Бойфренд №4. Рэй Риболди, семнадцати лет.

Он был рябой, не каждый день свежевымытый, но это было неважно – он был просто душка. К тому времени она уже прочитала «Мэнсфилд парк» и решила, что милый спокойный парень это именно то, что нужно. Он дарил ей полевые цветочки.

Кормил ее завтраками, пирожками своей маменьки, и она просто млела от его взглядов.

Спустя пару месяцев два парня, приятели ее с детства, решили, что он, наглый чужак, забравшийся без спросу в их огород, заслуживает урока в виде изрядной порции собачьего дерьма в открытый верх его древнего джипика.

– Держись подальше отсюда, такие цыпочки тебе не по зубам, – вопили они ему вслед под визг автомобильных шин его стартующего авто.

В кафешке Джейн клялась, что она тут не причем, но Рэй не стал даже слушать ее.

Прямо посреди толпы он впечатал ей в прическу приличный кусище торта. С явным удовлетворением.

– А как тебе вот такое, а?

Получается, не таким уж милым он оказался.

День седьмой

На другой день опять поздний завтрак, чтение в утренней гостиной, потом визит мисс Хартрайт, и прогулка с джентльменами. «Прогулка с джентльменами» должна бы звучать музыкой для ее души, страдающей по профилям с бакенбардами, однако не в том настроении пребывала она сейчас. Глаза ее рассеянно прочесывали парк.

После полудня она одиноко перелистывала «Итальянца» Энн Радклифф, с трудом продираясь сквозь архаический язык романа. Умение бездельничать входило в добродетели «Опыта Остенландии», она знала это, однако, плоть от плоти страны, впитавшей в себя самую суть пуританского преклонения перед трудом, смириться с ежедневным постоянным бездельем не могла. Она заметила, что предается странным фантазиям. Например, как она стирает в раковине свое бельишко, пока все стиральные машины заняты более срочным делом; или едет в вонючей жаркой подземке; поедает скользкий банан с лотка уличного торговца; покупает одноразовый зонтик, потому что вдруг как из ведра хлынул дождь.

Всю жизнь грезить об Остенландии, а оказавшись там, мечтать о мирских радостях и реалиях современного мира. Жестокая ирония.

И она решила разыскать Мартина, сейчас же, при свете дня. А что такого? Ведь не вампир же он, в конце концов!

Был теплый солнечный день, но под кронами деревьев было уютнее. Ей пришлось здорово потрудиться, прочесывая взглядом заросли парка, прежде чем, невзирая на его рост, она отыскала голову своего садовника. Он старательно подстригал заросли вдоль стены. Она уселась на самый ее край, открыла книгу и целиком погрузилась в чтение. Ни малейшего внимания работникам сада не полагалось. Спустя несколько минут скрежет ножниц прекратился. Она перевернула страницу.

– Джейн, – прошептал он с легким беспокойством.

– Ш-ш-ш, я читаю, – ответила она.

– Послушай, Джейн меня предупредили, что еще кое-кто слышал звук моего телика, и донес об этом миссис Уоттлзбрук, так что мне пришлось избавиться от него сегодня утром. Если теперь меня застукают здесь, болтающим с тобой…

– Ничего подобного. Я просто читаю.

– Черт побери, Джейн…

– Бога ради, Мартин, соболезнования твоему телику, но если мне придется торчать в этом доме по полдня, я просто свихнусь. Я ведь не сделала ни стежка с тех пор, как сшитые мной шортики лопнули пополам на заднице, едва я присела в них на стул; и не прикасалась к фортепиано с двенадцати лет, озверев от тоскливых упражнений. И даже книжку не имела возможности почитать среди бела дня, с тех пор как пошла работать. Так что можешь себе представить мое состояние.

– И потому, – ответил он, втыкая лопату в землю, – ты вправе отлавливать меня всякий раз, когда больше не с кем флиртовать?

На тебе, подумала Джейн, и пошла прочь.

– Погоди, – Мартин догнал ее и удержал за локоть. – Я видел тебя сегодня в парке с этими актерами. Это малость напрягает, знаешь ли. Скажи, ты это всерьез, а?

– Может, серьезнее, чем надо бы, – пожала она плечами, – хотя благодаря тебе уже не так чтобы очень.

Мартин рассматривал облака в задумчивости.

– Никогда не мог понять этих здешних женщин. А ведь и ты одна из них. Какая-то бессмыслица.

– Не думаю, что вообще возможно объяснить это мужчине. Будь ты женщиной, я бы просто назвала пароль: «Колин Ферт в мокрой рубашке», и получила бы адекватный отзыв

– «А!»

