Глaвa 7. Испанский героический эпос

В испанском эпосе нашла отражение специфика истории Испании раннего средневековья. В 711 г. произошло вторжение в Испанию мавров, которые в течение нескольких лет овладели почти всем полуостровом. Испанцам удалось удержаться лишь на крайнем севере, в горах Кантабрии, где образовалось королевство Астурия. Однако сразу же вслед за этим началась "реконкиста", т. е. отвоевание страны испанцами. Постепенно расширяя свои границы, Астурия в начале X в. превратилась в королевство Леон, из которого далее выделилось сначало графство, а затем, около середины XI в., самостоятельное королевство Кастилия, продолжавшее быстро расти за счет земель, отвоевываемых им от мавров на юге. Другим очагом реконкисты явилась сохранившая свою независимость небольшая область на крайнем северо-востоке полуострова, из которой с течением времени выделились королевство Наварра и Арагон.

Все эти королевства и независимые от них графства, иногда дробясь, а иногда объединяясь, воевали то с маврами, то друг с другом, в последнем случае вступая иногда в союз с маврами против своих соотечественников. Это, конечно, сильно тормозило реконкисту, которая, однако, благодаря патриотическому энтузиазму народных масс Испании сделала в XI-XII вв. решительные успехи. Хотя реконкистой руководила высшая знать, получавшая наибольшую часть отвоеванных у мавров земель, ее главной движущей силой были крестьянство, горожане и близкие к ним мелкие дворяне. Крестьян, помимо патриотического чувства, манила возможность ухода из-под феодального гнета. Необходимость освоить новые земли, отнятые у мавров, и отстоять их заставляла испанских правителей предоставлять селившимся на них крестьянам и ремесленникам значительные льготы. Новые поселенцы образовывали общины, имевшие право свободно избирать себе сеньора, а в случае недовольства заменять его другим. Поселенцы сами устанавливали местные законы, порядок пользования общественными пастбищами и т. п. и за эти привилегии держались цепко, а в случае их нарушения отстаивали их с оружием в руках.

В X в. развернулась борьба между старым, аристократическим королевством Леон и подвластной ему Кастилией. Подчинение леонским судьям, применявшим старинные, крайне реакционные законы, тяготило вольнолюбивое кастильское рыцарство и городские сословия, которым удалось, наконец, добиться учреждения собственных судей, а затем и полной политической независимости графства Кастилии. В первых кастильских законах рабство было смягчено, а затем и вовсе упразднено, города получили ряд новых привилегий, а звание и права рыцарей были распространены на всех, кто ходил в поход против мавров на коне, хотя бы он был совсем низкого происхождения.

Однако в конце XI в. кастильские свободы сильно пострадали, когда на престол взошел Альфонс VI, который в молодости был королем Леона и теперь окружил себя старой леонской знатью. Антидемократические тенденции при этом короле еще более усилились вследствие притока в Кастилию французских рыцарей и духовенства. Первые стремились туда под предлогом оказания помощи испанцам в их борьбе с маврами, вторые - якобы для организации церкви в отвоеванных у мавров землях. Но в результате этого французские рыцари захватывали лучшие наделы, а монахи - самые богатые приходы. Те и другие, прибыв из страны, где феодализм имел гораздо более развитую форму, насаждали в Испании феодально-аристократические навыки и понятия. Все это делало их ненавистными местному населению, которое они жестоко эксплуатировали, вызвало ряд восстаний и на долгое время внушило испанскому народу недоверие и враждебность к французам.

Эти политические события и отношения широко отразились в испанском героическом эпосе, тремя основными темами которого являются: 1) борьба с маврами, имеющая целью отвоевание родной земли; 2) раздоры между феодалами, изображаемые как величайшее зло для всей страны, как оскорбление нравственной правды и измена родине; 3) борьба за свободу Кастилии, а затем за ее политические первенство, которое рассматривается как залог окончательного разгрома мавров и как база национально-политического объединения всей Испании. Во многих поэмах эти темы даны не обособленно, а в тесной связи между собой.

