Церковное искусство малых форм

Церковность – это язык, выражающий сущность Церкви. Без проникновения благодатного духа Церкви невозможна полноценная церковная жизнь. Все виды церковного искусства – архитектура, иконопись, монументальная живопись, искусство малых форм – являют в видимых образах и символах представление о богатстве и великолепии духовного мира.

Наивысшим в Церкви является Таинство Евхаристии. Таинство Евхаристии – центр духовной жизни Церкви. В тесной связи с богослужением состоит и церковное искусство, которое во многом предопределяется ходом совершаемого в храме служения, давая возможность в различных образах глубже понять причастность человека к горнему миру, к Богу.

Весь уклад богослужебной жизни, все, что находится в храме, и сам храм, имеет свой сложившийся канон (устав). Вся церковная архитектура, монументальная живопись и иконопись объединяются воедино особым изобразительным каноном и воплощают в себе идею соборности. Священные изображения охватывают собой круг церковного года, события церковной истории, выражают полноту христианской жизни, веры и учительства.

Что же представляют собой традиции в церковном искусстве? Во-первых, это то, что сформировалось с течением долгого времени и представляет собой неизменный изобразительный канон, являющийся одной из форм церковного Предания. Во-вторых, церковная жизнь не есть нечто застывшее и неподвижное, это постоянно развивающийся и совершенствующийся организм. Все в жизни Церкви изменяется и движется в своем историческом развитии. Этот же принцип распространяется и на традиции. Однако основой их изменения является не удаление старых форм, а постоянное созидание и преумножение на их основе новых. Появляются новые иконографические образы, новые архитектурные формы и т.д. на монументальной и незыблемой основе древних традиций. В этом есть одно из принципиальных отличий церковного искусства от других.

Церковное искусство малых форм часто неверно именуют декоративно-прикладным искусством. Качество декоративности действительно присуще многим предметам, употребляемым в церковном обиходе, но оно является лишь приложением и дополнением к их литургической функции. Блаженный Симеон Солунский объяснял, что в храмах приличествует иметь «разнообразные украшения – потому, что Ему (Богу) принадлежит слава, у Него велелепие и красота, и великое богатство дарований». В церковном искусстве малые формы могут значить гораздо больше, чем монументальные: литургию нельзя служить без антиминса, а на антиминсе можно служить и вне церкви, если она была утрачена в силу каких-либо обстоятельств (пожар, землетрясение и т.п.). Священные литургические сосуды и принадлежности, кресты, от нательных до выносных, шитые иконы, плащаницы, панагии, нательные образа, ризы икон, облачения священнослужителей также сопричастны святыням и священнодействиям. Следовательно, если внешние архитектурные формы не всегда получали символические истолкования, то евхаристические сосуды и богослужебные принадлежности издавна имели свою символику, систематически изложенную отцами Церкви – святыми Германом Константинопольским (XIII в.), Софронием Иерусалимским (VII в.), или Феодором Андидским (конец XI в.), блж. Симеоном Солунским (XV в.).

Отдельные произведения церковного искусства традиционно относят к «декоративно-прикладной» сфере лишь из-за применяемых материалов или техники изготовления. Например, медные церковные врата с сюжетными изображениями, исполненными «золотой наводкой», по существу являются разновидностью церковной живописи. Мелкая пластика – каменные и литые медные и бронзовые иконы, кресты, бытовавшие в домах и в храмах, – также принадлежит истории иконописания, понимаемого широко, как сакральное образотворчество. Пограничным для декоративно-прикладного искусства и живописи является весьма популярное в нашей стране в прошлом церковное шитье. Образы церковной живописи и архитектуры включались во многие предметы церковной утвари, которые обычно несли на себе изображения, связанные с их функцией: на потирах помещали Деисис (от греч. «деисис» – моление) и Евхаристию (причащение апостолов), на дискосах – Младенца Христа и служащих Ему ангелов (Поклонение Агнцу), на рипидах – херувимов и серафимов (рипиды символизируют крылья ангельские). О важном смысле изобразительного ряда свидетельствуют русские переделки предметов иностранной работы, когда на готовую основу наносился соответствующий сюжет, например – на драгоценное блюдо наносился соответствующий рисунок гравировкой, и оно превращалось в тарель для просфор. В некоторых случаях именно изображение позволяет отличить церковную утварь от светской. Часто богослужебные предметы повторяли образы церковной архитектуры: сосуды-иерусалимы, дарохранительницы, кадила, ладанницы, выносные фонари имели вид миниатюрных храмов. Богослужебные евхаристические сосуды часто содержат на себе надписи, свидетельствующие об их назначении. Иногда среди древнерусских потиров (литургических чаш) встречаются сосуды западноевропейской работы, но их обязательно дополняли евхаристическим текстом на венце, так как иноземный сосуд, который по предназначению являлся потиром и имел традиционную форму, но без соответствующей надписи, тем не менее, не мог служить в этом качестве. Это отражает нерасторжимость, единство литургического значения и художественной формы в церковном искусстве.

