После смерти ленина: годы работы вснхво время нэп

Воспоминания

Глава I. Рождение НЭПа и «Лига наблюдателей» _?

В 1917 году, накануне Октябрьской революции, Ленин утверж-
дал, что когда власть попадет в их руки, даже 240 000 коммунистов,
составлявших тогда ленинскую партию, справятся со всеми вопро-
сами, выдвинутыми социалистической революцией, сумеют управ-
лять страною. Довольно скоро он убедился, что его расчеты ложны
и для строительства им задуманного нового социально-экономичес-
кого строя нужных людей крайне мало, почти не было. Это убежде-
ние, укрепившись у Ленина в 1919 году, не оставляло его вплоть до
смерти. О том говорят последние его статьи, написанные в январе
1923 года. Указывая на повсеместное неумение вести дело, «быть на-
стоящими организаторами и администраторами», жалуясь на царя-
щее отсутствие культуры, Ленин искал повсюду нужных ему людей,
в том числе среди прежних своих знакомых, особенно тех, кто когда-
то принадлежал к большевистской партии, но потом от нее отошел.

Нужно думать, что по этой причине (Ленин знал меня с 1904 г.)
он дважды, в 1919 и 1920 годах, осведомлялся, что я делаю, в ка-
ком учреждении служу, а если не служу, каковы тому причины. Оба
раза, когда мне передавали вопросы Ленина, я отвечал, что, буду-
чи больным, не могу брать на себя даже небольшую работу. Хотя я
действительно в то время болел, все-таки не в этом была основная
причина моего нежелания служить, работать по-настоящему, а не
заниматься мимикрией, каким-то подобием работы, к которым при-
бегали мы все, чтобы иметь право на продовольственную карточку
и не числиться паразитами и буржуями.

В период, названный потом «эпохой военного коммунизма»
(1918—1920 годы), я чувствовал, что никак не могу ужиться с уста-
навливаемым тогда строем. И главной причиной бегства, уклонения
от службы, был все-таки не террор, а самое существо этого строя.
Я считал его нежизненным, искусственным, придуманным, неспо-
собным длительно существовать, противоречащим всему тому, что
я считал элементарными законами социологии, экономики, психо-
логии. Чтобы жить не служа, я с горечью предпочитал по частям
ликвидировать свою библиотеку — три тысячи с лишком книг, со-
биравшихся в течение многих лет. Так, в обмен на два пуда муки,
пошли 84 тома «Энциклопедического словаря», изданного Брокгау-
зом и Эфроном, в нормальное время стоящего более чем 250 пудов
муки. За какую-то ничтожную цену было продано и мое собрание
очень ценных и редких книг по византологии, и в том числе сочи-
нения «отцов церкви» — Григория Богослова, Василия Великого,
Афанасия Великого, Иоанна Дамаскина и пр. Эту литературу, в руки
марксистов обычно не попадающую, но для меня необходимую при
писании книги о византийском комплексе в русской национальной
мысли, купил у меня Университет народов Востока, учреждение,
в котором уже тогда выращивались будущие коммунистические пра-
вители Китая, Кореи, Монголии, Индокитая. «Отцы церкви», веро-
ятно, там понадобились для доказательства тезиса «религия — опи-
ум для народа», а этот лозунг был тогда всюду расклеен в Москве.

В течение первых лет Советской власти я делал все для меня
доступное, чтобы этой власти не служить. Что же побудило меня,
освободившись от этой психологии, в 1922 году кинуться в работу?
Именно кинуться, отдаться ей с увлечением, поступить на службу в
Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ), в его печатный орган
«Торгово-промышленную газету». Если бы такая метаморфоза была
бы частным случаем, моим личным казусом, о ней не стоило бы и
говорить. Но в том-то и дело, что это не частный случай, а нечто, что
одновременно со мною, правильнее сказать, даже несколько рань-
ше меня, произошло с довольно значительной частью российской
интеллигенции: с беспартийными специалистами, людьми, прежде
находившимися в рядах кадетской партии, в партии социал-демо-
кратов-меньшевиков и в партии социалистов-революционеров.

Эволюция этой части русской интеллигенции, окончившая-
ся для нее великой трагедией, абсолютно не нашла себе освещения

в большевистской литературе, в написанной ими истории, а в том, что
о ней писали небольшевики, видно и незнание, и недостаточный учет
многих важнейших фактов. Совершенно в тени остался такой важный
факт, что в тесной связи с происшедшей метаморфозой у указанной
части российской интеллигенции и с развернутой ею работой находят-
ся очень большие успехи, достигнутые в 1922—1928 гг. в советском
национализированном хозяйстве.

