Глава 1. Измененные состояния сознания (ИСС)

Хотела Наука того или не хотела, но ее понятия о сознании никогда не были единственными. Безусловно, это связано с тем, что они не верны, а точнее, не полностью верны, не охватывают всего, что связано с сознанием. И чем наукообразнее становятся рассуждения ученых о природе сознания, тем меньше людей в состоянии их понимать. Но зато те же люди, столкнувшись в своей жизни с необходимостью что-то делать с сознанием, отбрасывают научное мнение, как нечто уж чересчур непонятное, и проверяют любые другие понятия о сознании, все больше опираясь на опыт собственных наблюдений.

Иными словами, чем больше Наука стремилась отобрать у людей последую искру самостоятельности, чем сильнее она приучала во всем полагаться лишь на ее слово и отучала думать, тем вернее она превращала свои знания о душе и сознании в сектантские причитания, написанные тайным языком, которые, как говорится в анекдоте, понять нельзя, можно только запомнить. В итоге, понимание сознания настолько ушло из науки, что с середины двадцатого века начался вненаучный поиск сознания.

Люди исследовали не то, что называла сознанием Наука, а то, что они узнавали как сознание в самых различных вещах духовной деятельности — в религиях, шаманизме, медитации, экстрасенсорике, колдовстве, народной культуре. Зачем они это исследовали? Думаю, целей было две. Сила и бессмертие. Сила, чтобы подчинять других людей. Бессмертие лично для себя.

Основное — Море сознания— Прибрежные воды

Путем бессмертия шло гораздо меньше людей, потому что, с одной стороны, этот поиск является вотчиной Религии, а с другой, потому что естественнонаучные представления о том, что мы лишь тела или организмы, так глубоко въелись в самоосознавание современного человека, что даже ища душу или бессмертие, мы считаем, что все равно живет тело, цепляемся за него и не отпускаем ни при каких условиях. Смерть тела — смерть меня, а поиск души — развлечение на досуге.

Поэтому мир людей гораздо важнее мира душ или любых Небес, и люди, даже заявляющие о поиске бессмертия, при этом совмещали этот путь с воздействием на умы других и делали из себя учителей человечества. Конечно, никто не может избежать того, чтобы быть учителем, если он учит, я говорю не о том, что эти люди были учителями. Я говорю о том, что они делали состояние учителя человеков, гуру, вождя, даже сверхчеловека своей целью! Я говорю не о том, что получалось, а о том, ради чего они жили, и как такая подмена целей нарушала чистоту рассуждений и всего поиска.

Дела Богов. Как бы там ни было, но к началу 70-х годов двадцатого века стало ясно, что вненаучный поиск сознания составляет огромный и неосвоенный рынок, который, к тому же, растет, втягивая в себя все больше людей и средств. Наука не могла этого упустить и взяла курс на захват этого рынка. Россия, конечно, отстала от Запада и в этом смысле. Поэтому наши ученые в своих первых публикациях выступали, скорее, историками покорения этого Клондайка.

Так в 1988 году один пионеров нашего научного покорения вненаучных пониманий сознания Д. Спивак писал:

«К 70-м годам науки о человеке накопили и осмыслили значительный материал об измененных состояниях сознания» (Спивак, Природа, № 5, 1988, с. 25).

Соответственно, с начала семидесятых существует и попытки определения понятия такого состояния сознания. Очевидно, условия военной кампании диктуют свои требования к качеству всего, даже Науки, не говоря уж о таких мелочах, как научные категории или исходные понятия. На войне некогда рассусоливать и говорить умно. Тут важно, чтобы сказанное было просто и понятно незатейливым умам вояк. Вот и исходное определение «измененного состояния сознания», столь же просто и незатейливо, сколь действенно: ИСС — это все, что не есть нормальное бодрствование.

«Эти состояния (в отличие от состояний нормального бодрствования), как выяснилось, вызывались прежде всего экстремальными и стрессовыми ситуациями, адаптацией к новым условиям жизни и деятельности, фармакологической терапией, психозами и алкогольными токсикозами.

Однако и в обычных условиях жизни каждый нормальный человек находится в измененных состояниях сознания в моменты засыпания, пробуждения, сильного эмоционального возбуждения, при сенсорном голоде, творческом поиске и так далее.

Таким образом, состояние нормального бодрствования и измененные состояния сознания являются двумя крайними "видами " сознательной жизни, между которыми располагается весь спектр промежуточных состояний» (Там же).

Глава 1. Измененные состояния сознания (ЯСС)

Забудем о мелких противоречиях. В сущности, это определение говорит об очень простой вещи: нет никаких измененных состояний сознания. Сознание постоянно меняется. Иногда даже обретая «сознание нормального бодрствования». Все остальное — мелочи. Не мелочь одно: все это нельзя говорить, если не задаться вопросом: что же такое сознание?

