Узнавание, понимание и умение совладать с эмоциями

Как и многие дети, Тедди был жертвой жестокого обращения и пренебрежения. Он провёл два с половиной года в лечебно-воспитательном учреждении для детей с эмоциональными нарушениями. Когда ему исполнилось одиннадцать лет, и у него был отмечен значительный прогресс, его собирались выписать в следующую пятницу и перевести на домашнее лечение.

В понедельник и во вторник он в школу идти отказался, и в среду утром тоже не пошёл. Его терапевт и другие психологи и педагоги, с которыми у него сложились особые отношения, пытались его успокоить и подготовить к предстоящей выписке. Но он был безутешен. В среду утром он швырялся вещами, угрожал, орал и проклинал всё на свете. За последние два дня он несколько раз громил свою комнату, но на этот раз он уже стал физически нападать на персонал. Казалось, он делает всё возможное, чтобы саботировать свою грядущую выписку.

Его поместили в изолятор, где его навещала Энн Адамс, директор интерната, которая имела некоторый опыт применения энерготерапевтических методов среди детей. Вот что она рассказывает:

Многие принимали тёмноволосого и кареглазого Тедди, которому исполнилось на тот момент одиннадцать лет, за «умного мальчика». Но, когда я, придя к нему в ту среду в 9 часов утра, увидела его через дверь комнаты контроля поведения, он вовсе не показался мне «умным». Он был возбуждён, зол, и громко бранился. Более двух часов у него длился приступ агрессии, который вывел из равновесия весь персонал отделения. Уже запросили ордер на помещение его в изолятор, поскольку он пытался учинить физическую расправу над одним из членов персонала, который пытался успокоить его, когда он уже в третий раз за неделю устроил погром в своей комнате.

Всё ещё продолжая браниться, он уставился на меня через пластмассовый глазок на двери комнаты заключения. Я спросила его, не считает ли он, что уже довольно долго находится в заключении. Он ещё больше уставился на меня, но, при этом кивнул. Я сказала, что знаю способ, который помогает детям быстро успокаиваться, и который, возможно, поможет и ему. Хотел бы он попробовать его? Я попросила его отойти к дальней стене и открыла дверь. Я уселась на пол в дверном проходе, стала показывать, что надо делать, и он повторял за мной.

Я подошла прямо к нему и сказала: «Сначала ты простукиваешь точки каратэ на своей руке», и показала, как это делать. Когда Тедди был расстроен, он и не подозревал ни о возможности сотрудничать с собственной психикой, ни о готовности следовать инструкциям! Я знала, что не могу давить на него, и что предел моих возможностей помочь ему ограничен. Но он хотел выйти из изолятора и поэтому согласился простукиваться. Он пристально смотрел на меня, когда я говорила: «Даже, несмотря на то, что сегодня ты совершил действительно дурной поступок, ты всё равно хороший ребёнок».

Он вытаращил глаза от удивления, кивнул в знак согласия и простучал ребро ладони. «Даже, несмотря на то, что ты разгромил свою комнату, ты всё равно хороший ребёнок». Он кивнул мне и стал простукивать. «Даже, несмотря на то, что ты не на шутку разозлился на персонал, ты всё равно хороший ребёнок». Он снова кивнул мне и стал простукивать.

Он продолжал простукивать, следуя моим указаниям. Когда мы прошлись по всем точкам, я раздвинула руки на всю ширину и задала ему вопрос: «Можешь показать на руках, насколько расстроен ты сейчас, если в тот момент, когда я пришла к тебе, ты был расстроен вот настолько [показывает степень расстройства руками, раздвинутыми на всю ширину], и если полное отсутствие расстройства обозначить так [ладони сложены вместе]?» Я не стала задавать ему этот вопрос в тот момент, когда я пришла к нему в изолятор, поскольку было очевидно, что его расстройство соответствовало 10 баллам. Сейчас же он просто смотрел на меня. Я снова раздвинула руки, а затем стала их медленно сводить вместе, попросив его остановить меня, когда я дойду до нужного места. Он кивнул, когда мои руки сблизились примерно на половину. Он снова начинал выглядеть «умным мальчиком»!

«Прекрасно! У тебя всё получается, – сказала я. – Давай попробуем снова». Я снова начала простукивать край своей ладони, всё с большим энтузиазмом произнося: «Даже, несмотря на то, что ты действительно расстроился, ты всё равно хороший ребёнок». Он кивнул в знак согласия и снова приступил к простукиванию. «Даже, несмотря на то, что ты действительно боишься выписываться отсюда в пятницу, ты всё равно прекрасный ребёнок». Его глаза сделались ещё больше, он энергично закивал и снова продолжил простукиваться. «Даже, несмотря на то, что ты обеспокоен своим предстоящим переездом на новое место, где будут новые люди, ты всё равно просто чудесный ребёнок». Его карие глаза в тот момент стали ещё больше, и он, закивав ещё энергичнее, вновь стал постукивать по точкам. Он снова последовал за мною, простукивая одну точку за другой.