Испанский героический эпос развивался аналогично эпосу французскому. Его основу также составили краткие эпозодические песни лирико-эпического характера и устные неоформленные предания, возникшие в дружинной среде и вскоре сделавшиеся общим достоянием народа; и точно так же, примерно в X в., когда начал складываться испанский феодализм и впервые наметилось чувство единства испанской нации, этот материал, попав в руки жонглеров-хугларов, путем глубокой стилистической переработки оформился в виде больших эпических поэм. Расцвет этих поэм, в течение долгого времени являвшихся "поэтической историей" Испании и выражавших самосознание испанского народа, приходится на XI-XIII вв., но после этого еще два столетия они продолжают интенсивную жизнь и замирают лишь в XV в., уступая место новой форме народного эпического предания - романсам.

Испанские героические поэмы по форме и по способу исполнения подобны французским. Они состоят из серии строф неравной длины, связанных ассонансами. Однако метрика их иная: они написаны народным, так называемым неправильным, размером - стихами с неопределенным количеством слогов,- от 8 до 16.

В отношении стиля испанский эпос тоже сходен с французским. Однако он отличается более сухим и деловым способом изложения, обилием бытовых черт, почти полным отсутствием гиперболизма и элемента сверхъестественного - как сказочного, так и христианского.

Вершину испанского народного эпоса образуют сказания о Сиде. Это лицо историческое, и его деяния изображены в двух дошедших до нас поэмах: в более старой и очень близкой к историческим фактам "Поэме о Сиде" и в поздней, богатой вымыслом поэме "Родриго", а кроме того, в обширном цикле романсов. Сопоставление подлинного Сида с его эпическим обликом покажет, в каком направлении народная фантазия разрабатывала образ своего любимого героя.

Руй Диас, прозванный Сидом, родился между 1025 и 1043 г. Его прозвище - слово арабского происхождения, означающее "господин" ("сеид"); это титулование нередко давалось испанским сеньорам, имевшим в числе своих подданных также и мавров: Руй - сокращенная форма имени Родриго. Сид принадлежал к высшей кастильской знати, был начальником всех войск короля Кастилии Санчо II и ближайшим его помощником в войнах, которые король вел как с маврами, так и со своими братьями и сестрами. Когда Санчо погиб во время осады Саморы и на престол взошел его брат Альфонс VI, проведший молодые годы в Леоне, между новым королем, благоволившим к леонской знати, в частности - к графам де Каррион, ненавидевшим Сида, и этим последним установились враждебные отношения, и Альфонс, воспользовавшись ничтожным предлогом, в 1081 г. изгнал Сида из Кастилии.

Некоторое время Сид служил со своей дружиной наемником у разных христианских и мусульманских государей, но затем благодаря чрезвычайной своей ловкости и мужеству стал самостоятельным властителем и отвоевал у мавров княжество Валенсию. После этого он помирился с королем Альфонсом и стал действовать в союзе с ним против мавров. Величайшим подвигом всей жизни Сида был сокрушительный удар, нанесенный им альморавидам. Так назывались североафриканские племена, принявшие мусульманство и отличавшиеся фанатизмом; они были призваны в 1086 г. царем Севильи на помощь против теснивших его испанцев. Альфонс VI потерпел от альморавидов несколько жестоких поражений. Напротив, все столкновения Сида с альморавидами были для него победоносны. Особенно замечательна победа, одержанная им в 1094 г, на равнине Куарто, перед Валенсией, когда 3000 всадников Сида обратили в бегство альморавидскую армию в 150 000 человек. Одно имя Сида приводило мавров в трепет. Сид замышлял полное освобождение Испании от мавров, но смерть в 1099 г. пресекла его планы.

Если в первый период деятельности Сида, до изгнания, его занимали главным образом феодальные раздоры и борьба Кастилии за политическую гегемонию, то после изгнания основной задачей для него становится борьба с маврами. Без сомнения, Сид был крупнейшим для того времени деятелем реконкисты. Именно это сделало его величайшим национальным героем Испании периода реконкисты, любимым народным героем, "моим Сидом", как он постоянно называется в поэме, ему посвященной. Он проявлял большую заботливость и щедрость по отношению к своим людям, чрезвычайную простоту в обхождении и демократизм; все это привлекало к нему сердца воинов и создавало ему популярность среди широких масс населения.

Страница из 'Поэмы о Сиде'. Рукопись XIII в.

Несомненно, что еще при жизни Сида начали слагаться песни и сказания о его подвигах. Эти песни и рассказы, распространившись в народе, вскоре стали достоянием хугларов, один из которых около 1140 г. сложил о нем поэму.