Внимания заслуживает и другой факт. В 1921 ив 1922 г. Со-
ветское правительство производило массовые высылки за границу
нежелательной для него части интеллигенции. Правительство Ле-
нина этим отличалось от правительства Сталина, предпочитавшего
неугодных ему лиц расстреливать или морить в концентрационных
лагерях. Отличие от «эпохи Сталина» было в том, что тогда можно
было легко перебраться за границу. Это делалось через Кавказ, а
больше всего через границы Финляндии, Эстонии, Латвии, Польши,
через которые и эмигрировало довольно значительное число интел-
лигентов. И вот именно в это время, когда происходил усиленный
уход части интеллигенции за границу, в форме как насильственной,
так и добровольной высылки, другая часть этой интеллигенции с
большим подъемом принималась за работу в разных областях совет-
ского аппарата. Это происходило не из-под палки, а добровольно,
и указываемая мною интеллигенция ни в коей мере не принадле-
жала к разряду лиц, «примазавшихся» к коммунистической партии,
о которых с такой ненавистью говорил Ленин в статье о «Чистке
партии», помещенной в сентябре 1921 г. в «Правде». Например,
в том слое социал-демократов-меньшевиков, о котором я буду го-
ворить, ни один человек в коммунистическую партию не вступил,
тем не менее взгляды этих меньшевиков и их психология разошлись
в значительном числе пунктов со взглядами и психологией тех, ока-
завшихся за рубежом, в эмиграции, меньшевиков, которые с 1921 г.
начали издавать «Социалистический Вестник». Произошло некое
политико-психологическое расщепление интеллигенции, отчасти
нашедшее себе место и среди социалистов-революционеров, и даже
кадетов.

Какие же мотивы, какого рода идеи, взгляды, выводя из состо-
яния охватывавшего ее анабиоза, толкнули интеллигенцию принять
самое активнейшее участие в советском строительстве? Еще раз
скажу — в обширной литературе всего мира, посвященной этому

периоду советской истории, в сущности нет анализа этого факта.
Поведение значительной общественной группы так и не нашло себе
освещения в написанной истории 1917—1928 гг. Делая опыт устра-
нения этого пробела, я буду ссылаться на один документ, сведения
о котором никогда не появлялись в печати, хотя он мне представ-
ляется очень важным, потому что в нем ясно отражены идеологи-
ческие мотивы, психология, ошибки, иллюзии и оптимистическая
вера именно той части интеллигенции, которая, как я сказал, бро-
силась принимать самое активное участие в советском строитель-
стве. Происхождение его таково. В Москве, с декабря 1922 года,
существовал кружок интеллигентов из восьми человек, к которым
иногда присоединялся девятый. Семь из них по своему основному
воззрению были меньшевиками, двое остальных к ним близко при-
мыкали. Кроме меня, никто из этого кружка за границу не попал.
Один из членов этого кружка, по дошедшим за границу сведениям,
был расстрелян в 1937 или 1938 г.; два других были куда-то сосла-
ны, о них нет и не поступало никаких известий; четвертый подвер-
гся многолетнему тюремному заключению, жив ли он сейчас — не-
известно; двое умерли естественной смертью; двое, возможно, еще
живы и до сих пор. Вполне понятная боязнь им повредить обязыва-
ет меня не называть вообще имен членов этого кружка*.

Эти лица, будучи во многих отношениях типичными предста-
вителями русской интеллигенции, занимали в довоенное время вид-
ное общественное положение, и с ними во время НЭПа весьма счи-
талось советское правительство. Некоторые из них занимали важное
место в советском хозяйстве. Начав свои собрания в самом конце
1922 г., они особенно часто их вели в 1923, 1924, 1925 гг. С 1926 г.
эти собрания стали реже и почти прекратились в 1927 г. Так как пер-
вые собрания имели целью поделиться информацией, наблюдения-
ми над тем, что происходит в стране, сообщить свои впечатления от
встреч с лицами из правительствующей среды, один из участников
кружка в шуточной форме назвал кружок «Лигой наблюдателей»
или как, тоже в шуточной форме, его определил другой участник,

* Опасение Валентинова огласить имена членов «Лиги наблюдателей» относится
к 1956 г., когда он писал свои воспоминания. С тех пор прошло 14 лет, и вдова Валенти-
нова решила (в феврале 1970 г.), что опасность миновала, что «наверное никого из них
нет в живых». По этой причине было решено огласить имена членов этого кружка в виде
приложения к концу книги (Примеч. первого ред.)