Материал и техника исполнения предметов церковной утвари иногда диктовались символическим значением или особенностями использования. Например, воздвизальные и запрестольные кресты часто делали из дерева, поскольку они являются прямым образом Крестного Древа. В наставлении для священников и диаконов («Учительное известие», XVII в.) и в указе Святейшего Синода 1769 года запрещалось употреблять в качестве потиров, дискосов, дарохранительниц деревянные, стеклянные, железные или медные сосуды из-за впитывания ими влаги, хрупкости или подверженности коррозии (хотя в древней Церкви и на Руси использовались стеклянные и деревянные богослужебные сосуды). Однако более всего и материал, и способ исполнения зависели от экономических реалий: в бедных сельских храмах святые сосуды могли быть из олова, брачные венцы – из дерева, а облачения священнослужителей – из крашенины (обычного холста, окрашенного в один цвет, как правило, синий). Благочестивые прихожане по возможности старались благоукрасить храм дорогостоящими предметами, преимущественно серебряными. Золото стоило значительно дороже, и поэтому золотые изделия в русском церковном обиходе встречались редко, но обильно использовалась позолота. Выбор в пользу драгоценных металлов объяснялся не только соображениями престижности и практичности (стойкость к окислению и коррозии), но и сакральным смыслом. Из золота были сделаны некоторые части скинии и ветхозаветного храма, их утварь и священные сосуды, Ковчег Завета; золото было в числе даров, принесенных волхвами Младенцу Христу (Мф. 2, 11); апостол Павел уподоблял истинно верующих золотым и серебряным освященным сосудам (2 Тим. 2, 20), а апостол и евангелист Иоанн Богослов через золото, очищенное огнем, прообразовал христианскую веру (Откр. 3, 18). Святой Андрей Кесарийский в «Толковании на Апокалипсис» объяснял золото как знак высшего превосходства, чистоты, светлости, непорочности. В его труде большое место уделялось также символике драгоценных камней. 12 камней связывались с именами и качествами 12 апостолов. Яспис (зеленая яшма) обозначал апостола Петра, сапфир – Андрея, смарагд (изумруд) – Иоанна Богослова, розовый сардоникс или топаз – Иакова Алфеева, халцедон – Иакова Зеведеева, оранжевый сардий (сардоникс) – Филиппа, золотистый хризолит (сердолик) – Варфоломея, берилл – Фому, черный топаз – Матфея, хризопраз – Фаддея, голубой гиацинт – Симона, багряный аметист – Матфия.

Псевдо-Дионисий Ареопагит толковал символику драгоценных камней по их цвету: белые означали свет, красные – огонь, желтые – золото, зеленые – юность. Подбор камней в том или ином изделии определялся, конечно, материальными возможностями и художественными предпочтениями.

Некоторые светские предметы переделывались, украшались соответствующими рисунками, орнаментами и надписями и затем использовались в богослужебных целях. Богослужебные облачения часто шились из привозных тканей, не имевших изначально богослужебного назначения. После кончины царей часть их одеяний жертвовалась в храмы, где они перешивались в архиерейские или священнические ризы или облачения престолов. В качестве ковшей для теплоты широко применяли чарки для вина, попадавшие в церковь как пожертвования. В московских храмах XVI – XVII веков встречались привозные паникадила, аналогичные тем, которые украшали богатые царские палаты, иногда с сюжетами, не вполне подобающими для церковного употребления.