– А! То есть я имел в виду «Ага!».

Холера. Она надеялась, что эта шутка про Колина рассмешит его, но вот ведь нет. Она почувствовала себя как на качелях, с которых поминутно готова свалиться. И тут она ясно почуяла конец. Его безошибочный привкус и аромат гнили и разрушения.

– Так значит, это конец? – спросила она.

– А что, нам есть что заканчивать?

Ох. Вот как. Она сделала шаг назад, длинная юбка напомнила ей о маскарадном наряде на ней, и это вмиг вернуло ей душевное равновесие, представьте себе. Она присела в реверансе.

– Простите, что отвлекла вас, видимо, приняла за кого-то иного.

И пошла прочь, жалея, что не может в эффектном прощании яростно прошуршать ворохом викторианских юбок.

Какая же ты дура, кляла она себя. Опять твои идиотские фантазии. Сколько же можно!

Хватит!

А ведь все было так замечательно. Она наслаждалась их интрижкой, не терзая себя привычными вопросами – а что дальше, и надолго ли, а вдруг не навсегда?

…Значит, это конец…? Он наверное решил, что она чокнутая. И он прав. В Пембрук Парке можно купить себе любого из его наемных обожателей, и надо же, она и здесь умудрилась найти такого, который вправе дать ей отставку. И добилась этого. Так типично для Джейн.

Бойфренд №5. Рахим (фамилия забыта),

Лет тридцать пять-сорок.

«Вы такая хорошенькая», улыбнулся он Джейн через прилавок парфюмерного магазина. Ей стукнуло девятнадцать, училась в колледже, пошла немного подработать, и ее только что безобразно подстригли. Хуже не бывает. Может, поэтому его комплимент так подействовал. Не упускать же такого мужчину.

Три недели он водил ее по ресторанам, очень дорогим, у нее голова пошла кругом, она смело заказывала удивительные закуски и десерты, и он платил!

А потом оказалась в его квартире, в которой, похоже, добрый месяц ночевал полк немытых солдат.

Где он, прикрыв глаза, сжимал ее плечи, бормоча, «я так хочу тебя». Романтика кончилась. Для лечебного контраста можно себе представить сцену встречи

Элизабет и Дарси на лужайке у Пемберли.

И она громко расхохоталась.

Поперхнувшись, буркнула что-то в извинение, и убежала.

День седьмой продолжается

Вечером она была в худшем из всех ее нарядов, зеленом платье с нелепой коричневой отделкой. Да какая разница, в чем – Мартина она все равно не встретит, а остальные и в упор ее не видят, издевалась над собой она, топая в конце процессии. Весь обед она старательно скрывала свою хандру, и очень устала от этого. В гостиной старательно спряталась за книжкой.

– Не желаете сыграть с нами в карты, мисс Эрствайл? – окликнула ее мисс Хартрайт, когдамужчины вернулись в гостиную.

– Невыносимо видеть вас целый вечер за книжкой, в одиночестве.

Джейн хотелось бы осадить ее убийственным взглядом. Мисс Хартрайт умудрялась сохранять идеальную осанку даже в корсетах, словно наслаждаясь своей грацией и изяществом. Легкий прищур и прелестная ослепительная улыбка. С ума сойти.

– Нет, спасибо. – Джейн уже не хотелось острить.

– Полно вам, не упрямьтесь. Мистер Нобли, – она повернулась к своему фавориту, – помогите мне убедить мисс Эрствайл покинуть свое убежище.

Мистер Нобли оторвал взгляд от своей книги.

– Если мисс Эрствайл предпочитает сегодня картам чтение, я не стал бы ей мешать.

– Благодарю, мистер Нобли, – совершенно серьезно сказала она.

Он кивнул ей, словно они были заговорщиками. Удивительно.

– Но вам, мистер Нобли, придется составить нам компанию.

Мистер Нобли отложил книгу и перешел к карточному столу.

Джейн сделала реверанс, и вышла.

Поднялась к себе за шляпкой и плащом, и вышла на свежий воздух. Быстрая ходьба, прохлада и сумерки принесли ей некоторое облегчение. Но как ей не хватало Молли – перемыть косточки всем, особенно Мартину, а в конце узнать, что виноваты все на свете, кроме не Джейн.

Она не собиралась идти туда, правда, но так увлеклась воображаемым триумфом на балу, сладкими картинами неотразимой красавицы Джейн; все у ее ног, а она всех отвергает и с триумфом покидает Пембрук Холл навеки… Что оказалось прямо под окнами Мартина. И опять там слабый свет в окне – что, новый телевизор? Попробовать загладить дурацкую свою сцену, может, просто без прелюдий перейти к делу?