«Лигою объективных наблюдателей». Такое название наших соб-
раний, могущее при телефонных разговорах или при назначении
дня собрания привлечь к себе совсем нежелательное внимание
ГПУ, было потом отброшено. Его никогда больше не употребляли,
но в моем изложении я его все-таки удержу, что позволит избегать
ненужных повторений и делать, уже без дополнительных объясне-
ний, о каком кружке идет речь, ссылки на взгляды и на поведение
членов этого кружка.

В 1923 году один из его участников сделал небольшой доклад
о том, как жизнь разгромила провозглашенные Лениным в 1917—
1918 гг. идеи, привела к НЭП (Новой Экономической Политике)
и этот отход от утопизма к реалистической политике дал право
оптимистически смотреть на ближайшее хозяйственное развитие
России.

Этот доклад в «Лиге наблюдателей» в январе и феврале 1923 г.
подвергся в течение нескольких собраний всестороннему рассмот-
рению, был развит, получил ряд важных дополнений и, в конце кон-
цов, стал выражением взглядов всего кружка.

Главнейшее внимание было отведено возможно более точному
определению именно основных специфических идей Октябрьской
революции, причем в учет брались не только идеи, бросавшиеся
Лениным в 1918—1920 гг., но и другие, формулированные до Ок-
тябрьской революции и служившие в качестве важных теоретичес-
ких импульсов к этой революции. Составленный таким образом до-
клад, памятка, меморандум под заглавием «Судьба основных идей
Октябрьской революции» был переписан на пишущей машинке и
занял около 38 страниц. Так как каждый из членов кружка вклады-
вал в памятку свои дополнения — то, что ему казалось нужным от-
метить, записать (а какой-либо общей редакции, обрабатывающей
записи, не было), доклад в целом не был хорошо смонтированным
произведением: одни части его были подробно развиты, другие го-
раздо менее. Этого доклада у меня нет, но я постараюсь дать о нем,
насколько это возможно, точное и полное представление, что мне
кажется важным, так как записанные в нем мысли и выводы были
характерны не только для восьми членов «Лиги наблюдателей»,
но и для большого слоя русской интеллигенции.

Конечно, если к докладу «Лиги наблюдателей» подойти с тем
знанием СССР, которое мы имеем в 1956 году, несомненно бросится

в глаза и слабость его анализа, и неумеренный оптимизм его выводов:
Но нужно брать этот документ таким, каким он был в его подлинном
виде, а не в виде приукрашенном или исправленном позднейшими
знаниями и наблюдениями. Впрочем, должен сознаться, что, излагая
документ, я иногда никак не мог удержаться от критических заме-
чаний, которые тогда, в 1923 году, я сделать не мог бы: настроение
и знание сейчас и тогда несоизмеримы. Главнейшую часть докла-
да составляли цитаты, взятые из сочинений, статей и речей Ленина
— творца и мозга революции. Суть доклада в том и состояла, чтобы,
пользуясь именно этими цитатами, показать, как особый сорт идей,
с которыми выступила Октябрьская революция, был к началу 1923 г.
(время составления доклада) замещен другими идеями. Разумеется,
я не могу поручиться, что в своем изложении привожу именно те
самые цитаты из Ленина, которые были в докладе. Ряд цитат у меня
выпадает уже потому, что я даю сокращенное изложение памятки,
но за точность всего остального, за верную передачу «духа» доклада
могу поручиться. Критикуемые идеи я представляю в порядке, в ка-
ком они излагались в докладе, но некоторых из идей, помещенных в
самом конце доклада (о концессиях, о фабрике и заводе как основной
ячейке государства и избирательной единице), я не привожу: они были
вставлены в доклад большим юристом — членом нашего кружка, но в
такой специально-юридической форме, которую мне передать трудно;
эта форма была мне и тогда, и до сих пор осталась чужда.

Итак, вот каковы «Основные идеи Октябрьской революции»,
которые, по убеждению «Лиги наблюдателей», жизнь разбила и от-
казалась принять.