Если переход предметов из светского обихода в церковный быт был распространен, то противоположные случаи возбранялись церковными правилами, существовали также общие запреты на отчуждение церковного имущества и запрет на использование священных предметов вне богослужения. По старинной русской традиции даже полотно, которым накрывали икону, могло в дальнейшем употребляться только для церковных нужд. Обветшавшие и износившиеся предметы старались обновить и хотя бы частично сохранить их фрагменты (перенос шитья на новую основу) или хотя бы материал (переплавка ветхих окладов). Полученный металл, жемчуг, драгоценные камни употребляли исключительно для изготовления новой церковной утвари. Только лишь с петровского времени появилась и распространилась практика пожертвований небогослужебных предметов в благотворительных целях: так, например, в 1916 году монастыри и церкви жертвовали на военные нужды серебряные изделия (иконные ризы). Еще в последней четверти XIX века, когда утвердилось представление об историко-художественной ценности церковного искусства, некоторые памятники старины, выведенные из церковного обихода, передавали в музеи.

Основной состав церковной утвари оставался неизменным со времени крещения Руси. Это всевозможные кресты, панагии, нательные иконы и образки, потиры, дискосы, тарели и блюда, дарохранительницы, дароносицы, лжицы, ковши для теплоты, ризы (оклады) икон и Евангелий, ковчежцы для святых мощей, кадила, водосвятные чаши, рипиды, осветительные приборы, выносные фонари, хоругви, архиерейские посохи и жезлы, детали облачений и прочее. Однако облик перечисленных предметов довольно сильно менялся в зависимости от времени и места изготовления.

Существовало большое разнообразие разновидностей крестов. С домонгольского времени известны кресты-тельники (нательные), часто небольшого размера, которые носились под одеждой; наперсные кресты; кресты-энколпионы, предназначенные для хранения и ношения частиц святых мощей; кресты напрестольные, воздвизальные, запрестольные выносные и др. Тельник давался при крещении и оставался с верующим до конца его земного пути. Четырехконечные кресты-тельники XI – XII веков, обнаруженные при археологических раскопках, изготовлены из металла или камня (в т.ч. янтаря). Их формы отличались большим разнообразием: помимо самых простых встречаются крестики с закругленными, расширенными, ромбическими, трехлопастными концами, с дополнительными перекрестиями на концах, с круглым, квадратным или ромбическим средокрестьем, а также крестики в виде процветшего креста с исходящими завитками-лепестками. На литых тельниках имелись различные изображения – Голгофский крест, Распятие, Спас Нерукотворный, святой архангел Михаил и известный из апокрифических источников архангел Сихаил, святые Николай Мирликийский, мученик Никита и другие. Тельники часто украшались эмалью. Старообрядческие кресты-тельники XVIII – начала XX столетий различались по размеру (для отроков, отроковиц, мужей и жен), обычно имели по контуру характерный растительный орнамент, а на лицевой стороне – Голгофский крест с обязательной надписью: «Царь Славы». Они широко бытовали в народе, поскольку их отливка и продажа всем православным дозволялись Священным Синодом.

Разновидностью тельников были корсунские кресты, названные по первоначальному месту их изготовления – Корсуни (Херсонесу Таврическому). В узком смысле корсунский крест – это небольшой каменный крестик с серебряной оправой концов, которые соединялись друг с другом проволочками в виде цепочки. Оправа часто украшалась сканью, накладными розетками, жемчугом и драгоценными камнями; в центре помещалась накладка с Распятием. Корсунские кресты изготовлялись и бытовали на Руси вплоть до XVII века. Византийские наперсные мощевики-энколпионы первоначально имели форму ящичка-ковчега. На Руси были распространены меднолитые двустворчатые кресты-энколпионы, но встречались и сделанные из серебра и золота. Они ориентировались на византийские образцы и украшались лицевыми изображениями (Распятие, изображение Богородицы, различных святых), исполненными различными способами: в техниках литья, резьбы, чеканки, черни и эмали. В XV веке начался процесс вытеснения энколпионов плоскими двусторонними крестами, а затем и односторонними крестами типа наперсных, однако даже в XVIII – XIX столетиях в старообрядческой среде медные энколпионы продолжали в небольшом количестве отливать по старинным образцам. Крупные наперсные кресты-мощевики в XVII – XVIII веках носили монахи.

