Глава 8. Причины торможения инноваций в социальной сфере

 

Когда я говорил применительно к судьбе нововведений, что утверждаться новому не просто и причины причинам тут рознь, то имел в виду прежде всего типичные ситуации как общесоциального, так и личностного порядка. Их не так много, но и не так мало. Причем корни у них одни – естественные для любых форм развития инновационные противоречия и свойственная им рефлексия человеческой психологии, общественного сознания.

«Естественные противоречия», конечно, понятие условное. Нововведение, если оно не несет в себе ложные помыслы, псевдоновацию, представляет собой, по определению В.А.Лопатина, способ существования и разрешения основного противоречия между утверждаемым новым и отрицаемым старым /1/. Замена же старого на новое, на мой взгляд, хотя и предполагает определенную борьбу мнений, выявление неких промежуточных, переходных состояний, точно так же должна заранее предусматривать и варианты ответов на предвидимые спорные решения, меры профилактики и погашения теоретически возможных напряжений. То есть одинаково естественно иметь противоречия и уметь их предвосхитить. От того, в чем больше преуспел инноватор – получил лишь «свое» или удачно просчитал ходы вперед и предотвратил ненужные осложнения, – собственно, и зависят мера естественности, а с ней и число обозначившихся по ходу рождения новшества противоречий.

Есть здесь и другой аспект, иной поворот мысли. Противоречия выступают не просто движущими силами инновационной деятельности. Показательно то, что острый характер отношений между старым и новым является в соответствии с канонами диалектики сущностным отражением единства и борьбы противоположностей. Обращая на это внимание, И.А.Романова видит в таком именно отражении основное инновационное противоречие, а остальные противоречия зачисляет в «неосновные» /2/. Но я не стал бы что-либо делить по столь неравноценным признакам. Категории философские и сугубо «земные», предметные – все-таки не одно и то же.

Свойство инноватики производить социально значимые изменения, инициировать переход или перевод системы из одного состояния в другое (зафиксируем это как факт), объективно связано с двумя сторонами диалектически объяснимого процесса воспроизводства – функционированием и развитием рассматриваемой совокупности элементов. Функционирование, будучи цикличным воспроизводством заданных качеств и результатов, противостоит развитию (нововведению), уже изначальный смысл которого в изменении существующих системных функций. Нововведение не может не взаимодействовать со средой своей реализации, а значит и обречено на временное торможение или разрушение порядка функционирования в системе, где идет его адаптация.

Такого рода общесистемные противоречия, по заключению А.И.Пригожина, «питают рефлексы сопротивления инновациям» /3/. Важный и принципиальный момент! Общесистемные противоречия, бесспорно, нуждаются в выделении. Их нельзя скопом помещать в «неосновные» и их было бы неуместно включать в разряд социальных, экономических, психологических или иных, схожих по типу, о которых я собираюсь позже говорить.

Профессор Пригожин называет три общесистемных противоречия.

1. Изменение и стабильность. В большинстве случаев нововведения создают противоречие между вносимыми в систему изменениями и стремлением системы сохранить себя как целое, не потерять присущую ей организационную устойчивость. Меняясь в чем-то, она должна не лишиться других, тем более основных своих качеств. Суть возникающего здесь напряжении – изменение в постоянном. Отсюда появляется линия «отчуждения» нововведений в организационных и иных социальных системах.

2. «Критическая масса» (у Пригожина – «объем») последствий. Осуществление каждого нововведения вызывает все больший, нарастающий резонансный эффект. Пропорции вторичных, производных явлений и последствий, их «масса» начинают в определенных ситуациях превышать полезность исходного нововведения. Отсюда накопление мотивов к сопротивлению, усиление риска непредвиденных потерь.

3. Множественность объекта изменений. Нередко программируется слишком много изменений при фактически отсутствующем едином объекте внедрения. Набор организаций, регионов при этом очень разнообразен. Несходство их условий, специфики в отдельных средах приводит к тому, что внедрение на местном уровне получает признаки уникальности. И проект нововведения оказывается перед неизбежностью множественной трансформации. Иначе говоря, противоречие разрешается исключительно в процессе взаимоадаптации новшества и его среды.

