II. Источники посредственного убеждения в делах уголовных

К источникам, из которых почерпается убеждение в делах уго­ловных посредственным образом, принадлежат: 1) собственное признание, 2) показание свидетелей, 3) пытка, 4) письменные до­казательства. В настоящее время пытка не употребляется, но мы ее помещаем по тому важному значению, которое она имела в исто­рическом развитии следственного процесса.

А) Собственное признание. Собственным признанием в уголов­ных делах называется показание подсудимого против самого себя, которым он сознает действительность какого-либо обстоятельства¹). Из истории нашего права известно, что в древнем нашем процессе признание считалось важнейшим, так что исключая немногие слу­чаи, преступник, уже обвиняемый другими доказательствами, не под­вергался полному наказанию, если не доставало с его стороны при­знания. Если подозреваемый делал признание, то обвиняемый счи­тался вполне доказанным преступником, по крайней мере, относи­тельно тех преступлений, в которых были другие доказательства²). В Уложении по тем особым делам, которые были в ведении губных ста­рост, почти не требовалось добровольное признание человека, над которым производилось исследование, на основание главных того времени поводов к начатию следствия, т. е. «правода в татьбах и в раз­боях с поличным, оговора язычною молкою и облихования в обыс­ке» подсудимого немедленно подвергали пыткеЗ). Таким образом, по Уложению добровольное признание было принадлежностью обви­нительного, а не следственного судопроизводства, т. е. когда истцы били челом в татьбах и в разбоях, именно без поличного, без языч­ной молки и не по лихованным обыскам, ибо тогда жалоба их не рассматривалась в Разбойном приказе, а в судных⁴). По всем делам, производимым обвинительным порядком, куда по Уложению отно-

1) Баршев. Осн. угол, судопр., стр. 77.

2) Ак. ист. Т. III. № 167, ст. 24.

3) Ул. Гл. XXI.

4) Ул. Т. XXI, ст. 49.

сились тоже бой и грабеж, признание считалось полным доказатель­ством и потому с ответчика, учинившего признание не во всем иске, взыскивалось то, в чем признался¹). Собственное признание опреде­лено с точностью в «Кратком изображении процессов», постановле­ния этого узаконения об этом предмете следующие: собственное признание приостанавливает отыскание других доказательств, по то­му уважению, что собственное признание есть лучшее доказательст­во всего света. Но для того, чтобы собственное признание было цен­ностно, требуются от него следующие условия: 1) чтобы оно было со­вершенно сходно с произошедшим действием, 2) чтобы оно бьио до­бровольно, 3) чтобы оно было учинено в суде пред судьею, 4) чтобы при том были показаны такие обстоятельства действия, по которым о достоверности и истине оного невозможно было бы сомневаться²). Сличение постановлений императора Петра I о собственном призна­нии с правилами, выводимыми немецкой практикой, явно показыва­ет влияние сей последней на «Краткое изображение процессов». Са­мое определение собственного признания лучшим доказательством всего света намекает на определение признания древними юристами confessio est regina probationum'). Практики для ценности признания требовали, чтобы признание было: juste qualificata et non nuda, veritati consentanea et in loco judicii publico ab ipso reo ratificata⁴). Постановле­ния, изложенные в «Кратком изображении процессов», сохранили свою обязательную силу по настоящее время. Из изменений, сделан­ных впоследствии по сему предмету, замечательных только два: пер­вое сделано указом 1775 Апр. 28 (14309), по которому не велено до­могаться признания от подсудимого, когда другие обстоятельства изобличают вину его; в нем сказано: «Где есть к доказательству подсу­димого довольные причины, изъясняющие его преступление, то нет тут ни малой нужды употреблять истязание и домогаться от подсуди­мого того, в чем по делу настоящие причины открыли вину его». Си-

1)Ул.Т.Х, 136. XI, 26. XX, 93.

2) Кр. из. пр. Ч. II, ст. 1 и 2.

3) Abegg. Lehrbuch des gemcinen Criminal - Prozesses. Konigsberg. 1833, стр. 171.

4) Законно установленным, а не голословным, согласным с истиной и
удостоверенным в месте публичного судопроизводства самим обвиняемым.
(Carpsovius. Prac. Rer-Crim. P. Ill, Q. 126, n. 6.)

ла сего указа подтверждена указом 1825 Окт. 27 (30563). Второе осно­вано на указе 1802 Апр. 28 (20250), по которому по делам о смерто­убийстве, не ограничиваясь одним показанием подсудимого, велено исследовать все подробности преступления.

В) Пытка. 1) История установления пытки. Пыткою называ­лись различные средства мучения, которыми вынуждалось у обвиня­емых признание в том случае, когда они не давали его добровольно. Начало пытки приписывается афинянам и родийцам¹). Отсюда она с некоторыми ограничениями перешла к римлянам²). Древние гер­манцы страшились пытки и заменили ее другими доказательствами, как то: поединком и различными испытаниями, впрочем, встречают­ся некоторые следы пытки, упоминаемые в некоторых германских законах. Пытку позволяют производить только над рабами законы салические'), вазиготфские⁴) и баюварские?). Григорий Турский при­водит примеры, что у франков употреблялась пытка как предмет чрезвычайный в важнейших государственных преступлениях⁶).