Кресты наперсные, с оглавием-ушком для шнура служат знаком священного сана; они носятся священнослужителями поверх облачения. В основном архиерейские и архимандричьи кресты изготавливали из золота и серебра, с драгоценными камнями и эмалевыми вставками. с XVIII века их оглавие выполнялось чаще всего в форме венца или короны. Однако на древней Руси и в крестьянском обиходе более позднего времени существовали небольшие наперсные кресты, распространенные у мирян. Такие кресты выглядели как крупные (6–8 см) тельники. Наперсные кресты по типу тельников часто привешивали к домашним иконам, также их помещали над входом, помещали под угол дома при закладке фундамента, ставили на божницу, оставляли на груди покойного, а затем прикрепляли к могильному кресту. В 1797 году по инициативе императора Павла I были введены наградные пресвитерские кресты – серебряные, четвероконечные, с Распятием на лицевой стороне. В 1820 году указом Святейшего Синода были учреждены кабинетные кресты, выдававшиеся из кабинета императора – золотые, для священников заграничных церквей. Магистерские и кандидатские кресты (магистров и кандидатов богословия) предназначались для выпускников духовных академий, они были равноконечными, с ликом Спасителя на средокрестье и исходящими лучами-штралами, обычно их носили в петлице (на цепочке, крепившейся к воротнику рясы). Докторские кресты были наперсными. С 14 мая 1896 году (со дня коронации Николая II) на каждого священника при иерейской хиротонии возлагается серебряный восьмиконечный крест с Распятием на лицевой стороне с цитатой-наставлением для иереев (1 Тим. 4, 12) и вензелем Н II.

Напрестольные кресты, как следует из их названия, полагаются на церковных престолах, традиционно в них помещаются частицы святых мощей. Напрестольные кресты могли также служить в качестве воздвизальных в праздник Воздвижения Креста Господня. Если в храме имелся особый воздвизальный крест, он хранился в ризнице. Ранние напрестольные и воздвизальные кресты состоят из двух горизонтальных перекладин, расположенных близко друг к другу, и удлиненного вертикального древа, они шестиконечны. Воздвизальные кресты с частицей Истинного Креста Христова (Крестного Древа) или святыми мощами исполнялись из дерева и покрывались богатыми окладами с лицевыми изображениями, выполненными в разных техниках. В XVI – XVII веках были распространены восьмиконечные кресты с косой нижней перекладиной (подножием), но в качестве напрестольных употреблялись и четырехконечные кресты. В XVIII веке наблюдается возврат к шестиконечной форме, однако напрестольные литые кресты меняют пропорции, становятся более массивными, концы часто приобретают трехлопастное завершение. В 1888 году Святейший Синод предписал для напрестольных крестов восьмиконечную форму. Старообрядческие восьмиконечные кресты по типу напрестольных, имеющих подробное изображение Распятия, как правило, относятся к категории аналойных, из-за отсутствия престолов в старообрядческих часовнях они полагались на аналои. Запрестольные кресты, поставляемые за престолом, называются также выносными или процессионными, поскольку их выносят вместе с другими святынями на крестных ходах. Византийские процессионные кресты X – XII веков были четырехконечными, обычно с круглыми дисками в центре и на концах, с лицевыми изображениями по образцу Константинова креста. Русские запрестольные кресты, сохраняя диски-медальоны, в более позднее время имели семь или восемь концов. Изображения на них часто были иконописными, иногда использовались металлические или костяные накладки или оклады. В XVIII веке в старообрядческом медном литье появился особый тип моленных крестов – киотные кресты, или кресты с полотенцами. Они дополнялись боковыми полосами (полотенцами) с фигурами предстоящих Богородицы, Марии Магдалины, Иоанна Богослова и Лонгина Сотника. Иногда верхняя часть креста имела коронообразное обрамление из литых фигурок херувимов, такие кресты получили название «Патриарших Распятий».

