Тема революции и Гражданской войны в русской литературе

Гг.

Терминологический минимум:тематика, проблематика, пафос, реализм, жанр, образ, характер, канон, литературный процесс, форма, содержание, миф, социальный заказ.

План

1. Общая характеристика литературного процесса постреволюционного периода: три ветви русской литературы советского времени.

2. Тема революции и гражданской войны с точки зрения представителей официальной литературы (А. Фадеев, Н. Островский).

3. Негативное изображение революции и гражданской войны
(И. Бунин, И. Бабель, Б. Пильняк).

4. Тяготение в изображении к всеохватности событий в творчестве М. Булгакова, А. Н. Толстого и др.

 

Литература

 

Тексты для изучения

1. Бунин, И. А. Окаянные дни.

2. Бабель, И. Конармия.

3. Островский, Н. А. Как закалялась сталь.

4. Пильняк, Б. Голый год.

5. Толстой, А. Н. Хождение по мукам.

6. Фадеев, А. А. Разгром.

7. Шмелев, И. С. Солнце мертвых.

8. Шолохов, М. А. Донские рассказы.

Основная

1. История русской литературы ХХ века: учеб. пособие: в 2-х т. / под ред.
В. В. Агеносова. – М.: Юрайт, 2013.

2. Кормилов, С. И. История русской литературы XX века (20–90-е годы): основные имена / С. И. Кормилов. – М.: Изд-во МГУ, 2010. – 480 с.

3. Русская литература XX века: учеб. пособие: в 2-х т. / под. ред. Л. П. Кременцова. – М.: Академия, 2012.

Дополнительная

1. Аннинский, Л. А. «Как закалялась сталь» Николая Островского / Л. А. Аннинский. – М.: Просвещение, 1971. – 276 с.

2. Русская литература ХХ в.: закономерности исторического развития. Новые художественные стратегии / отв. ред. Н. Л. Лейдерман. – Екатеринбург: Уро РАН, 2005. – 465 с.

3. Русские писатели ХХ века от Бунина до Шукшина: учеб. пособие / под ред. Н. Н. Беляковой, М. М. Глушковой. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 440 с.

4. Соколов, Б. В. Булгаковская энциклопедия / Б. В. Соколов. – М.: Веко, 1998. – 348 с.

5. Шешуков, С. И. Александр Фадеев: очерк жизни и творчества / С. И. Шешуков. – М.: Просвещение, 1990. – 298 с.

 

1. Начиная разговор о теме революции и гражданской войны в русской литературе, необходимо отметить, что именно эти события традиционно принято считать вехами, давшими движение всей последующей литературе советского периода.

Обращаясь к изучению литературного процесса тех лет в целом и художественного наследия отдельных его представителей, надо учитывать, что уже давно рухнули старые советские догматы и стало очевидно, что художественную литературу нельзя измерять главным образом идеологическими мерками. Однако верно и то, что совсем их игнорировать тоже нельзя. Из-за грандиозных политических событий того периода когда-то единая русская классическая литература была разделена на три ветви: советскую литературу, стоящую на службе новой власти, литературу русского зарубежья, представители которой, не приняв ее, были вынуждены эмигрировать, и литературу, оказавшуюся гонимой внутри страны (позднее ее назовут «потаенной», «запрещенной»).

Расслоение литературного процесса в таком виде с редкими отклонениями и изменениями (например, в эпоху «оттепели») просуществовало довольно долго, вплоть до начала 2000-х гг. И если запрет внутри страны на ряд произведений будет снят в конце 1980-х – в начале 1990-х гг., то воссоединение всего литературного процесса принято относить к моменту вступления в силу Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации» (1 июля 2002 г.). Большинство писателей, оказавшись по тем или иным причинам за рубежом, получили возможность быть гражданами России. Своим правом воспользовались А. Солженицын, В. Войнович,
А. Аксенов. Таким образом, о литературе русского Зарубежья с этого момента говорить не приходится, поскольку снята идейная оппозиция и появилась возможность публикации запрещенных произведений в России.

Русская послереволюционная литература представляет собой хоть небольшой по своей протяженности, но очень важный по своей культурно-исторической сущности период. И хотя с чисто литературной точки зрения она была ничем иным, как прямым продолжением литературы предшествующих лет, но в ней появились качественно новые признаки, которые впоследствии и стали причиной ее раскола в 1920-е гг.

