Николай Александрович Рубакин

Николай Александрович Рубакин

Среди тайн и чудес

 

 

http://nnm-club.me/forum/viewtopic.php?t=879415

«СРЕДИ ТАЙН И ЧУДЕС, Изд. 3-е»: Политиздат; Москва; 1965

Аннотация

 

Наряду с привычным для нас в мире нередко встречаются явления, ставящие человека в тупик своей необычностью, кажущейся таинственностью. Поют египетские статуи, говорят камни, стонут горы, перед воспаленным взором путника в знойной пустыне встают видения ангелов, святых, нечистых духов, происходят мгновенные «исцеления» тяжелых болезней, на глазах изумленной толпы творят «чудеса» пророки и факиры. Не удивительно, что суеверные люди издавна истолковывали эти факты как проявление сверхъестественных сил, а предприимчивые служители культов выдавали их за доказательство истинности своей религии.

В этот таинственный мир, в мир, о котором А. С. Пушкин говорил: «Там чудеса, там леший бродит…», ведет читателя талантливый популяризатор Н. А. Рубакин (1862–1946). Автор шаг за шагом срывает ореол святости с «чудес» и религиозных тайн, утверждает силу человеческого разума, мощь научного познания. Очень занимательная по своему содержанию и увлекательная по форме, книга Рубакина доставит большое удовольствие каждому любознательному читателю.

 

Николай Рубакин

Среди тайн и чудес

 

 

 

 

Глава I. Среди чудес и таинственных сил

 

Как чудеса запугивают людей

 

Но вера в чудеса держится не на одном только человеческом незнании и непонимании. Эту веру поддерживает и кое-что другое.

Что же именно?

Страх.

Страх перед таинственными, сверхъестественными силами, которые вот тут же, перед глазами, вмешиваются в человеческие дела. Без этого вмешательства нет никаких чудес. А где есть вмешательство этих сил, там человеку становится страшно. Поэтому всякие чудеса запугивают.

И вот что интересно. Бывает как раз и обратное: то, чего человек пугается, тоже кажется ему иногда таинственным, а потому чудесным.

Вот что рассказывает, например, один немецкий путешественник, по фамилии Эренберг, о своем пребывании в безлюдной африканской пустыне. Дело было в такой местности, где того и гляди можно было ожидать нападения бедуинов — жителей этих мест. Из-за страха перед ними путники волей-неволей должны были усиленно караулить свой лагерь в ночное время. И благодаря этому самому страху случилось то, о чем впоследствии Эренбергу стыдно было и говорить.

«Уже давно, — рассказывает Эренберг, — стоял я ночью на страже в полном вооружении, среди страшного мертвого безмолвия безжизненной пустыни. Слышно было лишь фырканье верблюдов, пережевывающих свою жвачку, да тяжелое дыхание моих спящих спутников. Только эти звуки, раздававшиеся среди ночной тишины и темноты, говорили мне, что еще есть какая-то жизнь около меня. Всюду царила темень безлунной пустынной ночи, какая никогда не бывает в наших краях. Лишь изредка она прояснялась на мгновение одними падающими звездами.

Я невольно вслушивался в мертвенную тишину. Не помню как, но вдруг меня внезапно встревожил очень странный шелест, который тихо пронесся около меня по песку пустыни. Тотчас же я схватился за свое двуствольное ружье, тщательно осмотрел его и сделал несколько шагов к тому месту, где слышался шорох.

Тотчас же все смолкло.

Я отлично знал, что бедуины часто производят свои набеги, подползая, как змеи. Неужели это они? Я уже хотел будить моих спутников, поднять тревогу. Но вдруг снова послышался прежний шелест, и к тому же в различных направлениях, и даже очень недалеко от того места, где я стоял. Я быстро направился туда, где раздавался шорох; я напрягал все свое зрение, чтобы проникнуть в темноту. И что же? Мимо меня по песку катились, казалось без всякой видимой причины, какие-то шарики около сантиметра величиной; я поднял несколько таких шариков и увидел, что они скатаны из влажного песка. При свете принесенного фонаря под каждым таким шариком я нашел большого черного жука, который весьма быстро катил скомканную в шарик песчаную массу».

То был самый обыкновенный жук (Aleuchus sacer), порода этих жуков весьма распространена в африканской пустыне. (Рис. 4.)

 

Рис. 4. Священные жуки

 

Древние египтяне называли этого жука «священным» и уподобляли его божеству, которое держит в своих руках весь мир, подобно тому как священный жук держит своими лапками круглый комок песку. Изображения священных жуков весьма часто встречаются на стенах развалин древнеегипетских храмов; печати древних фараонов тоже имели вид священного жука.

