Расположение коммуникативных блоков анкеты

Под коммуникативными блоками имеются в виду такие составляющие анкеты, которые направлены не непосред­ственно на сбор ответов, а на его организацию. Речь идет об обращении к респондентам, преамбуле к анкете, инструк­ции о ее заполнении, выражении благодарности и некото­рых других.

Эпиграф к анкете. Эпиграф, как известно, вы­полняет «настраивающую» функцию, задает определенное

Стр. 142

направление мыслям читателя. Так, несколько лет назад были отпечатаны анкеты о труде. На их титульном листе были помещены высказывания о роли труда, принадлежа­щие знаменитым людям. Совершенно очевидно, что выпол­няя роль определенных ориентиров, эти эпиграфы создают впечатление о тенденциозности анкеты. Они навязывают опрашиваемым определенное отношение, заставляют их отвечать в соответствии с духом тех высказываний, которые напечатаны на титуле. Поэтому употребление эпиграфов, касающихся содержания исследования, неприемлемо.

Другое дело, если эти эпиграфы подчеркивают роль общественного мнения, важность мыслить самостоятельно, необходимость участвовать в обсуждении общественно важных проблем. Такие эпиграфы активизируют респон­дентов, и их роль в формировании мотивации к участию в опросе чрезвычайно положительна (надо отметить, что случаи, когда анкету снабжали каким-либо эпиграфом, пока крайне редки).

Обращение к респондентам. Ни у кого не вызывает сомнения, что любой текст, предназначенный для восприятия кем-то помимо автора и побуждающий к ка­ким-либо действиям, должен быть снабжен обращением. В анкетах обычно используются такие обращения, как «уважаемый товарищ», «коллега», «дорогой друг». Посколь­ку работа с анкетой должна осуществляться одним челове­ком, естественно, что обращение формулируется в един­ственном числе, а не «товарищи», «коллеги» и т. п.

Сообщение о цели исследования. Пре­амбула к анкете — это очевидно и из самого ее названия — предваряет постановку вопросов. О ней речь шла в первой главе (§ 3).

Объективна. Объективку можно назвать, конечно, не столько чисто коммуникативным, сколько содержатель­ным блоком вопросов о социально-демографических ха­рактеристиках респондентов. В то же время это как бы визитная карточка респондента, его схематичный автопор­трет, и полное отсутствие объективки нередко воспринима­ется участниками опроса как существенный недочет в орга­низации общения с ними. Поэтому о ней правомерно говорить наряду с другими коммуникативными блоками.

Где расположить объективку? Так как ее вопросы явля­ются, как правило, для респондентов нетрудными, ее распо­лагают либо в начале, либо в конце анкеты. Так, в первом случае это объясняется необходимостью подготовить рес­пондента к ответам на более сложные вопросы, во вто-

Стр. 143

ром — наоборот, предполагая усталость от работы с анке­той. В пользу того, чтобы размещать ее в конце анкеты, говорит и тот факт, что сопряженность актов доверия распространяется и на объективку, поэтому при размеще­нии в конце респонденты ее обычно и заполняют. Если же с нее анкета начинается, у респондента могут возникнуть сомнения в анонимности опроса, особенно если речь идет о выяснении знаний и внутренних состояний. Когда же основной целью является сбор сведений о фактах, не затрагивающих интимных или острых вопросов, то начало анкеты с объективки незначительно влияет на нежелание респондентов участвовать в опросе и в конечном счете на их качество >.

Если же решено объективкой анкету начать, то не следует сразу задавать социально-демографические вопро­сы. Целесообразным и более вежливым будет вставить преамбулу, например: «Для того, чтобы быть уверенными, что мы опросили все основные группы молодежи, просим Вас сначала сообщить самые общие сведения о себе».

Чем закончить анкету? Для любого вежливо­го человека естественно в конце общения, происшедшего по его инициативе и удовлетворившего как-то его интересы, выразить благодарность. Желательно в конце анкеты поме­щать высказывания: «Большое спасибо за ответы», «Спаси­бо Вам за помощь», «Благодарим за участие в исследова­нии» и т. п.