ПЕРВАЯ ИДЕЯ. Призывая к Октябрьской революции и считая,
что она на всех парах «должна понестись к социализму», Ленин
писал:

«Империалистическая война есть канун социалистической ре-
волюции. Социализм смотрит на нас через все окна современного
капитализма».

Чем же он мотивировал готовность современного общества перей-
ти к социализму? Ленин утверждал, что всемирный капитализм дошел
(к 1917 г.) до ступени империализма, того состояния хозяйства, когда
монополистические союзы капиталистов — синдикаты, картели, трес-
ты — получили решающее значение, а банковский капитал громадной
концентрации слился с промышленным. «Империалистическая война

из-за господства над миром, из-за рынков для банковского капитала,
из-за удушения малых и слабых народностей неизбежна при таком
положении дела». Именно так началась империалистическая война
1914 года. Происходящая «смена свободной конкуренции монополис-
тическим капитализмом, подготовка банками и союзами капиталистов
аппарата для общественного регулирования процесса производства
и распределения продуктов, гнет синдикатов над рабочим классом,
рост дороговизны, ужасы, бедствия, разорение, порождаемые войною,
делают из ныне достигнутой ступени развития эру пролетарской, со-
циалистической революции».

Что нужно для построения социализма? Диктатура пролета-
риата, захват капиталистических монополий рабочим классом, ибо
«социализм есть не что иное, как государственно-капиталистичес-
кая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку пе-
реставшая быть капиталистической монополией»*.

«Монополистический капитализм есть полнейшая материаль-
ная подготовка социализма, преддверие его, та ступенька истори-
ческой лестницы, между которой и ступенькой, называемой социа-
лизмом, никаких промежуточных ступеней нет».

Накануне Октябрьской революции эти мысли Ленин развивал
в ряде статей, в том числе в статье о «Грозящей катастрофе и как
с нею бороться». Обоснование их он дал в книге «Об империализме,
как о новейшем этапе капитализма», написанной в 1916 году и на-
печатанной после Октябрьской революции. По ряду мотивов участ-
ники «Лиги наблюдателей» решили не входить в анализ и оценку
книги Ленина, не ставить вопроса: верно ли он изобразил предво-
енное положение капитализма за границей. Они сосредоточили
свое внимание на другом вопросе: применима ли теория Ленина к
России, если даже допустить, что она верна для ряда главнейших
стран Западной Европы и Америки? Можно ли считать, что Россия
к 1917 г., подобно другим странам зрелого капитализма, вошла в
стадию монополистического капитализма и на этом основании го-
това к социалистической революции. Отвечая на это утвердитель-
но, Ленин в доказательство ссылался на существовавшие в России

♦Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. С. 187. Подчеркнуто Лениным. Ссыл-
ки на произведения Ленина сверены большей частью по третьему изданию сочинений Ле-
нина. Отступления от этого правила отмечены в соответствующих примечаниях. (Примеч.
первого ред.)

«ПроДУ^голь>> (синдикат по продаже угля), «Продамета» (синдикат
по продаже металла) и на сахарный синдикат, по его словам, свиде-
тельствующие воочию о «перерастании монополистического капи-
тализма в государственно-монополистический капитализм»*. Кроме
этих трех синдикатов, Ленин не привел никаких других аргументов,
что хозяйственная база России состоит из предприятий монополис-
тического капитализма и по этому самому и в ней социализм смот-
рит или может смотреть из всех окон.

В числе членов нашего кружка было лицо, специально изучав-
шее и превосходно знавшее положение промышленных синдикатов
России, их значение и вес в общем хозяйстве страны. И это лицо по-
казало полную необоснованность аргументов Ленина. Лучшим дока-
зательством, что его ссылка на три указанные синдиката была при-
думанной, притянутой за уши, искусственной аналогией, служит тот
факт, что упоминания об этих синдикатах совершенно нет у Ленина
после Октябрьской революции.

В хаосе разгромленной хозяйственной жизни эти синдикаты бес-
следно исчезают и базой для начавших с 1921 года строиться трестов
и синдикатов ни в малейшей степени не являются. Более того, опро-
вергая самого себя, Ленин обрушивался на тех, кто не понимает, что
«никакой материальной базы для социализма в России нет».