Из рассказа Эренберга видно, что иной раз и жук может взбудоражить всю душу даже очень храброго человека. А о пылком воображении обитателя пустыни и говорить нечего; оно вспыхивает, как порох, и человеку кажется, что какие-то таинственные силы — тут же, около него, и вмешиваются в его дела. Чувство было возбуждено, и под его влиянием разум не мог действовать правильно. И человек потерял способность, а значит, и всякую возможность отличать то, что есть в действительности, от того, что кажется.

Чувство страха рисовало Эренбергу различные, хотя и естественные, но несуществующие видения; чувство страха нашептывало ему о бедуинах, о врагах, подползающих, как змеи. Но одно дело — фантазия, чувство, игра воображения и совсем другое дело — разум и исследование. Исследование, разумно сделанное, показало вместо бедуинов… жука!

 

Как люди видят то, чего нет

 

Под влиянием страха и удивления человек вполне искренне может искажать самые обыкновенные события.

Вот что рассказывает, например, некий голландец, Гаафнер, об одном событии во время его путешествия на остров Цейлон в 1787 году.

«Во время моего путешествия пешком в конце дождливого времени года мне пришлось сделать очень трудный переход сквозь почти непроходимый пояс лесов, который на Цейлоне окружает внутреннюю гористую часть острова. Один-одинешенек, усталый и истощенный, я добрался до дикой, изрытой расселинами, совсем обнаженной горы Бакаул и расположился на ночлег под одним выступом скалы.

Вдруг около полуночи я услышал как бы отдаленный лай собак. Казалось, он выходил из тех гор, которые находились как раз напротив горы Бакаул. Немного погодя таинственные звуки повторились. Они отозвались здесь и там, и все сильнее и сильнее. Они вдруг раздались недалеко от меня, сзади той скалы, под которой я сидел. Я явственно слышал, как будто многие человеческие голоса болтали и хохотали во все горло. Звуки эти попеременно то приближались и удалялись, то появлялись и исчезали, раздавались то вблизи, то вдали, и так в течение нескольких минут. Вот, чудилось мне, они спустились с обнаженных горных вершин вниз, но вслед за тем они слышались из-под земли. Я вскочил и стал прислушиваться. Снова все затихло, замерло. Затем голоса пронеслись со страшной быстротой по воздуху и отразились эхом в соседних горах. Я стал прислушиваться с еще большим напряжением.

Вдруг прямо за скалою, за которою я укрылся, раздался такой раздирающий крик, что едва не лопнула барабанная перепонка в моем ухе. Я бросился вне себя из моего убежища. А позади меня будто бы грянула тысяча визгливых голосов, до такой степени фальшивых, странных, неслыханных, что, опомнившись наконец, я не придумал ничего лучшего, как заткнуть уши пальцами и броситься назад под навес скалы. Уже давно затихли эти страшные звуки, но они все еще дрожали в моей встревоженной душе, даже когда наступила вокруг прежняя страшная тишина. Она лишь изредка нарушалась грохотом обломков, которые, оторвавшись от скал, катились по скату горы в бездну пропасти…»

Что-то чудесное и непонятное, сверхъестественное и таинственное сквозит в этом рассказе. Неужели же это не та самая «нечистая сила», о которой рассказывали старушки няни? Весьма возможно, что страшные голоса, слышанные Гаафнером, очень даже подкрепили веру многих людей в разную «нечисть». Гаафнеру было не до рассуждений. Он был удивлен и испуган. Эти чувства наполняли всю его душу страхом, и неведомые крики показались ему очень уж необыкновенными, сверхъестественными.

Но что же это такое было?

А просто-напросто крик птицы, которую туземцы называют чертовой птицей, или уламой. Она очень похожа на сову и вылетает из своего жилья только по ночам. Один английский ученый, Джон Дэви, говорит о ней так: «В Юдалгамме мы слышали ночью крик уламы. Сидя на соседнем дереве, она издавала ужасно странные и неприятные крики, походившие на самый пронзительный вопль».

