Число женских лиц, совершивших преступления

Выявлено лиц, совершивших преступления	Январь-ноябрь 2015 г., тысяч	январь-ноябрь 2013 г. в % к январю-ноябрю 2014 г.	январь-ноябрь 2014г. в % к январю-ноябрю2013 г.
женщины	158,2	108,8	101,7

В январе-ноябре 2015г. число выявленных лиц, совершивших преступления в составе организованной группы либо преступного сообщества (преступной организации), составило 9,1 тыс. человек (в январе-ноябре 2014г. - 7,7 тыс. человек). Число лиц, совершивших преступления в состоянии алкогольного опьянения, составило 321,7 тыс. человек, что на 12,3% больше, чем в соответствующем периоде предыдущего года, из них женщины - 35,2 тыс. человек (увеличение на 12,9 %).

Таблица 17

Динамика зарегистрированных и фактических преступлений по статьям УК РФ, которые лидируют в структуре женской преступности

Статья УК РФ	Коэффициент латентности в 2009 г.	Прирост количества зарегистрированн ых преступлений в 2015 г. к 2008 г., %	Прирост количества фактических преступлений в 2008 г. к 2015 г., %
Убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106)	2,0	-39,7	-3,8
Умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115)	13,1	146,2	14,8
Побои (ст. 116)	12,5	207,7	16,7
Истязание (ст. 117)	2,5	76,7	23,0
Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119)	8,5	26,4	26,5
Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156)	11,0	112,8	25,0

Опираясь на данные о структуре женской преступности, нами проанализирован фактический уровень преступлений по тем статьям УК РФ, доля женщин в которых максимальна. Преступления часто совершаются женщинами в домашних условиях, редко становятся известными правоохранительным органам. В табл. указан коэффициент латентности по каждой конкретной статье УК РФ в 2015 г., а также различия в приросте 2015 г. к 2008 г. в процентах между количеством зарегистрированных (официальной статистикой) и фактических (включающих латентные) преступлений.

Данные демонстрируют очень высокие коэффициенты латентности преступлений, которые доминируют в структуре женской преступности. Максимальные показатели незарегистрированной части фактической преступности характерны для преступлений, которые часто случаются в бытовом контексте (например, умышленное причинение легкого вреда здоровью, побои, неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего), а также совершаются против собственности (кража, мошенничество). Например, коэффициент латентности 11,0 по ст. 156, которая предусматривает ответственность за жестокое обращение с ребенком, включая физическое и психическое насилие, означает, что на каждое зарегистрированное в 2015 г. преступление (5,9 тыс.) приходилось 11 фактических преступлений, что составило фактический уровень преступлений по этой статье в 2015 г. 64,4 тыс. Неожиданно, что коэффициент латентности такого преступления, как убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106), - наименьший из всех представленных в таблице преступлений и равен 2,0 в 2015 г. На каждое зарегистрированное преступление 2015 г. приходилось еще одно латентное (незаявленное или укрытое), что удвоило изначальный показатель. Этот факт требует дальнейшего объяснения.

Вторым наблюдением становится тот факт, что официальная статистика демонстрирует гораздо более резкий скачок почти во всех указанных преступлениях в период с 2008 по 2015 г., в то время как фактический уровень если и возрастал (или падал), то намного более скромными темпами. Например, количество зарегистрированных побоев (ст. 116) возросло с 38,2 тыс. в 2008 г. до 117,6 тыс. в 2015 г. с приростом в 207,7 %. Однако уровень фактической преступности, хотя намного более высокий, увеличивался гораздо более медленными темпами, а именно: с 1260,0 тыс. в 2008 г. до 1470,0 тыс. в 2015 г. с приростом только в 16,7% (табл.).

Приведенные в таблице данные позволяют сделать два главных вывода о фактическом уровне и тенденциях роста женской преступности. Уровень фактической женской преступности в целом существенно выше, чем демонстрирует официальная статистика. Ни один из приведенных факторов женской преступности не может служить основанием для ожидания роста числа женщин-преступниц в последнее десятилетие. Демонстрируемый официальной статистикой рост может объясняться разными факторами, связанными с регистрацией преступлений (изменениями в законодательстве, интересами ведомств и др.), а также «моральной паникой» в связи с отходом женщин от идеалов «истинной женственности».

Причины преступности женщин

Увеличение числа российских женщин в криминальных событиях связано с ухудшающимися социально-экономическими условиями, ростом психологических расстройств и проблемами зависимости от психоактивных веществ, а также усиливающейся дискриминацией.