Потиры со времени принятия христианства на Руси устойчиво сохраняли форму чаши на высокой ножке-стояне. Утолщение-яблоко на стояне позволяло священнику крепко держать потир одной рукой, а другой раздавать Святые Дары с помощью лжицы. Менялось лишь пропорциональное соотношение частей и художественный облик потиров. Ранние металлические и деревянные потиры имели на внешней стороне чаши изображение Деисиса. На венце помещалась литургическая надпись («Пийте от нея вси»). В отличие от византийских потиров, у которых диаметр поддона-основания меньше диаметра чаши, древние русские потиры имеют широкие поддоны, обычные для романской традиции. С XVII века на потирах можно видеть изображение Тайной вечери и Страстей Христовых. В XVII – XVIII веках значительное своеобразие приобрели потиры работы ярославских серебряников. Большинство из них имеет небольшие чаши слегка эллиптических очертаний и почти конические толстые стояны, переходящие в широкие (заметно шире чаши) поддоны. Круглое или немного сплющенное яблоко располагается вплотную к чаше, словно срастаясь с ней. Московские и петербургские потиры во 2-й половине XVIII – начале XIX веков по форме стали близки к кубкам, а стоян потиров в период классицизма иногда трактовался как скульптурная группа на пьедестале (ангелы несут на плечах чашу потира). В орнаментах классического и ампирного стилей часто использовалась растительная тема, иллюстрирующая евхаристию, в виде виноградной лозы и колосьев пшеницы.

Ранние русские дискосы, как и византийские, были глубокими. Для удобства перенесения с жертвенника на престол они обычно имели поддон, то есть невысокую подставку. С XIV – XV веков, когда усложнился чин проскомидии и распространились блюдца для просфор, тарель дискоса стала более плоской и значительно уменьшилась в размерах. Рельефные изображения часто мешали размещению частиц просфоры и поэтому для украшения дискосов в основном употреблялись резьба и гравировка. На дне тарели изображали Поклонение Агнцу, с XVI века также причащение апостолов. На ранних дискосах встречались изображения Спасителя во весь рост и «Христа Еммануила», а на дискосах XVII века – Страсти Христовы. Традиционно вокруг изображения располагалась литургическая надпись: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое…». Во второй половине XVII века ярославские серебряники ввели в церковный обиход новую форму тарели – в форме звезды, многоугольную, с вогнутыми гранями. Борт тарели дискоса украшался орнаментом, менявшимся в соответствии со временем существования, так в XVIII веке встречаются акантовые листья, в первой трети XIX века – гирлянды из лавра или дубовых ветвей и колосьев пшеницы, позднее распространяется орнаментация в «византийском» и «русском» стилях.

Тарели, предназначенные для использования на проскомидии, не имеют поддонов. На дне тарелей гравировались крест, изображение Богоматери «Знамение», святого Иоанна Предтечи, Благовещения.

В древней Руси дарохранительницы назывались ковчегами. В XVI – XVII веках распространены были дарохранительницы в виде ларца с высокой крышкой, завершенной главкой с крестом. В конце XVII века появились высокие двухъярусные дарохранительницы с двумя отделениями – для запасных Святых Даров и для освященных Агнцев, употребляемых на литургии Преждеосвященных Даров, так называемые дарохранительницы-часовни. Также они напоминали распространенные в русском быту XVII – XVIII веков ларцы-теремки. В XVIII веке дарохранительницы имели в своем оформлении металлическую сень, напоминающую надпрестольную, она венчалась не крестом, а изображением воскресшего Христа, в ореоле сияния славы. В композиции часто использовались литые фигуры ангелов и евангелистов. Дарохранительницы синодального периода имели весьма разнообразную форму, они могли изображать престол со стоящим на нем потиром, Голгофу, Гроб Господень в виде саркофага и т.д. Ковчегами в церковном обиходе принято называть мощехранительницы и реликварии.

В древнерусской традиции панагии (греч. – «всесвятая») – это сосуды для хранения частей Богородичной просфоры, использовавшиеся при совершении чина возношения панагии. Существовали путные и столовые панагии. Путные панагии – наперсные и створчатые, имеют оглавие и запор, они предназначались не только для чина возношения, но и для переноса частиц просфоры. Столовые панагии отличались более крупным размером, иногда состояли только из одной тарели без крышки и имели стоян и поддон. Круглые створки путных панагий снаружи обычно имели выпуклые изображения, а внутри – гравированные. Из сюжетов на лицевой стороне в панагиях XIV – XVI веков обычно встречаются Распятие или Вознесение Христово, на внутренних поверхностях – Святая Троица и Богоматерь «Знамение», сопровождающиеся литургическими надписями. Наиболее ранние путные панагии русской работы происходят из Новгорода и датируются концом XIII – первой половиной XIV века. Со второй половины XV века панагией называли также небольшую, богато украшенную драгоценными камнями, финифтью наперсную икону, обычно круглую или восьмигранную (в виде звезды), с вложенными святыми мощами, чаще всего с традиционным для путных панагий изображением Богоматери «Знамение». В XVIII веке иконы-панагии с вложенными святыми мощами стали традиционными для всех архиереев, а они также могли жаловаться в редких случаях и архимандритам за какие-либо выдающиеся заслуги. На обороте или на особой привеске помещали царский портрет, а в навершии – венец или корону.

