Что называлось Писанием в ранней Церкви

 

История собирания 27 книг Нового Завета в единый корпус и осознание его Церковью в качестве Священного Писания представляет чрезвычайный интерес. Но прежде чем приступить к рассмотрению всех этапов формирования корпуса книг Нового Завета, т.е. истории «канона» Нового Завета, следует ответить на вопрос: что первенствующая Церковь называла своим Писанием? В книгах Нового Завета мы часто встречаем фразы: «ибо так написано», «Писание говорит», «все написанное», «по Писанию» и подобные им. При помощи этих фраз как Сам Христос, так и писатели новозаветных книг вводят в повествование цитаты из Ветхого Завета, который являлся Священным Писанием ранней Церкви и который они называют также «закон и пророки».

В Ветхом Завете Господь наш Иисус Христос видел пророческое изображение всей Своей земной жизни и служения, смерти и воскресения. И в Нагорной проповеди, обобщая Свое отношение к Ветхому Завету, Спаситель говорит: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Апостолы впоследствии также подтверждали свою проповедь Ветхим Заветом, повсюду распространяя веру, что в лице Господа Иисуса Христа исполнились ветхозаветные пророчества. Евангелие, которое они возвещали, есть то самое, «которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях» (Рим. 1:2). Следуя этому принципу, святые отцы и гимнографы Церкви позднее толковали Ветхий Завет через призму веры Христовой.

Говоря, что Священным Писанием первых христиан был Ветхий Завет, мы имеем в виду лишь различные ветхозаветные книги, но не определенный их канон, сформировавшийся уже позднее. Именно поэтому в некоторых случаях священные писатели Нового Завета фразами «как написано» или «Писание говорит» вводят в свое повествование тексты, которых нет в известных нам книгах Ветхого Завета¹. Весьма возможно, как показали новейшие исследования, что в первенствующей Церкви наряду с книгами Ветхого Завета были в обращении и некие собрания мессианских ветхозаветных текстов, которые называются теперь Testimonia (свидетельства) или Florilegia (антологии) и которыми пользовались христиане. Подобные сборники были найдены между рукописями ессеев в Кумране возле Мертвого моря. Церковь не стала ограничивать себя так называемым узким каноном из 39 книг Ветхого Завета, утвердившемся в иудаизме после Собора раввинов в Иамнии в конце I века по Рождестве Христовом. Напротив, в своей литургической практике она позднее «усыновила» в качестве Священного Писания пространный канон из 49 книг, большая часть которых цитируются в Новом Завете и входят в греческий перевод Септуагинты.

Если посмотреть на списки тех книг Ветхого Завета, которые цитируют святые отцы, и на их рассуждения (филологического и богословского характера) об этих текстах, легко убедиться в том, что даже следов существования проблемы разграничения узкого и пространного канона не видно в древней Церкви. Проблема эта возникла лишь после Реформации, в XVI веке, в связи с полемикой протестантов и римокатоликов. Подробнее о Ветхом Завете как «Писании» Церкви см. в следующем приложении.

Приложение

Ветхий Завет как Священное Писание Церкви

Каким бы странным ни показалось это утверждение, но в первые годы своего существования и распространения Церковь жила не с Новым Заветом, который еще не был написан, но с книгами Ветхого Завета. И они соответственно были ее Священным Писанием. Господь наш Иисус Христос Сам неоднократно толковал это Писание и Сам же его исполнял («не нарушить пришел Я, но исполнить»)·. прежде всего Своей жизнью, смертью и воскресением. Евангелист Лука, описывая первую проповедь Спасителя в субботу в синагоге Назаретской (Лк. 4:16-28), обращает внимание на несколько характерных черт. Спаситель «по обыкновению» вошел в синагогу, и Ему было предложено прочитать из книги пророка Исаии. Он развернул эту книгу (книга, естественно, имела форму свитка) и прочитал мессианское место: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим…» (Ис. 61,1 и след.). И к великому удивлению всех присутствовавших тотчас прибавил: «ныне исполнилось писание сие, слышанное вами» (Лк. 4:21). С этого самого момента Спаситель начал открыто и «со властью» (Лк. 4:32) толковать Ветхий Завет, объясняя его христологически и христоцентрически. Подобное толкование, которое впервые облеклось в плоть и кровь с Рождеством Богомладенца в Вифлееме Иудейском – поскольку именно Рождеством Христовым исполнилось соответствующее ветхозаветное пророчество, – в будущем станет господствующим типом толкования в Церкви.