Понемногу пытка начала употребляться преимущественно с тех пор, как папа Иннокентий III ввел следственный процесс против ере­тиков. В XV столетии прежний способ доказательства посредством испытаний начал выходить из употребления, а новое средство дела­ется употребительнее⁷). Бемер приписывает распространение пытки влиянию Римского права⁸) и сильно опровергает мнение Томазия, ко­торый утверждал, что пытка распространилась от влияния духовных судов9). Когда сделались у нас известными эти жестокие средства по­лучить признания, нельзя сказать утвердительно. Знаем, что пытка употреблялась в период уделов¹⁰), но нет сомнения, что она употреб­лялась в чрезвычайных случаях, а не в обыкновенных случаях судо­производства. Пытка встречается в Судебнике Иоанна III, а при

" 1) Curt. Lib. IV, Hist. С. X, п. 32, Lib. VI, С. II, п. 36.

2) Т. 1.18, J 1, de quaest.

3) Lex Salica, Tit. XLIII.

4) Lex Wisig. VI, I, II.

5) L. Baiuar. Tit. VIII.

6) Gregorius Turonensis. Elem. jur. crim. S. II. § 229.

7) Carpsovius N. Pr. Rer. Crim. P. III. Q. 117. Obs. 2.

8) В. пр. соч.

9) Thomasius. De Occas. et concept Const. Carol. J 21.

10) Юрид. записки. Т. II, ст. Калачова, стр. 398.

Иоанне IV, как видно из источников, считалась важнейшим средством доказательства относительно более тяжких преступлений. В Уставной книге Разбойного приказа встречаем много правил о пытке, которые повторяются в Уложении и в Новоуказных статьях.

2) Способы производства пытки. У римлян пытка производи­лась посредством деревянной машины, которая называлась equ-uleum¹), о которой упоминает император Константин. У Карпзовия описан этот род пытки следующим образом: «Fuit autem eculeus torquendi instrumentum, et quidem Catasta lignea cochleata ad intenden-dum et remittendum apta, atque ad torquendos homines, ut facti Veritas eliceretur, instituta. Et qui in Eculeo torquebantur, pendebant brachiis, ped-ibusque retortis extenti, nervis scilicet, quibus devincta membra erant, propter summam intentionem crepantibus, utque incitandi doloris causa eculeus tendebatur, sic ejustdem remittendi ergo laxabatur»²). У римлян существовал еще другой способ производства пытки, называемый per fidiculas^), потому что quando nempe chordis sivc fiinibus rei ligabatuH). Домгудер описывает этот род пытки следующим образом,- Ut si ex judicis praecepto a tortore primum concludatur reus arete inter duas lam-inas ad formam cistulae angustae confectas, ac deinde maximi pedum dig-iti fune constricti per axem, cui alligatus sit funiculus ille, vi quadam extra-hantur lentula; quo modo arete conpressum ipsius rei corpus altius intu-mescere, et intolerabili cruciatu illico affici, ait, qui tamen laxato fune con-festim desinat et remittatur⁵). Тот же Домгудер приводит другой способ

1) Кобылка (L et si excepta 7, in fin С. de Mflefi, et mathem.)

2) Кобылка была орудием пытки; именно, это был деревянный снаряд с винтом,
приспособленный к натяжению и отпусканию, предназначенный для пытки людей с
целью прояснения истины. Тех, кого пытали на кобылке, вешали за руки и растягивали
за свисающие вниз ноги, причем жилы, которыми были привязаны их члены, трещали
от сильнейшего натяжения. И с целью причинения боли кобылку натягивали, а для
того, чтобы ее прекратить, - ослабляли. (Carpsovios Рг. Rer. Crim. P. III. Q. 117, n. 30.)

3) Посредством веревок.

4) Обвиняемого связывали жилами либо веревками.

5) Именно, по постановлению судьи палач вначале помещал обвиняемого, сдавив
его, между двумя деревянными створками, выполненными в форме узкого ящика, а
затем, связав веревкой большие пальцы его ног, медленным усилием вытягивал их с
помощью оси, через которую веревка была пропущена. Таким образом, тесно сдав­
ленное тело обвиняемого начинало опухать и, как он говорит, наполнялось невы­
носимой болью, однако при ослаблении веревки боль тут же прекращалась и исче­
зала. (Domhouder. Pr. Rer. Crim. С. 37, п. 19.)

пытки, употребляемый в Бруге. Tortor reum primo vestibus exuit, et verenda ipsius, quibus natara ipsa pudorem induit, quodam amictu lineo tegit, deinde manus ipsius in tergum reducit, et fune quodam arete con-stringit: quo facto, ipsum supinum imponit in scammum, quod rei corporc strictius et angustius est, eique scamno fune sub axillis et super thoracem rei ducto arete adstringit, ne vi torturae mox subsecuta a scamno trahatur et periculose in payimentnm labatur: post, cujusque pedis maximo digito singulatim annectuntur runes, qui obvolvuntur cuidam praesenti axi. Hoc facto, ilium axem, adhibita vi, tortor circumagit, atque ita longissime cor­pus rei extendit. Deinde funem, si opus fuerit, arete impingit ipsius femoribus aut tibiis, aut simili forma ossulis, vel bacillis, funiculum contor-tum nexibus aul globulis, fronti patientis, imprimit strictius aut levius, ad arbitrium judicis. Quandoque etiam Carnifex nares rei comprimit et aquam frigidam in pectus ipsius, tibias, pedes, aliaque maxime affecta membra guttatim infundit. Praeterea ori ipsius immittit frenum sive capistrum, ad hoc commode aptum, ac mox ori infundit aquam frigidam, donee venter intumuerit in earn crassitudinem, quae judici videbitur corporis viribus citra grave periculum sufficere¹). Кроме описанных нами способов пыт­ки были еще и другие, которые исчислены писателями, как то: Ганди-нием²), Ипполитом МарсильскимЗ), который полагает четырнадцать