Однако нередко прежде чем закончить общение, социо­лог интересуется у опрашиваемых, насколько интересным, полезным или своевременным считают они опрос («На­сколько важным считаете Вы проведение данного опро­са?»). Кроме того, некоторые анкеты заканчиваются пред­ложением участвовать в последующих опросах («Если Вам представляется полезным проведение опросов и Вы хотите принимать в них участие, укажите, пожалуйста, свой ад­рес»). Наконец, некоторые исследователи считают необхо­димым, прежде чем попрощаться с респондентом, предоста­вить ему еще одну возможность высказаться или дописать то, что он не сообщил в своих ответах. Поэтому встречают­ся и такие предложения: «Ваши замечания, предложения, соображения по поводу опроса Вы можете изложить на свободном месте» (в таких случаях респонденты имеют

¹ См.: Докторов Б. 3. Повышение возврата анкет при почтовом опро-се//Социологические исследования. 1981. № 3. С. 136.

Стр. 144

возможность написать что-либо на полях, на обложке анкеты, что некоторые и делают.

ОФОРМЛЕНИЕ АНКЕТЫ

Прежде чем начать работать с анкетой, опрашиваемые берут ее в руки, приблизительно прикидывают, какая рабо­та им предстоит. Это естественная и нормальная реакция на предстоящую деятельность, и ее также следует учиты­вать при оформлении анкеты.

Типографское оформление. Конечно, не у каждого исследователя имеется возможность издать анкету типографским способом. Нередко они тиражируют­ся с помощью ксерокса или ротапринта. Учитывая это, исследователь должен проявить специальную заботу о ее оформлении. Конечно же, обложка, выполненная типог­рафским способом, скорее создаст впечатление о респекта­бельности организации, проводящей опрос, о значительно­сти самого исследования, чем анкета, отпечатанная на машинке. Следовательно, в последнем случае возрастает роль других приемов, позволяющих создать благоприятное отношение к анкете.

Здесь, однако, целесообразно привести и примеры экспе­риментов с типографским оформлением: начинающий соци­олог по крайней мере будет знать о том, что наиболее привы­чный черно-белый текст — не единственно возможный.

При изучении аудитории газет на эстонском языке были применены анкеты, отпечатанные синим, зеленым и ко­ричневым шрифтами. При этом синие и зеленые были снабжены картинками юмористического характера — ил­люстрациями к некоторым позициям ответов. Необычность цвета текста, картинки воспринимались респондентами как отражение заботы о них, а также как косвенное подтвер­ждение того, что опрос — дело серьезное, в противном случае вряд ли бы авторы анкеты стали разнообразить его столь оригинальными способами.

Исследования, проведенные в рамках изучения цвето-восприятия, обнаружили, что коричневый цвет символизи­рует тревожность, стресс, переживание страха, огорчения и т. п., в то время как сине-зеленый — спокойствие, удов­летворенность, чувство уверенности. Неудивительно, что эти общепсихологические закономерности проявились и в отношении респондентов к цвету анкет. Подавляющее большинство выбрали зеленые и вовсе не захотели запол­нять коричневые. Вынужденные все же с ними работать,

Стр. 145

респонденты отвечали на анкету менее внимательно; работа с ней занимала в среднем на 15—20 минут больше време­ни, чем с синими и зелеными. По словам самих участников опроса, заполнение синих и зеленых анкет было им инте­ресно и не казалось долгим или утомительным '.

Размер анкеты. Для массовых опросов используются анкеты самой различной длины. Так, встре­чаются анкеты из 3—5 вопросов и из 100 и более. Опреде­ляя метод сбора данных, уже на стадии разработки про­граммы социолог решает для себя вопрос о ее размере, учитывая, что, с одной стороны, чем больше вопросов, тем богаче и разнообразнее могут быть ответы, а чем вопросов меньше, тем оперативнее процедура опроса и обработки ответов. В то же время громоздкие анкеты вызывают большее число отказов от ответа, люди в них чаще проявля­ют небрежность, лаконичнее отвечают на открытые вопро­сы. Короткие анкеты, в свою очередь, создают впечатление о незначительности обсуждаемого предмета или самого факта обращения к мнению людей.