"Песнь о Сиде", содержащая 3735 стихов, распадается на три части. В первой (называемой исследователями "Песнью об изгнании") изображаются первые подвиги Сида на чужбине. Сначала он добывает деньги для похода, заложив евреям-ростовщикам под видом фамильных драгоценностей сундуки, наполненные песком. Затем, собрав отряд в шестьдесят воинов, он заезжает в монастырь Сан-Педро де Карденья, чтобы проститься с находящимися там женой и дочерьми. После этого он едет в мавританскую землю. Прослышав о его изгнании, люди стекаются под его знамена. Сид одерживает ряд побед над маврами и после каждой из них отсылает часть добычи королю Альфонсу.

Во второй части ("Песнь о свадьбе") изображается завоевание Сидом Валенсии. Видя его могущество и тронутый его дарами, Альфонс мирится с Сидом и разрешает его жене и детям перебраться к нему в Валенсию. Затем происходит свидание Сида с самим королем, который выступает сватом, предлагая Сиду в зятья знатных инфантов де Каррион. Сид, хотя и неохотно, соглашается на это. Он дарит зятьям два своих боевых меча и дает за дочерьми богатое приданое. Следует описание пышных свадебных торжеств.

В третьей части ("Песнь о Корпес") рассказывается следующее. Зятья Сида оказались ничтожными трусами. Не стерпев насмешек Сида и его вассалов, они решили выместить обиду на его дочерях. Под предлогом желания показать жен своей родне они снарядились в путь. Доехав до дубовой рощи Корпес, затья сошли с коней, жестоко избили своих жен и оставили их привязанными к деревьям. Несчастные погибли бы, если бы не племянник Сида Фелес Муньос, который разыскал и привез их домой. Сид требует мщения. Король созывает кортесы, чтобы судить виновных. Сид является туда, завязав свою бороду, чтобы кто-нибудь не оскорбил его, дернув за бороду. Дело решается судебным поединком ("божий суд"). Бойцы Сида побеждают ответчиков, и Сид торжествует. Он развязывает свою бороду и все дивятся его величавому виду. К дочерям Сида сватаются новые женихи - принцы Наварры и Арагона. Поэма кончается славословием Сиду.

"Песня о Сиде" возникла в годы, когда рассказы очевидцев и участников походов Сида, так же как и песни его дружинников, были еще всем памятны. Уже этим определяется чрезвычайная близость поэмы к ее исторической основе. Оставляя в стороне эпизод неудачного первого замужества дочерей Сида, явно новеллистический по своему характеру, и ограничиваясь военно-политическим содержанием поэмы, надо признать, что отклонения от истории в ней крайне незначительные. Это либо мелкие фактические неточности (переставлен порядок двух битв, две встречи с Альфонсом слиты в одну), либо результат стремления идеализировать Сида, сделать его образ более привлекательным. Последнее достигается не присочинением вымышленных черт, а единственно лишь умолчанием о некоторых подробностях, невыгодных для его облика, например о службе Сида мусульманскому царю или о жестокостях, совершенных им при завоевании Валенсии. В общем поэма более точна в историческом отношении, чем какой-либо другой из известных нам западноевропейских эпосов.

Этой точности соответствует общий правдивый тон повествования, обычный для испанских поэм. Описания и характеристики свободны от всякой приподнятости. Лица, предметы, события изображаются просто, конкретно, с деловитой сдержанностью, хотя этим не исключается иногда большая внутренняя теплота. Почти совсем нет поэтических сравнений, метафор. Совершенно отсутствует христианская фантастика, если не считать явления Сиду во сне, накануне его отъезда, архангела Михаила. Совсем нет также гиперболизма в изображении боевых моментов. Изображения единоборств очень редки и носят менее жестокий характер, чем во французском эпосе; преобладают массовые схватки, причем знатные лица иногда погибают от руки безыменных воинов.

В поэме отсутствует исключительность рыцарских чувств. Певец откровенно подчеркивает важность для бойца добычи, наживы, денежной базы всякого военного предприятия. Примером может служить тот способ, каким в начале поэмы Сид раздобыл деньги, необходимые для похода. Певец никогда не забывает упомянуть о размере военной добычи, о доле, доставшейся каждому бойцу, о части, отосланной Сидом королю. В сцене тяжбы с инфантами де Каррион Сид прежде всего требует возвращения мечей и приданого, а затем уже поднимает вопрос об оскорблении чести. Он все время ведет себя как расчетливый, разумный хозяин.