История литературы свидетельствует, что 1921 год стал в этом отношении судьбоносным для новой русской литературы, он ознаменовал собой появление двух журналов, открывших в ней советский период. Журналы «Красная новь» и «Печать и революция» были своего рода попытками возрождения так называемых «толстых» журналов, ставших для русской литературы XIX века традиционными.

Литературный процесс того времени имеет свои особенности. На почве еще не совсем успевшего забыться Серебряного века грандиозный общественный подъем породил исключительный энтузиазм и творческую энергию среди не только сторонников революции, но и представителей старой русской интеллигенции. В связи с этим литература 1920-х годов в целом, а в значительной степени и последующего за ними десятилетия оказалась чрезвычайно богатой.

Однако нельзя не сказать и о том, что в 1921 г. умер А. Блок и был расстрелян Н. Гумилев. В 1922 г. выходит последний полный сборник стихов А. Ахматовой, из страны выслан цвет русской интеллигенции, Россию покидают И. Бунин, М. Цветаева, В. Ходасевич Г. Иванов и др. Чуть позже к ним присоединяются И. Шмелев, Б. Зайцев, М. Осоргин, М. Горький.

Одной из примет того времени стало массовое закрытие журналов. Под запрет попали «Записки мечтателей», «Культура и жизнь», «Летопись Дома литераторов», «Литературные записки», «Начала», «Перевал», «Утренники», «Анналы», «Шиповник», «Литературная мысль», «Русский современник» и др. И эта трагическая тенденция в тех или иных формах продолжалась вплоть до конца 1950-х гг.

Разделенная в начале 1920-х гг. на части русская литература во многом все же оставалась единой, хотя были и русское зарубежье, и своя советская литература. Поэтому русская культура до конца 1980-х годов считалась литературоцентричной. Во все времена она во многом заменяла советскому человеку и философию, и историю, и психологию, и другие гуманитарные сферы. Было неудивительно, что для продвижения своих идеологических постулатов власть прибегала к помощи лояльных ей писателей и поэтов. Таким образом, посредством литературы осуществлялась сильнейшая идеологическая обработка советского человека. Революцию и связанные с ней события люди представляли по поэмам В. Маяковского и А. Твардовского, коллективизацию – по роману М. Шолохова «Поднятая целина», романы А. Фадеева «Молодая гвардия» и Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке» отражали события Отечественной войны и т. д.

Тема революции и Гражданской войны надолго стала одной из главных в творчестве многих ярких русских писателей. Каждый из них понимал, что эти события бесповоротно изменили не только жизнь всего Российского государства, но и судьбу каждого человека, каждой семьи. В своих произведениях, на каких бы политических платформах они не стояли, называли эти события братоубийственными. Гражданская война стала своего рода примером антигуманного поведения человека и общества. Осознание ее как великой национальной трагедии стало определяющим во многих произведениях русских писателей, воспитанных в традициях следования гуманистическим ценностям в русской классической литературе.

 

2. Гражданская война разрушала не только вековые устои семейных, культурных отношений. Каждый писатель тоже должен был сделать свой нравственный выбор, диктовавший художественные задачи. Главной проблемой стала возможность отразить происходящие события непредвзято или, сделав акцент на той или иной идеологической платформе, воспроизвести ситуацию с определенной точки зрения.

Произведения о Гражданской войне различны по художественным достоинствам и выбору ситуаций, в которых реализуется идея. Среди множества показательно творчество А. А. Блока, С. А. Есенина и
В. В. Маяковского, для которых тема революции после 1917 г. стала одной из основных. Эти поэты по-разному относились к переменам, произошедшим со страной, по-разному их освещали, художественно воплощали в своих произведениях. Самое прямолинейное положительное отношение к революции было у В. Маяковского. Он полностью принял все события, произошедшие в его стране, встал на сторону большевиков. Более того, всего себя, все свое творчество В. В. Маяковский подчинил служению делу социалистической революции.

Отношение А. А. Блока и С. А. Есенина к революции 1917 г. не было таким однозначным. Известно, что Блок восторженно принял ее как обновление, изменение, шаг к чему-то новому, лучшему. Но в то же время он прекрасно понимал, что этот сложный процесс не может происходить совершенно гладко, без потерь, крови и страданий.