Древнейшие наперсные русские иконы относятся к XI столетию. Наперсные иконы изготавливались из камня, дерева, меди, драгоценных металлов и имели оглавие (фигурное ушко или петлю) для продевания цепочки или шнура. На них изображали Спасителя, Богородицу, сюжеты двунадесятых праздников и наиболее почитаемых святых. Весьма распространенным был сюжет «Святые жены-мироносицы у Гроба Господня», что, скорее всего, связано с традицией паломничества наших предков в Святую землю и реликвиями Святого Гроба.

Разновидностью наперсных икон являются змеевики – это круглые литые или резные медальоны, имеющие на лицевой стороне изображение Богородицы или какого-либо святого, а на обороте – композицию из переплетенных змей, последнее является языческим пережитком. Змеевики имеют византийское происхождение. Распространение и развитие типологии змеевиков на Руси продолжалось до XV столетия включительно, а в дальнейшем их продолжали отливать по старым образцам вплоть до XIX века. Некоторые литые и резные иконы служили походными, особенно складни или служили обычными домовыми образами.

Обычай покрывать особо чтимые иконы окладами (ризами) сложился в Византии. Иногда украшались только поля икон, которые закрывали сплошными пластинами из драгоценного металла или декорировали драгоценными камнями и отдельными пластинками с лицевыми изображениями, часто оклад накладывался и на фон, оставляя открытыми фигуры. Были также сплошные чеканные оклады, оставлявшие для обозрения только «личное» (лики, кисти рук, стопы ног), они должны были напоминать рельефные иконы, целиком отлитые из золота или серебра. Византийские оклады не были чисто декоративным дополнением к живописному изображению, поскольку несли на себе изображения Деисуса (от греч. – моление) или Престола уготованного и святых. Сам по себе оклад воспринимался как покров святыни. Выбор некоторых святых на боковых полях определялся патрональными соображениями, часто там помещали изображения фамильных святых покровителей.

Кроме окладов почитаемые иконы, такие как изображения Богородицы, могли украшаться прикладом: венцами, коронами (корунами), ряснами, шейными гривнами, подвесками-цатами, ожерельями-монистами, вотивными привесками. В Киевской Руси в качестве приклада употребляли колты – пустотелые подвески для благовоний. Известны колты XI – XII столетий с сиринами, которые представлены в нимбах, что свидетельствует о христианском характере изображений, так как в византийском искусстве сирин отождествлялся с райской птицей.

Оклады домовых икон знатных и весьма состоятельных заказчиков, сохранившиеся от XIV – XV веков, преимущественно декорированы орнаментами и ориентированы на тонкие и изысканные византийские оклады эпохи Палеологов. Достаточно широкое распространение с конца XIV века получила техника басмы, которая была гораздо проще чеканки и давала более мягкий рельеф. Также для украшения икон использовалась скань – золотая или серебряная проволочка, выложенная узорами (обычно спиральными или сердцевидными) и напаянная на металлический фон. Сканые оклады встречаются относительно редко, чаще всего сканью покрывали только венцы или имитировали сканые узоры басменным тиснением. В XVI веке в окладах стали использовать цветную эмаль по скани и чернь. Во второй половине XVII века орнамент на окладах значительно укрупнился, а чеканка приобрела более высокий рельеф. Рама оклада нарочито отделялась от средника посредством выпуклых чеканных «труб» или рельефной окантовки. В конце века в царских мастерских помимо пышных изделий в духе барокко изготавливали совершенно гладкие неорнаментированные оклады, тогда же преобладающим типом окладов стали сплошные.

