Лекция 5. Проза Василя Быкова

 

Военная проза Быкова развивается в русле жанра лирической фронтовой повести. Как правило, главными героями его произведений являются молодые люди, из интеллигентной учительской среды, ставшие бойцами. Эти повести лиричны, в них встречаются лирические отступления: о первой любви, о встрече с девушкой, о родителях, об учебе, о последних часах мирной жизни, о малой родине (так или иначе Белоруссия является отправной точкой). Война описана крайне локально: это или малый расчет противотанковой пушки («Третья ракета»), разведывательный отряд («Дожить до рассвета»), партизанский отряд и сельская община («Обелиск»). Нет крупных батальных сцен, крупных обобщений, но жестокость врага явлена во всей своей беспредельности – одном факте, в одной подробности.

Но вместе с тем В.Быков занимает особое место в числе писателей о войне. В его книгах развертывается типично «быковская» ситуация.

1. Герой попадает в ситуацию, где совершить выбор нет никакой возможности. Сила обстоятельств сгустилась до такой степени, что кажется, герой ведет борьбу с роком, с судьбой, с собой. И здесь, в этой борьбе с непреодолимыми обстоятельствами, и выявляется моральный стержень героя и антигероя. В «Западне» (1963) лейтенант Климченко попал в плен, и его пытаются склонить к службе на немцев. Он отвергает это предложение и предпочитает погибнуть, но его отпускают к своим и от его имени читают обращение по радио с призывом сдаваться. Для своих он теперь враг, и именно своим придется сделать нелогический выбор: капитан Орловец и его солдаты проявляют доверие к Климченко вопреки угрозам из штаба и приказу арестовать «предателя». Такая ситуация в поздней повести «В тумане» (1986) разрешается трагически: партизан Сущеня в доказательство своей невиновности носит на себе труп своего товарища, убитого полицаями, с которым вместе отправился на задание, а потеряв труп – убивает себя, понимая, что иной возможности оправдаться перед своими нет. Такова цена правды.

2. Герой приближен к пограничной ситуации – смерти, которая вырывает из рук победу. Испытание характера происходит под «знаком беды», перед самой главной личностной катастрофой – смертью. Поэтому наблюдается убывание жизненных сил героя, жизненных обстоятельств. Герои борются со смертью в одиночку. Это хромой учитель Мороз («Обелиск»), добровольно сдающийся в плен, чтобы быть со своими учениками («Альпийская баллада»). Это бежавший из плена белорус Иван Терешко с итальянкой Джулией, за которыми охотятся вооруженные отряды. Это Лозняк (герой повести «Третья ракета»), единственный оставшийся в живых от артиллерийского расчета, у которого из всего оружия осталась одна ракета в ракетнице. Иваницкий (Ивановский), герой повести «Дожить до рассвета» (1973) собрал взвод разведчиков с целью проникнуть в тыл к врагу и уничтожить крупную немецкую базу. Но несчастья стали преследовать с самого начала: отряд понес потери, есть убитые и раненые. Позже, когда выяснилось, что базы нет, часть отряда возвращается, а Иваницкий в помощники себе выбирает неопытного юнца. В итоге мы наблюдаем умаление победы и уменьшение средств и цели: сначала это была база, потом крупный немецкий офицер, потом автомобиль с солдатами, потом вообще какой-то автомобиль, и наконец, нестроевой немец с возом сена. И отряд Иваницкого уменьшился до одного смертельно раненого человека, которому осталось несколько минут жизни. Такое уменьшение героического происходит и повести «Сотников». Сотников всегда мечтал погибнуть как герой, но он так и не убил ни одного врага, и вместо пули (достойная, как он считал смерть) ему грозит повешение (недостойная смерть), да еще и от своего, предателя Рыбака.

3. Испытание характера происходит в экстремальных и безвыходных ситуациях. Повесть «Сотников» (1970) о становлении подлинного героя и выявлении антигероя. Сотников и Рыбак принадлежат общему лагерю, они едины в своей ненависти к врагам и борьбе с «машиной» фашизма. И поначалу утверждается некоторое превосходство Рыбака над Сотниковым в гуманистическом плане: он хороший, опытный боец, которого не обманывает инстинкт самосохранения, защищает старосту Петра (Сотников настаивал на его смерти), помогает раненому другу, из-за него и вместе с ним попадает в плен, думает о побеге. Но в плену он пытается вести игру, в чем-то решая пойти на компромисс и уступить, тогда как Сотников мужественно и целенаправленно движется к мученической смерти. Рыбака подводит то, что раньше спасало – инстинкт самосохранения и солдатская выучка – сам того не замечая он становится предателем и палачом. И вот тут-то проявляется глубинная разница между героем и антигероем: чем более человек связан морально, чем больше груз обязанностей перед обществом и страной, чем суровее узы нравственных императивов, тем тверже стоит душа в борьбе против звериной силой.

 

Лекция 6. «Доктор Живаго». Борис Пастернак.

 

Роман широко обсуждался, как в западной, так и в отечественной печати. Считалось, что это последний роман с широким охватом. времени и пространства, с философской глубиной, острым сюжетом и, самое главное, с ярким центральным героем, отразившем судьбу целого – пастернаковского поколения, поколения Пятого года.

"Я хочу написать большой роман: с любовью, с героиней – как Бальзак", – писал Пастернак М.Цветаевой в 1922 г.

