Проблема «доверительной» и «расщепленной собственности»

Собственник вправе передавать другим лицам свои права вла­дения, пользования и распоряжения принадлежащим ему имущес­твом, оставаясь его собственником (п. 2 ст. 209 ГК), например при сдаче этого имущества в аренду. На этом основана и предусмот­ренная п. 4 ст. 209 ГК возможность передать свое имущество в доверительное управление другому лицу, что, как подчеркивает закон, не влечет перехода к доверительному управляющему права собственности на переданное ему имущество (п. 1 ст. 1012 ГК). Доверительное управление является, таким образом, способом осуществления собственником принадлежащих ему правомочий, одной из форм реализации правомочия распоряжения, по вовсе не установлением нового права собственности на данное иму­щество.

Институт доверительного управления, предусмотренный ГК РФ, не имеет ничего общего с институтом «доверительной соб­ственности» («траста»), который пытались внедрить в отечествен­ное гражданское законодательство под влиянием совершенно чуж­дых ему англо-американских подходов. При доверительном управлении, например, опекуном имуществом своего подопечно­го (ст. 38 ГК) или исполнителем завещания (душеприказчиком) имуществом, составляющим наследственную массу, такой управ­ляющий использует чужое имущество, не становясь его собствен­ником и не в своих интересах, а в интересах собственника (подо­печного) или иных выгодоприобретателей (наследников). Данная ситуация может возникнуть как по указанию закона, так и по до­говору собственника с доверительным управляющим, например поручающим ему за вознаграждение использование своих ценных бумаг для получения соответствующего дохода (ст. 1012—1026 ГК). Управляющий, которому собственник доверил свое имущество, приобретает возможность владеть, пользоваться и даже распоря­жаться им, в том числе участвовать с этим имуществом в граждан­ском обороте от своего имени, но не в своих интересах.

В отличие от этого траст (англ, trust — доверие) — сложная система отношений, при которой учредитель траста — собствен­ник (сеттлор) наделяет своими правами управляющего (трасти), который, выступая в имущественном обороте в роли собственни­ка, должен отдавать полученный доход выгодоприобретателю (бе­нефициару), действуя в его интересах (собственник-учредитель и выгодоприобретатель-бенефициар могут и совпадать в одном лице). При этом считается, что каждый из названных участников отношений траста в определенном объеме имеет правомочия соб­ственника, т. е. каждый из них является субъектом права собствен­ности. Такая ситуация возможна потому, что в англо-американс­ком праве, как уже отмечалось, имеется свой, особый подход к содержанию и осуществлению правомочий собственности.

Взаимоотношения учредителя траста и управляющего предпо­лагают высокую степень доверия, отвечающего неким представлениям о справедливости (equity), которыми руководствуются суды при разрешении возникающих споров и которые только и дают возможность должным образом проконтролировать действия управляющего-траста. Такие представления о справедливости вы­работаны особой ветвью прецедентного права — «правом спра­ведливости» (law of equity), обычно противопоставляемого «обще­му праву» (common law). Деления права на «общее право» и «право справедливости» не знает ни один правопорядок континенталь­ной Европы, включая и российский, тогда как англо-американско­му праву, в свою очередь, неизвестно деление прав на вещные и обязательственные.

При оценке юридической конструкции траста с привычных континентальному правопорядку подходов неизбежно складыва­ется парадоксальная ситуация. Ни один из участников отношений траста не обладает всей совокупностью правомочий собственни­ка, но каждый из них сохраняет у себя какую-то их часть. Получа­ется, что единое право собственности как бы «расщепляется» меж­ду несколькими субъектами и потому невозможно сказать, кто же из них все-таки является собственником переданного «в траст» имущества. В англо-американской системе такая ситуация не по­рождает противоречий, ибо там право собственности, состоя из дюжины различных правомочий (элементов), способно в разно­образных сочетаниях дать до полутора тысяч вариантов вполне самостоятельных прав собственности. Эти сложные построения, основанные на многовековых традициях прецедентного права и уходящие корнями в феодальный правопорядок, совершенно чуж­ды континентальной правовой системе.

Одним из ее основных постулатов является невозможность установления двух одинаковых прав собственности на одно и то же имущество. Право собственности в его континентальном, в том числе российском, понимании невозможно «расщепить»: оно либо полностью сохраняется за собственником, либо полностью утра­чивается им. При всяком ином подходе возникает неразрешимая коллизия прав собственников, каждый из которых желает распо­рядиться своим имуществом по своему усмотрению. Поэтому пе­редача собственником части или даже всех своих правомочий другому лицу, в том числе управляющему, сама по себе не ведет к утрате им права собственности хотя бы только потому, что оно не исчерпывается этими правомочиями (в данном случае их «триа­дой»). Такая передача в действительности представляет собой спо­соб осуществления правомочий собственника, а не способ отчуж­дения принадлежащих ему прав или имущества.