Большинство исследователей приоритетными в комплексе причин женской преступности считают социально-экономические условия в стране. Декларируемое улучшение социально-экономической жизни (например, рост ВВП) не означает, что блага распределяются равномерно между гражданами страны, проживающими в разных регионах, а также между мужчинами и женщинами. Тот факт, что женщины составляют большинство среди безработных, при том, что две трети из них имеют высшее образование и что зарплата женщин в среднем ниже, чем у мужчин, свидетельствует о «феминизации бедности». Неоспоримую роль безработицы в детерминации криминальной активности женщин демонстрирует тот факт, что хотя безработица среди женщин в РФ в 2008 г. составила 6,1 % от числа экономически активного женского населения, соответствующая величина среди женщин- преступниц значительно выше и составила 58,7 % [21. С. 107].

В исследовании по Дальневосточному федеральному округу большинство осужденных за мошенничество сообщили, что потратили деньги на приобретение вещей для себя и членов семьи (21 %) или продуктов питания (23 %) [71]. Однако указанная связь между социально-экономическими условиями (безработицей, бедностью и др.) и преступностью женщин - корреляционная, а не причинно-следственная.

Исследование причин роста преступной активности женщин строится также на динамических, а не только статических показателях социально-экономического положения. По данным Федеральной службы государственной статистики, основные показатели по доходам и уровню жизни населения заметно улучшились в период с 2000 по 2010 г. Уровень безработицы в указанный период снизился с 10,6 до 7,5 %, индекс реальной заработной платы вырос с 60,04 до 173,64, коэффициент рождаемости увеличился с 8,7 до 12,6, в то время как уровень смертности снизился с 15,4 до 14,3 [81]. Если дополнить данные официальной статистики результатами опроса населения, проведенного ВЦИОМ и позже «Левада-Центром», то получим следующее: процент оценивших материальное положение своей семьи как «плохое» и «очень плохое» снизился почти вдвое в период с 2000 г. (январь) по 2010 г. (декабрь) (50,4 % и 26,1 %, соответственно) [82]. Таким образом, социально-экономические показатели уровня жизни населения в начале XXI в. не дают оснований ожидать резкого подъема женской преступности, обусловленной этими факторами.

Здоровье женщин (психопатология и проблемы зависимости от психоактивных веществ). Многие ученые склонны видеть причины роста зарегистрированной преступности женщин в усиливающихся психопатологических чертах личности женщин, а также возрастающей зависимости от алкоголя и психоактивных веществ, особенно среди несовершеннолетних [38]. Если принять во внимание ожидаемую продолжительность жизни женщин при рождении как интегральную характеристику качества жизни и здоровья, то получим, что она выросла на 2,5 года в период с 2000 по 2007 г. с 72,3 до 74,8 лет [83]. При этом ожидаемая продолжительность здоровой жизни женщин в период с 2002 по 2007 г. также выросла с 64,3 до 65 лет [84]. Таким образом, благоприятные тенденции в продолжительности ожидаемой и здоровой жизни женщин в России не могут служить объяснением для роста уровня женской преступности, связанного с ухудшением женского здоровья.

Неоднозначное влияние гендерного равенства. Хотя женщины, несомненно, добились значительных успехов в борьбе за равные права с мужчинами в экономической, политической и социальной сферах в XX и XXI вв., результат еще далек от желаемого. Положительные стороны и необходимость женского движения не вызывают сомнений. Однако обзор современных исследований демонстрирует крайне неоднозначное воздействие гендерного равенства на уровень женской преступности. С одной стороны, дискриминация женщин в основных сферах жизни, включая семейную, может способствовать усилению их включенности в криминальную насильственную и корыстную активность. По данным опроса ВЦИОМ в 2002 г., 51% женщин и 8 % мужчин выразили недовольство распределением домашних обязанностей, что может стать основой для проявления конфликтов и насилия [22. С. 117]. Исследование показало, что равномерное распределение обязанностей в семье между мужчинами и женщинами связано с более низкой вероятностью совершения физического насилия над женщинами в семье.

С другой стороны, некоторые российские ученые видят причину роста уровня женской преступности именно в достижении женщинами гендерного равенства в семье и обществе, а также связанной с этим эмансипацией и утратой женской культуры. Например, С. М. Иншаков говорит о «неблагоприятных процессах в области культуры - подмене подлинной женской культуры ее суррогатами (типа эмансипации, феминизма, вариантов криминальной субкультуры и т.п.)» [65]. В вопросе профилактики женской преступности «защита женской культуры и женственности» (под которыми понимаются традиционные женские роли, функции и качества) должна стать приоритетной в государственной политике, идеологии, общественном мнении.

