Парень после бойфренда №12. Джейк Зайгер, тридцати с чем-то лет.

Однажды, в ту эпоху, когда они с Тэдом еще не расстались, Джейн спустилась вниз, к почтовым ящикам. И вот, пока она извлекала свою почту из прорези, Джейк, парень из 302-й, открывая свой соседний ящичек, словно ненароком коснулся ее пальцев.

– Привет! Как там твой пес?

– Уже лучше. Сказали, наверное, какую-то гадость слопал.

– Вот и слава Богу, да? – он потрясающе улыбался, у нее ноги стали такими ватными, словно от первого в жизни поцелуя.

Он ушел, а она все стояла, пережевывая глупую мысль – он мог бы совратить ее в два счета – ни шанса устоять. Потом пожаловалась на него комнатным растениям…вот вроде и все.

А через несколько недель между ней и Тэдом все было кончено.

Тогда она вспомнила ту встречу, то странное ощущение, и ей подумалось, что теперь незачем возражать, если ее решит совратить такой парень.

И вот наутро, с трудом выждав до десяти часов, с бьющимся от тайной надежды сердцем она пересекла холл, и подошла к двери с номером 302.

Всклоченная после сна голова появилась в приоткрытой двери.

– Привет, Джейк, у тебя, кажется, тоже есть ролики, может, пойдем покатаемся в парке…

– Ради этого ты и разбудила меня в такую-то рань?

И, захлопнув дверь, он надо думать уполз обратно в койку.

День двадцатый

Бальное платье Джейн было белоснежным, словно подвенечный наряд. Кружева и оборки, маленькие жемчужинки по краю лифа и по подолу, низкий вырез, пышные рукава фонариком. И еще длинные перчатки, жемчуга на шее, а прическу скрепляют крохотные белые бутончики. На лице изысканные достижения макияжа века двадцать первого.

Ею занималась другая горничная, не эта тупица Матильда.

Закончив, она отошла, оглядела Джейн придирчивым взглядом и воскликнула:

– Вот это да!

Очень многообещающее заключение.

Джейн с высоты лестничной площадки быстро оглядела людской водоворот. Большей частью незнакомые джентльмены, в классных черно-белых костюмах. Дамы в белоснежных воздушных нарядах, подхватив шлейфы, улыбаясь, оживленными ручейками перемещались между черными фигурами мужчин и освещенными бесчисленными канделябрами колоннами. Очень похоже на дамскую комнату в Лас-Вегасе, переполненную вечно спешащими невестами – подумалось ей.

Тут она удивленно узнала под маской кое-кого из блистательных гостей вчерашних лакеев и садовников. Другие же слишком смахивали на студентов, или на второстепенных актеров, которым здорово не помешают несколько лишних банкнот в кармане – их принадлежность к этой братии с головой выдавал специфический запашок антимоля и затхлого воздуха костюмерных шкафов.

Но были и другие дамы, в них легко угадывались клонированные копии мисс Чарминг, мисс Хартрайт, или даже – да, ищущий и исполненный надежды взгляд мисс Эрствайл.

Так значит, где-то есть и другие поместья. Где тоже есть гостьи Остенляндии – или это актеры? Кто же тут настоящий?

Боже, у нее полный кавардак в голове…

Мистер Нобли быстро шел по залу, нетерпеливо перебегая глазами по группкам гостей: белоснежный галстук на шее, угольно-черный костюм – ну обалденно хорош! Увидев ее, резко остановился. Их взгляды встретились – ого! Что называется, приехали, Нобли…

Не успел он сделать шаг, как его отсекла дама неопределенного возраста и намерений, с радостным визгом -

– О, мистер Нобли! – ринувшаяся ему наперерез.

Мистер Нобли стремительно развернулся, и вмиг исчез за колоннами.