Выделение общесистемных противоречий, подчеркивает А.И.Пригожин, важно не только в теоретическом плане. Надо признать, что сопротивление нововведениям не есть лишь плод консерватизма, некомпетентности работников. Это объективные трудности перехода к новому. Потери же в том, что когда среда стремится приспособить новшество к своим особенностям, снижается потенциал идущих за ним изменений. Все это задает известную инерционность функционированию организационных систем и препятствует инновациям. Для управления же инновационными процессами существенно то, что система только тогда будет открыта новшествам, когда их внедрение станет условием ее сохранения. Будет такое условие – удастся поддерживать инновационный импульс внутри самой системы /4/.

Диапазон мнений на сей счет, разумеется, велик, особенно если касаться сколько-нибудь крупных социальных проектов или тех многозначных нововведений, которые предполагают широкий общественный резонанс. Ведь тормозить полезное новое, сошлюсь на обыденную психологию «рыночного» времени, можно и по причине сугубо банальной: невыгодно – и все тут! Причем о выгоде-невыгоде судят, как легко догадаться, не с позиций государственных или общественных интересов, а личных, корпоративных. В социальной сфере это сейчас преобладающий мотив. И он тем сильнее, чем экономически ущербнее территория, предприятие, организация.

Период новой российской истории, которому более двух десятков лет, это по большей части время анархии и «дикого капитализма». Только после 2000 года появились зачатки социального порядка, а затем, несколько позже, была официально продекларирована социальная ориентация государственного бюджета и вслед за тем родились национальные проекты реабилитации образования, здравоохранения, создания доступного жилья, развития села.

До этого были все основания обобщать ситуацию по критерию, обозначенному в середине 1990-х В.Тхоржевским. В своем философском эссе он прямо говорил, что новое «не видят» те, кому невыгодно. И невыгодно потому, что новое «требует реальных усилий. Реальных дел, реального риска, не обещая сиюминутной радости воровства» /5/.

Огрубленная эссеистом форма и несколько гиперболизированный подход не мешают увидеть за сказанным сохранившуюся до сих пор проблему. В ней первопричинность низкого коэффициента полезного действия нынешних отечественных социальных инноваций. Стратегии социальной политики не хватает материальных ресурсов, поскольку инвестировать в социальные проекты «приватизированные» народные деньги частному, полукриминальному капиталу не с руки – интересы не те и работать на неизвестную перспективу не хочется, тут не «бешеные» проценты с торгового или банковского оборота. А таких чисто государственных и разумно управляемых вариантов самообеспечения социальных инвестиций, как на Белгородчине (см. главу 7), слишком мало, чтобы ожидать форсированной и масштабной поддержки проектов гуманитарного, «человекоемкого» характера.

Типичный пример на эту тему привел в «МК» победитель Международного конкурса компьютерных технологий в Японии (2005 г.) студент МФТИ Станислав Воног:

– В прошлом году я с командой занял второе место в мире на конкурсе «Умные технологии делают нашу жизнь проще» за проект школы будущего. Идея такая: учитель и ученики получают планшетные компьютеры вроде ноутбуков. На них можно рисовать ручкой, писать. Причем учитель видит на своем экране, чем занимается каждый ребенок: кто вовсю решает задание, а у кого творческий ступор. Мы придумали, как использовать ноу-хау на уроках рисования и английского. Для внедрения системы в одной школе понадобилось бы 30 тысяч долларов. Потенциальные клиенты вздыхали: «То, что вы придумали, – здорово. Но сегодня это не так необходимо, как деревянные парты или обычные учебники…» /6/.

Когда школе не хватает денег на элементарное, думать о принципиальных переменах, разумеется, трудно. Но только ли виноват в этом дефицит финансовых средств? И только ли деформированное сознание потенциальных заказчиков и инвесторов мешает администраторам от педагогики решиться на нововведение? Задавать подобные вопросы заставляет уже другая сторона той же проблемы невостребованности прогресса, ибо существуют действительные социальные инновации (как «школа будущего» студентов МФТИ) и есть лишь имитация инноваций, преследующая цель всеми правдами и неправдами поддержать на коммерческой основе саму жизнеспособность социального объекта («деревянные парты» в обмен на современный учебно-методический антураж).

