Вся мои усилия с вами направлены на то, чтобы принести в мир подлинную религиозность. Все прошлое состоит из уродства и непристойности.

Вы будете удивлены, узнав, что вашей так называемой непристойной литературе никак не сравниться с религиозными писаниями - и не только с писаниями, но и со скульптурой тоже. Сходите в Кхаджурахо. В Кхаджурахо было прежде целых сто храмов. Это был город, состоящий только из храмов, а в каждом храме — тысячи статуй обнаженных женщин во всевозможных сексуальных позициях - в таких абсурдных позициях, что если бы вы и попытались, то не справились бы с этим. Я часто заходил в Кхаджурахо, потому что, то была дорога к Чхатарпуру, небольшому району, где у меня было много друзей. Мусульмане разрушили семьдесят храмов, а тридцать храмов расположены в уголках дремучего леса и покрыты слоем грязи, что защищает их от мусульман. Поэтому тридцать храмов до сих пор там. Когда я первый раз зашел посмотреть, просто по дороге, я не мог поверить своим глазам. Мужчины и женщины занимались любовью, стоя на голове! Просто стоять на голове неудобно; заниматься любовью... и оба стоят на головах — очевидно, была грандиозная практика, учение, учение в течение всей жизни.

Вы будете удивлены... вашим повесам и распутницам нечем сравниться с Кхаджурахо. Двое мужчин занимаются любовью с одной женщиной с обеих сторон. Трое мужчин занимаются любовью с одной женщиной: двое - с обеих сторон, а один - через рот! И это религиозные храмы! Я собираюсь со временем разоблачить все эти религии. Сейчас я хочу посмотреть, у скольких людей задеты религиозные чувства.

Эти храмы Кхаджурахо не исключительны. Такие же самые храмы существуют в Джагганатх-Пури, где Пури Шанкарачарья, мой заклятый враг, председательствует над теми голыми женщинами! Такие же виды скульптуры есть в Конараке. Они были повсюду в Индии. Большинство из них было разрушено мусульманами, так как они были против статуй. Бог не должен иметь никакой статуи; он не может быть ограничен камнем. Они разрушили миллионы статуй по всей Индии, но все же немного осталось в дремучих лесах или, может быть, вне их досягаемости. Они демонстрируют реальность этой так называемой религиозной страны.

И если вы так обижены, сходите в Кхаджурахо, сходите в Конарак, сходите Пури, и пусть ваши религиозные чувства оскорбляются, как вам будет угодно. Я просто констатирую факты. Я не стукнул так крепко просто потому, что хотел, чтобы эти идиоты, которые называли меня «так называемым, самозваным богом», попросили разъяснений у меня, - но никто так и не попросил. Они просто написали — все — в своих журналах, газетах, книгах, что я — «самозваный бог». Но они не осознали того, что раз я отбросил слово «бхагаван», я собираюсь разоблачить всех ваших Бхагаванов как самозваных, другого пути нет. И я собираюсь разоблачить их по каждому отдельному пункту; бедность, экология, безбрачие, насилие.

Все эти религии были разрушительными, вредными, проклятием человечеству. Они должны быть совершенно уничтожены. Лишь при условии их смерти есть возможность возникновения религиозности, нового человека с новым взглядом, в котором не будет различия между мужчиной и женщиной.

Теперь сутра:

Наш любимый Учитель,

Однажды, монах спросил Учителя Нан-ина:

«Каково твое особое учение?»

Нан-ин ответил: «Осенью мы собираем урожай; зимой мы обеспечены».

Ответ выглядит странным, но смысл его ясен. Он говорит: мы живем от мгновения к мгновению, спонтанно, отзываясь реальности. В нашем уме нет готовой доктрины, согласно которой мы живем. Мы живем, не раздумывая, за пределами ума, давая нашему сознанию откликаться на реальность. «Осенью мы собираем урожай; зимой мы обеспечены». Фактически, он сказал самую существенную вещь для религиозности.

Нан-ин - один из великих учителей, всегда любимых мною.