В окладах икон XVIII – XIX веков поля оформлялись в виде рамы, схожей с картинной, что было под стать изменившемуся характеру живописи. Орнаментация зависела от господствующего стиля, например растительные мотивы в барокко, стилизованные раковины в рококо, вазоны, пальмовые ветви, лавровые гирлянды в классицизме. В ампирных окладах первой трети XIX века появились фигурные наугольники – деталь, которая перешла в более поздние оклады и удержалась там до начала XX века. В 40–60-х годах XIX столетия и иконопись, и оклады приобрели черты барокко в эклектической интерпретации. В последней трети XIX века преобладают преимущественно «византийский» и «русский» стили. Для «византийского» стиля характерны гладкие оклады с орнаментированными полями, причем орнамент на полях исполнялся эмалью. В «русском» стиле использовались мотивы пропильной деревянной резьбы и народного творчества. В небогатой народной среде бытовали дешевые оклады, штампованные из жести или сделанные из фольги, также имел место способ имитации позолоченного оклада тиснением по левкасному грунту.

Оклады напрестольных Евангелий были цельнометаллическими или же состояли из отдельных частей (средника, наугольников, дробниц), крепившихся к обтянутому тканью переплету. Из практических соображений, так как тонкие листы басмы легко повреждались в процессе пользования, оклады Евангелий в отличие от иконных делали чеканными, резными или сканными. Обычно оклад был украшен лицевыми изображениями. До XVII века включительно в среднике помещали Распятие с предстоящими, хотя встречались и другие изображения, такие как Христос Еммануил. Уже в конце XIV столетия появился прижившийся на Руси тип оклада с литыми дробницами и на его основе возникла обычная для окладов XV – XVI веков композиция с пятью дробницами: с центральной и угловыми. С последней трети XVII века получают распространение оклады с крупными эмалевыми медальонами-дробницами (эмаль по рельефу или роспись по эмали). Эмалевые медальоны в убранстве Евангелий получают широкое распространение в XVIII столетии. В центре обычно изображалось Воскресение Христово в иконографии «Восстание из Гроба» или Спас на Престоле. На наугольниках – изображения четырех евангелистов, часто с их символами: Матфея с ангелом, Луки с тельцом, Марка со львом и Иоанна с орлом.

Кадила состоят из двух частей, верхняя из которых – кровля – имеет специальные отверстия для выхода дыма, а нижняя закреплена на поддоне. Цепи, крепящиеся кольцами к нижней части и к венчающему кресту, соединены с плащиком-коптильником (крышечкой, предназначенной для держания кадила). Ранние кадила московской работы часто подражали архитектурным формам, они были кубическими и напоминали современные им одноглавые храмы с горкой кокошников. В последствии эта традиция в Москве сохранялась достаточно долго. В кадилах других русских художественных центров образы архитектуры присутствуют в более опосредованном виде. Венчание кровли главкой, несущей крест, неизбежно вызывало ассоциации с архитектурой.

Церковные осветительные приборы весьма разнообразны по своим типам и внешнему виду – это паникадила, лампады, лампадофоры, подсвечники переносные и стационарные. Один из первых больших церковных светильников на Руси – это паникадило, впоследствии получившее название хорос. Паникадила-хоросы представляют собой литые ажурные медные диски с бортом-ободом и углубленной чашей-поддоном в центре. Существовали также хоросы без бортика и поддона, в виде обода с кронштейнами для свечей. Форма хороса сохранялась в церковном обиходе до XVI века. С середины XVI столетия появились шарообразные паникадила, опоясанные ободом со свечниками так называемыми «перьями». В XVII веке, с расцветом барокко, распространились паникадила с балясовидным стержнем, который снизу завершался шаром, с ниспадающе-восходящими ветвями, изогнутыми в форме буквы S. В конце XVII века цепи паникадила могли декорировать чеканными и коваными листьями и цветами. В XVIII столетии в храмы попадали барочные и классицистические паникадила-люстры с хрустальными подвесками, а в эпоху ампира – чашеобразные светильники. Ближе к концу XIX века вернулись в употребление светильники-хоросы. На сегодняшний день обе формы: и хорос, и барочное паникадило широко используются для вновь освящаемых храмов.

Лампады (кандила) были подвесными и имели чашеобразную форму, существовали также и поставные лампады в виде чаши на высоком стояне. В XII – XIII веках были распространены небольшие орнаментированные бронзовые лампадки с поддонами, подвешенные на трех цепочках к звездообразному креплению с кольцом. В синодальный период появились лампады в виде стеклянных, фарфоровых или фаянсовых чаш в металлической оправе – лампадофоре. Наиболее ранние русские лампадофоры представляли собой литые ажурные диски с гнездами для нескольких лампад.

