Часть 1. Дрессировка и жизнь.

 

Прежде, чем обсуждать любые идеи и подходы, очень важно согласовать определения основополагающих понятий. Вот и я, с вашего разрешения, начну с главного. Не хотелось бы только, чтобы эта часть показалась вам, мой Читатель, излишне сухой и теоретичной. Поверьте, что эти рассуждения совершенно необходимы для того, чтобы мы правильно понимали друг друга в дальнейшем.

Вот определение, заимствованное мною из работы одного из известнейших специалистов, М.М.Укроженко: " Дрессировка – это методическое, последовательное, направленное воздействие на собаку для выработки и закрепления у нее определенных условных рефлексов и навыков (привычек), необходимых для управления ее поведением и применения ее на какой-либо работе".

Но даже если отмести все, что связано с применением в работе, в этом определении главным останется предмет внимания дрессировки – это поведение животного. И неважно, идет ли речь о служебной собаке, дельфине в океанариуме или черве-планарии в экспериментальном лабиринте.

Поведение представляет собой какую-либо наблюдаемую форму активности (как правило, двигательной), направленной на достижение той или иной цели. Оно выступает как результат воздействий внешней среды и внутренних процессов психической деятельности.

Психическая деятельность есть совокупность процессов отображения и переработки внешней и внутренней информации. Самая характерная черта психической деятельности состоит в том, что она скрыта от наблюдателя, а материальным ее выражением служат процессы возбуждения и торможения в нервной системе.

Стало быть, поведение и психическая деятельность непосредственно связаны между собой. Психическая деятельность может выражаться внешне в реализуемом поведении, но во многих случаях результатом ее может оказаться и отказ от поведенческой активности. Кроме того, наблюдаемое поведение представляет собой лишь один из различных вариантов действий, а психическая деятельность может предполагать выбор из множества поведенческих форм.

Изучение психической деятельности составляет предмет интереса психологии, а когда дело касается животных, эта наука называется зоопсихологией. Однако, у зоопсихологии от века есть одна очень важная трудность: зверь не может рассказать о своих внутренних переживаниях, как это делает человек, так что исследовать его психическую деятельность можно только на основе объективных наблюдений. То есть, на основе все того же поведения.

Вот и замкнулся методологический "заколдованный круг"! И те направления зоопсихологии, которые развивались в двадцатом веке, изучали именно поведение. Они различались между собой по тому, какие формы поведения рассматриваются. Этология изучала то поведение, которое присуще данному виду в природе и служит его выживанию. Бихевиоризм занимался тем поведением, которое формируется прижизненно. Прикладные методы бихевиоризма нацелены на то, как можно сформировать поведение по надобностям человека – они-то, наравне с трудами И.П.Павлова по физиологии высшей нервной деятельности, и сделались солидной методологической базой для теории дрессировки.

Так образовалась малозаметная, не бросающаяся в глаза не специалисту подмена понятий: изучая поведение (то есть, результат), зоопсихологи искренне верили, будто изучают психическую деятельность (то есть, предшествующий процесс). Впрочем, не случайно западные зоопсихологи-практики называют себя не "зоопсихологами" (ни европейцы, ни американцы просто не понимают этого слова в разговоре), они по-честному именуют себя "бихевиористами" – то есть, специалистами по формированию поведения. Как сказано устами Доктора в захаровской "Формуле любви": "Голова есть предмет темный и исследованию не подлежит"!

Зоопсихологам середины двадцатого века просто чуточку не повезло – теория моделирования, позволяющая разорвать этот замкнутый круг, возникла несколько позже, в самом конце того же столетия.

Благодаря методам моделирования мы получили возможность строить модели природных явлений, при условии тщательного соблюдения методологических норм. Собственно говоря, именно так и выглядит любая научная теория, вплоть до теорий "царицы наук", физики. Не стану и перечислять великолепные научные достижения последних лет, от "Большого Взрыва" и до генома человека, которые мы видели только на экранах компьютеров и телевизоров. А разве близкая нашим сердцам условно-рефлекторная дуга, описанная Павловым, не представляет собой точно такую же модель?

Надо только помнить, что эта модель описывает только одну из многих комбинаций процессов возбуждения и торможения, затрагивающих те или иные участки и структуры нервной системы. А вся совокупность этих процессов сложна до невообразимости, настолько, что анализ ее хоть в каком-то приближении стал возможным только на основе современных представлений о восприятии, переработке и генерации информации. Она, информация (как внешняя, так и внутренняя, отражающая состояние организма и самой нервной системы) участвует в процессах порождения поведения. А сама она организована в виде системы взаимодействующих факторов, которые тоже можно описывать и исследовать хотя бы на уровне модели. Разумеется, до тех пор, пока модельные представления подтверждаются практикой.