Другой монах спросил Нан-ина: «Что такое Путь?»

Нан-ин ответил: «Коршун пролетает по огромному небу; ничего не остается там».

Исчезнуть в окончательном небе по ту сторону горизонтов - и есть «Путь». Человека, качества Нан-ина, я могу назвать религиозным: так подлинен, так искренен, так точен - ни одного слова больше, ни одного слова меньше. Вам не отредактировать его утверждений, так как они полностью завершены, они совершенны.

Нан-ин ответил: «Коршун пролетает по огромному небу; ничего не остается там». Все растворяется. «Это и есть Путь. Нирвана есть Путь». Двигайся глубоко в свое внутреннее небо и исчезни, и ты будешь, един с космосом. Не бывает внешнего пути, не бывает внешнего аскетизма, нет внешнего учения: простая медитативность... Расслабившись в себе самом, ты найдешь свое внутреннее небо. Позволь всему исчезнуть; даже следа не остается позади. Ты пришел домой. Это и есть Путь. По другому поводу Нан-ин поднялся на трибуну и сказал: «Над массой красной плоти стоит некто неизмеримой высоты». Он говорит, что тело - это просто красная плоть. Над телом стоит ваше сознание, подобно великому Гималайскому пику. «Над массой красной плоти стоит некто неизмеримой высоты». Высота до того огромна, она неизмерима. Ваше тело может быть небольшим, но вы - это не ваше тело.

Не имеет значения, тело это мужчины или женщины; оба - это просто масса красной плоти. Сознание не загрязняется и вашими мыслями. Его чистота так абсолютна, что раз вы обрели это, вы обнаружите возвышающийся над вашим собственным телом и умом огромный пик неизмеримого сознания, который достигает высочайшей возможности человеческой жизни и ее потенциала. Вот это настоящие религиозные люди, которые не говорят ненужных вещей. Они попросту констатируют простой факт. Он не делал никакого различия между мужчиной и женщиной. Он гораздо выше Будды, гораздо выше Махавиры, - но он не основал никакой религии. Он жил с любившими его, он делил свое прозрение с любившими его, с друзьями. А когда спрашивали: «Почему вы не основали религию?» — он просто смеялся. Он говорил: «Разве вы не видите другие организованные религии? Они все убивали истину. Я - последнее лицо в создании религии.

Когда я исчезну, я не хочу оставлять свои следы на песках времени». «И вы тоже должны помнить, - говорил он своим ученикам, - никогда после меня не пытайтесь организовы­вать религию. В тот же миг, когда истина организована, она убивается. Нет способа получить организованную любовь. Это дело индивидуальное». В этом и величие индивидуальности. Никакая организация не может коснуться этого, никакое общество не может достичь этого. Тогда вышел монах из собрания и сказал: «Не есть ли это, "Над массой и так далее", путь учителя?» Не толкуете ли вы о пути учителя за пределами массы, за пределами тела? Это и есть то, от чего он старался отвести своих людей. Тут же перед ним поднимается монах и начинает говорить о том, что: «Это и есть путь».

Вот как возникают писания, вот как возникают религии — от людей, которые интеллектуальны, но никоим образом не просветлены, не пробуждены, не озарены. Они могут понять вещи интеллектуально, могут понять большие сложности, но им не понять очевидную истину вашей внутренней сущности.

Монах сказал: «Не есть ли это, "Над массой и так далее", путь учителя?»

Нан-ин ответил: «Это так».

На это монах опрокинул дзэнское сиденье.

Дзэнское сиденье опрокидывается только тогда, когда кто-то провозглашает свое просветление. Нан-ин сказал: «Это так», — но он не сказал, что монах просветлен: «Ты просто повторяешь, как попугай, то, что я говорил». Но, услыхав, что это так и есть, монах, должно быть, подумал: «Я достиг сути». На это монах перевернул дзэнское сиденье учителя. Нан-ин сказал: «Погляди, что ты за хулиган, что ты за дикарь!»