В отличие от В. В. Маяковского и А. А. Блока, С. Есенин труднее всех принимал свершившиеся события. Он видел в революции прежде всего утрату своей родины, былой Руси, на смену которой пришла совсем другая страна, где поэту уже нет места.

В области драматургии, на наш взгляд, следует говорить о создании советского мифа, утопии, идеализации действительности. Искусство фиксирует не только деформированный социум, мир разрушенных гуманистических ценностей, порожденный идеологией, подчиненный ей и призванный служить новому режиму. Оно также стремится познать индивидуума, мир отдельного человека, который также должен быть подчинен идеологии. Утилитарность искусства вызвана необходимостью (так называемый социальный заказ). Сталкиваются старое и новое, истинное и ложное, официально-советское и противостоящее идеологическому тоталитаризму. Конфликт убеждений, подлинного творческого начала и унифицированного мышления нового искусства лежит в основе этого сложного сплава жизни и искусства. И, хотя в драматургии 1920-х гг. мало жесткой подлинной правды, анализ художественных текстов дает возможность реконструировать тип мышления человека того времени, идеологию культуры, отношения государства и советского искусства к основным категориям бытия (время, пространство, человек, природа, быт и т. п.). Пьесы первых лет революции «Рычи, Китай!» С. Третьякова, «Любовь Яровая» К. Тренева, «Шторм» В. Билль-Белоцерковского, «Разлом» Б. Лавренева, «Багровый остров» М. Булгакова, комедии В. Маяковского имеют единую цель – показать то, что происходит с точки зрения очевидца и участник событий. Это же касается и романного искусства, таких произведений, как тексты А. Серафимовича «Железный поток», А. Веселого «Россия, кровью умытая», «Разлом» Б. Лавренева и др.

Революционное понимание ситуации прозвучало и в романе А. Фадеева «Разгром», описывающем прежде всего трагизм событий и судеб людей. Спустя годы Н. Островский в романе «Как закалялась сталь» попытался дать философскую оценку событиям начала века.

А. А. Фадеев, написавший роман «Разгром», оцененный достаточно высоко и критиками, и читателями, дал определение идее «переделки человеческого материала в горниле революции». Это объясняет художественные особенности произведения. Внимание писателя направлено на то, как его герои ведут себя в предлагаемых исторических условиях, принимают ли они требования, предъявляемые временем, революцией. Для членов партизанского отряда нет выбора. Они сражаются во имя будущего, которое для них не очень ясно, они точно знают только, что оно будет лучше прошлого и настоящего.

В этом отношении интересен образ Морозки, одного из героев романа. Собственно его нахождение в центре произведения и объясняется тем, что он является образцом нового человека, подвергающегося переделке. Говоря об отборе «человеческого материала», писатель имел в виду не только тех, кто оказался необходим революции. Люди, «непригодные» для строительства нового общества, беспощадно отбрасываются. Таким героем в романе является Мечик. Не случайно этот человек по социальному происхождению принадлежит к интеллигенции и сознательно приходит в партизанский отряд, ведомый представлением о революции как о великом романтическом событии.

Стихийность, воспеваемая многими в те годы, вовсе не привлекает Фадеева. Члены отряда часто позволяют себе хулиганские поступки (кража дынь с баштана, например), которые являются свидетельством их невысокой сознательности, доказательством необходимости переделки человека для новой жизни. История с кражей дынь описана в самом начале романа, когда перед нами еще прежний Морозка.

Даже жизнь отдельного человека – партизана Фролова, смертельно раненного и поэтому мешающего продвижению отряда, – может быть принесена в жертву интересам коллектива.

Почти все персонажи «Разгрома» – люди, вместе с которыми автор воевал, бедовал, совершал в боях тяжелейшие таежные переходы. Конечно, он не списывал их с натуры целиком. Многое в них домысливал и обобщал.

Погибают в боях лучшие: Метелица, Бакланов. Остается в строю не самый достойный – Чиж.