И в уже в 1946 г., в момент начала работы: «Собственно, это первая настоящая моя работа. Я в ней хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие, и в то же время всеми сторонами своего сюжета, тяжелого, печального и подробно разработанного, как, в идеале, у Диккенса и Достоевского, -- эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое. Роман пока называется "Мальчики и девочки"...» (В письме к О. М. Фрейденберг от 13 октября 1946 года).

Роман о поколении, о его выразителе – Александре Блоке: «Я, как угорелый, пишу большое повествование в прозе, охватывающее годы нашей жизни, от Мусагета(*) до последней войны, опять мир "Охранной грамоты", но без теоретизирования, в форме романа, шире и таинственнее, с жизненными событиями и драмами, ближе к сути, к миру Блока и направлению моих стихов к Марине(**). Естественна моя спешка, у меня от пролетающих дней и недель свист в ушах" (письмо С. Н. Дурылину от 27 января 1946 года).

Работа над романом заняла около 10 лет – с 1946 по 1955 г. Пастернак в своем романе возрождал не только конкретное произведение, но и целый жанр. Роман вырос из русской прозы, разлитой по мелким сосудам, мельчавшей прямо на глазах, в условиях роста политической тенденциозности и конъюнктуры. Чем больше появлялось тем для советских писателей (новая деревня, новый город, освоение целины, новый быт – старая идея, новый человек на заводе, новый завод в душе человека; идея гражданской войны, идея переходного периода, идея индустриализации и коллективизации, идея революции после революции и т.д.), тем более разменивалась литература, размещаясь по "идейно-тематическим" полочкам и колбочкам, гася инерцию русской прозы 19-го века. Продолжить могучее течение русской прозы был призван роман Пастернака.

 

(Предисловие Б.П. перед чтением глав из романа): "Для нашего разговора достаточно будет сказать, что в моих глазах проза расслоилась на участки. В прозе осталось описательство, мысль, только мысль. Сейчас самая лучшая проза, пожалуй, описательная. Очень высока описательная проза Федина, но какая-то творческая мета из прозы ушла. А мне хотелось давно – и только теперь это стало удаваться, – хотелось осуществить в моей жизни какой-то рывок, найти выход вперед из этого положения. Я совершенно не знаю, что мой роман представит собой объективно, но для меня, в рамках моей собственной жизни, – это сильный рывок вперед в плане мысли. В стилистическом же плане – это желание создать роман, который не был бы всего лишь описательным, который давал бы чувства, диалоги и людей в драматическом воплощении. Это проза моего времени, нашего времени и очень моя". <...>

 

Роман Пастернака (помимо числа его жанровых достоинств: эпическая широта, философическая глубина и т.д.) стремится к простоте своего выражения. Идея романа как жанра, по мнению Пастернака, этому способствовала как никогда. Но жанр романа уже в своей предызбранности представляет форму, исторически сложившуюся как целое и обремененную этой традицией. Таким образом, задача самовыражения становилась задачей реабилитации романного жанра и связывалась с идеей создать вещь, которая была бы романом, но читалась как бы впервые – то есть вещь, в которой форма была бы прозрачной и содержание не заглушалось формой. А содержание, по сути, сводилось к одному – праву говорить, что думаешь, мыслить свободно в прозе, выразить "человека в категории речи".

 

Случай и Провидение

В романе – с особенной остротой проявлен диктат, даже тирания Случая. Переплетенность и запутанность сюжетных линий, главных и второстепенных персонажей играет самую важную роль в организации сюжета и даже глубинной философии романа. Случай в сюжете показывает случайность событий в самой Жизни, в ее естественном ходе. Но нельзя говорить, что герои зависят от случая, страдают от него. Главные герои доверяют Случаю, идут на него. Замечен, что перед Случаем как бы полностью «отключается» воля Живаго (отсюда он временами кажется безвольным и бесхарактерным). Но за этим тотальным принятием Случая скрыто вера в Провидение – в высшую Предопределенность и Необходимость, ничего не имеющей общего с исторической необходимостью переделки мира. Таким образом человеческий план смыкается с Божественным Провидением – в самой гуще жизненных событий. Герои уповают на счастливую и чудесную (любимое слово Пастернака) развязку, и тем самым создается некоторая сказочность сюжета. За игрой Случая стоит Высшая Правда, которую могут ощутить такие «пассивные» герои, как Живаго, Тоня, Лара. Кроме того, уступая судьбе главный герой показывает способность пойти на большие жертвы (отказ от семьи, от Лары, от Марины), и эта жертвенность роднит его с Гамлетом и им же созданным образом Иисуса Христа.

 

Живаго – Гамлет

 

В написанных в июне того же года «Замечаниях к переводам Шекспира» трактовка Гамлета получает у Пастернака отчетливый автобиографический отпечаток, и смысл судьбы Гамлета, раскрываемый с помощью евангельской цитаты, связывается с христианским пониманием "жертвы": «Гамлет отказывается от себя, чтобы "творить волю пославшего его". "Гамлет" не драма бесхарактерности, но драма долга и самоотречения. Когда обнаруживается, что видимость и действительность не сходятся и их разделяет пропасть, не существенно, что напоминание о лживости мира приходит в сверхъестественной форме и что призрак требует от Гамлета мщения. Гораздо важнее, что волею случая Гамлет избирается в судьи своего времени и в слуги более отдаленного. "Гамлет" – драма высокого жребия, заповеданного подвига, вверенного предназначения».