В соответствии с бытовыми мотивами подобного рода видную роль играет семейная тематика. Дело не только в том, какое место занимают в поэме история первого замужества дочерей Сида и яркая концовка картины второго, счастливого брака их, но и в том, что семейные, родственные чувства со всей их задушевной интимностью постепенно выступают в поэме на первый план. Замечательна по своей сердечности картина прощания перед выездом Сида с детьми и женой, доньей Хименой, которой отпустить его "горше, чем сдернуть ноготь с перста". Первая забота Сида, после того как он стал самостоятельным властителем,- это соединиться со своей семьей. Когда под стенами Валенсии появляются полчища мавров, Сид просит жену и дочерей смотреть с городских стен, как он будет сражаться, закрепляя для них завоеванные владения.

В тесной связи с этим опрощением изображаемых событий и чувств находится ярко выраженная антиаристократическая тенденция поэмы. В ней резко обличаются представители наиболее спесивой и консервативной испанской знати того времени - барселонской в лице графа Беренгьера и леонской в лице инфантов де Каррион. Поэт подчеркивает спесивость Каррионов и нежелание Сида выдать за них дочерей. Он едко высмеивает разнообразные пороки высокородных инфантов: их трусость, хвастливость, жадность, неблагодарность, коварство, жестокость. Сид представлен, вопреки истории, только "инфансоном", т. е. рыцарем, имеющим вассалов, но не принадлежащим к высшей знати. Он изображен исполненным самосознания и достоинства, но вместе с тем добродушия и простоты в обращении со всеми, чужд всякой аристократической спеси. Нормы рыцарской практики неизбежным образом определяют основные линии деятельности Сида, но не его личный характер: сам он, максимально свободный от рыцарских замашек, выступает в поэме как подлинно народный герой. И так же не аристократичны, а народны все ближайшие помощники Сида - Альвар Фаньес, Фелес Муньос, Перо Бермудес и др.

Эта демократизация образа Сида и глубоко демократический народный тон поэмы о нем имеют своим основанием отмеченный выше народный характер реконкисты. Дружина исторического Сида состояла почти целиком не из его вассалов (слишком немногочисленных и мало расположенных расстаться со своим имуществом и семьями), а из всех недовольных, которых он сумел собрать под свое знамя: из вольнолюбивых крестьян, из предприимчивых горожан, жаждавших простора и имевших кое-какой опыт в военном деле, из мелких рыцарей, ущемленных феодальной аристократией,- словом, как говорится в поэме, из "людей всякого рода, отовсюду". Уходя с Сидом, они теряли свое имущество или наделы, которые немедленно забирал король. Поэтому Сид в поэме обещает за все это вознаградить их:

Царя небес я молю, чтоб для вас, Кто дом покинул ради меня, До смерти я сделал хоть каплю добра, За ваши потери вдвойне вам воздал.

Исторический Сид в период своего изгнания гораздо последовательнее и удачнее осуществлял дело реконкисты, чем король Альфонс и окружавшая его знать. Он осуществлял его в широком демократическом плане, и именно это создало ему такую популярность у испанского народа, видевшего в реконкисте великое дело национального освобождения Испании и в то же время свое освобождение от феодального гнета.

Совсем в ином обличье предстает Сид в другой, поздней поэме о нем, посвященной подвигам его молодости. В этой поэме, сложившейся в XIV в. и называющейся "Родриго", действие происходит не при Альфонсе VI, а еще при отце его, короле Фердинанде I, и герой зовется не Сидом, а просто Родриго. Его отец, Диего Лайнес,- простой торговец сукном; дед, Лаин Кальво,- один из первых "кастильских судей". Между отцом Родриго и графом Гомесом де Гормас происходит ссора. Выступив в защиту отца, Родриго на поединке убивает графа. Дочь убитого, Химена, жалуется на Родриго королю, король приказывает Родриго в возмещение за смерть отца жениться на Химене. Родриго соглашается на это неохотно и ведет себя с королем крайне вызывающе. Сразу после обручения он уезжает и совершает ряд подвигов, сражаясь с маврами, арагонцами и т. д. Наконец, против Кастилии создается грозная коалиция из французского короля, германского императора, патриарха и папы. Они требуют, чтобы король Фердинанд подчинился французскому королю и платил ему ежегодную дань. Король Фердинанд делает Родриго начальником всей своей армии и признает его равным себе во всем. Родриго разбивает врагов и осаждает Париж. Французы и их союзники вынуждены просить мира, и дело кончается полным торжеством Кастилии.