Творческой удачей А. Фадеева считался образ Левинсона. Создать образ такого героя Фадеев мечтал с тех пор, как взял в руки перо. Мечта эта объединяла в нем и политика, и художника, и просто заинтересованное лицо. Он ведь и в самом себе видел растущего, все более сознательного руководителя. В том, чтобы показать большевистского вожака так, чтобы читатель поверил в него, пошел за ним, убедился в его особом праве на власть, был для Фадеева и кровный интерес, и захватывающая задача – в равной мере политическая и художественная. Недаром «Разлив» начинается с Неретина, «Против течения» – с комиссара Челнокова. Это были, однако, только эскизы к образу, который рано или поздно должен был сложиться. Левинсон – первая большая творческая удача писателя. Чтобы привлечь читателя к фигуре этого героя, Фадеев не стал наделять его ни каменными скулами, ни железными челюстями, как А. Серафимович своего Кожуха в «Железном потоке», ни фанатичной верой в революцию, как Б. Лавренев Евсюкова в «Сорок первом», ни мученическим венцом, как Ю. Либединский целую группу персонажей в «Неделе» или Вс. Иванов Пеклеванова в «Бронепоезде». Он делал ставку на откровенность и открытость перед читателем.

Левинсон – вполне обыкновенный человек, со слабостями и недостатками. Другое дело, что он умеет их таить и подавлять. И сомнения у него бывают, и растерянность, и мучительные душевные разлады. Но он ни с кем не делился своими мыслями и чувствами, преподносил уже готовые «да» или «нет». Без этого нельзя. Партизаны, доверившие ему свои жизни, ни о каких разладах и сомнениях командира знать не должны. Левинсоновское искусство руководства людьми подкупает. В нем нет никакого обмана, никакой демагогии.

Споявлением «Разгрома» выяснилось, что все другие герои-большевики, которые успели довольно густо «заселить» литературу, заметно уступают Левинсону, написанному и живее, и глубже любого из них.

Основным вопросом, вокруг которого вращается жизнь всех героев произведения, является их отношение к революционным событиям. Именно этому посвящен роман Н. А. Островского «Как закалялась сталь», ставший культовым для советского времени.

В конце 1930 г. тяжело больной Н. Островский начинает писать роман «Как закалялась сталь». Изначально текст создавался от руки, однако по причине болезни строка находила на строку, разбирать написанное было трудно, темпы написания не удовлетворяли писателя. Роман стал писаться под диктовку.

Посланная в журнал «Молодая гвардия» рукопись получила разгромную рецензию: выведенные типы нереальны. Однако Островский добился вторичного рецензирования рукописи, относительно которой была дана установка партийных органов. После этого ее активно редактировали заместитель главного редактора «Молодой гвардии» М. Колосов и ответственный редактор А. Караваева, известная писательница того времени. Островский признавал большое участие Караваевой в работе с текстом романа; также он отмечал участие А. Серафимовича.

«Как закалялась сталь» довольно часто называют «калькой эпохи», а предшественником Корчагина можно назвать его тезку – Павла Власова. Оба они как исторический тип возникают в тот момент, когда вечные поиски идеи соединяются с движением масс.

Павлу присуща серьезность, чувство осмысленности каждого шага. В нем соединяются характерность и ее философский смысл. Чрезвычайно цельно герой решает все вопросы поколения. Если для старших коммунистов существует вопрос о цели и средствах (в сцене угона паровоза Артемом и старшим Брузжаком), то Сережа Брузжак, не думая, идет убивать, чтобы приблизить день, когда на земле вообще убийств не будет. Автор не зря ставит Корчагина в любовную ситуацию. Секрет корчагинского отношения к любви: он не может любить в ущерб идее, жертвовать ей. Павел отдается любви к Тае Кюцам, найдя в ней товарища и опору, только тогда, когда идее ничто не угрожает.

Поколение Павла Корчагина тем не менее нельзя назвать аскетическим. Они ощущают полноту жизни, их подвиги нельзя назвать жертвенными: они чувствуют свое место в жизни, а отсюда – их уверенность в себе и убежденность, что они делают великое дело. В книге много эпизодов, в которых любой из его собратьев по поколению мог бы вести себя подобно Павлу. Но есть моменты, когда нужен именно он. Это те ситуации, когда сильная, единая воля должна победить пошлость.

Однако героика этого поколения соединена с трагизмом. Люди верили в идею безоглядно, готовы были идти за нее на смерть.

3. Революция и Гражданская война изображались по-разному: как стихия, метель, вихрь («Голодный год» Пильняка), конец культуры и истории («Окаянные дни» Бунина, «Солнце мертвых» Шмелева), как начало нового мира («Разгром» Фадеева, «Железный поток» Серафимовича). Писатели, принимавшие революцию, наполняли свои произведения героико-романтическим пафосом. Те же, кто видел в ней разнузданную стихию, изображали ее как апокалипсис, действительность представала в трагической тональности.