Джон Дэви слышал то же самое, что и Гаафнер. Но как отличается его рассказ от рассказа Гаафнера! Ученый Дэви то, что им было испытано, описал; только описал — и то, что он слышал, и при каких именно обстоятельствах он это слышал, как и подобает мыслящему человеку. А Гаафнер, под влиянием своего чувства, не только описал, но и расписал, да еще так, что, читая его рассказ, иной и не поймет, о чем, собственно, идет в этом рассказе речь. Чего доброго, и вправду о нечистой силе. А подумав так, нетрудно и прибавить: «А ведь нечистая-то сила на свете действительно водится! Вот Гаафнер своими ушами слышал, как она завывает! Гаафнер — ведь свидетель, Гаафнер — очевидец. Есть же, значит, на свете люди, которым пришлось лицом к лицу встречаться с нечистой силой».

А если один кто-нибудь встречался, значит, может и другой встретиться. Вот и доказательство налицо, что на свете «водится нечисть».

 

Статуя египетская

 

За полторы тысячи лет до нашего летосчисления был в Египте большой и красивый город, который называли «стовратные Фивы». Его развалины сохранились и до сего дня. По этим развалинам, по надписям на них и по старинным книгам можно узнать, что это был за город. Он был выстроен на берегу большой и красивой реки Нил.

Вот как описывает очевидец того времени этот город:

«Широкою гладью расстилается поверхность Нила. Цепи холмов, окаймляющих реку с обеих сторон, расступаются около Фив и дают простор могучей реке. На ее правом берегу, за горами, тянется мертвая горячая пустыня, которая идет вплоть до Красного моря. За горами левого берега — такая же пустыня. Египтяне говорят, что она безгранична, а за нею начинается уже царство смерти.

Могучая священная река Нил течет здесь между двумя рядами гор. Они, словно стены, защищают ее от сыпучих песков пустыни. Около реки кипит жизнь. По обоим берегам Нила тянутся плодородные равнины. На зеркальной поверхности воды плавают цветы лотоса, в прибрежном тростнике тысячи разных птиц и зверей нашли себе убежище от солнечной жары… Поля покрыты жатвой; у колодцев растут тенистые чинары; финиковые пальмы, старательно поддерживаемые, образуют прохладные рощи.

Фивы раскинулись по обе стороны реки. Непреодолимые преграды в виде дамб и плотин защищают улицы и дворцы города от наводнений. На правом, восточном, берегу — местопребывание фараонов. У самой реки стоят громадные каменные храмы бога Аммона; за ними, до самой подошвы гор, тянутся дворцы царей и вельмож и тенистые улицы, где дома горожан теснятся один к другому. Пестро и оживленно движение на улицах Фив…

Западный берег Нила тоже украшен храмами и памятниками. В зелени видны громадные колоннады храмов, стройно возвышаются аллеи сфинксов[5]. Возле храмов лепятся маленькие лачужки и хижины.

На этом берегу — места погребения, «город мертвых», которому дано название «Мемнониума». В хижинах живут бальзамировщики; в небольших домиках находятся целые склады и лавки, где продаются каменные и деревянные саркофаги (гробницы), полотняные пелены для обертывания мумий,[6]украшения для них, животные для жертвоприношений богам. Там и сям движутся по направлению к могилам и от могил похоронные шествия; еще издалека слышно, как поются священные молитвы.

Ливийские горы, подходя к реке, вдруг делают поворот на запад; на этом месте находится горная ложбина — Азасиф; за нею идут высокие, круто спускающиеся скалы известковых гор, обращенных к утреннему и полуденному солнцу. Внутри огромной отвесной скалы покоятся древние цари в саркофагах прохладных могил, к которым ведут длинные лестницы и высокие каменные стены. Перед этою скалою раскинулся великолепный храм. Его воздвигла царица Нумт-Амен, о чем гласят надписи на стенах; священная аллея сфинксов, длиною немного менее половины километра, ведет к этому храму. Внутренность его, скрытая за гранитными воротами, дворами и отлично украшенными галереями, высечена в скале. Далее высится еще несколько больших храмов, построенных фараонами разных династий, между прочим и Тутмесом; наконец, здесь же раскинулось большое здание храма Аменхотепа III.

Перед ним возвышаются две огромные статуи, высеченные из целого камня. Одна поставлена на северной, другая — на южной стороне здания. Вместе с подножием их высота доходит до десяти сажен. Громадные изображения сидят на каком-то подобии трона, сложив руки и устремив вперед неподвижные каменные лица. (Рис. 5.)

 

Рис. 5

 

На одной из этих огромных статуй есть надпись, которая гласит: «Царь истины, сын солнца, Аменхотеп, многовозлюбленный богом Аммоном-Ра, воздвиг эти изваяния в честь своего отца Аммона. Он поставил ему эти огромные статуи из твердого камня».