В практике чисто интуитивно выработаны некоторые нормы, связанные не столько с размером анкеты, сколько с временем, необходимым на ее заполнение. Так, считается, что 20—30 минут — это тот срок, который позволяет од­новременно респонденту и высказаться, и не утомиться. Кроме того, если опрос проводится по месту жительства и анкета остается у респондентов, скажем, на сутки или если это почтовый опрос, то считается допустимым сделать ее длиннее, чем для аудиторного или индивидуального опроса.

Но какой бы опрос ни планировался — почтовый, или групповой, или индивидуальный (интервью), социолог не имеет права злоупотреблять терпением, временем и рассу­дительностью респондентов. Если же, однако, социологу крайне необходимо выяснить одновременно значительное число вопросов и анкета оказывается чрезвычайно гро­моздкой, то для этого американские исследователи предла­гают (если нет никакой другой возможности сделать ее короче — собрать искомую информацию из других источ­ников, например) делить перечень содержательных вопро-

¹ См.: Вооглайт К. У- Опыт социологического и социально-психологи­ческого исследования структуры читательской аудитории городской и рай­онной газет//Автореф. канд. дисс... М., 1980.

Стр. 146

 

сов на две равные части и тиражировать две анкеты, разда­вая их в случайном порядке отобранным для опроса лю­дям. Размер выборки при этом, естественно, удваивается.

Психология респондента играет чрезвычайно важную роль в процессе опроса. Обоснованность и надежность полученных в исследовании результатов зависит не только и даже не столько от математико-статистических изысков при обработке ответов, сколько от пригодности анкеты как средства опосредованного письменного асимметричного це­ленаправленного общения. Конечно, нельзя утверждать, что исследование непременно потерпит неудачу, если ка­кие-то изложенные здесь требования к конструированию анкеты будут нарушены. Однако в таком случае трудно быть уверенными в правомерности полученных результатов. Пренебрегая вопросами организации общения с респонден­том, социолог обрекает себя на оперирование заведомо сомнительными данными. Кроме того, значительный воспи­тательный эффект обращения к широким народным массам без учета их реальной психологии может быть значительно обеднен и ослаблен.

¹ См.: Herzog A. R., Bachman J.G. Effects on Questionnaire Lenght on Response Quality//Public Opinion Quarterly. 1981. Vol. 45. N. 4.

Стр. 147

Глава IV. ПОНИМАНИЕ ОТВЕТОВ

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И ПОНИМАНИЕ

В современных условиях постановка и исследование проблемы понимания тесно связаны с превращением науки в непосредственную производительную силу общества, с по­вышением наукоемкости общественно полезного труда. Ре­шение ее неотделимо от вопроса о практической примени­мости знания, его использовании в деятельности людей.

В социологии интерпретацией называется процесс ис­толкования полученных в исследовании результатов на основе некоторой теории.

Так как человек обладает какими-то знаниями, пред­ставлениями, стремлениями, то восприятие и истолкование любых явлений и отношений осуществляется не само по себе, вне связи с внутренним миром человека, а в тесной зависимости от него. Случается, что исходная теория, в рамках которой происходит этот процесс, не формулиру­ется; ее составляющие предстают как естественные, само собой разумеющиеся и в силу этого даже не осознаваемые элементы. Но осознанные или нет, изначальные теоретиче­ские положения определяют ход и исход интерпретации.

На стадии интерпретации к исследователю как бы воз­вращаются те его установки и неявные знания, которыми он руководствовался, когда приступал к исследованию: глубина анализа исходных предпосылок проявляется в глу­бине интерпретации полученных ответов.

Довольно часто в философской литературе термины «интерпретация» и «понимание» отождествляются, так как оба обозначают процесс и результат установления (порож­дения) смысла в определенных рамках. Но поскольку в социологии интерпретация включает также целый ряд статистических операций, пониманием она не ограничива­ется. Следовательно, здесь речь пойдет о понимании отве­тов респондентов как об одной из составляющих социоло­гической интерпретации.

Стр. 148

Рассматривая этот вопрос, необходимо прежде всего определить, что понимается под ответами респондентов.