«Мы слабы и глупы, мы боимся посмотреть прямо в лицо
низкой истине». «Посмотрите на карту РСФСР — на необъятных
пространствах, на которых уместились бы десятки громадных куль-
турных государств, царит дикость и полудикость и самая настоящая
дикость. Мыслимо ли осуществление непосредственного перехода
от этого преобладающего в России состояния к социализму... Не-
ужели не ясно, что в материальном, экономическом и производ-
ственном смысле мы еще в преддверии социализма не находимся".

Подводя итог всем заявлениям Ленина на эту тему, «Лига на-
блюдателей» пришла к выводу, что его ссылка на три синдиката, не
имея за собой никакой объективной опоры, была субъективно ему
нужна как самогипноз, как некоторое теоретическое (фактически —
ложное и лживое) укрепление его жажды толкнуть страну «делать
социалистическую революцию».

* Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. С. 186.
** Цитировано по памяти. (Примеч. первого ред.)

ВТОРАЯ ИДЕЯ. Ленин утверждал, что в эпоху империализма
и монополистического капитализма происходит сращение банков-
ского капитала с промышленным:

«Банки — это крупные центры современного капиталистичес-
кого хозяйства. Тут собираются неслыханные богатства, здесь нерв
всей капиталистической жизни. Без крупных банков социализм
неосуществим. Крупные банки есть тот государственный аппарат,
который нам нужен для осуществления социализма... Единый круп-
нейший из крупнейших Государственный банк с отделениями в
каждой волости, при каждой фабрике — это уже девять десятых
социалистического аппарата. Это — общегосударственное счето-
водство, и общегосударственный учет производства и распределе-
ния продуктов, это, так сказать, нечто вроде скелета социалиста
ческого общества»*.

Все эти мысли были введены в программу, написанную Лени*
ным и принятую партией на съезде в 1919 году.

Планы Ленина относительно Государственного банка, отделе-
ния которого якобы должны быть «при каждой фабрике» и таким
образом составить «девять десятых социалистического аппарата»,
«Лига наблюдателей» считала фантастическими, невежественны-
ми, детски наивными. Лансируя эту идею, Ленин преследовал ту
же цель, что и в пропаганде о якобы охватившем Россию монопо-
листическом капитализме. Здесь был все тот же призыв не бояться
«нестись на всех парах к социализму», так как в России для этого
есть предпосылки, существует такое важное учреждение, как Госу-
дарственный банк, и, захватив его (как о том и учил Маркс), можно
через него сложить «скелет социалистического общества». По ука-
зу Ленина были национализированы все частные банки, городские и
губернские кредитные общества, Московский кооперативный банк,
сберегательные кассы. Все их функции были сосредоточены в еди-
ном Народном банке. Идея Ленина о крупнейшем из крупнейших
Государственном банке полностью осуществилась, но никаких «не-
слыханных богатств», с помощью которых можно строить здание со-
циализма, она не дала. Денежные средства, «денежные знаки», как
говорили тогда, дает только печатный станок, в сумасшедшем масшта-

* Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 34. С. 307. Подчеркнуто Лениным.
(Примеч. первого ред.)

бе ведущаяся эмиссия, и эти денежные знаки распределяются в хозяй-
стве вроде хлеба по карточкам по ассигновкам Народного комиссари-
ата финансов. Никаких банковских операций, никакого кредитования
и финансирования измышленный Лениным Банк не осуществлял.
Он был просто не нужен, и декретом Совнаркома от 19 января 1920
года сей Банк упраздняется. Когда наступает НЭП, в 1921 году сно-
ва учреждается Государственный банк, потом Промышленный банк,
Сельскохозяйственный банк, Кооперативный банк, Электрокредит,
Коммерческий банк и т. д. Но образование и функционирование этих
банков совершалось по всем правилам самой обыденной капиталис-
тической ортодоксии и не имело ничего общего с фантастической те-
орией об Едином банке-Левиафане, изобретенном в революционном
хмелю. Эту надуманную идейку жизнь раздавила. Выступая 19 октяб-
ря 1921 года на московской губернской партийной конференции, Ле-
нин обмолвился следующей фразой: «О Государственном банке у нас
в конце 1917г. было написано весьма достаточно вещей, оказавшихся
в достаточной степени только исписанной бумагой». Ленин не ука-
зал, что именно он-то и был творцом этой зря исписанной бумаги.