Основная тема творчества писателей 1920-х гг. – револю­ция и Гражданская война. Она составляла главный нерв произве­дений и писателей русского зарубежья, и тех, кто творил в Со­ветской России.

Идеологически существовали две линии в изо­бражении гражданской войны. Одни писатели восприняли Ок­тябрьскую революцию как незаконный переворот, а граждан­скую войну – как кровавую, братоубийственную. Особенно ярко ненависть к советской власти и всему, ею творимому, про­явилась в «Окаянных днях» И. Бунина, романах «Ледяной по­ход» Р. Гуля, «Солнце мертвых» И. Шмелева.

Рожденная личным горем (расстрел большевиками сына Сер­гея) книга «Солнце мертвых» – это страшная мозаика револю­ции. Шмелев показывает революционных деятелей как слепую силу. Эти краснозвездные «обновители жизни» способны толь­ко убивать. С позиций христианской нравственности они не имеют никакого оправдания. Жертвы духовно выше их. Их страдания, боль их душ показаны Шмелевым как страдания всего русского народа, не отравленного идеологией. В романе, состоящем из отдельных рассказов, лейтмотивом проходит образ мертвого солн­ца – трагического.

Бунин проклинал Октябрьскую революцию с лютой ненавистью. Его позиция как противника большевиков оформилась во время Гражданской войны. Однако в деятельности писателя не было политической борьбы, он не входил ни в какие группировки, кроме того, большевизм он отрицал не столько с идеологической стороны (писатель был независим от идеологий), сколько с моральной, эстетической, эмоциональной точки зрения. Несмотря на это, Бунин отчаянно стремился к осмыслению событий 1917–1919 гг. в контексте мировой истории. Писатель понимал, что стране необходимы перемены, накануне революции он рассуждал об обновлении жизни и верил в то, что революция для нас – спасение и что новый строй поведет к расцвету государства, признавал, что в распутинское время жаждал революции. Однако ход истории привел Бунина к выводу о том, что философия эта ни к черту не годится.

До революции его нельзя была назвать писателем политического направления. Однако в условиях 1917 г. стало очевидно, что он человек глубоко гражданственный, прогрессивно мыслящий. Революция для Бунина есть следствие необратимости исторического процесса, проявление жестоких инстинктов. Писатель понимал, что без кровопролития власть в стране не изменится. Однако он никак не мог предположить, что революция будет осуществляться именно так, как она осуществилась. «Я был не из тех, кто был ею застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия, и из России после захвата власти Лениным бежали сотни тысяч людей, имевших малейшую возможность бежать». По Бунину, с революции началась гибель России как великого государства, империи. Именно тогда в обществе начали проявляться низменные и дикие инстинкты. И. А. Бунин Октябрьскую революцию назвал «окаянными днями».

«Окаянные дни» состоят из двух частей: Москва, год 1918, и Одесса, год 1919. Бунин записывает факты, увиденные на улицах городов. В первой части уличных сцен больше, писатель проводит по Москве, передавая обрывки диалогов, газетных сообщений и даже слухов. Голос самого автора появляется во второй части, одесской, где Бунин размышляет о судьбе России, переживает что-то личное, думает о собственных снах и предается воспоминаниям. Бунин писал дневник для себя, и мыслей о его публикации у писателя сначала не было, однако обстоятельства вынудили его принять обратное решение.

Необычность романа Б. Пильняка «Голый год» (1920) сразу же после появления этого текста сделалась предметом оживленного обсуждения в современной критике. Если сейчас временно вынести за скобки проблематику произведения, то можно сказать, что основными моментами, вызвавшими наибольший интерес критиков, стали следующие: необычность архитектоники «Голого года», отсутствие сюжета в привычном смысле слова и на этом основании неопределенность жанровой принадлежности произведения.

Роман Б. А. Пильняка «Голый год» стал примечательным явлением «орнаментальной» прозы и своеобразным художественным документом о революционном состоянии мира, которое запечатлевается как в индивидуальном, так и в массовом сознании. Произведение построено на соотнесении происходящего на глазах современников с русской историей.