Но даже если обойти этот пустячный вопрос и посчитать, что измененными состояниями сознания являются все его состояния, отличающиеся от состояния «нормального бодрствования», то возникают свои вопросы: что такое бодрствование и что такое норма? Причем, я уж не говорю о том, что Наука сегодня не в состоянии дать определение «норме», как она ее понимает, я просто хочу сказать, что редкий из ученых знает, что означает латинское слово norma.

Сам же взгляд от «бодрствования» как от «нормального состояния», есть весьма условный выбор считать, что человек должен бодрствовать, причем, «нормально». Почему не спать? Почему не творить? За этим явно угадывается бодрая организмическая вера в НТР — научно-техническую революцию времен Коммунизма. Кто сказал, что мы должны быть такими, какие есть? Теория эволюции и естественного отбора? Или естественно то, что мы застаем сегодня? А как же тогда нескончаемый скулеж тех же ученых о вредоносном воздействии на сознание людей городской жизни — урбанистической цивилизации, как они называют? И как же всем известное утверждение, что современный человек живет в состоянии постоянного стресса из-за воздействия этой среды?

Значит, «Нормальное состояние» — это стресс? Стресс — это не нормальное состояние. Это измененное состояние по сравнению с тем, в каком жил естественный человек, но мы закроем на это глаза и будем плясать от ненормальности как от печки. Чем это закончится?

Тем, что через век будет другая норма, другие исследования. А написанное сегодня превратится в макулатуру...

Впрочем, все это можно посчитать нападками на честных ученых. Если отбросить самоуверенность, с которой они вещали об измененных состояниях сознания со страниц общедоступных журналов, то делают они хорошее и правильное дело — собирают исходный материал для того, чтобы начать исследование какого-то сложного явления. Попросту говоря, наблюдают и немножко записывают. До объяснений им еще далеко, хотя предположения строить они обязаны. Естественно, поскольку эти наблюдения никак не укладываются в имеющееся у них понятие о сознании, они и стараются избегать разговора о самом сознании, а если упоминают, то так, чтобы не привлекать к нему лишнего внимания.

Например, А. А. Велик в большой работе, посвященной измененным состояниям сознания, в 1991 году пишет сразу о психотерапии сознания, а что такое сознание, скрывает в наукообразных скобках:

«Стабильная, неизменная основа "я" связана с автоматически регулируемыми функциями организма, обеспечивающими целостность и взаимодействие с окружающей средой: газообмен, водообмен, внутренний обмен веществ и т. д.

Основное — Море сознания— Прибрежные воды

Эта система (автономная, или периферическая нервная система) функционирует без участия сознания, а ее стабильность — залог жизнедеятельности человека.

Другая система управления в организме (ЦНС, уровень сознания), наоборот, подвержена изменениям, обучению, предполагая регулирование и со стороны сознания. Она делает возможным изменения "я".

Взаимодействие этих двух систем управления, в данном случае выделенных функционально, является основой процессов, происходящих в процессе ИСС (Измененных Состояний Сознания — АШ) и сеансов психотерапии различного вида» (Велик, с. 27).

Как видите, речь идет о строго физиологическом понимании сознания как одного из механизмов машины по имени организм, а именно — «ЦНС, то есть центральной нервной системы, уровень сознания». Это значит, что сознание здесь понимается как некая особая способность, появляющаяся лишь у тех животных, у кого нервная система развилась больше, чем у других. А скорее так, как учил Марксизм, — у общественного животного по имени человек. В итоге мы имеем такую странную вещь, как регулирование сознан-ческого уровня ЦНС со стороны сознания же. А Измененные состояния сознания, очевидно, возникают тогда, когда сознание изменяет сознание...

Естественно, что физиологическое понимание сознания как работы нервной системы должно было неизбежно отразиться и в понятии измененного состояния сознания. И отразиться так, что выявились все те противоречия, которые физиологам удавалось скрывать, пока они оставались внутри собственного предмета, не пытаясь касаться собственно сознания. При первой же попытке расширить то, что работало в рамках физиологического образа человека, до объяснения мира, законы физической Механики человека перестали объяснять наблюдаемое. Как и законы Механической физики Ньютона оказались частным случаем Физики.

Думаю, все попытки физиологически объяснить Измененные состояния сознания обречены на внутреннюю противоречивость. К тому же, сознание ли, или же его измененные состояния, но если это работа нервной системы, то чистить тут нечего.

Гораздо больше возможностей дает психофизиологический подход к измененным состояниям сознания. Тот же Спивак в своих поздних работах исходит из такого понятия о сознании:

«Основываясь на хорошо разработанном и широко распространенном в современной науке понимании сознания как феномена высшего уровня психики, сформировавшегося и функционирующего при постоянном участии естественного языка...» (Спивак, ИСС, с. 13).