1) Первым делом палач снимает с обвиняемого одежду и покрывает некой льняной повязкой лишь его срамные части, в отношении которых стыд внушен самой при­родой. Затем палач заводит его руки за спину и туго связывает веревкой. После это­го он кладет его навзничь на скамью, которая должна быть короче и уже тела обви­няемого, и туго привязывает его к этой скамье подмышками и через грудь, с тем что­бы прилагаемая в ходе последующей за этим пытки сила не совлекла его со скамьи и не повергла на пол с опасностью причинить вред. Затем палач привязывает к обо­им большим пальцам его ног по веревке, после чего пропускает их через предусмо­тренную здесь ось. Затем палач начинает с силой вращать ось и тем самым крайне медленно растягивает тело обвиняемого. Далее, если необходимо, он туго обматы­вает веревку вокруг его бедер или голеней, или других костей подобной формы, или же еще он с помощью маленьких палочек по указанию судьи усиливает или ослаб­ляет сдавливание лба пытаемого посредством бечевы, на которой завязаны узлы или помещены специальные шары. Иногда палач сверх того зажимает ноздри обвиняе­мого или же капает по капле холодную воду на его грудь, голени, ступни, а также на­иболее чувствительные члены. Кроме того, на его рот он устанавливает узду или мундштук, для того приспособленный, и вливает ему в рот холодную воду, пока жи­вот ие вздуется до такого объема, который представится судье превосходящим теле­сные силы обвиняемого и опасным для него. (Domhouder. Pr. Rer. Crim. С. 37, п. 20).

2) Gandinus. Tract de malific. rubr. de qu. et torm. n. 31.

3) Hippol. de Marsil. ad 1.1 in pr. n. 55, ff de qu.

 

родов пытки, Францем Брунеманом¹), но самое полное исчисление находим у Домгудера²), вот его слова: Ex inolita consuetudine, variis instrumentis, diversaque materia hanc torturam exerceri cognovimus per Latrunculatores et malificiorum judices, nunc chordis et testibus, nunc aqua, nunc aceto, alias oleo ipsius gutturi infuso, pice deneque ardenti, aut alio simili cruciatu corpori ipsius adhibito. Quin et inedia, durissimaque siti, aut intolerabili frigore, aut cibo salsissimo citra ullum potus remedium exhibito. Alii immissis inter digitos bacillis ligneis, atque item arctissime runiculis digitos constringentes; aut taxillo, aut alea inter cutem et carnem torquendi perducta; item, crabronibus, muribus, similibusque infestis ani-malculis, quae malefici ventri et umbilico viva adhiberi sueverunt, ipsis super imposito vitreo poculo, ne evadendi pateat exitus, sed ut cruciatum acrius urgeant in patientis corpus. Rursum torturam exercere solent capra quapiam, hoc modo: Torquendum primo scamno illigant, mox illius pedes diligenter aqua salsa proluunt, deinde capram ipsam salis avidissimam, ipsius plantis admovent lambituram, que sane cruciatus fertur alrocissimus, maximeque iutolerabilis cilra ullum corporis periculum. Sunt qui patien-tibus scamno innixis per nares aquam cum calce viva immittunt et os ipsius concludunt, verum hoc periculosum est. Ouidam patientem nudum tabulae durae implanaeque injiciunt, cujus pedibus ac manibus gravia saxa appendunt, quae corporis partes extremas magno cum cruciatu deprimunt. Sunt quidem impuriores, qui reorum tesliculos rune con-stringunt, cosdemqu testiculos virgis acriter caedunt. Verum hoc Turcicum est, au. Scythicum. Novi, qui maleflos excarnificaturi verius, quam torturi,

1) Franc. Brun. in trac. de indie, et tort. P. 2, qu. 2, 6, 7.

2) Известно, что в соответствии с утвердившимся обыкновением данная пытка
используется судьями по разбойным и злодейским делам посредством различных
орудий и веществ. Так, то прибегают к веревкам и свидетелям, то к воде, то к уксусу
или же к маслу, которое вливают в горло обвиняемого, затем к кипящей смоле либо
к другому подобному мучению, применяемому к его телу. Затем следуют голод,
сильнейшая жажда или невыносимый холод или соленейшая пища, даваемая без
какого-либо питья. Другие пользуются помещенными между пальцами человека
деревянными палочками, после чего пальцы как можно туже сдавливают веревками.
Еще бывают игральные кости, загнанные под кожу обвиняемого. Кроме того,
пользуются шершнями, мышами или тому подобными злобными тварями: их
живыми приставляют к животу и пупу преступника, поместив на него стеклянный
сосуд так, чтобы те не могли ускользнуть и чтобы мучение с тем большей силой
овладевало телом мучимого. Далее, для некоего рода пытки применяется коза,