Не случайно исследователи из Казанского государственного технического университета вынуждены констатировать, что образовательные учреждения, обреченные государством на самостоятельную борьбу за свое выживание, в основном реализуют инновации, ориентированные на сиюминутный спрос, спекулируют на внешней привлекательности предлагаемых новых образовательных услуг. В частности, анализ ситуации в общеобразовательных школах дает право группировать их на три категории: а) действительно авангардные, инновационные школы; б) экспериментальные школы, ведущие апробацию новых для них моделей и методов; в) псевдоинновационные школы, использующие незначительные видоизменения процесса обучения во имя престижных или меркантильных соображений /7/.

Видимо, в целом по России социальные инновации не находят должного развития и тиражирования из-за наличия и нравственно-психологических, и экономических барьеров. Это общая и в какой-то мере неизбежная для переходного периода диспозиция. В ней тяжело искать какие-то одномерные оценки или ответы.

На более обыденном уровне, в рамках местных сообществ и коллективов, территорий и социально-производственных единиц причины торможения нововведений в социальной сфере уже легче поддаются систематизированной и детальной классификации.

Внедрение инноваций в подавляющем своем большинстве влияет на взаимодействие и отношения участвующих в этом процессе людей, коллективов, социальных групп. Следовательно, человеческий фактор неизменно присутствует в судьбе нововведений, причем независимо от того, в каком сегменте социального пространства происходят изменения. Вот это-то человеческое измерение и определяет чаще всего любую ипостась и любую трактовку классификации причин торможения социальных инноваций или объяснения природы инновационных конфликтов.

В свое время во ВНИИ системных исследований была разработана методика, позволившая выяснить, в частности, как процесс внедрения новшеств воздействует на отношения и связи внутри организационных систем. Обследовали 29 нововведений. Оказалось, что в 93,1% случаев микроклимат в инновационной зоне претерпевает существенные изменения, а настроения работников выливаются в трехвариантную трактовку поведения. Выбор таков: а) никак не реагировать на новшество; б) содействовать его внедрению: в) в той или иной форме препятствовать ему /8/.

Вероятностный характер подобного расклада сохраняется, понятно, на все гипотезы продолжения. Но в повседневной практике далеко не всегда можно реально определить потенциальных (скрытых) противников нововведений, и здесь, конечно, планируя внедрение социально значимых изменений, необходимо руководствоваться абстрагированным и в то же время научно ориентированным представлением о типичном наборе причин и мотивов сопротивления новому.

На мой взгляд, если суммировать всю известную информацию, то можно выстроить такую иерархию причинных факторов:

Факторы политические – говорить о них как перманентных причинах торможения нововведений необходимо, поскольку практика социальной политики до и после 2000 года еще раз доказала, во-первых, реальную разницу в подходах к сути политических решений, касающихся повышения качества жизни населения; во-вторых, наличие внутри властных структур достаточно сильного сопротивления политике расширения социальных программ (особенно когда такой позиции помогает глобальный экономический кризис). Эту факторную составляющую ранее рассматривать не имело смысла ввиду долгого отсутствия на российской территории управляемой социальной политики и хотя бы минимальных под нее ресурсов (именно поэтому, собственно, в аналогичном перечне факторов первого издания книги не было упоминания политических причин торможения социальных нововведений).

Сегодня государство и региональные органы власти социальную политику оценивают как фактор развития с разных сторон. В одном случае фигурирует традиционный социальный патернализм с разветвленной системой субсидий, льгот, обязательных выплат. В другом – идет минимизация официальных социальных услуг и основной социальный пакет предоставляется зарабатывать самим труженикам. Но есть и вариант, когда формируются условия для появления многочисленного среднего класса, и число благополучных социальных групп превышает половину населения. Вопрос только в том, смогут ли, допустим, такую задачу выполнить существующие национальные проекты или же не смогут /9/.

Говоря иначе, весь комплекс социальных инноваций, которые масштабной проектной политикой предусмотрены, не обретет тормозящих причин, если: а) будут реализовываться объявленные цели; б) станет расти качество жизни не уже богатых или сверхбогатых, а людей среднего класса, постепенно отчуждаемых от слоя бедных и самых бедных наших граждан.

2. Факторы психологические – они присутствуют повсеместно и всегда, поскольку социальная сфера, социальные отношения не обходят ни одного человека.