В первой части произведения («Ордынин-город»), предшествующей основному изложению, намечаются основные пути актуализации документального начала в повествовании. В документальном дискурсе изображено бытие старого купеческого города Ордынина в прошлом и в революционной современности.

С документальной, летописной скрупулезностью здесь воссоздаются приметы вековой истории провинциальной народной жизни, нашедшей отражение в местной топографии, а порой в курьезных полуграмотных городских вывесках. Однако сквозь умиротворенно-инертное течение жизни в противовес обнадеживающим летописным свидетельствам о том, насколько ордынские земли богаты камнем горючим и рудою магнитной, к коей пристает железо, прорываются иррациональные ритмы истории: в 1914 г. загорелась война, и за ней в 1917 г. – революция. Эпохальные катастрофические потрясения, которые невероятным образом ускоряют и увлекают в небытие течение человеческой жизни, сопрягаются в романе Пильняка с документально передаваемыми явлениями в индивидуальном и общественном умонастроении.

В основной части авторского повествования обнаруживаются элементы исторической хроники, призванной документально зафиксировать очертания бытия, вошедшего в состояние неостановимой, катастрофической изменчивости. Собственное повествование автор уподобляет своеобразной «стенограмме» современности, в которой прочувствованы звучание нового, деформированного наступившей эпохой языка и дух революции.

Порождаемый автором текст мыслится им и как документ о себе. В документальном дискурсе романа Пильняка художественно воссоздаются разнонаправленные брожения народного сознания, которые подчас уводят в вековые дебри анархически-сектантского миропонимания.

Широкому кругу читателей Бабель стал известен в 1924 г., когда было напечатано несколько новелл молодого автора. Вскоре после этого вышла в свет «Конармия». Ее перевели на 20 языков, и Бабель стал известен далеко за пределами страны. Для советских и зарубежных читателей он был одним из самых примечательных писателей своего времени. Бабель ни на кого не был похож. Он всегда писал о своем и по-своему; от других авторов его отличала не только своеобразная писательская манера, но и особое восприятие мира. Все его произведения были рождены жизнью, он был реалистом в самом точном смысле этого слова. Он замечал то, мимо чего другие проходили, и говорил так, что его голос удивлял. Бабель рассказывал необычайно о необычном. Длинную жизнь человека, в которой исключительное, как эссенция водой, разбавлено буднями, а трагичность смягчена привычкой, Бабель показывал коротко и патетично. Из всех человек наиболее обнажается, может быть, поэтому темы любовной страсти и смерти с такой настойчивостью повторяются в его книгах.

За малым исключением его книги показывают два мира, его поразившие, – дореволюционную Одессу и поход Первой конной армии, участником которого он был.

Большая часть «Конармии» написана в манере личного повествования – от лица свидетеля и участника событий. Лишь в четырех случаях он назван Лютовым. В остальных новеллах это просто «я» с не всегда совпадающими биографическими деталями.

В семи новеллах Бабель демонстрирует классическую сказовую манеру. Перед нами слово героя, живописный парадоксальный характер, создаваемый не просто действием, но и чисто языковыми средствами. Фактически чужим словом оказывается примыкающий к книге поздний «Поцелуй», героем которого обычно считают Лютова. На самом деле персонаж-повествователь имеет существенные отличия от «очкастого» и должен рассматриваться как объективный герой с интеллигентским, а не просторечным сказом. В новелле «Прищепа» повествователь ссылается на рассказ героя, но воспроизводит его от себя, изображая сознание, но не речь центрального персонажа.

Наконец, три новеллы («Начальник конзапаса», «Кладбище в Козине», «Вдова») и вовсе обходятся без личного повествователя и рассказчика. Они исполнены в объективной манере, от третьего лица. Но и здесь чистый анекдот о хитреце Дьякове (самая светлая и «беспроблемная» новелла книги) резко отличается от стихотворения в прозе, лирического вздоха на еврейском кладбище (самая короткая и бесфабульная новелла).

Бабель мобилизует скрытые возможности малого жанра, испытывает его на прочность, разнообразие, глубину.