eos in aere suspenderint brachiis in diversum protensis, ipsorumque axillis ardentes supposuerint candelas, donee cutem utrunque inurerent, aut pedum plantis vivas prunas, aut carbones subjecerint. Quidam palientem calceant novis calceis bene pinguibus, atque ita adhibent objectis plantis ad ignem, aut ardentissimo foco instituunt, donee arctissime pedes con-stringantur, et duram poenam percipiant. Alii vera, malefici scamno illigati pedes multo lardo perungunt, eosque ferventi igni admovent, donee hac poena viclus ad confessionem (si fieri potest) perlrahatur. Кроме этих ро­дов пытки, Карпзовий прибавляет еще особый способ, употребляе­мый в Италии¹). Illud quoquc tormentorum genus Italis gaud infrequens perhibetur, quo maleflcum constituunt in scamno aut sede ligatum, duobus famulis adhibitis, quo maleficum cohibeant a somno. Hisce duobus succedunt alii alque alii famuli, qui nujla ratione permittunt maleficum in ullum soporem ac quietem incidere: et quoties contingit ipsum reum ad somnum nutare, quietemque optare, adstantes famuli alapis, acribusque vellicationibus somnum dispellunt, donee reus inquietudine victus optet somnum et confessionem promittat. Quod tormentum minime omnium

причем делается это следующим образом. Вначале пытаемого привязывают к скамье, затем его ступни тщательно обливают соленой водой, после чего к подошвам подводят эту самую козу, жадную до соли, - чтобы она их лизала, что, как передают, является величайшим и невыносимым мучением, причиняемым, однако, без всякой опасности для тела. Есть и такие, кто льют в ноздри мучимого воду с негашеной известью и таким образом запирают его рот, и это опасно. Некоторые кладут мучимого на твердый и неровный стол, а к его рукам и ногам привязывают тяжелые камни, что с большим терзанием давит на конечности. В случае более гнусных методов мошонку обвиняемого сдавливают веревкой, а еще жестоко хлещут по ней прутьями. Вообще, это - турецкая или скифская пытка. Известны мне и такие люди, что скорее разделывают преступников, чем пытают их, когда они подвешивают их вне помещения с разведенными в стороны руками, а к подмышкам помещают горящие свечи, пока шкура не обгорит с одной и другой стороны, или подкладывают пламенеющие угли под подошвы ног. Некоторые обувают мучимых в новую, обильно умащенную жиром обувь, и в таком виде подводят к помещенным в огонь предметам либо ставят на жаркое пламя, пока ноги их не окажутся сдавленными теснейшим образом, что причиняет им величайшее страдание. Еще другие густо обмазывают жиром ноги преступника, привязанного к скамье, и придвигают их к яркому огню до тех пор, пока преступник не будет этим мучением доведен до признания (если таковое может быть сделано). Qod. Domhouder. Prax. Rer. Crim. С. 37, п. 18.) 1) Нередко итальянцы применяют также тот род пытки, что преступника привязывают к скамье или сиденью, причем здесь же находятся два служителя, которые не позволяют преступнику спать. Этих двух служителей сменяют

 

7 - 4954

corpusculum laedit, estque maximae efficaciae in eos, qui ad quaevis tor-mentorum genera videntur invincibiles. В XVII столетии, по свидетель­ству Карпзовия, по причине cresente lite et malitia¹) введены были но­вые роды пытки, как то: laminae (раскаленные бляхи), compedis, nervi, calenae, carceres, minellae, pedicae, aqua frigida, taxilli, cuneus, sibfflae, vig-ilae²), Датский плащ, Испанская шапка, Английская девица и Бра-уншвейгские сапоги. Многие роды пытки, нами описанные, не были известны в нашем отечестве. Сходство некоторых из них с теми, ко­торые употреблялись на Западе, могут заставить предполагать, что как самое употребление пытки в нашем процессе, так и способы ис­полнения были заимствованы нами из германского процесса, и тем для нас непонятнее удивление над ее строгостью путешественников, описывавших сей ужасный способ признания, между тем как почти во всех странах Европы представлялись их наблюдательности сред­ства гораздо более жестокие, чем те, которые были у нас в употребле­нии. В наших древних законах не встречаем правил, как производить пытку, но из дошедших описаний способа производства пытки и по сказаниям современников Иоанна IV видно, что вбивали за ногти длинные иглы, мучили железными клещами, сковородами и т. п. Па­вел Иовий рассказывает, что подсудимых обливали холодной водойЗ). Из слов Олеария видно, что пытка состояла в том, что подсудимым брили часть головы, на которую капали холодную воду, или, завернув подсудимым руки назад, их поднимали вверх; к ногам их привязыва­ли тяжелые колодки, на которые становился палач и пытаемым рас­тягивал члены. Под ногами зажигали огонь, чтобы жаром и дымом

все новые и новые, которые никоим образом не допускают, чтобы он впал в какое-либо беспамятство или отдохновение. И всякий раз, как обвиняемый начинает клониться ко сну и стремиться к отдыху, стоящие здесь служители прогоняют сон пощечинами и сильными щипками, до тех пор, пока побежденный беспокойством преступник не пожелает сна и не пообещает сознаться. Эта пытка наименее вредит телу и оказывается чрезвычайно действенной в отношении тех, кто представляются неодолимыми любыми прочими родами пыток. (Carpsovius. Nova Prac. Rer. Crim. P. Ill, qu. 117, a 36.)