Очевидно, этот подход тоже ущербен. Я сужу об этом уже по тем признакам, что Спивак постоянно подкрепляет свои слова авторитетом Науки: основываясь на хорошо разработанном и широко распространенном в современной Науке понимании... Что широко распространенное, не поспоришь, но хорошо разработанное?.. Откуда он это взял? Да он и саму книгу начинает

Глава 1. Измененные состояния сознания (ИСС)

благодарностями генералам от Науки, которые одобрили его исследование, приводя список тех, кто за него заступится, аж на полстраницы. Это все очевидно плохой знак. Есть и не такие очевидные. Вот, например, само определение сознания.

Сначала он определяет его как высший уровень психики. Но психика, как считается, это работа нервной системы. Это то же самое выделение сознания из самостоятельного явления в кусочек работы этой нервной системы. В сущности, при таком понимании речь идет не о сознании, а о способности осознавать. Такое понимание сквозит в дальнейших рассуждениях Спивака, где язык становится чем-то весьма уверенно противопоставленным сознанию, но при этом с реверансами собратьям по цеху:

«Следует подчеркнуть, что мы учитываем и безусловно разделяем положение о сложности взаимодействия языка и сознания, включающего в себя не только их неразрывную связь, но и глубокое качественное различие» (Там же).

И вдруг начинаются метания, безусловно, вызванные тем, что физиологическое определение сознания приходит в противоречие с собственными наблюдениями ученого:

«Вместе с тем, в условном порядке и исключительно на настоящем, начальном этапе разработки теории ИСС, мы считаем методологически допустимым включить в аксиоматику настоящей работы сведение общего понятия сознания к частной категории языкового сознания, в свою очередь понимаемого как психическая структура, обеспечивающая полномасштабное, прямое или косвенное использование языковой способности и ведение речевой деятельности (такая редукция рассматривается как методологически допустимая в современных науках о человеке, ср. Симонов, 1999: 785—786)» (Там же, с. 13—14).

— Товарищ старшина, а крокодилы летают?

— Ты что, Иванов, сбрендил?! Как они могут летать?!

— Да нет, это начальник штаба сказал.

— Ну, Иванов... они так низенько, низенько и недалечко...

Я не знаю, стоит ли разбирать все противоречия, которые выявляет использование психофизиологического понятия о сознании старшинами Психологии, как только оно применяется для исследования измененных состояний сознания.

Сознание то противопоставляется языку, то вдруг оказывается более широким понятием, которое включает в себя язык. Но при этом может быть к нему сведено. Иными словами, все остальное — а ведь это весь высший уровень психики! — настолько несущественно по сравнению с языком, что им безболезненно можно пожертвовать в целях исследования. И это не исказит исследование? Судя по всему, не только не исказит, но даже должно быть закреплено как метод исследования сознания, потому что переводится в аксиоматику! Иначе говоря, превращается в аксиому — исходное положение, которое надо принять на веру и не требовать доказательств... Наверное, потому, что этим мы обидим не только автора, но и всех его друзей.

Основное — Море сознания— Прибрежные воды

Дела Богов. Конечно, мое подшучивание над учеными оправдано лишь отчасти. А именно там, где они изображают из себя самоуверенных вещателей истин для профанов, то есть для нас с вами, простофиль. А при этом тут же начинают зажимать хвост между задними лапами и усиленно им вилять, как только оборачиваются к своему сообществу. Как любопытно: вот только что великий спаситель и просветитель — и тут же неуверенный в себе недоучка, который сам готов подставить ухо для трепки, если появились старые бойцы.

Наука все-таки не поиск истины...

Но Наука имеет метод, который заключается в том, что там опасно появляться неподготовленным. В жизни съедают тех, кто мягкий и сочный, в Науке — тех, кто не защищен. Хотя бы множеством слоев из имен и диссертаций. Человек без защиты даже формально не может считаться членом научного сообщества. Защита в Науке обязательна. Поэтому ученый не выносит свою работу на публику, пока не будет уверен, что изучил все, что говорили о его предмете другие. Или хотя бы достаточно, чтобы не ошибаться в основных утверждениях.

Благодаря этому, никто лучше ученых не делает описаний явлений. А вот выводам Науки надо доверять осторожно, потому что к ним всегда примешивается слишком много скрытых целей, причем как личных, так и всего сообщества. Какой парадокс: скрытые цели сообщества! Сообщество не в силах хранить тайны. Это всегда секреты полишинеля — театрального шута, который таит свой секрет от всех, кроме толпы зрителей. И тем не менее, это так. Научное сообщество постоянно пытается отвести наши глаза от своих истинных целей. И ведь мы верим ему! Как верили когда-то печатному слову: ну не будут же в книжках врать!

В любом случае, даже если научное понимание измененных состояний сознания ничего не дает для очищения, оно хотя бы позволяет понять, что понималось под этим словом в прошлом веке и живет теперь под звонким научным именем в моем сознании.