Взятые сами по себе, они представляют высказывания, сформулированные на естественном языке. Как таковые, они обладают объективным содержанием и вместе с тем имеют определенный смысл как для респондентов, так и для социолога. Объективное значение содержания этих высказываний, включенное в контекст исследования, кон­кретизируется. Оно начинает означать одновременно и меньше и больше того, что в них содержится объективно. Меньше — потому, что из всего широкого диапазона воз­можных значений высказывания избирается только одно, имеющее отношение к данному контексту. Больше — пото­му, что при включении в контекст круг его значений обога­щается, приобретая целый ряд новых оттенков.

Осознание проблематичности понимания ответов зави­сит от способности социолога различить, с одной стороны, функционирование высказывания в системе общества, в об­щественном сознании — ив деятельности индивида, в его сознании, системе его смыслов — с другой. Организованная система объективных значений есть знание. Оно существу­ет объективно и представляет собой проверенный общес­твенной практикой результат познавательных процессов. Понимание же — это отношение к содержанию знания, оно направлено не на объект, а на информацию о нем. Понима­ние предполагает выбор одного или нескольких аспектов содержания знания. Оно направлено не на весь объект, не на уяснение его всеобщих свойств, как знание, а на особое, уникальное в нем. Эта аспектизация и позволяет человеку овладевать им в соответствии с его потребностями. «...По­нимание... — писал К. Маркс,— состоит не в том, чтобы, как это представляет себе Гегель, везде находить определе­ния логического понятия, а в том, чтобы постигать специ­фическую логику специфического предмета» '.

Таким образом, понимание всегда конкретно. Понятое содержание выступает для индивида как организованная система значений в единстве с личностными смыслами. Понимание тесно связано с условиями, в которых оно протекает. Это делает его более изменчивым и случайным, чем обобщенное содержание знаний. Но именно эта уни­кальность и позволяет использовать знание в конкретных ситуациях. Именно это и делают его операциональным, превращает знание в руководство к действию.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 325.

Стр. 149

Высказывания людей многозначны. Еще более сложной для понимания оказывается их совокупность — например, свободно формулируемые ответы на открытый вопрос. И даже выбор тех или иных подсказок не гарантирует их однозначности для респондентов и, следовательно, для социолога: эти ответы могут свидетельствовать о том, что респондент не понял вопроса, ощутил его тенденциозность или деликатность, проявил небрежность, не подумал. В си­лу объективно существующей многозначности высказыва­ний естественного языка ответы респондентов сами по себе не содержат достаточных оснований для того, чтобы их понимать с одной-единственной точки зрения. Это и явля­ется объективным основанием для различных пониманий одних и тех же сведений. Решение проблемы понимания высказываний в этом отношении зависит в первую очередь от того, в какой функции ответы респондентов могут быть использованы в социологии в качестве материала, имеюще­го научный или практический смысл.

Понимание ответов респондентов имеет несколько уров­ней: непосредственное понимание содержания ответов (в принципе доступное любому грамотному человеку); ус­тановление того смысла, который вкладывали в свои ответы респонденты (что они имели в виду, отвечая на вопросы); установление причин объективного и субъективного ха­рактера (целей, мотивов, установок, качества вопросника, условий опроса и т. п.), сформировавших тот или иной ответ; определение ценности полученных ответов с точки зрения достижения целей исследования.

Включение ответов респондентов в систему науки пред­полагает последовательное понимание этих ответов на всех уровнях. Однако бывает, что с первого уровня понимания исследователь непосредственно переходит на последний. Тогда включение ответов в систему научного знания осуще­ствляется посредством чисто количественной переработки высказываний, понимаемых как прямое непосредственное отражение объективной реальности. Тогда весь процесс интерпретации результатов массового опроса сводится к се­мантическому анализу так или иначе распределенных вы­сказываний. Когда же ответы респондентов подвергаются не только (а иногда и не столько) количественному, но и качественному анализу, исследователь постепенно углуб­ляет свое понимание полученных сведений, речь идет о тео­ретической интерпретации.