ТРЕТЬЯ ИДЕЯ. В статье «Удержат ли большевики государствен-
ную власть?», появившейся за две недели до Октябрьской револю-
ции, Ленин, без всякого колебания решая положительно этот вопрос,
пояснял:

«У нас есть «чудесное средство» сразу, одним ударом удесяте-
рить наш государственный аппарат, средство, которым ни одно
капиталистическое государство никогда не располагало и распо-
лагать не может. Это чудесное дело — привлечение трудящихся,
привлечение бедноты к повседневной работе управления государ-
ством»*.

«Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управле-
ния велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы... к обуче-
нию этому делу начали немедленно привлекать всех трудящихся, всю
бедноту... Мы сможем сразу привлечь в государственный аппарат
миллионов десять, если не двадцать человек, аппарат невиданный
ни в одном капиталистическом обществе»". Указывая на черты го-
сударственного аппарата в социалистическом обществе, которое он

* Ленин В. И. Полное еобрание сочинений. Т. 34. С. 313. (Примеч. первого ред.)
**Тамже. С. 315-316.

хотел видеть установившимся не только в России, а повсюду в мире,
Ленин в книге «Государство и революция» писал: «Капиталисти-
ческая культура создала крупное производство, фабрики, железные
дороги, почту, телефон и пр. и на этой базе громадное большинство
функций старой государственной власти так упростилось, может
быть сведено к таким простейшим операциям регистрации записи,
проверки, что эти функции станут вполне доступными, всем гра-
мотным людям»".

К выполнению государственных функций может быть привле-
чено «поголовно все население», и «эти функции вполне можно бу-
дет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно
(и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привиле-
гированного, «начальственного»". У нас, восклицал позднее Ленин,
не будет полиции, не будет особой военной касты, у нас нет иного
аппарата, кроме сознательного объединения рабочих. Видя в почте
образец социалистического хозяйства, Ленин писал:

«Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем,
чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры... получали жалова-
ние не выше «заработной платы рабочего», под контролем и ру-
ководством вооруженного пролетариата — вот наша ближайшая
цель»*".

«Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с ра-
венством труда и равенством платы»"". «При социализме все будут
управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не
управлял».

Бессмысленность этой идеи, держа которую в голове Ленин на-
чинал Октябрьскую революцию, ему стала, конечно, ясна в первый
же год его правления. Члены «Лиги наблюдателей», составляя свой
меморандум, не сочли даже нужным доказывать, что нельзя управ-
лять государством и хозяйством «всем по очереди». Вместо этого
был поставлен другой вопрос: чем объяснить появление ленинской
идеи — демагогией или наивным невежеством человека, посто-
янно находившегося в подполье и потому совершенно незнакомо-
го с жизнью? Часть нашего кружка была склонна видеть в теории

* Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. (3-е изд.). С. 399. Курсив автора.

** Там же.

*** Там же. С. 404.

**** Там же. С. 440. (Примеч. первого ред.)

Ленина только демагогию, но тот член кружка, которого я назову
«Кассандрой»*, язвительно заметил, что дело тут не в сознательной
демагогии, а в полной непродуманности взглядов, идей, постулатов,
составляющих основу не только ленинского, а всего социалисти-
ческого мировоззрения. Члены «Лиги наблюдателей» считали себя
социалистами, и замечание «Кассандры» им было неприятно. Они
видели в нем отшатывание от социализма, реакцию на искажающий
социализм большевистский эксперимент.

Но замечание «Кассандры» было правильно. Члены «Лиги на-
блюдателей», подобно социалистам всех других стран, ясного пред-
ставления о том, чем может быть реально в жизни социализм, ко-
нечно, не имели. В 1923 году никто из них не представлял себе, что,
еще до «наступления социализма», в жизнь может быть проведено,
например, социальное законодательство такого рода, которое ныне
существует в Англии и во Франции.

ЧЕТВЕРТАЯ ИДЕЯ. «Мы все берем на учет, все национализи-
руем»,— с чувством удовлетворения и гордости восклицал Ленин
в 1918 году. Тогда действительно шла сплошная национализация
всего, что попадало под руку. Национализировались не только круп-
ные предприятия «монополистического капитализма», а и самые
мелкие. Два члена «Лиги наблюдателей», большие знатоки статис-
тики, на одном из наших собраний дали цифры бессмысленно на-
ционализированных крошечных предприятий, с двумя или одним
рабочим, и ярко нарисовали картину их гибели и также и всего
ремесла.

Лишь в 1921 г. Ленин признал, что «мы наэкспроприировали
много больше того, чем сумели учесть, контролировать, управлять»**.

