Трансформационная модель языка

Всем талантливым психотерапевтам, несмотря на видимое различие в приемах, свойственна одна особенность: они вносят изменения в модели мира своих клиентов, которым это дает больше возможностей выбора в поведении.

Поскольку один из основных способов понимания и познания связан с языком, и язык, к тому же- одно из главных средств, с помощью которых клиент моделирует свой опыт, Гриндер и Бэндлер в «Структуре магии» сосредоточили свои усилия на языке психотерапии. Эксплицитная модель структуры языка независимо от психологии и психотерапии выработана в рамках трансформационной грамматики.

Адаптировав ее для применения в психотерапии, авторы НЛП получили эксплицитную модель, позволяющую обогащать и расширять психотерапевтические умения и навыки; а также- ценный комплекс инструментов, с помощью которых увеличивается эффективность терапевтического вмешательства.

Сейчас мы подробно остановимся на трансформационной модели языка, поскольку это позволит нам рассмотреть понятия «поверхностная структура» и «глубинная структура», постоянно используемые в процессе анализа мета-модели.

Язык, исполняя функцию системы репрезентации, располагает богатым набором выражений, представляющих возможный опыт людей. Лингвисты, работающие в области трансформационной грамматики, пришли к выводу, что исследовать системы естественного языка, изучая этот богатый и сложный комплекс выражений непосредственно,- практически неосуществимая задача. Поэтому они предпочли изучать правила их построения (синтаксис). При этом они исходят из допущения, принятого в целях облегчения задачи, что правила построения этого множества выражений можно исследовать независимо от содержания. Так, люди, которым русский язык достаточно знаком, стабильно проводят различие между двумя группами слов:

1. Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка. (Знаменитый пример Л. В. Щербы.)

2. Чернильницу на стоять стол.

Несмотря на то, что первая группа слов, мягко говоря, необычна (собственно, это чистая модель синтаксической структуры, освобожденная от семантики), она грамматична, то есть не противоречит грамматическим требованиям русского языка и может быть названа правильной, чего нельзя сказать о второй последовательности слов, хотя о содержании ее можно догадаться.

У людей есть устойчивые интуиции по отношению к языку, на котором они разговаривают. Под устойчивыми интуициями мы имеем в виду то, что один и тот же индивид, столкнувшись с одной и той же последовательностью слов сегодня и год спустя, оценит ее с точки зрения грамматичности одинаково в том и другом случае; что справедливо и для различных людей, для которых данный язык является родным. Эта способность представляет собой классический пример человеческого поведения, подчиняющегося правилам, хотя мытого и не осознаем.

Формальная модель трансформационистов позволяет ответить, является ли конкретная группа слов предложением или нет. Эта модель представляет собой описание поведения людей, подчиняющегося определенным правилам. Выяснение того, соответствует ли данное слово действительному положению вещей, осуществляется сверкой с интуициями людей, характерными для любого прирожденного носителя данного языка.

Выше описаны три способа, посредством которых достигается отличие создаваемой нами модели мира от реальности, представляемой этой моделью: генерализация, опущение и искажение. Они в полной мере применимы и к языковым репрезентациям.

Назначение трансформационной модели языка состоит в представлении паттернов, образцов, интуиции, относящихся к нашей языковой системе.

Для нас важны три общих категории интуиции, которыми располагают люди по отношению к собственному языку. Они описаны в трансформационной модели. Это правильность, структура составляющих и логико-семантические отношения.

1. Правильность. Устойчивые и непротиворечивые суждения носителей языка о том, является ли данная группа слов предложением или не является им. Из трех групп слов:

«У мужчин тоже есть интуиция», «У мужчин тоже есть треугольная интуиция», «Мужчины тоже иметь интуиция»,-

первая является правильной, так как она передает носителям языка некоторое значение и, с их точки зрения, правильна синтаксически. Вторая неправильна в семантическом отношении, поскольку сообщает такое значение, которое ни один носитель языка не признает возможным. Третья- неправильна в синтаксическом отношении, хотя мы можем приписать ей некоторое значение.

2. Структура составляющих. Устойчивые суждения носителей языка о том, какие слова могут объединяться, образуя единицу предложения данного языка. Например, в предыдущей фразе слова «устойчивые» и «суждения» объединяются в отдельную единицу, а «суждения» и «языка»- нет. Составляющие объединяются в более крупные единицы.