Статуи эти действительно громадны. Если бы их поместить во дворе большого четырехэтажного дома, то головы этих статуй возвышались бы над его крышей.

Ширина каждой статуи между плечами — шесть с половиной метров. Вес каждой из них — не меньше 1200 тонн.

Громадные статуи, сооруженные по воле фараона Аменхотепа, должны были говорить всем временам и народам о силе и могуществе его царствования.

Сооружены они были около четырех тысяч лет тому назад.

Над ними пронеслись тысячи лет. Их жгло солнце, хлестал самум, их било время, но они не боялись времени, подобно тому как его не боятся и другие египетские постройки — храмы, сфинксы, гробницы, пирамиды… Недаром еще в глубокую старину сложилась у египтян пословица: «Все боится времени, но и время боится пирамид». И не только пирамид, но и других египетских памятников… Перед каменным фараоном мелькали столетия, как часы, и в страшном безмолвии смотрел он на судьбу своей страны… Он видел грозных завоевателей-персов и их страшного царя Камбиза, видел завоевателей-македонян, видел славу египетских царей из рода Птоломеев, видел победоносных римлян. Все эти завоеватели владычествовали над Египтом, одни за другими, тираня и обдирая египетский народ каждый на свой лад. Сменялись насильники, оставались постоянными только народные страдания… А годы шли да шли. Разрушились многие храмы; сожжены, разграблены старые дворцы; воздвигнуты новые… А время все-таки еще сохранило многое, многое… От громадной тяжести почва под каменным Аменхотепом осела, статуя несколько наклонилась, но все-таки в продолжение сотен лет еще продолжала смотреть на свою страну.

А в это время на земле успели совершиться великие события, произошли важные перемены. Появились новые народы, и пропали с лица земли старые. Выросли новые государства, рассыпались прежние. Загремела слава древней Эллады (Греции); началась и счастливо окончилась смелая борьба этой маленькой страны с огромной персидской империей. Расцвели науки, искусства. Появились новые государства, новые законы. А каменный Аменхотеп все смотрел, все молчал, словно ожидая, что же будет дальше.

Погибла и славная Эллада, сначала побежденная македонянами, а затем и римлянами. На ее месте возвысился Рим. Из небольшого города могущество римлян распространилось на всю Италию, на всю Западную Европу, на все Средиземное море и даже далее: Карфаген, Греция, Сирия, Палестина, вся Малая Азия, Египет, Ассирия, Вавилон и многие другие страны, почти до самой границы Индии, вошли в состав римских владений. Многие из этих царств были моложе каменного Аменхотепа. И многие царства успели появиться и умереть, а Аменхотеп все жил, все сидел по-прежнему и все молчал, и все смотрел своими каменными глазами вперед, словно ожидая, что же будет дальше.

 

Камни заговорили

 

И вдруг совершилось великое чудо: каменный Аменхотеп заговорил. Словно настало такое время, когда и камни заговорили.

Заговорила именно та статуя, которая, как сказано выше, была сооружена перед северной стороной здания.

В 27 году до нашей эры страшное землетрясение поколебало почву Египта; многие храмы были разрушены, многие статуи упали. Землетрясение не пощадило и статуи Аменхотепа. Еще за несколько сот лет до того времени на статуе появилась поперечная трещина. Мало-помалу она увеличивалась и наконец разделила статую на две части — верхнюю и нижнюю. Во время землетрясения верхняя упала вперед, на землю.

По-видимому, время взяло свое: перестал существовать каменный великан, свидетель славы Аменхотепа III.

Но вышло как раз наоборот: слава его только что начиналась…

Через несколько времени странный слух пронесся по Египту, а потом и по всему миру. Говорили следующее: каждое утро, лишь только солнце хоть несколько пригреет своими лучами безобразные развалины статуи Аменхотепа, эта статуя издает стон, — настоящий человеческий стон, протяжный и жалобный.

Да, статуя стонала… Плакал ли это Аменхотеп о своем разрушенном царстве? Сокрушался ли и каялся ли он в тех жестокостях, которые когда-то совершал и над своими врагами и над своими подданными? Грустил ли он, видя несправедливость и жестокость, которые столько тысячелетий творились, не переставая, вокруг него? Надоело ли ему смотреть на человечество, которое делилось на сильных и слабых, голодных и сытых, богатых и бедных, униженных и угнетателей?.. О чем стонал Аменхотеп — неизвестно, но что он действительно стонал, это было несомненно: его стон мог слышать всякий желающий. Для этого нужно было лишь прийти к его подножью поздней ночью и ожидать там восхода солнца. Аменхотеп стонал только на утренней заре.