В 34 новеллах крупным планом даны 12 смертей, о других, массовых, упоминается мимоходом. Большинство страниц книги окрашено в самый яркий красный цвет. Потому и солнце здесь похоже на отрубленную голову, и пылание заката напоминает надвигающуюся смерть, и осенние деревья качаются на перекрестках, как голые мертвецы. За пафосом революции автор разглядел ее лик: он понял, что революция – это экстремальная ситуация, обнажающая тайну человека. Но даже в суровых буднях революции человек, имеющий чувство сострадания, не сможет примириться с убийством и кровопролитием. Человек, по мнению Бабеля, одинок в этом мире.

 

4.С общегуманистических позиций изображена гражданская война в романах М. А. Булгакова «Белая гвардия», А. Н. Тол­стого «Сестры» (одна из частей «Хождения по мукам»).

В романе «Белая гвардия» окружающему хаосу, непостоянству, разорению противопоставляется упорное стремление сохранить свой Дом с «кремовыми шторами», изразцовой печкой, теп­лом семейного очага. Внешние приметы прошлого не имеют материальной ценности, это символы прежней устойчивой и нерушимой жизни.

Семья Турбиных – военных и интеллигентов – до конца готова защищать свой Дом; в широком плане – город, Россию, Родину. Это люди чести и долга, настоящие патриоты. Булгаков показыва­ет события 1918 г., когда Киев переходил из рук в руки, как события апокалиптические, трагические. Библейское пророчество «и сделалась кровь» вспоминается, когда возникают картины диких зверств петлюровцев, сцены расправы «пана куренного» со своей беззащитной жертвой. В этом стоящем на краю пропасти мире единственное, что может удержать от падения, – любовь к Дому, России.

Булгаков изобразил своих героев-белогвардейцев с гумани­стической позиции. Он сочувствует и сострадает честным и чис­тым людям, ввергнутым в хаос Гражданской войны. С болью он показывает, что гибнут самые достойные, цвет нации. И это в контексте всего романа расценивается как гибель всей России, прошлого, истории. Роман повествует о семье русских интеллигентов и об их друзьях, которые переживают социальный катаклизм гражданской войны. Роман во многом автобиографичен, почти у всех персонажей есть прототипы – родственники, друзья и знакомые семьи Булгаковых. Декорациями романа стали улицы Киева и дом, в котором жила семья писателя в 1918 г. Хотя рукописи романа не сохранились, булгаковеды проследили судьбу многих прототипов персонажей и доказали почти документальную точность и реальность описываемых автором событий и героев.

Произведение задумывалось автором как масштабная трилогия, охватывающая период Гражданской войны. Часть романа была впервые опубликована в журнале «Россия» в 1925 г. Полностью роман был впервые опубликован во Франции в 1927–1929 гг. Критикой роман был воспринят неоднозначно: советская сторона осуждала героизацию писателем классовых врагов, эмигрантская сторона – лояльность Булгакова к советской власти.

Произведение послужило источником для пьесы «Дни Турбиных» и нескольких последующих экранизаций. Этот спектакль стал любимой постановкой В. Г. Сталина, который часто ее пересматривал.

Действие романа разворачивается в 1918 г., когда из Города уходят немцы, оккупировавшие Украину и его захватывают войска Петлюры. Автор описывает сложный, многогранный мир семьи русских интеллигентов и их друзей. Этот мир ломается под натиском социального катаклизма и никогда не повторится.

Алексей Турбин, Елена Турбина-Тальберг и Николка вовлечены в круговорот военных и политических событий. Город, в котором легко угадывается Киев, оккупирован германской армией. В результате подписания Брестского мира он не попадает под власть большевиков и становится прибежищем множества русских интеллигентов и военных, которые бегут из большевистской России. В городе создаются офицерские боевые организации под покровительством гетмана Скоропадского – союзника немцев, недавних врагов России. На Город наступает армия Петлюры. Ко времени событий романа заключено Компьенское перемирие и немцы готовятся покинуть Город. Фактически от Петлюры его обороняют лишь добровольцы. Понимая сложность своего положения, Турбины успокаивают себя слухами о приближении французских войск, которые якобы высадились в Одессе (в соответствии с условиями перемирия они имели право занять оккупированные территории России до Вислы на западе). Алексей и Николка Турбины, как и другие жители Города, идут добровольцами в отряды защитников, а Елена оберегает дом, который становится прибежищем бывших офицеров русской армии. Поскольку оборонять Город собственными силами невозможно, командование и администрация гетмана бросают его на произвол судьбы и уходят вместе с немцами (сам гетман при этом маскируется под раненого германского офицера). Добровольцы – русские офицеры и юнкера – безуспешно обороняют Город без командования против превосходящих сил противника (автор создал блестящий героический образ полковника Най-Турса). Часть командиров, понимая бессмысленность сопротивления, распускает своих бойцов по домам, другие деятельно организуют сопротивление и гибнут вместе с подчиненными. Петлюра занимает Город, устраивает пышный парад, но через несколько месяцев вынужден сдать его большевикам.