3. Логико-семантические отношения. Устойчивые суждения носителей языка о логических отношениях, находящих отражение в предложениях.

а) полнота. Имея дело с глаголом родного языка, носители его способны определить число и разновидность объектов, между которыми глагол устанавливает связь. Глагол «ударить» может установить связь не более чем между тремя предметами: А ударил В посредством С.

б) неоднозначность. Предложение может быть построено таким образом, что будет сообщать 2 различных значения, и неясно, какое из 'них подразумевается.

в) синонимия.

г) референтные индексы. Носители языка могут определить, выделяет слово/словосочетание какой-нибудь конкретный объект, входящий в их опыт («мой автомобиль») или идентифицирует целый класс объектов («автомобили»). Более того, они надежно судят о том, относятся ли два или более слова в предложении к одному и тому же объекту или классу объектов.

д) пресуппозиции. Основываясь на факте высказывания индивидом какого-то предложения, носители языка могут определить,что именно должно входить в опыт этого индивида, чтобы он имея основания для данного высказывания. Если, например, вы произнесете предложение: «Не все львы пьют кофе», видимо, в вашем опыте мира истинно то, что многие львы кофе пьют. Это утверждение и есть пресуппозиция для вашего высказывания.

Возьмем предложение «эта женщина купила новый автомобиль». Носитель языка может выделить здесь составляющие. Интуиции относительно того, что с чем объединяется внутри предложения, лингвист представляет, располагая слова, которые образуют составляющие, в так называемой «структуре дерева»:

эта

женщина

Согласно правилу, слова, объединенные носителями языка в одной составляющей, привязаны в «структуре дерева» к одной точке. Наше предложение в этой структуре выглядит следующим образом

женщина

купила

новый

автомобиль

эта

 

Все это называется ПОВЕРХНОСТНОЙ СТРУКТУРОЙ (ПС). Вторая разновидность устойчивых интуиции, которыми располагают носители языка, подсказывает, как должно выглядеть полное представление значения этого предложения и его логико-семантических отношений. Один из способов представления этих интуиции таков:

Это называется ГЛУБИННОЙ СТРУКТУРОЙ.

Когда люди хотят сообщить другим свою репрезентацию, свой опыт окружающего мира, они строят полную языковую репрезентацию окружающего мира, полную языковую репрезентацию собственного опыта- так называемую глубинную структуру. Начиная говорить, они совершают серию выборов (трансформаций), имеющих отношение к форме, в которой они хотели бы сообщить свой опыт. Эти выборы как правило, не осознаются.

Структуру предложений можно считать результатом последовательности синтаксических выборов, совершаемых при порождении предложения. Говорящий кодирует значение, строя предложение посредством выборочного применения определенных синтаксических характеристик, отобранных из органического их множества.

Наше поведение, когда мы делаем эти выборы, отличается регулярностью, оно подчиняется правилам. Процесс совершения серии выборов завершается появлением поверхностной структуры- предложения или последовательности слов, которую мы, согласно правилам нашего языка, признаем правильной.

Поверхностную структуру можно считать репрезентацией полной глубинной структуры языка. В результате трансформации глубинная структура изменяется либо путем опущения отдельных элементов, либо путем изменения порядка слов; но семантическое значение предложения при этом не меняется. В графической форме весь процесс можно представить следующим образом:

Трансформация- это эксплицитная формулировка какой-либо разновидности паттерна или модели, распознаваемой носителями языка в предложениях этого языка. Вот два предложения: «Женщина купила автомобиль» и «Автомобиль был куплен женщиной». Носители языка чувствуют, что поверхностные структуры, заключенные в них, различны, а сообщения или глубинные структуры этих предложений совпадают между собой. Процесс, посредством которого два этих предложения получены из общей для них обоих структуры, называется выводом или деривацией. Вывод- это серия трансформаций, связывающих глубинную и поверхностную структуру.

Трансформации перестановки- это один из двух важнейших классов трансформаций; другой класс называется трансформацией опущения. Например: а) Елена разговаривала с кем-то довольно долго; б) Елена разговаривала довольно долго. В варианте б) опущена одна из именных составляющих. Лингвисты различают два типа трансформаций опущения- опущение неопределенных составляющих, как в этом примере, и опущение известного.