1) возрастающей преступности и злонамеренности

2) ножные колодки, путы, кандалы, темницы, петли, холодная вода, игральные
кости, клинья, бессонница (Carpsovius. Nova Pr. Rer. Crim. P. Ill, qu. 117, n. 38.)

3) Ист. Гос. Рос. Т. IX, стр. 165, прим. 324. Павел Иовий в Rer. mosc. стр. 128.

привести пытаемого в изнеможение¹). Иногда, чтобы увеличить муче­ния, преступников секли или били кнутом, а раны терли раскален­ным железом. Кошихин же описывает пытку следующим образом: с пытаемого снимали рубаху и руки его связывали назад подле кости веревкой, обшитой войлоком; после подымали вверх. Орудие пытки уподоблялось виселице; ноги преступника связывали ремнем, палач вступал ему в ноги на ремень своей ногой и тем его стягивал, так что руки становились прямо против головы его, вышед из суставов. Палач бил сзади по спине кнутом изредка, ударяя в час тридцатью или со­рока ударами, и как ударит по которому месту по спине, и на спине станет так, слово в слово, будто бы большой ремень вырезан ножом чуть не до костей. Кнут был из ремня плетенный, толстый; на конце ввязан ремень толстый, шириною в палец, а длиною был в пять лок­тей. Кроме этого способа пытки существовал еще другой, в котором жгли огнем, для чего связывали руки и ноги и вкладывали между рук и ног бревна, а после того подымали на огонь, а иным, разжегши же­лезные клещи накроено, ломали ребра. Женщины подвергались пыт­ке так, как и мужчины, с той только разницей, что их на огне не жгли и ребер не ломали²).

Впоследствии, а именно указом 1673 Октября 23, преступни­ков, винившихся в городах, а в Москве в приказе запиравшихся, ве­лено было пытать три раза и огнем жечь. При первой пытке веле­но было им дать 80 ударов без спуску, при второй 120, а при тре­тьей 150. Прочих же приводных людей, если они доходили до пыт­ки, велено было пытать при первой пытке 50 ударами без спуску, при второй 80, а при третьей 100 ударами.

3) Степени пытки. В немецкой практике отличали три сте­пени пытки. Первая, самая низшая, состояла в том, что ответчика пытали посредством употребления веревок и что руки его связы­вались крепчайшим образом назад так, чтобы веревки вошли до костей. Вторая степень пытки, средняя, состояла в том, что ответ­чика привязывали к лестнице и внезапно расширяли оную, чем

1) Олеарий. Beschreibung der muskowitischen und persischen Reise. 2 изд. 1656,
стр. 272.

2) Кошихин. О России в царствование Алексея Михайловича, стр. 91, 92.

 

7'

растягивали члены. Сия степень пытки была самая употребитель-нейшая. Третья и самая высшая степень заключалась в том, что ко второй степени пытки прибавлялось прижигание тела зажженны­ми факелами, серой или огнем или же вбивали в ногти сосновые гвоздики, которые зажигались¹). В России, сколько мы можем су­дить из слов Кошихина, существовали две степени пытки: первая, легчайшая, производилась без огня, а вторая, более жестокая, при его пособии. В каких случаях какую степень употреблять, ни в Ус­тавной книге, ни в Уложении нигде не сказано, но Кошихин пере­дал нам важное известие, что пытка без огня употреблялась при первом допросе, а пытка при помощи огня при втором и третьем, т. е. когда пытаемый не повинился с первого раза и посему приво­дился к пытке во второй и третий раз²). В «Кратком изображении процессов» установлены новые правила об употреблении степе­ней пытки, совершенно отличающиеся от правил, существовав­ших до издания сего узаконения; в нем не так, как прежде, стро­гость пытки зависела не от повторения пытки, но от величины преступления и от личных качеств обвиняемого. Вот слова закона: «Того ради надлежит судье наперед рассудить количество дела, в котором подозрительного пытать намеряется, ибо в вящщих и тяжких делах пытка жесточае, нежели в малых, бывает. Также над­лежит ему оных особ, которые к пытке приводятся, рассмотреть, и усмотря твердых, бесстыдных и худых людей, жесточае, тех же, кои деликатного тела и честныя суть люди, легчее»3). Это поста­новление, изложенное в «Кратком изображении процессов», со­вершенно согласно с уголовным Уложением императора Карла V, в котором сказано: Item die peinliche frag soil nach gelegenheit des argvohns der person, vil, offt, oder wenig, hart oder Under nach ermes-sung eines guten vernunfftigen Richters, furgenommen werden, und soil die sag des gefragten nit angenommen oder auffgeschieben wer­den, so er inn der marter, sonder soil sein sag thun, so er von der marter gelassen ist. Item so der beklagt gefehrlich wunden oder ander schaden, an seinem leib hett, so soil die peinlich frag dermassen gegen

1) Carpsovius. Prac. Rer. Crim. P. III. qu. 117, n. 60,62,63.

2) Кошихин, стр. 91 и 92.