Но зато появился… мистер Мартин! Тоже белый галстук, и черный сюртук, ищущий взгляд. «Тоже по мою душу?» – подумала Джейн. В миг, когда их взгляды встретились, она поняла, что правда выглядит сегодня на все сто. Все головы поворачиваются в ее сторону, следуя изумленному взгляду Мартина. Он поспешил навстречу, протягивая руку Золушке, с первыми тактами музыки спускающейся по лестнице в толпу незнакомых гостей.

– Прекрасное платье, Джейн… то есть, мисс Эрствайл. Могу я пригласить вас на первые два танца?

Ох, этот взгляд, знакомый мужской дух, прикосновения, словно они снова в каморке перед теликом, с запотевшими банками в руке.

– Мартин, я не могу. Я уже обещала….

– Мисс Эрствайл, – раздался рядом голос мистера Нобли, – первый танец начинается, не угодно ли?

Мужчины обменялись столь молниеносными взглядами, что понять их было невозможно.

Ну надо же – неужели ревность? Из-за нее? Или какие-то старые счеты?

Уходя, она бросила взгляд на слегка озадаченного Мартина, словно извиняясь за свое пренебрежение после пьесы, может и за то, что предпочла шикарного актера реальному земному парню. Хотя трудно сказать, что он мог понять по этим взглядом.

Но вот, под руку с мистером Нобли она входит в сияющую тысячами свечей танцевальную залу, где уже звучат первые такты менуэта. Она улыбается всем, улыбается мистеру Нобли, он смотрит на нее, он улыбается тоже. Ну наконец-то.

– Вы просто восхитительны, – говорит он таким голосом, что нет сомнений, это правда.

Он целует ее ручку в перчатке.

Что-то изменилось в нем; наверное, корректировки в соответствии с новой ролью? Скорее всего, она сейчас его новая сверхзадача – вот и хорошо: зачем отказывать себе в последнем удовольствии?

Танцоры выстроились в линию; знакомые и не знакомые, конечно и мисс Хартрайт с капитаном Истом, убедительно влюбленными глазами глядящие друг на друга. Бедняжки, если всерьез подпадают под очарование опытных актеров. Взгляните на полковника

Эндрюса, обхаживающего мисс Чарминг – а если честно, она не удивилась бы, узнав, чтоон гей. И не только эти две – все дамы в ожидании чуда, в предвкушении любви. Да, но что же будет наутро после бала?

Настал черед занять место в ряду танцоров, Джейн делает реверанс, все предписанные правилами фигуры, даже произносит положенные слова:

– Думаю, нам пора о чем-то поговорить.

– О чем, простите?

– Я вижу, мистер Нобли, вы сегодня не в духе.

– Напротив. И вам не удастся вывести меня из равновесия.

А ей как раз хотелось этого. Мир актерства начинал утомлять. Слава богу, что завтра вернутся банки шипучки и сырая земля под голыми пятками.

Но пока руки мистера Нобли обхватывают ее за талию, кружа в очередной фигуре, его улыбающиеся губы рядом с ее щекой, и она забывает, что сыта по горло актерством и актерами. Ладно, но тогда пусть это продолжается вечно.

Музыка стихла; мистер Нобли решил, что ей не помешает стакан прохладительного – и быстро отошел. Надо же. Какая неслыханная предупредительность с его стороны!

Поделиться примерно теми же мыслями к ней подскочила ее тетушка Сафрония.

– Никогда не видела подобного внимания с его стороны! Джейн, он ведет себя, как влюбленный по уши! И неудивительно, ведь ты сегодня затмила всех!

Расчувствовавшись, дамочка чмокнула Джейн в щечку, и она уловила легкий аромат табака. Вот это да! Стоп – а что, если тот невидимый собеседник за кустами и была эта ее «тетушка»? Сколько поразительных секретов! Разве Остен писала мистику, а не честные

любовные романы?

Но уже вернулся мистер Нобли с бокалом пунша, с тем выражением на лице, которое никому не даст шанса отбить у него восхитительную партнершу.

– Вам не нравится бал? – спросила она.