Семантическая интерпретация отве­тов. Семантической (прямой) называется интерпретация,

Стр. 150

при которой научная ценность ответов усматривается непо­средственно в объективном содержании полученных выска­зываний. Общение на естественном языке, отсутствие диф­ференциации значений и смыслов, множество полученных высказываний, кажущихся изначально понятными, порож­дают своего рода гносеологическую иллюзию об очевидно­сти содержания ответов. Действительно, нередко велик бывает соблазн быстро и «точно» выяснить те или иные вопросы, задав их респондентам. Иногда вызывает удивле­ние та легкость, с которой выносятся суждения относитель­но социальных явлений на основании простого подсчета голосов «за» и «против». Так, например, в результате рассмотрения числа предпочтений тех или иных подсказок на вопрос «Оцените, пожалуйста, активность Вашей жиз­ненной позиции» делается вывод о том, что такая-то часть респондентов характеризуется очень, а такая-то — не очень активной жизненной позицией.

При таком подходе ответы респондентов трактуются как пассивное запечатление воздействий внешнего мира, в котором «активность жизненной позиции» имеет очевид­ный однозначно фиксируемый субстрат. Здесь в неявной форме признается наличие некоторого уровня познания и самосознания, на котором не возникает никаких проблем, связанных с активностью сознания, его отношения к объек­ту. Здесь неявно предполагается, что существует такой (бесконечно широкий, судя по диапазону адресуемых рес­пондентам вопросов) круг явлений, который может быть схвачен, усвоен сознанием с непосредственной достоверно­стью, т. е. что факты сознания поддаются непосредствен­ной регистрации в ходе самонаблюдения. Познавательная же деятельность рассматривается как разнообразные ком­бинации материала, данного сознанию.

Сторонники изложенного подхода явно пренебрегают тем обстоятельством, что получение ответов является дея­тельностью активного субъекта, а не механической фикса­цией внешних воздействий на него. Тем самым здесь абсолютизируется практика измерения, распространенная в естественных науках.

В подобном случае анкета выступает как якобы идеаль­ное техническое средство, как совокупность приемов, по­зволяющих беспрепятственно измерять факты действитель­ности. Научным выглядит такое исследование, которое может схватывать непосредственно данное, описывать фак­ты, в лучшем случае измерять и классифицировать.

Стр. 151

Проблема интерпретации ответов, находящая здесь столь неадекватное решение, заключается не в том, что они идут непосредственно от субъекта, который может быть некомпетентен в обсуждаемых вопросах. Проблема пони­мания ответов здесь состоит в том, какой им придается смысл ввиду субъективности, избирательности восприятия и понимания, осуществляемого самим исследователем.

В сознании ученых, увлеченных своей работой и убеж­денных в реальности устанавливаемых ими фактов, необхо­димая для методологической рефлексии грань между непо­средственной эмпирической информацией (ответами) и ее теоретическим истолкованием нередко стирается. При опе­рировании высказываниями проблема опосредования их теорией затемняется еще и тем, что близость и понятность языка социолога и языка респондентов позволяет в ряде случаев пренебрегать специальной трансформацией отве­тов, представленных в анкете, в научные факты, поскольку они кажутся «понятными» и без всякой специальной рабо­ты.

В таком случае исследователь просто следует за обыден­ным воприятием респондентов. Функции его сводятся к по­становке вопросов и подсчету голосов, их группировке. В таком случае социолог не интерпретирует эти ответы как более или менее адекватное, полное отражение некоторых существенных свойств людей. И анализ фактов сознания оказывается идентичным анализу фактов действительности.

Игнорирование активности сознания, специфики соци­ального измерениия, его отличий от измерений в техниче­ских науках выливается в плоский эмпиризм. Сущность и явление, случайное и необходимое не различаются. Науч­ные выводы в эмпиризме формируются непосредственно под воздействием исходной картины мира, без' «вмешатель­ства» теории. Последняя предстает всего лишь как процесс накопления материала с такой его обработкой, когда возни­кает своеобразная теоретическая надстройка, оцениваемая зачастую как архитектурное излишество ².

Порочность такой прямой интерпретации, основанной на отождествлении значений, содержащихся в высказыва­ниях респондентов, со значением их в научном анализе, заключается вовсе не в том, что социолог высоко ценит высказывания респондентов. Порочность его в том, что он ценит только их. Ответы выступают не как материал,

¹ См.: Швырев В. С. Научное познание как деятельность. М., 1985.