3) Kp. из. пр. Ч. П. Гл. VI, ст. 4.

im furgenommen werden, damit er an sollichen wunden oder schaden am mistten verletzt werde¹). Кроме всех этих степеней пытки суще­ствовал еще пристрастный расспрос (territio), который не встре­чался в Уложении, но введен в употребление Новоуказными стать­ями; в чем он именно состоял, в «Кратком изображении процессов» мало встречаем сведений, потому что определение сего расспроса слишком общее: «сей расспрос такой есть, когда судья того, на ко­торого есть подозрение и оный добровольно повиниться не хочет, пред пыткою спрашивает, испытуя от него правды и признания в деле»²). В немецкой практике territio была двойная: 1) nuda, 2) cum praeparatoriis atque praeludiis tormentorum loviusculis conjuncta. Лучше всего можно узнать, в чем она состояла, из описания, дела­емого Карпзовием: Nuda territio, quae; et verbalis dicitur, vulgari idio-mate das blosse Vorstellen, nil aliud est, quam simulatio quaedam carnificis nuda de torquendo reo, absque omni tactu et apprehensione ejusdem, quando scilicet carnifex verbis et gestibus severioribus et ad torquendum consuetis, irruit in inquisitum, non aliter, ac si ipsum pre-hendere ac torquere vellet, absque apprehensione tamen confessionem ejus nuda comminatione torturae extorquet. Cum praeparatoriis autcm, alque praeludiis tormentorum leviusculis, conjuncta dicitur Territio vulgo realis, quando praeter minas carnifex quoque manus apponit et quale initium torturae facit, reique corpus leviusculis tor-mentis affligit, ipsum denudando vestibus, ad scalam ducendo, instru-menta, quibus tortura pera-gitur, in conspectum ipsius ponendo, forcipes digitoruin affigendo, nisque pollices inquisiti comprimendo. Quae certe territio nuda non est, sed specnem torturae aliquo modo babet, quia corpus afficit; ab ipsa tumen tortura differt, utpote quae in corporis cruciatu et dolore ingenti consistit; ideoque Territio dicitur

1) Далее, допрос с пытками должен проводиться с учетом степени вины персоны, оцениваемой хорошим благоразумным судьей, долго, часто или мало, жестоко или умеренно, и если ответ допрашиваемого не принимается или отклоняется, то мучительная пытка продолжается, а если ответ принимается, то пытка прекращается. Далее, если обвиняемый получает опасные раны или другие травмы тела, то следует проводить допрос с пытками таким образом, чтобы он в наибольшей степени страдал от этих ран или травм. (Const. Crim. Carolina, Art. 58, 59.)

2) Kp. из. пр. Ч. II. Гл. VI, ст. 1.

 

cum praeparatoriis ас praeludiis tormentorum coujuncta, vel etiam realis, vulgo das Vorslellen mit dem Daumstocken¹).

4) О лицах, освобождаемых от пытки. Причины, освобож­давшие от пытки, суть: 1) недостаток суждения, 2) слабость здоро­вья, 3) знатность. До издания «Краткого изображения процессов» не был у нас никто освобождаем от пытки, но в этом узаконении приняты правила, господствовавшие в немецкой практике. Из причин, освобождающих от пытки по недостатку суждения, при­нято только в «Кратком изображении процессов» несовершенный возраст недоросли²); впрочем, без определения срока, когда этот возраст прекращается; хотя итальянские и немецкие практики, ссылаясь на Римское право, где было сказано: de minore quatuordecim annis quoestio habenda est*), единогласно принимали этот возраст как предел для освобождения от пытки. Со временем этот возраст был определен и у нас; указом 1742 Августа 23 (8601) освобождены были от пытки не достигшие пятнадцатилетнего возраста, а указом 1744 Июля 18 (8996) велено было малолетних, не достигших 17 лет, не подвергать пытке. По слабости здоровья

1) Устрашение в чистом виде, называемое также «словесным», на народном же
языке именуемое «чистым представлением», представляет собой не что иное, как
некое в чистом виде притворство палача относительно намерения пытать
обвиняемого, протекающее без какого-либо касания обвиняемого или наложения
на него рук, а именно когда палач с грозными словами и жестами (теми самыми, к
которым он обычно прибегает, когда пытает людей) бросается на допрашиваемого
совершенно так, словно желает его схватить и пытать, и все же без всякого хватания
вынуждает его к признанию с помощью одной лишь угрозы пытки. То же
устрашение, которое соединяется с некими подходами к пытке и
малозначительными к ней приготовлениями, называют в народе «предметным
устрашением», когда помимо угроз палач еще и налагает на обвиняемого руки и
совершает некое вступление к пытке, подвергает тело обвиняемого наиболее
легким пыткам, обнажая его от одежд, подводя к лестнице, раскладывая у него на
виду орудия, которыми совершается пытка, налагая на его пальцы щипцы и
сдавливая ими большие пальцы допрашиваемого. Разумеется, это уже не чистое
устрашение, поскольку, раз тело затронуто, здесь неким образом налицо род пытки.
Однако этот род отличен от самой пытки, поскольку та состоит в величайших
телесных страданиях и боли. По этой причине данное устрашение называется
«соединенным с приготовлениями и подходами к пыткам», или же «предметным»,
на народном же языке именуется «представлением с палочками для пальцев».
(Carpsovius. Prac. Rer. Crim. Pars. III. Qu. 117, n. 47,48 и 52.)