Есть еще один способ, обусловливающий отличие поверхностных структур от репрезентации глубинной структуры- процесс НОМИНАЛИЗАЦИИ. О нем мы говорим в случае, когда в результате трансформаций то, что в репрезентации глубинной структуры представлено словом, обозначающим процесс (глаголом и др.), в поверхностной структуре становится словом, обозначающим событие- словом именем или аргументом. Сравните:

а) Сьюзен знает, что она боится своих родителей.

б) Сьюзен знает о своем страхе перед родителями.

 

а) Джеффри признается себе в том, что он ненавидит работу.

б) Джеффри признается себе в своей ненависти к работе.

Независимо от того, реализуется ли номинализация с трансформациями опущения или без них, ее результат следующий: то, что представлено в глубинной структуре как процесс, представлено в поверхностной структуре как событие.

Трансформационная модель существенным для нас образом связана с референтными индексами. Трансформации опущения, например, весьма значимы по отношению к референтным индексам. Слова или именные составляющие не могут быть законно опущены, если в этих словах содержится референтный индекс, отсылающий к какому-либо лицу или вещи. Если в этих условиях трансформация все же происходит, значение предложения изменяется. Всякий раз, когда применяется трансформация опущения, необходимо, чтобы у опускаемого элемента не было референтного индекса в репрезентации глубинной структуры- то есть, это должен быть элемент, не связанный ни с чем таким, что дано в опыте говорящего.

Каждый из нас способен безошибочно проводить различия между такими словами и словосочетаниями, как «эта страница», «Эйфелева башня», «мой брат», «сегодняшний день»- они обладают референтными индексами и такими словами, как «кто-то», «нечто», «где бы то ни было», «все люди» и пр., у которых референтных индексов нет/ В первом множестве слов и словосочетаний идентифицируются конкретные части модели опыта, принадлежащей говорящему, а во втором множестве этого не происходит. Посредством группы слов и словосочетаний без референтных индексов в системах естественного языка и осуществляется процесс генерализации.

Мета-модель. Исключение

Гриндер и Бэндлер подчеркивают, что в «Структуре магии» описана не новая школа психотерапии. Скорее, там предлагается конкретньй комплекс инструментов, представляющих собой четкое описание того, что в какой-то степени уже присутствует в различных формах психотерапии. Уникальными аспектами мета-модели являются следующие: во-первых, она основывается на интуициях, которые уже характерны для любого говорящего на родном языке; во вторых, это эксплицитная модель в том смысле, что ее можно изучить.

Уже отмечалось, что в значительной степени она была подсказана формальной моделью, разработанной в трансформационной грамматике. Однако трансформационная модель должна была ответить на некоторые вопросы, не связанные непосредственно со способами изменения людей, в силу чего не все ее элементы одинаково полезны для разработки мета-модели, предназначенной для психотерапии. Гриндер и Бэндлер переработали ее, заимствовав необходимые элементы и организовав их в систему, соответствующую целям психотерапии.

Мета-модель создана для того, чтобы научить слушающего обращать внимание на формы коммуникации говорящего. Содержание может бесконечно варьироваться, но форма подачи информации дает слушающему возможность максимального понимания в любой специфической коммуникации.

Полезно изучать мета-модель по трем естественно отличаемым категориям:

— сбор информации до полного описания,- ограничения модели говорящего,

— логико-семантически ошибочные формы.

Таким способом вы правильно организуете мета-модель и сумеете интегрировать ее в сознательные и бессознательные процессы.

1. Сбор информации относится к получению, посредством подходящих вопросов и реакций, точного и полного описания представляемого содержания. Этот процесс также связывает язык говорящего с его переживаниями. В этой категории 4 подгруппы:

а) исключения;

б) отсутствие референтных индексов (указаний, к чему /кому относится сказанное);

в) неспецифицированные глаголы;.

г) номинализация.

 

а) Исключения: отсутствующие части модели.

В большинстве известных вариантов психотерапии между пациентом и психотерапевтом имеет место, как правило, серия вербальных взаимодействий. Одна из характеристик психотерапевтического сеанса заключается в том, что психотерапевт стремится определить, зачем конкретно клиент пришел к нему, и понять, что именно клиент хочет изменить. Другими словами: терапевт стремится понять, какая у клиента модель мира. Сообщая о своей модели мира, клиенты осуществляют это посредством поверхностных структур. Сама поверхностная структура представляет собой репрезентацию полной языковой репрезентации, из которой она выведена,- глубинной структуры. В случае, когда имел место языковый процесс исключения, психотерапевт чувствует, что в поверхностной структуре недостает некоторых элементов.