Рассказ М. Шолохова «Родинка», одним из первых вошедший в его книгу «Донские рассказы», также посвящен событиям периода гражданской войны. В произведении два очень разных главных героя, сражающихся каждый за свою правду. Первый герой – красный командир Николка Кошевой, а второй – видавший виды атаман казачьей банды. Автор поочередно рассказывает историю каждого из них, знакомит читателя с их прошлым и настоящим.

Молодому командиру красных конников всего восемнадцать лет. У него было обычное хуторское детство, но он рано узнал горечь утраты, потеряв мать и отца. И сам Николка уже не первый год воюет за новую власть, мечтая о ее скорейшем окончании.

Другой герой – старый казачий атаман. М. Шолохов в деталях показывает его нелегкую судьбу. Более семи лет он не был в родных местах, не знал о судьбах своих близких.

Кульминацией рассказа является тот самый смертельный бой, в котором встречаются отец и сын, не узнав друг друга. Самый волнительный эпизод рассказа – жестокое противостояние двух самых близких людей. Молодой командир нападает на атамана банды и падает пораженный взмахом его шашки.

Как видим, роковое противостояние красных и белых оборачивается страшной трагедией: отец убивает родного сына. Нелепая бессмыслица война рушит самые святые семейные узы. Узнав в убитом им красноармейце родного сына, атаман обращается к уже мертвому телу: «Сынок!.. Николушка!.. Кровинушка моя...». Это главные слова шолоховского рассказа. Не имея смысла больше жить, атаман стреляет в себя. Самое страшное, что истинной причиной их гибели является другая война – Первая мировая. Если бы в 1914 г. отец не ушел на германский фронт, то, может быть, он и его сын не оказались бы по разные стороны баррикад и этой трагедии не случилось. Подобным антивоенным пафосом проникнуто большинство произведений писателя.

А. Н. Толстой, автор трилогии «Хождение по мукам», начал писать это произведение в 1920-е гг., находясь в эмиграции. С думами о Родине он на­чал свой роман «Сестры», первую часть трилогии. Это исповедь художника перед самим собой, перед судом своего народа. В основу сюже­та положена судьба сестер Булавиных, Екатерины Дмитриевны и Да­ши, история их любви, радостей и огорчений. В их поэтиче­ских образах отражены самые светлые стороны человеческой души, раскрывающейся навстречу счастью. Философия лич­ного счастья дана в романе в любви Кати к офицеру Рощину и Даши – к инженеру Телегину. В их маленький эго­истический мирок входят события крупного, исторического масштаба – Первая мировая война и начало революции, которые опрокинули вместе со всем привычным ук­ладом буржуазного существования и собственные представле­ния героев о смысле жизни. Толстой отчетливо показывает духовный крах русской ин­теллигенции, оторванной от интересов народа, в образах адво­ката Смоковникова и поэта Бессонова, историческую обречен­ность всей старой России, ее враждебных народу классов с их упадком в культуре и искусстве. Революционная буря развеяла по земле, как сухие листья, эту «умственную аристократию страны», приверженцев религиозно-философских доктрин и за­всегдатаев загородных ресторанов. Рощин же думает вначале, что его великая Россия пере­стала существовать с той минуты, когда народ бросил оружие. Он уверен, что пройдут годы, утихнут войны, отшумят рево­люции и нетленным останется одно только кроткое, нежное сердце его Кати и снова наступит мир без тревог и борьбы.

В 1927 г. писатель приступил ко второму роману трило­гии «Хождение по мукам» – «Восемнадцатый год». Новый роман выдвигал на первый план идею счастья народа и роди­ны как символ высшей исторической справедливости. Собы­тия революции становятся центром романа. В том, как орга­нически сливается судьба основных героев этого произведения с судьбой родины и народа, как широко раздвигаются рамки изображения самих революционных событий, сказывается но­вый размах эпического дарования А. Толстого.