Так она и стояла, не зная, на что решиться, пока не услышала:

– Что вы здесь делаете?

– Извините. Но у меня есть одна тайная миссия. – И она решительно ринулась мимо мистера Нобли к дому.

Он перехватил ее за плечо.

– На одну минуту, прошу вас.

Он огляделся, не наблюдает ли кто, потом отвел ее за угол домика, куда не добирался лунный даже свет.

– Отпустите меня!

Он подчинился.

– Мисс Эрствайл, поверьте, в ваших же интересах сказать мне, что вы здесь делаете.

– Гуляю.

Он посмотрел на окна каморки Мартина. Какой кошмар.

– Надеюсь, вы не собираетесь наделать глупостей?

Именно собиралась, но правда лишь прибавила ей злости.

– Не могу знать, – начал он нестерпимо назидательным тоном, – понимаете ли вы, что для леди недопустимо даже гулять в полном одиночестве, уж не говоря о том, что развлекаться со слугами…

– Развлекаться?

– Означает навлекать на себя подлинные несчастья. Послушайте, – вдруг перешел он на вполне человеческий тон. – Просто держитесь отсюда подальше.

– Вы мой спаситель, мистер Нобли! Минуту назад я уже было решилась уйти в горничные, однако вы спасли меня от этой ужасной участи. Будьте спокойны, я возвращаюсь на путь истинный.

– Не глупите, мисс Эрствайл. – Он повернулся и ушел, откуда появился.

– Невыносимый зануда, – прошипела она ему вслед.

Нет, к Мартину она, конечно, теперь не пойдет, но и в свою комнату тоже. Хотя бы назло ему. Он этого заслуживает. Надо признать, пусть зануда, чурбан и прочее, но все же здесь он – единственно похожий на Дарси экземпляр. Значит, заслуживает презрения в полной мере. Но каким образом еще она могла отомстить наглецу, который хватает ее за руку, отчитывает, словно дурочку, кипятилась она, в бессильном отчаянии нарезая круг за кругом по дорожкам вокруг дома.

Пробираясь по скрипучим доскам спящего дома к себе в комнату, она заметила свет в гостиной. Неужели они все еще за картами? Но комната была пуста, лишь лампа горела, освещая страницы оставленной мистером Нобли книги.

Искушение было слишком сильно, и она перевернула несколько листов. Что за чтение увлекает этого человека? Листочек бумаги выскользнул из-под страницы и спланировал на ковер.

Квитанция на имя Генри Дженкинза, из Брайтона. Это и есть мистер Нобли? Она положила бумагу на стол, рядом с закадычным приятелем мистера Темплтона, ныне почти опустевшим хрустальным графинчиком. Из чистого любопытства Джейн понюхала пробку. Определенно, алкоголь. Ничего себе! И как это актер выдерживает такое? Словно в ответ на ее вопрос легкий на помине мистер появился в дверях, собственной персоной.

– Ну-с, добрый вечер, мисс Эрствайл? Но все еще мисс ли вы, а? И откуда в такой час?

Наверняка было, было приключение, уж я уверен.

– Ох, вы меня напугали, мистер Темплтон. Но я просто гуляла. Свежий воздух, понимаете ли. Извините, но мне пора…

Он застыл, прислонившись к дверному косяку, даже задремал, кажется. Джейн украдкой положила пробку, выключила псевдо-керосиновую лампу и попыталась тихо проскользнуть мимо фигуры в дверях. И вздрогнула от оклика прямо над ухом:

– Постойте минуточку.

Джейн догадывалась, что зря, но остановилась.

– Что угодно, мистер Темплтон?

– Почему бы, думаю я, нам не поиграть немного, в… скажем, такую игру, ну, то да се, тут, прямо под столом, вы меня понимаете?

Она лихорадочно пыталась вспомнить, в каком это из романов женатик соблазнял невинную девушку? А, было такое в «Мэнсфилд парке», нет, там были замужняя и холостяк. Но сэру Темплтону далеко до галантного – как его? – Генри Кроуфорда.

– Думаю, мне пора быть в постели, – пробормотала она, не представляя, как ей выкрутиться.

– А я ведь как раз об этом, – сказал он, придвигаясь к ней шаг за шагом, в то время как она отступала, пока не оказалась прижатой с спиной к стене.

– Остановитесь! – Джейн уперлась руками ему в грудь. Он схватил ее за руки. Сжал горячими шершавыми пальцами.

– Вы такая славная, – бормотал он, обдавая ее лицо запахом перегара и ужина.