«Мы очень много погрешили, слишком далеко зашли по пути
национализации торговли и промышленности, по пути закрытия
местного оборота. В этом отношении нами было сделано много
просто ошибочного, и было бы величайшим преступлением здесь
не видеть и не понимать того, что мы меры не соблюли, не знали,
как ее соблюсти. Факт несомненный, и его не скрывать в агитации
и пропаганде, что мы зашли дальше, чем это теоретически и поли-
тически было необходимо».

* См. приложение к этой главе, пункт 8.

** Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. С. 61. (Примеч. первого ред.)

Нужно, замечал Ленин, дать некоторую свободу кустарной
промышленности, ремеслу, отдать в аренду и возвратить владель-
цам небольшие предприятия. Все должно быть пущено в ход, что-
бы оживить омертвевшую хозяйственную жизнь. «Это будет луч-
ше, чем думать о чистоте коммунизма». Допущением, что наряду
с национализированной крупной промышленностью может су-
ществовать частный сектор из предприятий мелкой промышлен-
ности, вносилась важная поправка в традиционную, постоянно
всеми повторяемую формулу, гласящую, что социализм требует
«социализации всех средств и орудий производства». Констатируя
огромное оживление хозяйственной жизни, принесенное быстро
создавшимися новыми и восстановленными старыми мелкими
промышленными предприятиями,— а в первую очередь появи-
лись хлебопекарни,— «Лига наблюдателей» (речь идет о начале
1923 г.) полагала, что их значение в экономике должно быть те-
перь твердо усвоено и поэтому не будет иметь места вторичная
попытка уничтожения таких предприятий, тем более что они ни-
чем не угрожают положению национализированной промышлен-
ности. В этой области, как и в других, убеждение нашего круж-
ка было в дальнейшем опрокинуто. В эпоху царства Сталина все
частные промышленные предприятия были уничтожены, а куста-
ри и ремесленники насильно кооперированы, вернее сказать, ого-
сударствл ены.

ПЯТАЯ ИДЕЯ. Октябрьская революция, национализируя всю
землю, передала значительную часть помещичьей и частновла-
дельческой земли в руки крестьян для ведения на них хозяйства
так, как они того хотят. Но Ленин немедленно заявил, что «де-
лежка земли хороша лишь для начала. Этого недостаточно. Вы-
ход только в общественной обработке земли. Коммуны, артельная
обработка, товарищества крестьян — вот где спасение от невыгод
мелкого хозяйства». «Общественная обработка земли, дело в де-
ревне самое трудное, но в то же время и самое важное, без которо-
го освобождение трудящихся быть не может».

Чтобы организовать в сельском хозяйстве коллективные хозяйст-
ва {колхозы), декрет 11 июня 1918 г. образует в деревне комитеты
бедноты (комбеды)". На них возложена миссия обуздать спекуляцию

* Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1918 № 43. С. 522-524.

кулаков и вызвать к активной политической жизни те слои дерев-
ни, которые способны проводить задачи пролетарской социалис-
тической революции. Ленин требовал, чтобы комбеды «покрычи
всю страну». Их деятельности он придавал огромнейшее значение.
С образованием комитетов беднотьг «мы от социализма неустро-
енного переходим к истинному социализму». Благодаря комитетам
бедноты «мы перешли ту грань, которая отделяет буржуазную ре-
волюцию от социалистической. Один переход всех фабрик в руки
пролетарского государства не в состоянии был бы закрепить и со-
здать основы социалистического общества, если бы в деревне мы не
создали себе не общекрестьянской, а действительно пролетарской
опоры... Нами теперь сделан величайший шаг к социалистической
революции в деревне. Деревенская беднота, сплачиваясь со своими
вождями, с городскими рабочими, дает только теперь окончатель-
ный и прочный фундамент для действительно социалистического
строя. Только теперь образуются те хозяйства, которые планомер-
но стремятся к общественной обработке земли в крупном разме-
ре. Вот величайший переворот, который привел нас к социализму
в деревне. С образованием комитетов деревенской бедноты только
теперь социализм перестал быть фразой и становится живым де-
лом». «Наша революция подошла вплотную конкретно, практичес-
ки,— и в этом ее неистребимая заслуга,— к задачам осуществления
социализма». «Идем в последний и решительный бой. Бой против
кулаков мы называем последним решительным боем»*.