Все книги Нового Завета усеяны такими фразами, как например: «ибо так написано», «по Писанию», «Писание говорит», «сказано», «а слово обетования таково», «Исаия же вопиет», «Что же говорит ему Божеский ответ?», «И Писание, провидя… предвозвестило Аврааму…» – и подобными им формулами, при помощи которых вводятся в повествование дословные цитаты или аллюзии на ветхозаветные тексты. И Господь Иисус Христос в книгах Ветхого Завета везде видит как в зеркале прообразы Себя Самого и Церкви. Этому же примеру будут следовать потом и апостолы в своих первых проповедях и писаниях. Апостол Павел толкует мессиански даже те места, которые на первый взгляд не относятся к Мессии. Один пример: обращаясь к повествованию книги Исход (17, 6), согласно которому Моисей в ответ на ропот народа по повелению Божию ударил своим жезлом в камень у горы Хорив и извел оттуда воду, апостол Павел замечает: «Ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос» (1Кор. 10:4).

Даже при беглом просмотре последних критических изданий текста Нового Завета²⁶, в конце которых есть таблица ветхозаветных цитат в книгах новозаветных и в которых эти ветхозаветные цитаты напечатаны курсивом, разряженным или жирным шрифтом (в любом случае отличным от остального текста), можно удостовериться, что Новый Завет объясняет Ветхий, но сам непонятен без него, так же как и Ветхий Завет предвозвещает Новый, но без него не может быть правильно понят. Оба Завета даны одним Богом. Выразительно говорит об этом святитель Иоанн Златоуст: «Если бы они не принадлежали одному Господину, то ни этот не мог бы называться Новым, ни тот Ветхим. Так что это различие в названиях доказывает их взаимное сродство, причем и различие то не по существу, но лишь по времени следования одного за другим»²⁷. И в другом месте тот же отец замечает: «Ветхий Завет предвосхитил Новый и Новый истолковал Ветхий… новое уже не ново, ибо ветхое предвосхитило. Ветхое не уничтожилось, потому что истолковано в Новом»²⁸. Очевидно, что святитель Иоанн Златоуст выступает здесь против еретиков, которые отрицали тождество Бога в Ветхом и Новом Завете и считали, что Бог Ветхого Завета – это какой-то другой, не Тот, в Которого верят христиане. Подобная этой жизненная позиция знакома нам и по нашему обществу…

Было бы, конечно, преувеличением сказать, что если убрать из Нового Завета все ветхозаветные места, останется не более чем образ Иисуса, Который проповедует обычное нравственное учение и совершает чудеса. Справедливо лишь то, что и Ветхий и Новый Завет находятся между собою в теснейшей связи, и отображают историю одного народа, который если и имеет какую-либо особенность, то состоит она в его вселенском посланничестве и ответственности перед другими народами донести до них всемирную весть о спасении. Эти посланничество и ответственность имел прежде древний Израиль, а впоследствии восприняла христианская Церковь. Вне этой исторически обусловленной общности, ветхого и нового Израиля, трудно понять и еще труднее истолковать Ветхий Завет.

Понятие исключительности одного народа чуждо библейскому видению, библейскому упованию. Обязанность как ветхого, так и нового Израиля состоит в том, чтобы открыть надежду на спасение всему миру. Те церковные круги, которые в наши дни имеют склонность – как правило с самым благочестивым настроем – лишить других, даже из членов своей Церкви, надежды на спасение или, еще хуже, предвидят их вечные муки, тем самым показывают свое непонимание и неспособность пережить всеобъемлющую любовь Божию.