 

У чуда есть очевидцы

 

Множество путешественников приезжало слушать статую. Были среди них знаменитые люди того времени: Лукиан, Ювенал, Павзаний, Дион и др. Многие посетители вырезали разные надписи на подножии каменного великана.

Множество таких надписей на разных языках покрывают его пьедестал. Одна надпись, например, гласит: «Я, Тит Юлий Лупус, наместник Египта, благополучно слушал тебя (то есть статую) в первом часу». Другая надпись такова: «Фунизуланос Харизий, стратег (военачальник) Гермонта, из Латополя, вместе со своей женой Фульвией слышали тебя на заре. Харизий принес в честь твою жертву и повелел вырезать эти стихи в честь тебя, говорившего с ним и приветствовавшего его».

Какой-то Аррий вырезал на подножии статуи четыре строки, выбранные им из старинных книг: «Великие боги! Какое поразительное чудо вижу я своими глазами! Это бог, это один из небожителей, который, вселившись в статую, позволяет слышать свой голос и привлекает к ней толпы народа. Поистине, никогда смертному не удастся произвести такого чуда».

И действительно, то, что статуя говорит, всем казалось настоящим чудом: вместо звука многие действительно слышали слова, даже чуть ли не целые речи.

Но бывали и такие случаи, что утренняя заря не заставляла «стонать» статую. Она молчала… Однажды приехал к ней римский император Адриан вместе со своей женой Сабиной. Статуя обманула ожидания императорской четы. Об этом тоже гласит вырезанная на статуе особая надпись.

Впрочем, римская императрица была так любопытна, что даже сделалась терпеливой, хотя и привыкла, чтобы все ей повиновались тотчас же. Она осталась ночевать около статуи и на другой день услышала ее «божественный» голос… Надпись говорит, что «статуя, испугавшись гнева бессмертных владык (то есть Адриана и Сабины), издала тотчас же сладостный звон и тем доказала, что ей приятно сообщество бессмертных (то есть императора и императрицы)».

Чем интересны все эти надписи? Тем, что они сделаны очевидцами. И все эти очевидцы свидетельствуют, что каменные статуи действительно могут иной раз петь и стонать.

Что же это такое?

 

Почему камни звучат

 

Статуя Мемнона когда-то звучала, в этом нет ни малейшего сомнения. Что же это было за звучание? Оно состояло из целого ряда последовательных звуков, словно ударов, которые происходили при первом появлении солнца. На звучание оказывало влияние то обстоятельство, в каком состоянии был в это время воздух. Иногда это обстоятельство было настолько неблагоприятно, что статуя совсем не звучала.

Далее, весьма важно и другое обстоятельство, а именно: статуя Мемнона звучала лишь тогда, когда верхняя ее половина лежала, упав на землю. При этом оставалась открытой нижняя стенка трещины, разделившей статую на две части. Но лишь только статуя была исправлена и верхняя половина снова поставлена на нижнюю, а значит, расселина покрыта — она звучать перестала…

А если это так, то понятны и причины, почему камень звучал: это происходило от действия солнечных лучей на обнажившуюся нижнюю стенку трещины, разделившей статую пополам. Стенка эта не была полирована, тогда как остальная поверхность статуи была полированной. Кроме того, гранит, из которого сделана статуя, не сплошной во всей своей толще. Внутри него — множество расселин. Благодаря этой-то неоднородности образовалась трещина, разделившая статую.

Значит, чудо объясняется очень просто.

В Египте роса бывает чрезвычайно обильна. Она покрывает всякие охлаждающиеся поверхности. Но утром, лишь только солнечные лучи коснутся поверхности, покрытой росой, они тотчас же начинают испарять ее. Влага, осевшая во всех мельчайших углублениях поверхности, высыхает. От росы и от тепла камень разрушается. Вследствие такого разрушения он мало-помалу начинает рассыпаться; на его поверхности образуются трещины, расселины; эти расселины сами собой увеличиваются все больше и больше. Если бы камень был совершенно однороден и составлен из весьма мелких частиц, то расселина увеличивалась бы постепенно и равномерно, без всяких толчков. Но, как известно каждому, вещество гранита далеко не однородно: гранит составлен из разных зерен, более или менее больших и твердых. В нем и белый кварц, и розовый шпат, и слюда. Разные зерна по-разному сопротивляются появлению трещины. Но трещина постоянно расширяется. В конце концов, по мере того как продолжается действие росы и солнца, трещина при наиболее сильном испарении появляется сразу. Внезапный разрыв приводит в колебание всю толщу камня; от его колебания дрожит и воздух; а дрожание воздуха и ощущается человеческим ухом как звук. Поэтому камень звучит.