– Напротив. Никогда не был так счастлив, но дело вовсе не в бале…, – начал было мистер Нобли, но тут заиграла музыка, и парочки пошли по проходу мимо них, выстраиваясь для следующего танца.

Мистер Нобли удержал ее за руку, и прошептал:

– Джейн Эрствайл, если вы окажетесь последней на этой земле, с кем мне доведется говорить, я умру счастливейшим из смертных. Я бы предпочел, чтобы люди, музыка и шум исчезли навсегда, а мы остались наедине. Я мог бы смотреть на вас, слушать вас, и только вас одну бесконечно.

– Вы – и такие комплименты?

– Да, комплименты, но не пустые слова. Клянусь, это правда.

Наступил их черед в фигуре, он подхватил ее, закружил, вел ее, не отрывая от нее глаз. У Джейн пересохло в горле. Пока играла музыка, говорить было невозможно, но можно не сомневаться, что мисс Эрствайл и мистер Нобли составляли самую яркую и гармоничную пару в зале. Но дело в том, что никакие они не мистер и мисс.

Ей стало жарко, голова кружилась – ситуация хуже, чем до Остенландии. Она слишком увлеклась – разве ты этого хотела, тетя Кэролайн? Как ей теперь уносить отсюда ноги?

Джейн, сделав реверанс, ускользнула на свежий воздух, пока мистер Нобли умолял ее задержаться, всего на два слова…

– Мистер Нобли! Как я рада встретить вас здесь! – воскликнула подскочившая к ним незнакомка, вся в кружевах и кудряшках.

Интересно, это старая знакомая, или же по долгу службы он навещал гостей в других «поместьях» время от времени; скажем, когда делал вид, что отправляется на охоту?

Мистер Нобли забормотал какие-то извинения шустрой даме, но Джейн уже скользнула в соседнюю комнату. Кажется, там мелькнула высокая фигура Мартина.

Нет, ее перехватила непреклонно сильная рука.

– Мисс Эрствайл!

Опять мистер Нобли! Боже, сейчас его можно принять за самого Хитклифа!

Не выпуская ее руки, он, с уверенностью завсегдатая лавируя в коридорах, провел ее в погруженную во мрак библиотеку – а зачем во время бала нормальным людям свет в библиотеке?

Только тут он освободил ее руку и, не слишком твердо, но так же блокируя ей путь к отступлению, проговорил:

– Извините меня.

– Пока и на том спасибо.

Джейн, деваться все равно некуда, опустилась в кресло. Он, нервно потирая подбородок, расхаживал перед ней: туда-сюда, туда-сюда. В темноте (прям как в спальне, ехидно подумала она) он казался почти плоским силуэтом, лишь иногда дальний отсвет прорисовывал его подбородок, отражался в его глазах.

Наконец, растерянно взъерошив волосы, он начал:

– Я должен был увести вас оттуда, где все смотрят на вас, следят за нами. Это невыносимо.

Рухнув в кресло рядом с ней, он схватил ее за руку. Господи, опять, синяки будут, подумала Джейн. У него что, хронический хватательный рефлекс – что-то вроде нервного тика?

– Помнится, при первой встрече вы заметили, что самое верное – первое впечатление. Вы правы в отношении себя; но и я не ошибался в ту минуту – вы опасная женщина, я в опасности потерять голову от любви.

– Неужели? – Господи, и ничего остроумнее у нее не получилось!

– Да, я знаю, это звучит абсурдно; вряд ли кому приходило в голову, что такое возможно.

Я и сам не представляю, когда, в какой момент что-то в моих чувствах стало меняться.

Когда вы играли в крикет с капитаном, шутили, смеялись – я уже ревновал вас, как последний дурак, и я так хотел бы быть на его месте… И вот сегодня… ваша красота… ваши глаза… я покорен, и не могу больше таиться, я не могу молчать. Знаю, глупо надеяться на взаимность, но ничего, кроме надежды мне не остается.