Если комитеты бедноты привели к созданию социализма в де-
ревне и он перестал быть фразой, тогда почему декретом 23 ноября
1918 года, т. е. через пять месяцев после их образования, эти стро-
ящие социализм чудесные комитеты бедноты Лениным упраздня-
ются? Просто потому,— и мы, жившие тогда в СССР, это прекрасно
знали,— комитеты бедноты строили не социализм, а, получив под-
держку власти, занимались самым беззастенчивым, разбойничьим
грабежом своих соседей по селу. Лично мне деятельность комите-
тов бедноты была особенно хорошо известна, так как, например,
в Тамбовской губернии во главе комитетов бедноты стоял двоюрод-
ный брат моей жены, бывший помещик, превратившийся после Ок-
тябрьской революции в яростного и безумного коммуниста.

* Цитировано по памяти. (Примеч. первого ред.)

Узнав и поняв, чем в действительности были комитеты бед-
ноты, Ленин с 1919 г. в духе свойственных ему резких импрессио-
нистских поворотов выбрасывает свои прежние заявления и отка-
зывается от мысли, что нужно проводить в деревне строительство
колхозов:

«Вопрос о колхозах не стоит как очередной. Надо опереть-
ся на единоличного крестьянина. Он таков и в ближайшее время
иным не будет, мечтать о переходе к социализму не приходится.
Крестьяне социалистами не являются. Строить наши социалис-
тические планы так, как если бы они были социалистами, значит
строить на песке, значит не научиться проводить наши начинания
в соответствии с той нищей, убогой действительностью, в которой
мы находимся. Опыт коллективных хозяйств только показывает,
как не надо хозяйничать. Крестьяне — мелкие хозяева, и никакие
коллективы, колхозы, коммуны раньше чем через долгий и долгий
ряд лет переделать этого не могут. Мелкое производство никаки-
ми декретами перевести в крупное нельзя. Нужно постепенно ос-
новывать социалистическое общество. Дело переработки мелкого
земледельца, всей его психологии и навыков, есть дело, требую-
щее поколений. Такое дело может исчисляться не менее чем деся-
тилетиями. Мелкобуржуазной стихии, мелких хозяйчиков гораздо
больше, чем нас. Они сильнее, чем социалистическое хозяйствен-
ное производство. Пока мы живем в мелко-крестьянской стране,
для капитализма в России есть более прочная экономическая база,
чем для коммунизма».

На основании этих деклараций Ленина «Лига наблюдателей»
пришла к выводу, что эксперимент с комитетами бедноты больше
уже не повторится и хозяйственное развитие деревни не пойдет по
руслу искусственной, насильственной коллективизации, в которую
ее ввергали в течение 1918 года.

Приходится и в этом случае констатировать полную ошибоч-
ность прогноза «Лиги наблюдателей». Уже через пять лет (в 1928 г.)
ее участники могли наблюдать явные признаки, что деревню воз-
вращают во времена военного коммунизма, а в 1930 г. варварски и
полностью коллективизируют, сгоняя в террористически и насиль-
ственно создаваемые колхозы.

ШЕСТАЯ ИДЕЯ. Новая программа, написанная Лениным и
принятая VIII съездом партии в марте 1919 года, требовала:

«...неуклонно продолжать замену торговли планомерным, орга-
низованным в общегосударственном масштабе, распределением про-
дуктов. Целью является организация всего населения в единую сеть
потребительных коммун, способных... распределять все необходимые
продукты, строго централизуя весь распределительный аппарат»*.

«Наша предыдущая экономическая политика,— пояснял Ленин
в 1921 г.,— предполагала, что произойдет непосредственный пе-
реход от старой русской экономики к государственному производ-
ству и распределению на коммунистических началах))"*.

Этот переход должен быть сделан «велениями пролетарского
государства». «При оценке возможного развития мы исходили, я
даже не помню исключений, из предположений, не всегда, может
быть, открыто выраженных, но всегда молчаливо подразумевае-
мых, о непосредственном переходе к социалистическому строи-
тельству»***. Значит, уничтожение свободной торговли, закрытие
базаров, распределение продуктов по карточкам в строго цент-
рализованном порядке,— должно объясняться не только тем, что
во время гражданской войны, при падении производства и отсут-
ствии товаров, карточная система была лучшим способом обеспе-
чить население от голода. К подобным мерам ведь прибегали все
страны Европы во время войны. В противоположность им, Ленин
и