Несмотря на отход поэмы от исторической действительности и господство в сюжете вымысла, в ней отражены глубокие чувства, одушевлявшие испанский народ в пору реконкисты. Это горячий патриотизм, поднимавший народ на борьбу не только с маврами, но и с французами, укреплявшими феодальное начало, вообще со всякими иноземными захватчиками; это глубокое недоверие к королям, изображенным алчными, лукавыми и в то же время бессильными; это острая враждебность ко всякому духовенству (патриарх, папа), хищному и коварному; это презрение и ненависть к аристократии, равнодушной к народным нуждам и благу страны. Зато в поэме пылко прославляются душевное благородство и сила простого народа, нашедшие свое воплощение в образе Родриго, до конца здесь демократизированном и освобожденном от всякого рыцарского обличья. Недаром он выступает не под красивыми героическими прозваниями ("Сид", "Кампеадор"), а под самой простой, патриотической кличкой - Кастилец.

В конце XIV в. широкое эпическое творчество (в форме героических поэм) в Испании ослабевает, а в начале XV в. совершенно прекращается. Исчезают условия, приводившие к созданию больших эпических образов. С одной стороны, историография, с другой - роман и повесть оттесняют эпические поэмы, быстро теряющие свой авторитет. Рост грамотности, развитие городов, первые ренессансные веяния, идущие из Италии, ориентируют литературные интересы и идеалы в других направлениях.

Однако старый эпос не умирает. Изменив форму, он продолжает жизнь. В конце XIV или в начале XV в. появляются первые романсы. Самыми ранними из них были, по-видимому, так называемые "пограничные романсы", которые люди из народа, нередко солдаты, во время войн с королевством Гранада сочиняли, импровизируя под аккомпанемент гитары. В этих романсах воспевались как стычки с маврами, так и случаи мирного общения с ними; иногда сюда проникали даже мотивы новеллистического творчества мавров, меланхолические любовные истории. Это была своего рода хроника пограничной жизни, дневник виденного и пережитого, а вместе с тем средство развлечения.

Вскоре певцы-любители, стремясь расширить свой репертуар, стали по образцу этих пограничных романсов слагать романсы на старые эпические темы, выбирая из героических поэм отдельные, особенно яркие и волнующие эпизоды или ситуации (иногда несколько вырванных из контекста стихов). Таким путем возникли так называемые "старые романсы", никогда, по-видимому, не записывавшиеся и дошедшие до нас лишь в печатных изданиях XVI в.

В этих романсах слушатель сразу, без каких-либо пояснений, вводится в готовую ситуацию, иногда - в самый разгар действия. Один из романсов начинается так: "Устав сражаться, прилегли семь братьев, которых зовут инфантами Лары"; другой: "Трогается в путь мавр Аликанте в вечер святого Киприана; он везет с собой семь голов"; еще один: "Взят в плен Фернан Гонсалес, великий граф Кастилии". Чтобы понять содержание такого романса, слушатель должен был знать сюжет всей поэмы. Несомненно, что сюжеты эти долгое время держались в народной памяти.

Существует несколько групп "старых романсов", посвященных сказаниям о Сиде (в которых образ его развивается главным образом по линии "Родриго", а не "Песни о Сиде"), об инфантах Лары, о Фернане Гонсалесе и других. В эпоху возрождения жанр эпических романсов начинают разрабатывать крупные индивидуальные поэты, включая таких мастеров, как Лопе де Вега и Гонгора. Развитие романсов продолжалось до XVIII в., и еще недавно можно было встретить эпические романсы, хотя порой в сильно измененном виде, в странах Южной Америки, на Канарских островах, в Марокко и даже на Балканах, где их распевали потомки выселенных из Испании в конце XV в. евреев.