Итак, противоречивое воздействие гендерного неравенства на уровень женской преступности не дает оснований для объяснения ее значительного роста в начале этого века.

Латентная женская преступность. Важно признать, что данные официальной статистики ничего общего с действительным увеличением числа женщин, совершающих преступления, не имеет. В реальности изменения в уровне регистрируемой женской преступности могут быть связаны с изменениями в законодательстве, а также с особенностями учета совершенных преступлений, а именно интересами соответствующих ведомств и конкретных должностных лиц. Необходимо критически взглянуть на официальные цифры, которые не отражают истинного положения дел об уровне и тенденциях женской преступности в России. Свои предположения мы строили на основе результатов 10-летнего исследования латентной преступности учеными НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством С. М. Иншакова. Согласно этим данным, уровень общей фактической преступности более чем в восемь раз превышает зарегистрированный. Реальная преступность в РФ за период с 2001 по 2009 г. не только не снижалась, но постоянно росла, вопреки данным официальной статистики МВД [65. С. 6]. Некоторые исследователи отмечают предполагаемую высокую латентность женской преступности. Однако попытки выявления ее фактического уровня предпринимались редко.

Причины высокой латентности женской преступности могут заключаться в психофизиологических чертах личности женщин-преступниц, которые склонны до мельчайших подробностей продумывать, совершать и потом скрывать преступление, а также в гендерных стереотипах, согласно которым подозреваемые и обвиняемые женщины нередко воспринимаются следователем слабыми, эмоционально-неустойчивыми и пассивными [30]. Известно, что работники правоохранительных органов очень неохотно реагируют на случаи домашнего насилия, совершаемые женщинами, особенно когда жертвами оказываются мужчины. Такие случаи становятся поводом для шуток и анекдотов, редко попадают в официальную статистику. Ситуация усугубляется негативным отношением и недоверием к полиции среди населения, что способствует формированию самого весомого источника латентности, а именно - незаявленной преступности [65. С. 10]. Однако Л. Ю. Кирюшина утверждает, что женщины в современном обществе не уступают, но нередко превосходят мужчин в природной интуиции, хитрости, выносливости. Это может затруднять расследование уголовных дел и способствовать их разрешению в пользу женщин.

Обратной стороной гендерных стереотипов, помимо их воздействия на безнаказанность женщин, может стать ужесточение реагирования и наказания женщин за те же самые преступления, если женщины перестают восприниматься беспомощными и зависимыми от мужчин, а также нарушают некие ключевые ожидания (например, быть порядочными в сексуальном поведении, ответственными матерями, заботливыми женами). Этот феномен хорошо изучен в гендерной психологии. Таким образом, можно предположить, что демонстрируемый официальной статистикой рост женской преступности может спровоцировать очередную волну регистрируемой преступности женщин.

Доказательствами высокой латентности женской преступности могут служить данные виктимологических и социологических опросов о фактах криминального поведения женщин, а также флуктуации в данных официальной статистики, нередко зависящие от изменений в законодательстве или интересах ведомства, ведущего учет преступлений.

Вопросы виктимизации партнеров в интимных отношениях выявили значительный процент мужчин, которые подверглись психологическому и физическому насилию, однако, как мы предполагаем, не обратились за помощью в полицию. По результатам опроса осужденных женщин, 45 % в 2003 г. и 67 % в 2008 г. совершали различные преступления, но они остались неизвестны правоохранительным органам [63].

Изменения в уровне зарегистрированной женской преступности в 2000-е гг. могут быть детерминированы изменениями в законодательстве, процедурой регистрации преступлений и др. Например, устойчивое снижение уровня женской преступности в России в целом и в федеральных округах в период с 2001 по 2004 г. связано с изменением уголовного закона (в 2001 г. - изменениями ст. 158 УК РФ, в 2003 г. - декриминализацией обмана потребителя, ст. 200 УК РФ). Регистрируемый рост уровня женской преступности после 2004 г. может быть связан с ужесточением «войны с наркотиками» и введением новых статей УК РФ (ст. 228.1 и ст. 228.2), преследующих незаконное производство, сбыт и пересылку, а также нарушение правил оборота наркотических средств или психотропных веществ. Альтернативным объяснением 40 % увеличения количества женщин, совершивших наркопреступления, в период с 2005 по 2015 г., может быть повышенное внимание к наркотической проблеме со стороны правоохранительных органов и необходимость заполнения новых категорий «преступниками».