2) Kp. из. пр. Ч. II. Гл. VI, ст. 10.

3) 1. de minore 10, in pr. ff, de quaestion.

освобождены в «Кратком изображении процессов» старики семи­десяти лет и беременные женщины; и об этом постановления то­же заимствованы из немецкой практики, в законах баварских ска­зано: alle Leute von 70 Jahren, soil man nicht peinlich fragen, sonder-lich, wenn sie sehr schwach und abkommend sind¹). О несообразно­сти, которая приходит от пытания семидесятилетних, много рассуждали Герций и Шильтер²). Для освобождения беременных женщин практики основывались на авторитете Ульпиана (I. 3 ff, de poenis), который говорит: Praegnandis mulieris consumendae damna-ta poena differtur, quod pariat. Ego quidem, et ne quaestio de ea habea-tur, scio observari, quamdiu praegnans est3). По знатности освобожде­ны в «Кратком изображении процессов»: шляхта и служители высо­ких чинов⁴), это тоже заимствовано из немецкой практики, кото­рая, применяя постановления Римского права к новому устройству германской империи, освобождала важнейших чиновников и дво-рян5). Впрочем, все эти привилегированные лица освобождались от пытки в тех только преступлениях, которые не заключали в се­бе государственных дел и убийства⁶); к ним следует также причис­лить офицеров и солдат, которые подвергались пытке при великих преступлениях⁷). Кроме этих лиц впоследствии освобождены от пытки священники и иеромонахи, которых запрещено было при­водить к пытке и к пристрастным допросам в Духовных судах, в ко­торых они были ведомы⁸). Наконец, по указу 1756 Ноября 12, п. 3 (10650) велено было о дворянах и отставных офицерах, которые дойдут до пытки, представлять в Сенат и до получения указа не под­вергать пытке.

1) Не допускается допрашивать с применением пыток пожилых людей старше 70 лет, особенно если они слабы и дряхлы (Consultat. Crimin. Bavarica. Pars. III. Art. 9.)

2) Hertius Resp. 439. Schilter Exercit 49, in additament Conf. Harprect. Cons. 8.

3) Свершение смертного приговора в отношении беременной откладывается до тех пор, пока она не разрешится от бремени. Мне, с моей стороны, известно, что соблюдается и то правило, чтобы, покуда она беременна, в ее отношении не проводилось и следствие.

4) Кр. из. пр. Ч. II. Гл. VI, п. 10. '

5) Carpsorius. Pr. Rer. Crim. P. III. Q. 118 n. 66-76.

6) Kp. из. пр. Ч. II. Гл. VI, п. 10.

7) Воин. арт. 209, толкование.

8) 1767 Июня 7 (12909).

 

5) О поводах к производству пытки. В Уставной книге Раз­бойного приказа, в Уложении и в Новоуказных статьях правила употребления пытки почти одинаковы и в них говорится только об употреблении пытки в разбойных, татинных и убийственных де­лах. В этих делах пытка употреблялась тогда только, когда обвиня­емый приводился с поличным, или был изымай на разбое, или ого­варивали его другие разбойники, или язычная молка и если он был лихован в повальном обыске. Кроме этих случаев повинившегося пытали в других преступлениях. Вообще же обыск был самым важ­ным поводом, одобрение освобождало от пытки, между тем обли-хование давало право употреблять пытку, и из общего правила, что обыск должен предшествовать пытке, были только следующие ис­ключения: 1) когда человек, оговоренный языком, был человек бродящий и говорил, что его нигде не знают¹); 2) когда два или три разбойника с пыток говорили в разбое на причинных людей²); но когда разбойники оговаривали на знатных людей, которые прежде в приводе не бывали и ни на каком воровстве не объявлялись и ни в каких причинах не бывали, то по просьбе их назначался обыскЗ); 3) когда дворяне, приказные люди и дети боярские приводили сво­их крестьян или людей и дворников, обвиняя их в разбое, татьбе и приводе*); 4) когда кого приводили с поличным, вынутым приста­вом и понятыми, и обвиняемый не мог очистить поличного и дать ему отвод?). Кроме постановленных древними постановлениями, с изданием «Краткого изображения процессов» приняты правила, господствовавшие в немецкой практике-. 1) чтобы пытку употреб­лять тогда только, когда достоверно существование преступления, или, как выражено в законе, в делах видимых, в которых есть пре­ступление⁶). Все практики требовали certitudinem faetF) и вывели общее правило: si incertum est, an crimen comimssum sit, ad torturam

1) Ул. Гл. XXI, ст. 38.

2) Там же, ст. 40.

3) Там же, ст. 38.

4) Там же, ст. 38.

5) Там же, ст. 50.

6) Кр. из. пр. Ч. II. Гл. VI, п. 3.