Возникает вопрос: как может такая книга, где повествуется о войнах израильского народа и описываются деяния, которые кажутся нам сегодня дикими и некультурными, стать Священным Писанием христиан? Следует признать, что сейчас многие пребывают в глубоком неведении относительно того, в чем заключается богооткровенный и библейский характер той части Священного Писания, которая называется Ветхий Завет. Эта книга, а точнее, эти книги представляют собою одну непрерывную историю божественного водительства, поэтапно развивающихся спасительных событий, человеческого устремления к грядущему царству Мессии. На языке богословия центральная идея этих книг может быть выражена как «история божественного домостроительства» («Ιστορία τής θείας οικονομίας», что по-немецки называется Hailsgeschichte). Все, что находится вокруг этой истории божественного домостроительства, которая венчается историческим фактом воплощения Сына Божия, может быть связано 1) либо с культурными явлениями той эпохи, которые отличаются от привычной нам культуры и, естественно, вызывают неприятие (в этом случае требуется лишь соответствующее объяснение тех явлений и восприятие их в связи с понятиями современной им эпохи); 2) либо с обычаями тех народов и конкретными фактами всемирной истории, среди которой – и никак не вне времени и места – развивается история божественного домостроительства; 3) либо, наконец, с разными другими явлениями той эпохи, что встречается и в книгах Нового Завета (отношение к женским прическам, покрывалу на голове, что связано с общественными нормами того времени).

Божественное Откровение есть одно непрерывное действие благодати и Промысла Божия в рамках человеческой истории, а книги Священного Писания описывают и поясняют эту связь между Богом и тварным миром. В беседе с иудеями о Священном Писании Христос сказал: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне. Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь» (Ин. 5:39-40). Насколько неразумно с точки зрения Церкви Христовой при чтении Ветхого Завета не увидеть Христа и не прийти к Нему, в Котором завершаются закон и пророки, настолько неразумно при чтении Нового Завета не прийти ко Христу и не обрести эту жизнь в свободе и любви, но каждый раз спотыкаться о букву новозаветных текстов, гоняться за тенью, будучи уязвленным этим буквоедством или другим каким-либо видом фундаментализма. «Потому что буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3:6).

Христианство обычно называют религией книги (как, впрочем, и иудаизм и ислам). Но эта книга, Священное Писание, не была дана людям сразу и не упала с неба, но была написана богодухновенными людьми. И притом людьми, которые говорили на разных языках, получили различное образование, жили среди различных исторических и общественных условий, писали притом по разным поводам и были побуждаемы различными обстоятельствами, но все они проповедовали одну и ту же спасительную истину. Основой для всех священных писателей служит история, потому что они заботятся о конкретных проблемах людей в рамках этой истории и описывают спасительные действия божественной благодати также в рамках этой истории (исход из Египта, послание пророков, обетование о Мессии, эсхатологические события).

Другими словами, христианское Откровение, будь то в Ветхом Завете как прообраз, будь то в Новом Завете как уже свершившаяся реальность, имеет один и тот же совершенно ясный исторический характер. Незнание или намеренное устранение этой исторической основы в первые века христианства породило гностицизм, а в наши дни ведет к идеологизации веры и нагнетает нездоровые страхи вокруг спасительной истины. Церковь первых веков самым жестким образом боролась с гностическими ересями (зародившимися по большей части в сфере платоновской и неоплатоновской философии), которые в силу своего дуалистического мечтательного характера ослабляли историческую основу, притупляли чувство реальности и направляли людей в бесплотные сферы «духовности», которые обещали будто бы более глубокое чувство удовлетворения. Этому извращению Церковь противопоставила не какую-либо свою христианскую метафизику, но «соблазн Креста» («Σκάνδαλον τοϋ σταυρού» – Гал. 5, 11), исторический факт Креста Христова, который является вершиной всей истории божественного домостроительства, о чем было сказано прежде.