Вот к чему свелись, после научного объяснения, стоны Мемнона, жалующегося своей матери — Заре — на свое несчастье.

Ясное дело, в этом явлении нет ничего чудесного и сверхъестественного. Звучание камней — это ни больше ни меньше как явление природы, сама природа, и больше ничего. Камень звучит без всякого вмешательства сверхъестественных сил. Значит, нечего и объяснять это звучание их вмешательством. Точное исследование говорит, что сверхъестественных сил тут нет, не было и им тут не место. Ведь нет же ничего чудесного в тех звуках, которые бывают слышны, когда коробятся обои на стене, нагревшейся от печки, или когда трещит пол и мебель в жарко натопленной комнате, или заборы и ставни деревянных строений во время мороза. Все эти явления сводятся к тому, что частицы вещества передвигаются одни относительно других.

Можно устроить и самому так, что камень зазвучит. Для этого надо взять палочку из простой серы.

(Сера — тот же камень.) Если нагреть теплой рукой такую палочку серы, то бывает слышно хрустение внутри нее: мельчайшие частички, из которых составлена сера, передвигаются от нагревания одна около другой, и от этого сера хрустит.

 

Проверка Мемнонова чуда

 

Камни могут звучать и словно стонать. Как это ни странно, но это доказано с достоверностью на примере звучащей статуи Мемнона. Но что же такое ее стон? Это вовсе не чудо. Стоит только очистить разные рассказы о нем от всяких выдумок, прибавок и прикрас — и вместо чуда окажется лишь вполне объяснимое явление природы.

Значит, знакомство с естественными науками, то есть с достоверными знаниями о природе, далеко не лишне и для понимания старинных преданий и священных книг. Благодаря науке имеются хорошие и вполне правильные способы проверять и эти старинные книги и предания. Если в них говорится истина — они должны выдержать всякую проверку. А если эти книги научной проверки не выдерживают, значит, нечего и считать их правильными, просто-напросто следует отбросить эти рассказы, как и всякую иную ложь.

Вот какая проверка может быть для Мемнонова чуда: коли звучал Мемнон, значит, при кое-каких обстоятельствах может звучать и камень. А коли он зазвучал в Фивах, значит, это может повториться и в других местах, лишь бы там были налицо совершенно такие же или схожие обстоятельства. Всякое явление природы может повториться, лишь бы повторились причины, производящие его.

Рассуждая о звучащих камнях, уже заранее можно предугадать, что, наверное, они существуют еще где-нибудь. И правда, известны такие звучащие камни и в других местах.

Например, в Египте, в Карнаке, до сих пор стоят развалины громадного, очень старинного храма. (Рис. 6.) Его построил за 1530 лет до нашей эры фараон Тутмос I. В былые времена этот храм славился своим богатством и величиной на весь Египет.

 

Рис. 6. Карнакский храм в теперешнем виде

 

В настоящее время от него остались лишь безобразные развалины, едва напоминающие о прежней славе. Громадные каменные колонны, покрытые священными письменами и украшениями, еще высятся среди глыб красного гранита, мрамора и песчаника, из которых был выстроен храм. Они идут длинными рядами, высотою до 15 и даже до 20 метров.

И вот что интересно: эти глыбы представляют такое же явление, какое в былые времена представляла и Мемнонова статуя: они звучат.

При восходе солнца в Карнакском храме иногда бывают слышны особые звуки, похожие на звук колеблющейся струны, такие же, какие описывал Павзаний, говоря о Мемноне.

Об этом звучании камней в Карнакском храме шли разговоры уже давно и, как водится, тоже с большими прикрасами. Многие этим разговорам сразу верили, другие вовсе не верили, а третьи, вместо того чтобы спорить и говорить наобум, решили проверить их и разобрать с достоверностью, правда ли, что камни храма звучат.

 

Чудеса повторяются

 

С целью такой проверки французские ученые Жолуа, Девилье, Коста, Ленер, Делиль и другие нарочно отправились в Карнак. Им действительно удалось слышать чудесные звуки изнутри камней, удалось и исследовать их причину. То же слышал знаменитый исследователь Египта — Шампольон Младший.

Причина оказалась совершенно та же, что и у статуи Мемнона. Совершенно та же! Повторились обстоятельства — повторилось и чудо. Оказались в камне трещины и щели, оказались налицо солнечное тепло и роса — и камень зазвучал.