7) несомненности деяния

procedendum non erit¹), в этом весьма примечательны слова Ангела Аретинского: Tu judex sis bene cautus, ne aliquem ad torturam pro maleficio ponas priusquam constet curiae tuae, id maleficium fuisse commissum, licet ignoretur, qui illud commiserit²) во-вторых, в «Кратком изображении процессов» повторено правило, сущест­вовавшее в Уложении (гл. XXI, ст. 49), чтобы в обвинительном про­цессе в исках гражданских не пытать, или, как сказано в законе, «в гражданских делах прежде пытать не можно, пока в самом деле злое действо наружно не объявится»^), это правило соблюдалось немецкими практиками^, и в-третьих, в «Кратком изображении процессов» постановлено, чтобы свидетеля пытать только в боль­ших и важных гражданских делах, когда в скаске своей обробеет или смутится или в лице изменится». Это правило существовало тоже и в немецкой практике⁶) и заимствовано из 71 статьи Уголо­вного постановления императора Карла V, в которой сказано: und sonderlich eigentlich aufmercken, ob der Zeuge in seiner Sage wurde wanckelmuthig und unbestandig erfunden, solche Umstande, und wie er den Zeugen in ausserlichcn Geberden vermercket, u. s. w.⁷) В «Крат­ком изображении процесса» было пропущено одно обстоятельст­во, обращавшее внимание немецкой практики, а именно: означе­ние преступлений, в которых допускалась пытка. Этот недостаток вскоре был восполнен указом 1722 Апреля 4 (3933), в котором бы-

1) Если неизвестно, совершено ли преступление, не следует переходить к пытке. (Franc. Brun. in tr. de indie et tort P. 2 q. 4 et 5 n. 8. Iul. Clar. d. quaest. 64 a 3. Prosp. Farin. in Prax. criro Jib. 1 tit 1 qu. 2 n. 7 et 8. Joh. Zangin tract, de quest et tort in prf. a 34. et 35. Henr. Bocer in tr. de qust et tort, с 3. a 2.)

2) Тебе, судья, следует быть весьма осмотрительным в том отношении, чтобы не подвергнуть пытке кого-либо в качестве злоумышленника, прежде чем твоими заботами не будет установлено, что совершено данное преступление, пускай даже не будет известно, кто его совершил. (Ang. Aretin. in tr. de malef. verb, quod fama pub-lica n. 108.)

3)Кр.из.пр.Ч.П.Гл.У1,п. 3.

4) Carp. Pr. R. Cr. P. III. Q. 119. ob. 2.

5) Кр. из. пр. Ч. II. Гл. VI, п. 3.

6) Carp. Pr. R. Cr. P. III. Q. 119. a 46.

7) И особенно внимательно следить, не проявляет ли свидетель в своих показаниях
колебаний и непостоянства, не настораживается ли он внешне при показаниях
других свидетелей.

 

ло сказано: «Рассмотреть о пытках, понеже и в малых делах пытки чинят, и таковым на которых только мнение имеют, чтобы оное унять». Конечно, и после издания сего указа могли рождаться недо­разумения, потому что оставалось нерешенным, которые преступ­ления считать великими, а которые малыми; но едва ли можно тре­бовать более от того времени, когда и практики были не согласны между собою в том, какие преступления считать atrociora, а какие levia¹); так что многие практики считали гораздо удобнейшим представить это благоусмотрению судей²). Еще в «Кратком изображении процессов» определено, чтобы судьи не пытали никого без достаточного подозрения и при том тогда только про­изводили бы пытку, когда по приложении подозрений обвиняемый запретсяЗ). Немецкая практика требовала достоверных улик для то­го, чтобы пытать⁴), ссылаясь в этом на 6,7,8,18,22,23 и 24 арт. Уго­ловного уложения императора Карла V, в котором в последнем из сих артикулов сказано-, wo nicht zuvor redliclie Anzeigung der Misselhat, darnach man fragen wolle, vorhanden, und beweiset wurden, soil niemands geffraget werden. Наконец, в «Кратком изображении процессов» кроме подозрений, которые были не что иное, как ули­ки, определен повод к пытке, который был в употреблении в Рос­сии, быв утвержден как Уставной книгой Разбойного приказа, так и Уложением и Новоуказными статьями: это был оговор. Вот что ска­зано в законе императора Петра I об этом предмете: «Буде же пы­танный оговорит на пытке других, о которых также злой слух про­исходил, то находится в обыкновении, что судья по силе сего при­знания и злого происходящего слуха, оных особ равным образом расспрашивать и пытать велит, хотя права повелевают, чтоб без до­вольного свидетельства или подозрения никого по оговорке от других к пытке не приводили). Практики против оговора без дру­гих доказательств представляли следующие возражения: elenim quia alias unius hominis sive testis, omni exceptione nonmajoris,testi-

1) Bartol. io 1. non solum II § 3 a 7. ff. d. injur. Jac. de Novella in pract caus. crim io pr.
n. 6. Bald P. 4. cons. 412. Bocer. d. с 2. n. 2 et seq.

2) Franc, Bran, in tr. de indie, et tort P. 2 qu. 3 n. 3. Villalob. comm. opin. lit D. n. 56.

3) Kp. из. пр. Ч. П. Гл. VI, ст. 2.

4) Carpsov. pr. Rer. crim. p. III. q. 120. n. 1.

5) Kp. из. пр. Ч. II. Гл. VI, п. 9.

monium, ad quaestionem habendam safficiens non est, ulique multo minus testimonio hominis de crimine convicti, judex moveri debet, ut ex eo solo turturae summittat eum, quem reus criminis socium dixit. Accedit, quod reus jam convictus et confessus infamis sit, cujus testimo­nium pro idoneo neutiquam haberi potest¹).