Когда мы закончили, я снова стала медленно раздвигать руки. Он кивнул, когда я раздвинула их примерно на шесть дюймов. «Прекрасно получается! – сказала я. – Давай ещё попробуем». Я повторила прежнюю установку, добавив в неё несколько прилагательных, таких как чудесный и удивительный ребёнок. Его глаза, как и прежде, становились всё больше и больше, и он с энтузиазмом кивал в знак согласия. Казалось, что он вбирает в себя каждое слово. Так он закончил ещё одну последовательность простукиваний.

«И насколько расстроен ты теперь?» Но, не успела я раздвинуть руки, чтобы дать Тедди показать на них степень своего беспокойства, этот ребёнок, который за два дня несколько раз перевернул всё с ног на голову в своём отделении, сложил свои ладони вместе, как во время молитвы, и улыбнулся мне. В течение всего процесса он не произнёс ни слова.

«Вот это да! – сказала я. – Отличный результат. Этот метод действительно тебе помогает». Он кивнул в знак согласия, всё ещё продолжая улыбаться. «Здесь мне все говорят, что ты отказываешься идти в школу». Улыбка тотчас сошла с его лица, в чём я увидела признак наличия ещё одного аспекта. «А можешь мне сказать, что за проблема у тебя в школе?» Я решила, что, даже если он мне не ответит, я хотя бы смогу составить возможные установочные фразы. Он ответил: «Они дразнят меня» – сказал он. Нам было вполне достаточно одной минуты, чтобы переговорить о тех детях в школе. Этот ребёнок смог всё выразить буквально в нескольких словах!

Затем я, основываясь на проблемах, которыми он поделился со мной, сформулировала для него установочные фразы. Каждый рез, когда я говорила «суперребёнок» он кивал. После выполнения трёх циклов он сложил руки вместе, как для молитвы, и сказал: «Я хочу пойти в исправительную школу».

Исправительная школа предполагает, что ребёнок присутствует на уроках и, в то же время, отбывает «срок» за естественные последствия негативного поведения. После отсидки в изоляторе ребёнку, находящемуся в лечебно-исправительном интернате, предоставляется выбор: провести исправительный срок либо в учебном классе, либо в комнате контроля поведения, где постоянно за тобой следят. Большинство выбирает класс.

Персонал, поместивший его в изолятор, рассмотрел его просьбу, и мы вместе вышли из отделения и направились в школьный городок. Тедди до конца недели отбывал свой «срок» в школе и больше не устраивал проблем в отделении. В пятницу он был выписан и радовался своей новой «семье». Весь сеанс занял лишь 20 минут.

Самоуспокоение

Обсуждая этот случай с аудиторией психотерапевтов и других специалистов, практикующих энергопсихологию,* Адамс подчёркивает, что она лечила Тедди от ничего. Она представила ему технику, которую он мог использовать для управления своими эмоциями, когда бывал не в духе. Жизнь становится безопаснее, когда вы знаете, как успокоиться, когда что-то выводит вас из равновесия. Вы не только сможете выдерживать неприятные для вас ситуации, но и перестанете постоянно принимать оборонительную позицию и искать во всём угрозу и опасность. Когда начало положено, вы знаете, как заботиться о себе. Самоуспокоение – часть умения контролировать свои эмоции, а также основной навык для развития эмоционального разума.

* Из лекции Энн Адамс, «Применение ТЭО к детям с эмоциональными расстройствами», которая доступна на сайте www.emofree.com.

Как мы убедились на примерах Брэндона и Тедди, простукивание акупунктурных точек, сопровождающееся утешительными словами во время приступа агрессии очень быстро успокаивает человека. Основной Рецепт – это формула, включающая в себя как слова, так и простукивание акупунктурных точек. Брэндон и Тедди – не единичные случаи. Адамс, насколько ей позволяют её административные обязанности, пытается обучить этой процедуре каждого ребёнка, поступившего в исправительный интернат. То же самое она проделала и с Ларри. Примерно через неделю она пришла к нему в так называемую «комнату тайм-аут» и увидела, как он валяется на полу и орёт во всё горло. Адамс обратилась к персоналу, наблюдавшему за Ларри, когда его изолировали в эту «комнату тайм-аут» и спросила, как долго он кричит. «Двадцать минут» – ответили ей. Адамс подошла к Ларри поближе. Он уставился на неё, продолжая кричать. Она стала простукивать точки, и он повторял за ней, хотя так и не успокоился. Она снова стала постукивать по ребру ладони, и он повторил за ней второй цикл этой процедуры, всё ещё продолжая кричать, но уже не так громко. Тогда, как она сама говорит, «я позволила себе немного улыбнуться, и мы снова простучали всю последовательность. Ларри перестал кричать и улыбнулся мне в ответ. Мы не разговаривали друг с другом». Этот новый сотрудник из персонала интерната был настолько изумлён произошедшим, что никак не мог понять, что же я такое умудрилась сделать».

Когда кто-то из воспитанников этого интерната, пока не ознакомленных с этим методом, приходит в ярость, Адамс говорит: «Я хочу тебе дать то, что тебя успокоит, и тебе даже не придётся разговаривать со мной». Она улыбается, когда про неё говорят, что она отличается от всех других терапевтов тем, что помогает детям, даже особо не прося их разговаривать с ней.