Эти элементы могут отсутствовать и в описываемой клиентом модели мира. Если в модели опыта клиента отсутствуют части этого опыта, значит, модель обеднена, что предполагает ограниченный выбор возможных способов поведения. По мере восстановления отсутствующих частей начинается процесс изменения.

На первом этапе психотерапевт должен суметь определить, является ли поверхностная структура (ПС) клиента полной репрезентацией глубинной структуры (ГС). На этом этапе терапевт, стремясь выявить отсутствующие части, может основываться либо на хорошо развитом в результате предыдущего опыта чувстве интуиции, либо на эксплицитной мета-модели. Клиент говорит: «Я боюсь.» Психотерапевт сверяется с собственной интуицией и определяет, является ли ПС клиента полной. Один из способов заключается в том, чтобы спросить себя: нельзя ли придумать другое правильное предложение, в котором бы для обозначения процесса «бояться» применялось бы то же слово, но с большим числом именных аргументов, чем в ПС клиента? Если вы сумели найти такую ПС, значит, ПС клиента не полная.

Теперь терапевт стоит перед необходимостью выбрать один из трех возможных ходов. Он может согласиться с обедненной моделью, может спросить клиента об отсутствующей части или догадаться о том, что именно отсутствует. Первый выбор плох тем, что процесс психотерапии становится в этом случае медленным и утомительным, поскольку вся ответственность за восстановление отсутствующих частей полностью возлагается на клиента, хотя именно в этом процессе ему больше всего нужна помощь со стороны психотерапевта. Мы не утверждаем, что изменение в этом случае невозможно, но на него уйдет гораздо больше времени, чем необходимо.

Выбирая второе, терапевт ставит вопрос таким образом, чтобы восстановить опущенную в языковом процессе часть. Техника восстановления полной языковой репрезентации срабатывает, причем ее можно усвоить, так как существуют явные и четкие репрезентации- ГС, с которой можно сравнивать ПС. Эта техника, главным образом, заключается в сравнении репрезентации с полной моделью, из которой она была выведена.

Клиент: «Я боюсь.»

Врач: «Чего?» («Чего или кого вы боитесь?»)

Здесь клиент либо сообщит психотерапевту материал, присутствующий в его модели и исключенный в ходе языкового процесса, и тогда врач получит более полное представление о модели клиента; либо станет ясно, что отсутствующая в вербальном выражении часть отсутствует также и в его модели. Приступая к работе по восстановлению, клиенты начинают участвовать в процессе самопознания и изменения, постоянно вовлекаясь в этот процесс расширения самих себя путем расширения собственной модели мира.

Мы не имеем ничего против и третьего выбора, хотя существует опасность, что та или иная форма интерпретации или догадки терапевта окажется неточной. На этот случай в мета-модели предусмотрена определенная мера предосторожности. Проверяя интуитивную догадку врача, клиент порождает предложение, в которое включен этот материал, и проверяет с помощью интуиции, подходит ли ему предложенная интерпретация, является ли она точной репрезентацией его модели мира. Например, интуиция настойчиво подсказывает терапевту, что клиент боится отца. Это может основываться на уже имеющемся опыте или на узнавании какой-либо конкретной позы, движения, замеченного у клиента, когда речь шла о его отце или чем-то его касающемся. В этом случае обмен репликами может происходить следующим образом:

К.: Я боюсь.

В.: Попробуйте, пожалуйста, повторить за мной и посмотрите подходит ли это вам: «Мой отец вызывает во мне страх.»

Терапевт просит клиента произнести ПС, заключающую в себе его догадку или интерпретацию и посмотреть, вписывается ли она в полную языковую репрезентацию клиента, его ГС. Если эта новая ПС вписывается в модель клиента, последний обычно испытывает определенное ощущение конгруэнтности или узнавания. Если этого не происходит, в распоряжении психотерапевта имеются техники, предусмотренные мета-моделью и предназначенные для восстановления.