Есть такое присловье: "Наука отвечает на вопросы "Что?" и "Как?", но на вопрос "Почему?" отвечать не должна". Не будем обсуждать истинность этого утверждения, оставив это на совести придумавших его ученых. Только получается вот что: если исходить из этого критерия, то дрессировка – наука. Но психология и, в частности, зоопсихология в ее современном виде – не наука, а нечто иное, поскольку для нее главнейшим вопросом является именно " почему?". Прежде всего, с точки зрения потребности, удовлетворяемой состоявшимся поведением. А затем - во всей совокупности факторов, внешних и внутренних, врожденных и благоприобретенных, от которых зависит реальное, а не разученное в виде навыков поведение собаки.

Так что в основе деятельности зоопсихологов лежит не абсолютное "да" или "нет" – в силу сложности системы факторов и воздействий мы рассматриваем лишь вероятность того или иного поведения. Дрессировка же основывается скорее на точке зрения, сформулированной в известной математической шутке: "Вероятность любого события всегда равна 50% - оно либо произойдет, либо нет". Что ж, может быть и так. Но тогда и вероятность того, что ровно в эту минуту я сижу у вас дома и пью с вами чай, равна тем же 50%. Так ведь нет же! Вероятность этого не нулевая, это правда, но вряд ли это происходит через день, даже если мы в близкой дружбе.

Главная профессиональная задача зоопсихолога в том и состоит, чтобы сделать вероятность правильного поведения наибольшей. На первый взгляд, это та же цель, что и у дрессировки. Только методы различаются настолько же, насколько различны объекты воздействия – результат и процесс, следствие и причина. Потому-то один подход и называется "коррекцией поведения", а другой – "коррекцией психики".

Основным, если не единственным, практическим способом коррекции поведения является поощрение правильного поведения и запрет (вплоть до сколь угодно резких мер) на неправильное поведение. Иными словами, это достославное "приучение" и "отучение".

"Отучить" пытаются от чего угодно, "приучить" – к чему угодно! Вот классический совет: если ваша собака боится громких звуков, почаще гуляйте с ней там, где таких звуков как можно больше, старайтесь выходить на улицу именно в разгар новогодних фейерверков. Но вдумайтесь: допустим, что вы когда-то чуть не попали под машину и с тех пор безотчетно боитесь автотранспорта. Да не расстраивайтесь! Для вас есть дивная психотерапия – почаще спокойненько прохаживаться прямо по проезжей части улицы или шоссе с самым напряженным движением. Что уж поделаешь, такова логика "приучения" и "отучения". Но попробуйте приучиться к гвоздю в сапоге или к несправедливому гневу начальства! Отучитесь-ка отдергивать руку от огня или хромать, подвернув ногу! И как отучить ребенка плакать при неприятностях или смеяться от удовольствия?

Можно, чем-то запугав или соблазнив, заставить зверя или человека скрывать и сдерживать естественные реакции, терпеть, сносить всяческие неприятности. Но нельзя научить нервную систему никак на это не реагировать и не растрачивать свои ресурсы. Зато вполне можно сберечь нервы, выявив внешние и внутренние источники напряжений и устранив первопричины неправильных реакций. А если причины объективны и не поддаются устранению, то можно помочь живому существу адаптироваться к ним – опять же, за счет большой и "многоэтажной" системы факторов. Этим и занимаются зоопсихологи-практики, обязательно применяющие в своей деятельности приемы, традиционно относящиеся к дрессировке. Больше того, зоопсихологические методы почти обязательно включают и выработку определенных форм поведения. Только они этим не ограничиваются.

Заявляю с полным осознанием своей ответственности, как под присягой: ничто, кроме собственного нежелания считаться с законами природы, не мешает любому специалисту по дрессировке пользоваться всеми научными и прикладными результатами зоопсихологии. Я и вообще считаю, что открытость по отношению к новым воззрениям всегда хорошо говорит о специалисте и человеке и обогащает его профессиональные возможности. А тот, кто этого не желает, сделал свой выбор. И безжалостный судья ему – жизнь, которая показывает, что от такого специалиста ждать особо выдающихся результатов не приходится.