Чтобы это произошло, вовсе не понадобилось вмешательства ни бесов, ни богов, ни иных чудесных и сверхъестественных сил, потому что чудесное явление произошло при таких обстоятельствах само собою. Да и не могло не произойти.

Значит, то, что иные люди считают чудесами, происходит не по хотению каких-то таинственных сил, а по необходимости и вполне естественно. Стоит подумать об этом: чудеса обыкновенно повторяются! Говорят, и в старинных книгах написано, что чудеса случаются то в одном, то в другом месте, то в то, то в другое время. При этом говорят, что они совершаются то одним, то другим божеством, то одним, то другим чудотворцем.

И это сущая правда. Но что этим доказывается? То, что чудеса вовсе не чудеса, а самые обыкновенные явления природы, только непонятые людьми. Они повторяются, потому что повторяются обстоятельства, которыми они произведены. Но ведь если повторились обстоятельства, так и чуда не может не произойти: оно совершается в таком случае неизбежна и необходимо. А когда так, где же в таком случае воля и хотенье богов, творящих чудеса, коли эти самые чудеса совершаются в силу обстоятельств, по необходимости, значит, помимо воображаемой божеской воли? Значит, чудеса вовсе не чудеса.

Звучание камней удалось наблюдать, кроме Фив и Карнака, в каменоломнях Сиэны, откуда древние египтяне добывали гранит для своих построек.

Оно было подмечено и в других местах. Так, например, некий англичанин Бэнкс (Bankes) слышал звучание камней в продолжение нескольких лет подряд на острове Филе (тоже в Египте). По преданию, на этом острове хранилась мумия Озириса, древнеегипетского царя и бога. Звук, издаваемый здесь камнями, по мнению Бэнкса, весьма похож на тот, который издает струна арфы. Так звучат колонны древнего храма.

 

Как стонут горы

 

Но звучат не только камни, а и целые горы.

На Синайском полуострове, на северо-запад от города Таура, на берегу Красного моря, подымается до высоты 120 метров над его уровнем гора Джебель-Накуг. В переводе на русский язык это значит «звонящая (колокольная) гора».

Это название дано горе потому, что она действительно звучит. Сначала путешественнику кажется, что он слышит как будто жужжание волчка. Такой звук то повышается, то понижается, то таинственно замолкает, то опять возобновляется. И чем выше путешественник взбирается на гору, тем громче и продолжительнее эти звуки.

Многие ученые наблюдали это явление и с этой целью взбирались на гору. Подъем на нее очень труден: гора состоит из белого хрупкого песчаника, который в нескольких местах покрыт наносом чистого песка. Когда один немецкий ученый — Ситцен полз на коленях но склонам горы вверх, наносный песок катился из-под его ног вниз. При этом произошло такое чудо: под его ногами земля действительно стонала; звучали скалы и даже ближайшие пропасти. Грохот и стон стояли повсюду. А люди, верившие в богов и бесов, трепетали.

Когда Ситден достиг горной вершины, ему показалось, что земля начала колебаться, потому что от грохота у него закружилась голова. Так был силен этот грохот.

И это явление невольно производило глубокое впечатление чего-то страшного, таинственного и чудесного.

Взбирались на Джебель-Накуг еще два англичанина — Ге и Уэльстед. Они тоже слышали, как звучит эта гора. Сначала звуки походили как будто на нежный звон арфы. Через несколько мгновений они переменились. Они стали походить на тот звук, который происходит, когда водишь мокрым пальцем по стеклу. Немного спустя звуки сделались похожими на отдаленный гром, который, казалось, потрясал всю гору. Скала, где сидели путешественники, колебалась; их верблюды пугались.

Еще был очевидцем этого чудесного явления англичанин Уард. Он прибыл к Джебель-Накугу со стороны моря. Идти ему пришлось через длинную полосу сыпучего песка. Ее окружали пласты песчаника с длинными рытвинами, прорытыми водою. Одна из таких рытвин была шириною около 14 метров и вела к самой вершине. По ней путешественникам пришлось входить на гору. Рытвина эта поднимается довольно круто и с обеих сторон защищена от ветров двумя хребтами из песчаника.[7]

«Сначала все было тихо, — рассказывает путешественник, — затем раздался слабый и приятный звук. То повышаясь, то понижаясь, он походил на отдаленные переливы флейты. Но вдруг звуки сделались громче и сильнее. Они стали походить на звуки органа. И весь холм словно заколебался. Казалось, все более и более разнообразные звуки выходили из-под ног, по мере того как увеличивалась масса колеблющегося песка».