² См. там же. С. 182.

Стр. 152

с которым ученому еще надо работать, а как непосред­ственное, буквальное знание о социальном явлении.

Теоретическая интерпретация отве­тов. Ответы респондентов отражают объективную действи­тельность не напрямую, а опосредованно. Они представляют собой результаты самонаблюдения и не обладают абсолют­ной, непосредственной достоверностью. Научное исследова­ние признает их важность, однако оно всегда стремится учитывать границы их применимости. Ценность и умес­тность в научном исследовании опросного метода хорошо продемонстрировал Л. С. Выготский, который таким обра­зом оценил данные, основанные на самонаблюдении: «Во­прос научной ценности самонаблюдения решается сходно с практической ценностью в судебном следствии показаний потерпевшего и виновного. Они пристрастны — мы это знаем — поэтому они заключают в себе элементы лжи; может быть, нацело ложны. Поэтому полагаться только на них — это безумие. Но значит ли это, что мы должны в процессе не заслушивать их вовсе или допрашивать только свидетелей? И это было бы не нужно. Мы слушаем подсудимого и потерпевшего, сверяем, обращаемся к ве­щественным доказательствам, документам, следам, свиде­тельским показаниям,— и так мы устанавливаем фак­ты» '. Иными словами, научное знание объективной дей­ствительности, будь то предметная действительность или сознание людей, не может быть получено лишь на основе семантической интерпретации ответов респондентов.

Высказывания эти должны быть взяты не как совокуп­ность положений, заключающих в себе готовую истину о них и их окружении, а как специфическое отражение действительности в сознании и в высказывании. Ответ человека, равно как и совершенный им поступок, приобре­тают свой истинный смысл и сущность не сами по себе, а лишь по отношению к более широкой сфере отражаемого в них объективного содержания.

Сама проблема понимания и не возникала бы, если бы в процессе познания происходила «прямая» передача гото­вой информации о внешнем мире сразу в сознание челове­ка, как передача денег в кассу. Никаких специальных научных изысканий не потребовалось бы, если бы научный анализ ответов состоял просто в их суммировании и груп­пировке. Заинтересованные лица могли бы определять «за-

¹ Выготский Л.С. Методика рефлексологического и психологичес­кого исследования//Проблемы психологии. Л., 1926. С. 45-46.

Стр. 153

кономерности» развития общества только путем организа­ции голосований.

В действительности явление не только не совпадает с сущностью, но и искажает, затемняет ее. Ответ как проявление сознания может отражать и выражать его с различной степенью адекватности. Однако грань, сущес­твующая между явлением и сущностью, носит не абсо­лютный, а относительный характер. Это требует большой и сложной мыслительной теоретической деятельности лю­дей. Лишь в таком случае за кажимостью, за искаженным явлением можно увидеть действительную сущность изучае­мого явления. Теоретическая интерпретация предполагает не механический перенос количественных соотношений между ответами в систему научного знания, а творческую их переработку. Задача ее состоит не в том, чтобы просто понять зафиксированные в ответах чувственные данные, а в том, чтобы рассмотреть их под определенным углом зрения, в свете исследуемой проблемы, задач и гипотез исследования и т. п.

Теоретическая интерпретация представляет собой мно­гоуровневый процесс, в котором предусматриваются: при­менение статистических методов, в результате которых возникают социально-статистические факты; качественный анализ, устанавливающий единичный социологический факт (в отличие от обобщенного социально-статистическо­го); систематизацию фактического материала, т. е. науч­ных фактов; анализ систематизированных фактов, в про­цессе которого факты сопоставляются с системой гипотез исследования для предварительного объяснения изучаемой проблемы!.

Самый нижний уровень теоретического знания — фор­мирование социально-статистических фактов — предпола­гает статистические операции. Простое включение получен­ных ответов в научно-статистический оборот основан на предположении о равном удельном весе в общем массиве ответов и тех, кто говорит со знанием дела, и тех, кто не знает, что ответить, тех, кто глубоко продумал ответ, и тех, кто выражает случайные реакции. Очевидно, что, прежде чем производить какие-то расчеты, необходимо упорядо­чить изучаемые величины. Для этого осуществляется ка­чественная обработка ответов. Она представляет собой не

¹ См.: Гурко Е. Н. Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании. Минск, 1984. С. 127.