Из подсвечников особый интерес представляют «тощие свечи» – пустотелые цилиндрические подставки для свечей, устанавливаемые перед иконостасом. Они украшались орнаментальной резьбой или живописью. Примечательны своим высокохудожественным исполнением и декоративным оформлением запрестольные семисвечники – подставка для семи лампад.

Интерес представляют выносные фонари. В XVII веке они являют собой слюдяные футляры для свечей, предохранявшие огонь от ветра и дождя во время крестных ходов. Фонари выполнялись в шестигранной либо в восьмигранной форме. Поскольку слюда достаточно хрупкий материал, то ее отдельные пластинки вставляли в металлическую (оловянную) оправу. Для свободного доступа воздуха, необходимого для горения и выхода дыма, в верхней части фонаря делали отверстия, а чтобы дождевая вода не могла попасть через них внутрь, фонари завершали несколькими пустотелыми семью или девятью шатрами, на крутых гранях которых и располагались отверстия, окаймленные металлическими накладками. Конструкция крепления фонаря на рукояти обеспечивала вертикальное положение корпуса независимо от колебаний рукояти-шеста. Украшенные орнаментами ажурные накладки оправы, подцвеченная красным, зеленым и синим слюда, позолота и серебрение, эффектные многоглавые завершения с главками и крестами выглядели очень празднично и нарядно и служили великолепным дополнением торжественных церемоний крестных ходов.

Любопытным элементом церковной утвари являются рипиды. Византийские рипиды, первоначально применявшиеся не только при архиерейских службах, были круглыми и в форме квадрифолия. Соответственно их символическому значению рипиды украшались литыми изображениями херувимов. Древние русские рипиды представляли собой квадрифолий. На ранних рипидах выгравированы изображения Спасителя, Богоматери, святого Иоанна Крестителя, ангелов и четырех евангелистов. Рипиды начиная с XVII века имеют круглую или звездообразную форму и несут традиционные изображения херувимов.

Архиерейские посохи являются знаком епископской власти. Традиционно они изготавливаются из дерева, кости, металла. Наиболее ранние посохи – архиепископа Новгородского Никиты, митрополита Петра, митрополита Геронтия – сохранились в переделанном виде. Вероятно, их рукояти могли быть как прямыми, так и изогнутыми, с опущенными вниз концами. Древко посоха составлялось из отдельных колен, скрепленных шаровидными «яблоками». Патриарх Никон в середине XVII веке ввел посохи, завершенные змеиными головами, так как змея символизировала мудрость. В XIX столетии вернулась в обиход древняя форма навершия. Посохи по русской традиции носили с сулоком – прямоугольным платом материи, которым обертывали рукоять. С одной стороны, это предохраняло ладонь от соприкосновения с холодным металлом в зимнее время, а с другой – соответствовало обычаю касаться священных предметов только покровенными руками. Со второй половины XVII века сулоки начали богато украшать золотной вышивкой, они стали негнущимися, утратили функциональное значение и продолжали существовать привешенными к посохам.

Немаловажным видом церковного искусства малых форм были также предметы из разнообразных тканей – это одеяния и покровы для престола и жертвенника, богослужебные облачения (ризы), алтарные и иконные завесы, всевозможные покровы икон и других святынь. Большинство ковчегов-мощевиков и панагий хранилось в тканых чехлах. В убор икон могли входить убрусы-очелья, тканные или плетеные цаты. Из ткани, льняной или шелковой, делаются антиминсы (греч. – вместопрестолие) – платы с изображением положения во гроб Христа и зашитой частицей святых мощей.

Кроме вышеназванных в церковном обиходе существовали и другие виды утвари, бытование которых имело более ограниченный характер. Так звездица появилась в русской литургической практике сравнительно поздно, еще в XII – XIII веках она не была обязательной принадлежностью литургии. Только с XVI столетия известны малые блюда для просфор – «блюдца дорные». С XVIII века встречается специфическая разновидность «всенощных» сосудов, предназначенных для благословения хлеба, пшеницы, вина и елея, – блюд с тремя чашами по краю. Позднее возникла также канунница или панихидница – скульптурное изображение Голгофы с Распятием и предстоящими, помещаемое на кануне (настольном подсвечнике, пред которым совершаются панихиды).