 

Проверка против веры

 

Но ученые люди все-таки решили, что принимать чужие слова на веру нельзя, если не желаешь обмануться; а вера обманывает. Эренберг и Ситцен исследовали явление и нашли, что в нем ничего чудесного нет.

Дело вот в чем. Склоны Джебель-Накуга наклонены под углом в 45 градусов. Ветер надул на них груды песка из пустыни. Шаги путника, или даже птица, севшая на песок, или порыв ветра — все это заставляет песок катиться вниз. Легкий шум происходит от катящихся вниз песчинок. Вначале он невелик. Но к этим песчинкам присоединяются все большие и большие массы песка. От этого шум увеличивается и мало-помалу превращается в громкие пронзительные стоны.

Таково-то научное объяснение этого явления. Чтобы оно произошло, вовсе не требуется никакого подземного монастыря и заключенных в нем монахов и никаких сверхъестественных сил.

Однако и это явление не единственное в своем роде. Оно при схожих обстоятельствах повторяется и в других местах.

В тридцати пяти километрах от Кабула (в Азии) лежит гора Рег-Раван, что значит по-русски «колеблющаяся гора». Подобно Джебелъ-Накугу, она покрыта пластом белого песчаника и ограничена с двух сторон известковыми и песчаными грядами. Когда несколько человек сходят с горы, то раздается громкий звук, похожий на барабанный бой.

Подобное же явление наблюдается в Чили (Южная Америка), в долине Копиано, на холме Эль-Брамадор, что значит по-русски «воющий».

В Калифорнии, в Кламатском округе, есть ряд холмов, которые иногда громко плачут и стонут. О них говорит один очевидец, Карл Мейер: «При скатывании песка с этих холмов слышно громкое журчанье. Оно мне показалось чрезвычайно странным и очень поразило меня».

 

Еще одна тайна

 

То же бывает и на другом конце земли, в Испании — в Пиренейских горах.

Осенью 1828 года Пиренеи посетил один путешественник. В полночь он вышел из местечка Баньересде-Люшон, чтобы взобраться на одну очень дикую крутизну, называемую Порт-де-Венаск.

«Кружась по густому кустарнику и ущельям, — рассказывает он, — мы дошли около двух часов пополуночи до гостиницы. Оттуда, немного отдохнув, мы с рассветом двинулись дальше. Дорога шла по узкому ущелью, почти по отвесу, поднимающемуся в скалах. Затем перед нами внезапно развернулась очень красивая картина. С безмолвным удивлением мы глядели с высоты ущелья на одинокую пустынную гору Маладетту: эта гора казалась нам словно каким-то привидением.

Вдруг услышали мы глухой, медленный и жалобный звук, похожий на звуки арфы. Вокруг было тихо. Только этот звук разносился в безмолвной тишине. Очевидно, он выходил из громадных каменных скал, которые нас окружали. Но тщетно мы старались определить, с какого именно места он несется и что именно и почему звучит столь странно и чудно. Солнечные лучи именно в эту минуту ярко освещали снеговые вершины горы. Не от этих ли лучей и зазвучали горы? Несколько дней спустя, пришедши снова на это самое место и в тот же самый час, как и прежде, я тщетно прислушивался к прежним жалобным стонам… Их во-все не было слышно. Воздух был по-прежнему тих, но солнце скрылось уже за облака, и густой туман висел над большей частью горного хребта».

Не было солнца — не было и звуков.

Этот рассказ о стонущей горе сильно напоминает рассказ о звучащей статуе Мемнона.

Знаменитый немецкий ученый Гумбольдт во время путешествия по Америке увидел на берегах реки Ориноко большие гранитные скалы. Индейцы называют их «камнями с музыкой». На восходе солнца, приложив ухо к скале, можно слышать особый звук, напоминающий звуки органа. Почему звучат эти скалы? Рассмотрев их хорошенько, Гумбольдт подметил, что в этих скалах находится множество узких и глубоких трещин. Днем они бывают довольно сильно нагреты солнцем; даже за ночное время они еще не совсем охлаждаются. Даже по утрам они теплее, чем окружающий воздух. Подметив это, Гумбольдт заключил, что звук, издаваемый скалами, мог произойти, например, таким способом.

Воздух внутри скалы, то есть в трещинах, теплее, чем снаружи. От этого нагретый внутренний воздух понемногу вытекает из трещин — его выпирает холодный наружный воздух, подоб