Рукой, затянутой в перчатку, он сжал ее руку. Прямо как тогда в парке, во второй день.

Надо же. А ведь словно год прошел.

– Теперь слово за вами, только вы можете облегчить мои страдания. Быть всегда рядом с вами, быть вашей опорой – это предел моих мечтаний. Скажите, могу ли, смею ли я надеяться?

Он замер в кресле – да, мучительная агония безнадежно влюбленного сыграна неплохо; Джейн смотрела на него, как зачарованная. Он вскочил и опять заходил по комнате, потом остановился перед ней с выражением мучительного отчаяния на лице:

– Ваше спокойствие убийственно, как кинжал. Скажите же мне, мисс Эрствайл, могу ли я надеяться на взаимность?

О, какой блаженный, восхитительный миг!

Но с каждой минутой чувство это убывало, утекало прочь, как тончайший песок сквозь сжатые пальцы – не удержать его. Это все притворство, искусная игра. Пусть будут примитивные поцелуи на ковре – но искренние. Да, жизнь полна убожества, упущенных возможностей, убийственно нудных и дел и забот. Но среди уродства реальной жизни есть место и драгоценным мгновениям красоты – аромату сентябрьских персиков, искреннему тихому смеху, очарованию света и тени. Настоящие мужчины тоже встречаются на белом свете. Вот и отлично.

Мартин первым за много лет дал ей возможность бездумно наслаждаться восхищением – собой, им, мужчиной, способным дать женщине почувствовать себя раскованной в любовных играх, а не дурехой, зацикленной на мыслях о дне собственной свадьбы.

– Я не знаю, я…

Что она бормочет? Но она действительно растерялась. То, что он говорил, было пошло, глупо и неискренне, все это вытряхнуто из пыльных книг. Но сам он – его глаза, его голос, ощущение его рук… Но он актер. Попробовать, что ли, подыграть ему? Если получится, может, и запомнится, как записанное на киноленту.

– Мисс Эрствайл, поверьте, я совершенно искренне…

– И напрасно. Я вас прекрасно поняла, поверьте, но с меня довольно. Все было замечательно, и я старалась, и так далее – но с меня хватит, – она говорила до странности быстро, нервно разглаживая юбку руками.

Выражение его лица изменилось. Он опустился перед ней на колени, заглядывая ей в глаза, и сказал таким искренним, серьезным тоном, какого она от него никогда не слышала:

– Вам нехорошо? Что с вами?

Эта перемена смутила ее. Темные глубокие глаза смотрели пристально и сочувственно, и суровость черт при таком близком расстоянии испарилась без остатка. Но стоп, и это лишь игра.

– Я вас совсем не знаю, – сказала она просто.

– Вижу, я слишком поторопился, простите меня, – сказал он, поднимаясь и отводя взгляд.

– Надеюсь, будущее все изменит..

– Мистер Нобли, – четким голосом заговорила Джейн, входя в роль, – благодарю вас за столь лестную для меня речь, но принять ваше предложение ни сейчас, ни в будущем я не смогу. Уверена, найдется достаточно дам, которые не устоят перед такими перспективами…

– Но только не вы, – сказал он с убедительной печалью.

Каков талант, однако – Джейн не могла не восхищаться им.

– Но не я. Как не мучительно, выслушав, все же отказать вам, я благодарна этому случаю за то, в чем теперь твердо уверена – это совсем не то, чего я хочу в жизни.

– И чего же вы хотите? Нет, я серьезно. Чего именно вы хотите?

– Чего-то и кого-то реального.

– То есть вы имеете в виду некоего садовника?

– Это вас не касается. Не будем об этом.

– Что же, искренне пожелаю вам счастья, мисс Эрствайл.

– Э-э, хватит вам, можно уже называть меня Джейн, – сказала она; и видно, забежала вперед, ибо он растерялся. При Регентстве называть по имени можно разве что невесту…

– То есть я не имела в виду, что согласна и мы помолвлены… Господи, ерунда какая. Я чувствую себя полной идиоткой.