Задачу психотерапевта можно рассматривать как восстановление ГС клиента. Исключение обычно связано с областями невозможного, в которых клиент буквально не способен иметь никаких других выборов, кроме отрицательных, вызывающих страдания. Это область, в которой восприятие клиентом своих возможностей так или иначе ограничено, и он чувствует себя стесненным, скованным и бессильным.

Опущения частей опыта в модели клиента могут показаться психотерапевту настолько очевидными, что он может начать давать ему советы, с помощью каких других способов можно было бы справиться с трудностями. Скорее всего, мы согласились бы с большей частью советов психотерапевта, однако, как показывает практический опыт психотерапии, советы, попадающие в «пробелы» модели, оказываются довольно неэффективными. Исключения обедняют модель клиента, причем непредставленными в ней оказываются именно те части возможного опыта, которые психотерапевт подсказывает или советует своему клиенту. В подобных ситуациях последний либо оказывает сопротивление словам терапевта, либо не слышит предлагаемых выборов, потому что в его модели их нет. Поэтому мы рекомендуем воздержаться от советов, пока модель клиента не станет достаточно богатой.

Когда человек приближается к границам своей модели, вы нередко можете услышать высказывание типа: «Я не могу (не способен) верить людям.» Но вы понимаете, что мир достаточно богат, чтобы позволить клиенту испытывать доверие к другим людям, и мешает ему в этом собственная модель. Вопрос сводится к следующему: как получилось, что одни люди могут доверять другим, а он не может? Обращаясь к нему с просьбой объяснить, какая особенность его модели мира не позволяет ему верить людям, мы получаем ответ. Иначе говоря, мы спрашиваем его: «Что мешает вам верить людям?» или «Что случилось бы, если бы вы верили людям?» При полном ответе на этот вопрос часть пропущенного материала восстанавливается. Клиент произносит в ответ какую-то ПС. Психотерапевт имеет в своем распоряжении инструменты, позволяющие ему оценивать эти вербальные ответы процессы, посредством которых осуществляется восстановление ГС или фокусировка недостаточно ясных и четких частей образа.

Другие примеры:

— Я не понимаю.

Реакция:- Чего вы не понимаете?

— Я не люблю его (он мне не нравится). Реакция:- Что в нем не нравится вам?

— Он- самый лучший.

Реакция:- Он самый лучший в чем?

— Он лучше всех слушает.

Реакция:- Он слушает лучше всех- среди кого?

В случаях исключения вопрос «Что именно?» вызовет информацию, касающуюся репрезентативной системы, используемой клиентом:

— Я не понимаю.

Реакция:- Как именно вы не понимаете?

— Ну, мне это не ясно... (Визуально.)

В качестве полезного упражнения предлагаем мысленно развить (попросту говоря, экстраполировать) такую занятную ситуацию. Представьте себе, что любимый пример Бэндлера-Гриндера «Я боюсь» разворачивается лично перед вами. Клиент, не давший себе труда ознакомиться с мета-моделью, вместо ожидаемого вами ответа на вопрос «Чего/кого вы боитесь?»- «Я боюсь X» (мышей, собак, людей, экономического кризиса, конца света, программы «Новости»), неразборчиво сообщает нечто вроде: «Ну-у... трудно так сразу сказать... вообще-то я точно не знаю...» Ваши действия?

Готово? А теперь взгляните, нет ли здесь вашего варианта:

1. У вас конец рабочего дня, вам попадается под руку какой-нибудь весомый предмет- скажем, история болезни- и... Этого делать не следует, поскольку ему не поможет, а вам тем более повредит.

2. - Не знаете? А какого черта вы тогда тут делаете?

3.- Отлично! Если вы не знаете, чего боитесь, то вы боитесь либо всего, либо ничего, что в принципе равнозначно. В первом случае мы будем лечить вас от мании преследования, во втором- от мании величия. Как давно я ждал такого случая!

Слабонервный клиент падает в обморок, более стойкий убегает прочь со сдержанным криком ужаса.

Вы не восприняли вышеизложенное как руководство к действию? Замечательно. А как поступить? Надеемся, что вы ответите на этот вопрос самостоятельно.

Вы еще не забыли, о чем шла речь? Мы рассматриваем три категории мета-модели. В первой из них четыре подгруппы, с одной мы уже закончили. Она называлась ИСКЛЮЧЕНИЕ. Сейчас мы рассмотрим следующую подгруппу- отсутствие референтных индексов.