Стр. 154

просто их коррекцию с целью устранения различных оши­бок исследования, но и понимание смысла существующих между ответами различий для достижения целей исследо­вания. Причем этот этап интерпретации данных посвящен выявлению не характеристик содержания высказываний, а определению степени их обусловленности состоянием сознания респондентов в связи с обсуждаемой проблемой.

ПОНИМАНИЕ КАЧЕСТВА ОТВЕТОВ

Качество ответов само по себе является характеристи­кой определенных групп респондентов, которые выделяют­ся не обязательно на одном лишь основании социально-демографических признаков.

Для того чтобы производить над полученными ответами статистические операции, необходимо эти ответы упорядо­чить по некоторым критериям. Так, исследователи никогда не складывают молодых и живущих за городом, женщин и руководителей. Однако суммирование и другие действия с непродуманными ответами, несамостоятельными или про­тиворечивыми столь же неправомерны.

Наиболее изученными признаками качества ответов яв­ляются их правильность, самостоятельность, согласован­ность и компетентность.

Самостоятельный ответ. Самостоятельным называется ответ, сформулированный респондентом неза­висимо от подсказок других людей. Проблема самостоя­тельности ответов имеет два аспекта. Первый из них связан с подсказкой, получаемой вне анкеты, а второй — в ее рамках. Как в школе оказывается возможным снижать оценку за ответ с подсказкой, так справедливым будет иначе оценивать и несамостоятельные ответы респондентов на анкетный вопрос.

В первом случае ему могут подсказывать анкетер, дру­гие респонденты или третьи лица, не участвующие в опросе. Случаи, когда в двух или нескольких анкетах подряд слово в слово повторяются формулировки ответов на открытые вопросы, пока нередки, и как с ними поступать, неясно. Во-первых, не всегда возможным оказывается их обнаружить, даже если они имеются. Во-вторых, трудно установить, кто из респондентов подсказывал другим, или всем им подска­зал кто-то третий. Поэтому неясно, какой ответ учиты­вать, а какой считать бракованным. В-третьих, несамостоя­тельный ответ, если даже доказана его несамостоятель­ность, может быть результатом как механического перепи-

Стр. 155

сывания, так и переписывания сознательного, поскольку он может соответствовать представлениям самого респонден­та, но показаться ему удачнее выраженным.

Этот аспект самостоятельности связан с процедурой опроса и может быть обеспечен за счет ее тщательной организации.

Подсказка, содержащаяся в анкете, представляет собой значительно большие трудности для понимания того, на­сколько самостоятельно отвечал респондент. Что означает его ответ — убеждение или случайное согласие с тем, что предлагает социолог? Как отличить эти два внешне иден­тичных ответа?

Анализируя степень самостоятельности ответов на за­крытые вопросы, мы должны учитывать, что нередко перед респондентом стоят вопросы, над которыми он раньше никогда не задумывался и на которые он тем не менее стремится дать ответ. Закрытый вопрос маскирует тот факт, что между ним и социологом происходит не общение, а просто обмен вопросами и ответами, не ведущий к выра­ботке новой информации. Открытый же вопрос помогает определить направление, в котором размышляют респон­денты, и в ряде случаев установить причины, которые лежат в основе общности ответов на закрытые вопросы. Ввиду отсутствия каких-либо существенных ограничений откры­тый вопрос позволяет полнее высказать свою точку зрения и одновременно дает социологу возможность узнать, как респонденты понимают обращенный к ним вопрос.

Если главным недостатком открытого вопроса является то, что отвечать на него слишком сложно, то закрытого — что на него отвечать слишком легко.

Применение закрытого вопроса, как отмечалось, создает иллюзию общения: исследователь предлагает респондентам какие-то ответы, а потом их же изучает как материал для анализа. То есть он считает полученные ответы выражени­ем мыслей респондентов, в то время как в действительности он имеет дело лишь с высказываниями, полученными от людей, вынужденных воспользоваться для этого его же собственными подсказками.