Слово Божие «стало плотью, и обитало с нами» (Ин. 1:14), для того чтобы преобразить человека и вместе с ним весь мир не только в эсхатологической перспективе, но уже сейчас, в рамках нашей истории.

Ветхий Завет, который вместе с Новым стал Священным Писанием Церкви Христовой, с самых разных сторон и многократно был истолкован отцами Церкви в их многочисленных творениях и стал глубочайшим источником вдохновения для авторов церковных песнопений и житий святых. Ветхозаветные псалмы с самого начала вошли в литургическую жизнь Церкви, и многие церковные песнопения были созданы по мотивам важнейших событий Ветхого Завета. Иконописцы запечатлели сцены и лица Ветхого Завета на стенах храмов рядом с новозаветными сюжетами, чтобы верующие могли видеть их во время богослужения, особенно те, кто не умел читать, и чтобы, таким образом, эти изображения служили украшением и назиданием для них. Церковный календарь наконец обогатился днями памяти святых и событий Ветхого Завета.

Кроме сказанного уже следует заметить, что Ветхий Завет, будучи переведен с еврейского оригинала на греческий, вобрал в себя языковые и мировоззренческие особенности греческой культуры и затем уже в этом греческом своем виде вошел в жизнь Церкви. В монастырях и библиотеках хранится множество рукописей Ветхого Завета, которые своим содержанием и высокохудожественными миниатюрами представляют огромную культурную ценность. Для того чтобы понять всю степень влияния греческой культуры, которая проявилась в переводе Ветхого Завета на греческий язык, достаточно привести один пример. Таинственное имя Божие, которое открывается Моисею в пламени горящей купины и означает на еврейском «Я есть Тот, кто Я есть», переводится в греческой Библии при помощи платоновской терминологии «Έγώ είμι ό Ών» («Я есмь Сущий» – Исх. 3, 14). Это именование будет изображено на византийских иконах в нимбе Христовом: О ΩΝ – доказательство тождества и единства Бога Ветхого и Нового Завета. Об этом же тождестве говорят и все «έγώ είμι»: путь, истина, жизнь, воскресение, пастырь, дверь, – и все остальные атрибуты Христа, о которых говорит евангелист Иоанн, венчающиеся «Έγώ είμι ό «Ων, ό ήν καί ό έρχόμενος» («Я есмь… Который есть и был и грядет») в Апокалипсисе Иоанна.

После этого можно понять, почему Церковь приняла Ветхий Завет как свою книгу и включила его в свое Священное Писание. Конечно, не из-за тех войн, которые там описаны в рамках всеобщей человеческой истории, и не ради описания тех культурных и бытовых особенностей ветхозаветных народов, которые кажутся нам сегодня столь чуждыми. И не потому также, что своим законодательством он вносит более гуманные правила во взаимные отношения человека с человеком и с обществом. И конечно, не потому, что содержит рекомендации экологического характера, полезные для нашего времени, как, например, не рубить плодовые деревья во время осады города (Втор. 20:19) или закапывать свою нечистоту в пустыне при помощи лопаточки, которую носят на бедре (Втор. 23:14). Но потому, что заключает в себе историю божественного домостроительства, прообразы спасения, изображает Бога всегда близким к человеку и ко всему миру, дает обетование о Царстве Небесном – одним словом, предызображает и предвозвещает Иисуса Христа.

Стоит упомянуть здесь об одном святоотеческом толковании, согласно которому Божественный Логос прежде Своего воплощения в человеческой истории являл Себя людям духовно в богоявлениях Ветхого Завета, которые были явлениями триединого Бога, образуя собою центр всего Ветхого и Нового Завета. Евангелист Иоанн уже в прологе своего Евангелия подчеркивает, что Церковь «видела» славу Божественного Логоса, Который стал «плотью» внутри человеческой истории (Ин. 1:14).