Определенно, он был куда более пьян, чем она полагала.

– Сэр Темплтон, вы женатый человек.

– На деле нет. – Он что, подмигивал ей? – Мы спим отдельно: но ни слова об этом. И мне одиноко и так холодно, а тут такая славная горячая цыпочка, мы таких никогда здесь не видели.

Она пыталась его оттолкнуть, но за спиной стена, и лампа над ними угрожающе позвякивала. Он удерживал ее руки, брюхом своим толстым прижав ее к стене, так что чувствовалась близость его губ, изрыгающих мерзости:

– Конечно, такой красотке не пристало оставаться одинокой, почему бы нам не поиграть другую игру, а?

И она ударила его коленом между ног. Так сильно, как смогла.

– А! Ох! Черт побери!

Он согнулся пополам и рухнул на колени.

Джейн отряхнула колено, словно пнула пыльный мешок, и тут же услышала поспешные шаги на лестнице. Это был мистер Нобли.

– Мисс Эрствайл!

Он был босиком, рубашка поверх бриджей.

– Мистер Темплтон!

– Ох, она мне коленом промеж ног, – простонал сэр Темплтон.

– Вас не готовили часом в солдаты, мисс Эрствайл? – усмехнулся мистер Нобли.

– А что, англичанки так не умеют?

– К счастью, не приходилось проверять, – он посмотрел на стонущего болвана на ковре. – Вам он ничего не сделал, надеюсь?

– Честно говоря, я не уверена, следы от чьих именно рук мне останутся на память о сегодняшнем вечере.

– Вот как. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату, мисс Эрствайл?

– Это ни к чему. Если только еще один такой сэр не притаился где-нибудь. – Она шагнула к нему и тихо спросила, – А вы не донесете на меня? За мои прогулки – сами знаете где?

– Думаю, – выразительно ткнув беднягу сэра Темплтона ногой, сказал он, – приключений на сегодня вам уже довольно.

И вот ведь чудо – он улыбнулся, вполне реальной улыбкой. Хотя, она готова была поклясться, что губы его по-прежнему были сжаты, однако глаза его осветились, и от уголков глаз и губ побежали неожиданно многообещающие морщинки. У нее же где-то зашевелились щекочущие мурашки, непонятно только, с чего бы это. Ему вовсе не было смешно, это очевидно. Значит, мистер Нобли просто хотел ободрить ее немного? Или актер мистер Икс?

– Благодарю. Спокойной ночи, мистер Нобли.

– Спокойной ночи, мисс Эрствайл.

Она взглянула на стенающую жертву и, поколебавшись немного, стала подниматься по лестнице. Навстречу уже спешила тетя Сафрония, поспешно пряча неглиже под белой шалью.

– Что за шум? В чем дело? Что случилось?

– Случилось. Это… ваш супруг. Вел себя неподобающе.

– Напился? – Тетя Сафрония сморгнула.

– Да.

– Извини, Джейн.

Не так важно, ее клиентке или Джейн лично предназначались эти извинения, она великодушно кивнула от имени их обеих, юркнув наконец за дверь своей комнаты. Внизу ей казалось, что она вся кипит от гнева праведного – но нет же! Здесь она от души расхохоталась, уткнувшись лицом в подушку.

– Ну и хохма, – отсмеявшись, сказала она сама себе, словно киношная Лидия Беннет. – Мечтаю о мистере Дарси, влюбляюсь в садовника, а потом еще отбиваюсь от пьяницы- мужа.

Завтра все будет иначе, думала она, отогреваясь в ванной, так долго, как это бывало только в детстве, и как в детстве у нее отмокла и сморщилась кожица на пальцах. Почему-то это напомнило ей о тетке Кэролайн, которая спровадила ее сюда. Чтобы излечить дурочку от привычки влюбляться в каждого встречного, вплоть до садовников. Чтобы перестала влюбляться.

И тут она поняла. У нее не было желания идти к Мартину, в ней не было любви. Как не было ее и раньше, а был лишь страх перед одиночеством и попытка избавиться от него любой ценой, с любым мужчиной. И вдруг наваждение исчезло. Полностью.

Нет, Остенландия не есть последнее безумство перед постригом в монастырь, ничего подобного, она не собирается жить без мужчин. Ей просто пора научиться жить с ними, в любом месте, в котором оказалась. Для начала, насытиться экзотикой Остенландии до отвращения, как это бывает после целой коробки шоколада.

Завтра она включится в эту игру всерьез, пока есть время. Будет ли ее тошнить от одного упоминания о мистере Дарси?

Однако в полусне ей привиделась странная улыбка мистера Нобли.