В практическом же плане заимствование института «траста» в отсутствие «права справедливости» привело бы к полной бескон­трольности управляющего в его отношениях с собственником— учредителем траста, в том числе выступающим в роли выгодоприобретателя. Ведь «доверительность» отношений в российском праве означает лишь возможность их безмотивного расторжения в любой момент без возмещения причиненных этим убытков (на­пример, в такой фидуциарной сделке, как договор поручения). Очевидно, что для не обладающего необходимой компетентностью собственника, вступающего в данные отношения с целью переда­чи своего имущества или его части в управление профессиональ­ному предпринимателю, такие последствия «доверительности», как и обязанности управляющего по периодическому предоставлению отчетов, не дают никаких серьезных гарантий соблюдения его имущественных интересов. Ясно, какими негативными последстви­ями для экономики могло бы обернуться у нас широкое распрост­ранение траста, задумывавшегося для более эффективного управ­ления государственным и муниципальным имуществом путем передачи его частным управляющим.

Именно поэтому заведомо неудачными оказались все попытки ввести в отечественный правопорядок как конструкцию «расщеп­ленной собственности» (предлагавшуюся для квалификации прав на государственное имущество, закрепленное за государственны­ми предприятиями), так и институт траста. Российский закон впол­не обоснованно рассматривал и рассматривает правомочия госу­дарственных и муниципальных предприятий на закрепленное за ними имущество как ограниченное вещное право, а доверитель­ное управление (но не доверительную собственность) — как ин­ститут обязательственного, а не вещного права.

Основания приобретения права соб­ственности называются также титулами собственности. Титульное владение — это владение вещью, основанное на каком-либо праве (правовом основании, или титуле), вытекающем из соответствую­щего юридического факта, например право собственности, осно­ванное на договоре купли-продажи вещи или на переходе ее в порядке наследования. В отличие от этого беститульное (факти­ческое) владение не опирается на какое-либо правовое основание, хотя при установленных законом условиях и оно может влечь определенные правовые последствия.

Титулы собственности могут приобретаться различными спо­собами, которые традиционно подразделяются на две группы:

• первоначальные, т. е. не зависящие от прав предшествующего соб­ственника на данную вещь (включая и случаи, когда такого собствен­ника ранее вообще не имелось), и

• производные, при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника (чаще всего — по договору с ним).

К первоначальным способам приобретения права собственнос­ти относятся:

• создание (изготовление) новой вещи, на которую ранее не было и не могло быть установлено ничьего права собственности; переработка и сбор или добыча общедоступных для этих целей вещей;

• при определенных условиях — самовольная постройка;

• приобретение права собственности на бесхозяйное имущество, в том числе на имущество, от которого собственник отказался или на кото­рое утратил право.

К производным способам приобретения права собственности относится приобретение этого права:

• на основании договора или иной сделки об отчуждении вещи;

• в порядке наследования после смерти гражданина;

• в порядке правопреемства при реорганизации юридического лица.

Практическое значение такого разграничения состоит в том, что при производных способах приобретения права собственнос­ти на вещь помимо согласия (воли) собственника необходимо также учитывать возможность наличия на эту же вещь прав других лиц — несобственников (например, залогодержателя, арендато­ра, субъекта ограниченного вещного права). Эти права обычно не утрачиваются при смене собственника вещи, переходящей к ново­му владельцу, как бы обременяя его имущество. В этом отноше­нии действует прямо не выраженное, но подразумеваемое зако­ном старое правило, берущее начало в римском частном праве:

никто не может передать другому больше прав на вещь, чем име­ет сам (nemo plus juris ad alienum transferre potest, quam ipso ha-bet).

Понятно, что на первоначального приобретателя вещи ника­кие ограничения подобного рода распространяться не могут.

Таким образом, различие первоначальных и производных спо­собов приобретения права собственности, по сути, сводится к от­сутствию или наличию правопреемства, т. е. преемства прав и обя­занностей владельцев вещи. В свою очередь, это обстоятельство делает возможным различие понятий «основания возникновения права собственности»(т. е. титулов собственности, или правопорождающих юридических фактов) и «способы приобретения пра­ва собственности» (т. е. правоотношений, возникших на основе соответствующих юридических фактов).

Многие способы возникновения права собственности могут использоваться любыми субъектами гражданского права. Поэто­му они называются общими или общегражданскими способами при­обретения права собственности. Таковы, например, правоотноше­ния, возникающие на основе различных сделок. Имеются, однако, и специальные способы возникновения этого права, которые могут использоваться лишь строго определенными субъектами.

Так, реквизиция, конфискация, национализация могут служить основанием возникновения только государственной собственнос­ти, а сбор налогов и пошлин — также и муниципальной собствен­ности, ибо для всех других собственников они являются способа­ми прекращения их права на соответствующее имущество. В соответствии с п. 4 ст. 218 ГК гражданин как член потребительско­го кооператива, полностью внесший паевой взнос за предостав­ленный ему кооперативом объект (жилую квартиру, гараж, дачу и т. п.), становится собственником такого имущества (при этом его право собственности как право на недвижимость подлежит обязательной государственной регистрации). По существу, речь здесь идет об обязательном выкупе имущества, который является спо­собом приобретения права собственности только для граждан — членов потребительских кооперативов.