Западе, как правило, прошли мимо них. Поэтому методология этих авторов не выходит за пределы представлений, распространенных в средневековой анналистике. Надо учитывать, что мы имеем дело не с историческими произведениями в полном смысле слова, а с мемуарами, дневниками, письмами, в которых описано то, что автор наблюдал и слышал.

Во-вторых, по сравнению со временем Ивана Грозного, Сказания XVII века содержат материал не только более обширный по объему, но и более разнообразный по характеру. Сказания в большей степени охватывают область социальных отношений и социальной борьбы, и эту струю, несомненно, внесли народные движения начала века. Более отчетливо зазвучала тема борьбы внутри господствующего класса, обострившаяся в связи с иностранной интервенцией.

В Сказаниях иностранцев можно найти сведения о положении в любом из борющихся в то время лагерей. Авторами большинства иностранных сочинений были наемники, основным делом жизни которых являлась война, из нее они пытались извлечь выгоду для себя. Поэтому нередко наемники переходили из одного враждующего лагеря в другой. Например, Жан Маржерет - личный телохранитель Лжедмитрия I, жестоко подавлял восстание москвичей против интервентов, и вместе с поляками оборонял Москву от земского ополчения. Когда же Москва была взята русскими войсками, Маржерет предложил свои услуги князю Пожарскому. К тому же в иностранных Сказаниях можно найти сведения, которых нет в русских источниках.

В-третьих, по своему отношению к России авторы Сказаний обычно продолжают предшествующую традицию, т.е. к русским они относятся свысока. Особенно этим отличались иностранные наемники, которые грабили Россию. Неудивительно, что рассказ о грабежах, убийствах мирного населения в Сказаниях играет особую роль.

Смутное время в России запечатлено во многих сочинениях иностранцев. Они отличаются между жанрами (дневники, мемуары, письма, донесения), социальной принадлежностью авторов, их политической ориентацией. При всем этом общим для них остается пристрастность и тенденциозность оценок происходящего в России, особенно это характерно для польских авторов.

Незаменимым источником для изучения событий Смуты является сочинение голландского купца Исаака Массы “Краткое известие о Московии в начале XVII века” (написано в 1610-1611 годах). Он долго жил в Московском государстве, был на Руси с 1601 по 1608 годы, и в 1612 году. Исаак Масса отличался природной любознательностью, хорошим знанием русского языка, общался с широкими слоями московского общества. Все это в сочетании с собственными наблюдениями и позволило ему написать о событиях начала XVII века в яркой и увлекательной форме. Сочинение И. Массы ценно авторскими оценками, оно дополняет некоторые известные факты о голоде 1601-1603 годов, описания конкретных ужасов, страданий, содержит критические замечания в адрес русского духовенства и землевладельческой аристократии, которые укрывали хлеб в ожидании еще большего повышения цен. Другое сообщение И. Массы касается восстания Болотникова. Автор приводит ценные биографические сведения о Болотникове, относится к нему с симпатией, называет “главным атаманом”, подчеркивает его смелость, полководческий талант. И. Масса нарисовал картину начального этапа Смуты и остановился на апогее этой социально-политической борьбы, связанной с восстанием Болотникова.

Другим иностранным сочинением о Смуте стала “Московская хроника” Конрада Буссова, саксонского наемника на русской службе, написанная в 1612 году. Он не скрывает своего враждебного отношения к Шуйскому и к деятелям его правительства. Когда Лжедмитрий I был убит, и царем выкликнули Шуйского, К. Буссов переметнулся на сторону Болотникова (1606 год). Поэтому он имел возможность лично наблюдать за действиями восставших, проделал весь путь болотниковцев вплоть до осады и падения Тулы. Обо всем этом написано в яркой форме. Известия “Московской хроники” имеют особую ценность. Для Буссова характерно доброжелательное отношение к Болотникову. Именно ему посвящены лучшие страницы “Московской хроники”. Здесь важны свидетельства автора о заграничном периоде жизни Болотникова. Он дает высокую оценку предводителю народного движения, подчеркивает смелость, благородство, называет его верным рыцарем, опытным витязем. Буссов далек от понимания социальной сущности событий на Руси.

В начале XVII века всех волновал вопрос о личности Лжедмитрия I. Его обычно отождествляют с Гришкой Отрепьевым. Однако К. Буссов высказал отличную от официальной точку зрения. Центром самозванческого заговора был, по его мнению, Кремлевский Чудов монастырь. Его монахи давно уже были активными участниками всех придворных интриг. Они отправили Отрепьева в Польшу с поручением отыскать там юношу подходящего возраста и наружности и убедить его выдать себя за царевича Дмитрия. Отрепьев с этой задачей превосходно справился. Мнение К. Буссова было поддержано в XIX в. историком Н.И. Костомаровым.

Буссов описывает стремление Шуйского разоблачить самозванца с помощью канонизации Дмитрия и перенесения его мощей из Углича. По приказу Шуйского был убит девятилетний мальчик, на несколько дней его тело закопали в землю, после чего извлекли и демонстрировали в качестве нетленных мощей Дмитрия. Поскольку, подчеркивает Буссов, подлог был очевиден, это привело к еще большей дискредитации Шуйского.

Для “Московской хроники” характерны многочисленные диалоги, речи исторических персонажей – это своеобразный литературный прием автора. “Московская хроника” изобилует ошибками в цифрах, датах и именах, сведения Буссова надо проверять по другим источникам.

Английское донесение “Состояние Русского государства по смерти последнего претендента Димитрия” (март-апрель 1607 года), автором которого был Джон Мерик, по своему объему не велико. Этот секретный документ содержит много ценного материала: о численности армии Болотникова, об обстановке в Москве во время ее осады болотниковцами, содержание прелестных писем Болотникова к жителям столицы, в которых он призывает выступать против своих господ, завладеть их добром. Донесение нужно было Мерику для обоснования необходимости и возможности осуществления английской интервенции. Она, считает автор, выгодна для торговых интересов Англии. Но интервенция не состоялась, и донесение интересует нас теперь лишь как источник по истории Смутного времени.

“Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском” голландца Элиаса Геркмана было опубликовано в Амстердаме в 1625 году. Ценным в нем является описание последнего этапа восстания Болотникова. Особенно важно сообщение Геркмана о переговорах Болотникова с Шуйским во время осады Тулы. Геркман приводит текст договора между Шуйским и восставшими. Этот текст по другим источникам не восстанавливается. Факт ведения переговоров остается без сомнения, но достоверность содержания приведенного текста является спорной.

Записки “Состояния Российской державы в начале XVII в.” французского наемника Жана Маржерета впервые опубликовали в 1607 году. Автор во время первой самозванческой интриги был личным телохранителем Лжедмитрия I, и в своих мемуарах подчеркивал, что это был не самозванец, а настоящий царевич Дмитрий. Поэтому свою службу ему он рассматривает как законное деяние. В записках говорится о борьбе за законные, но попранные права царевича Дмитрия, осуждается заговор Шуйских.

В русских и иностранных сочинениях о Смуте много общего. Отличаются они дополнительными свидетельствами, характерным для иностранцев взглядом "со стороны". Смута вызвала подъем национального самосознания, привела к пробуждению исторического сознания людей той эпохи.