Монах не знал, что сказать или сделать, и Нан-ин выгнал его из храма.

Люди думают, что сострадание не должно делать такой вещи — прогонять его из храма. Но это из сострадания его прогнали из храма - чтобы показать ему: «Ты не просветленный. Сначала получи свой собственный опыт, а потом приходи, я буду приветствовать тебя, и ты можешь переворачивать мое сиденье, можешь садиться на мое сиденье; я освобожу сиденье для тебя. Но сейчас для тебя абсолютно необходимо, чтобы ты был, вышвырнут из храма». Это не есть недоброта; это самое высшее сострадание.

Шусай написал:

Как нежное облако

На прекрасной картинке,

первый восход солнца Нового года!

Это замечательные люди! Небольшой ручей, совсем небольшой, но он содержал в себе самое драгоценное.

Когда Шусай говорит: «Как нежное облако на прекрасной картинке, первыйвосход солнца Нового года!» - это изумленье: «Я все еще жив!» Это благодарность: «Я не заслуживаю такого прекрасного солнечного восхода». И, тем не менее, существование продолжает изливаться изо всех направлений, тысячами путей. Но вы тупы, вы глухи, вы слепы. Вы не видите солнечного восхода, вы не видите солнечного заката. Я смотрел на людей, Идущих по улице. Солнце садилось - такие психоделические краски на весь горизонт, - но никто и не взглянул на это. Кто-то говорит сам с собой, вам видны шевелящиеся губы; кто-то занят расчетами, кто-то глядит вниз на землю. Они совершенно не осознают этого великолепного солнечного заката, который никогда не повторится вновь... Но человек эстетического чувства, религиозного сознания будет собирать всю эту красоту, станет единым с солнечным закатом, станет единым с солнечным восходом, станет одной из звезд ночью, станет одной из роз или одним из лотосов. Он будет наслаждаться этим потрясающим таинством, что разворачивается каждое мгновение повсюду вокруг него. Все есть поэзия, и все есть музыка, и все есть грандиозный танец. Но все религии, организовываясь, разрушали вашу чувствительность. Они разрушали вашу восприимчивость.

Когда я преподавал в университете, у меня был прекрасный сад. Около меня всегда был прекрасный сад. Индусский монах, очень известный среди индуистов, пришел навестить меня. Я провел его по саду - ведь мой сад был ежегодным победителем, каждый год первый приз. Мы выращивали такие огромные георгины, такие огромные розы - почти невозможно поверить. И этот старый дурень, индусский монах, сказал мне: «Человек такой духовности, как ваша, не должен потворствовать никаким чувствам».

Даже глядеть на розы - это потворствовать, потому что если вы замечаете красоту розы, то, что помешает вам заметить красоту женщины? Чувствительность одна и та же. Разрушить чувствительность, сделать вашу кожу как можно толще, сделать ваш череп таким толстым и отсталым, как это только возможно, так что вы не замечаете ничего... вы не можете наслаждаться этим прекрасным существованием. По моему разумению, если вы не можете наслаждаться тем, что снаружи, вы неспособны к наслаждению тем, что внутри, поскольку внутреннее гораздо глубже. Наружное достижимо немедленно.

Согласно моему опыту наслаждение красотой цветов и звезд заставляет вас заглянуть в себя и осознать: что есть моя красота? Что есть свет моей сущности? Наружная красота указывает в направлении внутреннего. Я за глубокое равновесие. Наслаждайтесь наружной чувствительностью; это будет помогать вам в вашей медитации. Это не будет отвлекать вас. Это отвлекает вас из-за того, что вы сдерживали свою наружную чувствительность. Если вы не замечали красоту женщины или мужчины, то, когда вы закроете глаза, вас окружат прекрасные женщины, прекрас­ные мужчины. Это было вашим сдерживанием, вашим подавлением, которое выйдет на поверхность в тот момент, когда вы начнете двигаться внутрь. Вы не исполнили своей ответственности к внешнему существованию. Вы недостойны, вступить во внутреннее святилище.