О. М. Маслова в этой связи подчеркивает, что ответы на закрытый вопрос представляют собой выражение согласия с мнением, предложенным социологом, но не само мнение респондента '. Список подсказок обращен к кратковремен-

¹ См.: Маслова О. М. Познавательные возможности открытых и за­крытых вопросов//Социологические исследования. 1984. № 2.

Стр. 156

ной памяти участников опроса и фиксирует столь же крат­ковременную ситуативную его реакцию. Однако эта реакция не является устойчивым мнением респондента и тем более его убеждением. Открытый же вопрос «срабатывает» на уровне актуализированного сознания респондентов, связан­ного с теми запасами информации в его долговременной памяти, которые чаще других подкрепляются систематиче­ским повторением какого-либо вида деятельности.

Таким образом, ответы на закрытые вопросы в значи­тельной мере неустойчивы. Однако они не являются абсо­лютно случайным выбором из предложенных подсказок. Так, например, американские социологи Г. Шуман и С. Пресснер в исследовании мотивов трудовой деятельно­сти выявили одну характерную для ситуации опроса деталь: большинство респондентов в самостоятельных ответах оце­нили работу прежде всего с точки зрения материальной выгоды, социальной привлекательности или отсутствия осо­бых требований к исполнителю. В то же время при выборе готового ответа их чаще привлекали более «высокие» моти­вы '.

О подобных расхождениях в направленности самостоя­тельных и несамостоятельных ответов свидетельствуют и многие другие эксперименты. Так, Г. А. Погосян прихо­дит к выводу, что закрытый вопрос вследствие конструктив­ной заданности вариантов ответов фактически выявляет не личные позиции респондента, а его отношение к общепри­нятым стандартам, стереотипам, распространенным, по мнению социолога, в данной среде ².

Как видно, в самостоятельных и несамостоятельных ответах проявляется различная направленность по линии «более и менее общепринятое».

Правильный ответ. Социолог, озабоченный тем, насколько удачно организован процесс его общения с респондентами, обнаруживает проблематичность даже «непосредственно понятных» высказываний: что имеют в виду респонденты в своих ответах? Являются ли их высказывания ответом на поставленный вопрос, а не на какой-то другой? Насколько правильно понял социолог полученные ответы? И что эти ответы означают в свете целей и гипотез его исследования?

1 См.: Шуман Г., Пресснер С. Открытый и закрытый вопрос//Социо-
логические исследования. 1981. № 3.

2 См.: Погосян Г. А. Форма вопроса и целевая установка исследовате-
ля//Социологические исследования. 1983, № 3.

Стр. 157

Сомнения в правильности ответов возникают прежде всего в связи с закрытыми вопросами: под внешней одно­родностью может скрываться различное содержание. Еди­нообразие ответов может оказаться только кажущимся. При их обработке у исследователя нет возможности узнать, как его понял респондент и насколько он сам правильно понял респондента, какое содержание они вкладывают в подсказки и насколько это содержание совпадает.

О том, как эту трудность понимания ответов удалось преодолеть, показывает Б. А. Грушин. В одном из исследо­ваний респондентам задавали вопрос: «Есть ли, на Ваш взгляд, у молодых людей отрицательные черты, имеющие широкое распространение? Если да, то какие именно?» Среди наиболее распространенных отрицательных черт, присущих молодежи, респонденты называли, в частности, «преклонение перед Западом». Для того чтобы удостове­риться в правильном понимании ответов, составители анке­ты включили в нее еще один вопрос, уточняющий предыду­щий ответ: «В чем Вы видите подтверждение своего мне­ния?». Благодаря этому они смогли понять, что именно понимали респонденты, отметившие «преклонение перед Западом». Ответ этот оказался в толковании людей чрезвы­чайно широким по своему содержанию. В одних случаях речь шла о тунеядцах, поклонниках модных тряпок, в дру­гих это явление связывалось с чисто внешними признака­ми — вкусами людей, манерой поведения и т. п. Поста­новка открытого вопроса дала исследователям возможность дифференцировать внешне идентичные ответы на закрытый вопрос с точки зрения содержащегося в них акцента на более или менее существенные признаки «преклонения перед Западом» '.