– Дураком оказался здесь скорее я.

– Значит, нас здесь двое, – грустно улыбнулась она. – Мне пора.

Мистер Нобли поклонился.

– Удачного бала.

И она ушла, поражаясь, как это сказала ему «нет», этому воплощению дарсизма, мешавшему ей свободно наслаждаться жизнью. Ах, как же легко наслаждаться реальной жизнью. Слышите меня, Кэролайн?

И первым же, кого она увидела, еще не остыв от экстатического восторга сцены предложения и отказа, был Мартин, который оказался не Теодором, а:

– Прошу любить и жаловать, я теперь мистер Бентли, богатый землевладелец, ибо возникла нужда в танцующих роботах для дам. Эта роль мне дозволена при условии, что я буду помалкивать, – пояснил он, выразительно указывая глазами на миссис Уоттлзбрук, подозрительно сверлившую их глазами из другого угла комнаты.

– Тогда нечего болтать, пойдем танцевать, – потащила она его на середину, в конец ряда танцующих.

И, пока не стихла музыка, она наслаждалась танцем с самым лучшим, высоким, стройным танцором в этом зале. Пока не заметили, что к ним решительно устремилась суровая миссис Уоттлзбрук. Не сговариваясь, они бросились прочь, по коридору, потом по лестнице и вот они на улице – но куда дальше? По мокрой-то траве? А прекрасное ее платье? О нет, верный рыцарь подхватил ее на руки, спасая прекрасный наряд беглянки.

За высоким частоколом живой изгороди, где их не увидят, он поставил Джейн на землю.

– Это и есть ваши владения, мистер Бентли?

– Ах, да, конечно. Я самолично огораживал этот газон. Понимаете, нынешние садовники никуда не годятся.

– Знаешь, а ведь я должна была обручиться с самим мистером Нобли. Но ты все испортил.

– Ну, прости. Я ведь предупреждал – всего пять минут наедине – и ты пропала.

– Именно. Я почти уже решила прекратить все эти игры с парнями, но ты все испортил.

– Послушай, только ничего серьезного, ради Бога, я ведь просто…

– Окей, расслабься, я именно этого и хочу.

– Рад слышать, – он притянул ее к себе. – Ты изменилась, знаешь. И я скучал по тебе, ты можешь себе представить такое?

– Рада слышать.

– Надеюсь порадовать тебя не только этим, – он на мгновение обернулся, потом добавил, – прости за то, что наговорил тогда. Женщины лишь играют здесь в любовь, пока их мужья заняты важными делами. Я только потом догадался, что тебе нужно что-то серьезное. Я был потрясен, что ты предпочла меня…

– Мартин, уже теплее.

– Я был поражен, сражен, восхищен… э, я не очень-то мастер выражаться, знаешь. Но, если честно, ты похожа на мою сестру.

– Да ну?

– Да, она свой парень, такая забавная…

– Вполне твоем вкусе, значит?

Он схватил ее на руки, прижал к себе, и они стали целоваться.

– М-м-м, нет, не совсем. Она меня так никогда не целовала, честное слово!

Он покружил ее в воздухе, мурлыча какой-то примитивный ритм, а потом поставил на пенек, так что они оказались одного роста.

– Мартин, а тебя не выгонят – за это?

– Сейчас мне решительно все равно!

– А если я заступлюсь за тебя – это поможет?

– Возможно, по крайней мере, заранее спасибо.

Воспоминание о расставании ее не порадовало. Но…

– Знаешь, я ведь могу остаться на пару дней – поменять свой рейс. Остановлюсь в отеле, в Лондоне – никаких шпионов от миссис Уоттлзбрук. И ничего серьезного тоже, я обещаю, просто одно голое удовольствие.

Он широко улыбнулся.

– Как я могу отказаться! Лишить себя удовольствия увидеть твою попку – в штанишках и без!