В массовом сознании и поведении в годы реформ сложилось определенное предубеждение к социальным инновациям федерального уровня, меньшее – к начинаниям регионального и местного уровней. Мотивируется оно преимущественно отрицательными результатами реформ в социальной сфере (прецедентные оценки выполнения новых национальных проектов пока не могут считаться определяющими). Отдельные положительные примеры известны, как правило, узкому кругу людей (специалистам, политикам, журналистам), но не основному населению страны.

Отсюда усугубление и без того достаточно распространенной боязни перемен и каких-либо изменений, нежелания рисковать. У некоторых более возрастных категорий к этому добавляются инертность, консерватизм мышления. Не стоит забывать и о бюрократических преградах, связанных с аппаратной психологией, многими формальными условностями.

3. Факторы социальные – их влияние на торможение инновационных процессов в социальной сфере очевидно во всех случаях, где преобладают или существуют хотя бы локально групповые интересы.

Любые профессиональные, ведомственные, корпоративные группы заинтересованы в сохранении существующего порядка вещей. Прямо или косвенно они сопротивляются нежелательным им переменам. К примеру, пенсионерам при всех сегодняшних недостатках не хочется реформировать действующую пенсионную систему под сомнительные в условиях России идеи о накопительных вкладах. Точно так же же, но по другому поводу склонны были вести себя профессиональные рабочие группы, когда нововведения касались, казалось бы, заведомо прогрессивной замены устаревшей техники компьютерными комплексами. Боязнь переучиваться, проходить переквали­фикацию, неуверенность в будущем своем социальном статусе делают людей невосприимчивыми к перестройке привычных общественных и произ­водственных структур, преобразованию групповых ценностей.

У каждого человека есть социальные потребности в общении, признании, распределении общественных ролей. Удовлетворить их можно только через свою среду, коллектив, группу. Но удовлетворяя эти потребности, человек попадает в обратную зависимость – его коллеги, товарищи обязательно требуют от него лояльности по отношению к себе. Установленным ими нормам поведения. При нарушении подобных условий применяются санкции – разумеется, моральные (об этом более подробно писал А.И.Пригожин) /10/. Тем не менее никто не хочет, чтобы нововведение нарушило такой, пусть и уже явно консервативный порядок.

За рамками этого есть и другие причины нежелания нового – боязнь потерять работу, а не только товарищей, лишиться социальных выплат, льгот, недоверие к декларируемым под социальные нововведения государственным гарантиям.

4. Факторы экономические – удельный вес в сопротивлении социальным нововведениям у них меньше, чем иногда принято считать, но подспудно они проявляют себя почти во всех проектах.

О некоторых, в том числе и косвенных причинах экономического характера, влияющих на отношение к инновациям, шла речь в первом разделе учебника. Отмечу отдельно страх потерять из-за нововведений в зарплате, в доходах для коллектива, в ценах на жилье, коммунальные услуги (неоднозначные и весьма разные по своим масштабам и содержанию экономические последствия жилищно-коммунальной реформы в городах и областях России – самый типичный, как бы материализованный довод в пользу сопротивлявшихся ее проведению).

5. Факторы коммуникативные – они были включены мною в причинную классификацию в первом издании этого учебного пособия и напрямую связаны с научной и организационно-технической обоснованностью социальных инноваций, умением обеспечить информационными средствами понимание и поддержку предлагаемых инновационных идей.

Среда или объект нововведений чаще всего сопротивляются изменениям, во-первых, из-за недостаточной информированности; во-вторых, из-за внутренних коммуникационных барьеров в структуре организации; в-третьих, из-за пренебрежения самой проблемой, игнорирования инноваторами разъяснительной и пропагандистской работы в инновационном процессе.

Иллюзия относительно самоэффективности служебных связей, упование на текстуальные или уставные директивы, инструкции, пояснения превращают организаторов в заложников внешне эффектной, но отнюдь не работающей в автоматическом режиме административно-бюрократической машины. Людям необходимо разъяснять суть нововведений простым человеческим языком и на этапе их подготовки, разработки, и на этапе внедрения. Только тогда не будет активного торможения, не останется равнодушных и несведущих. Каждый сможет примерить социальные последствия новшеств на себя и свою семью, подсказать авторам рациональный путь к результату в зоне своей ответственности.

Главный довод – новые информационные и управленческие правила требуют и дают возможности для качественно иной подготовки людей к сознательной работе в процессе сотворчества. Сюда можно добавить еще несколько аргументов, хотя бы пунктирно, телеграфно: а) с ростом интеллектуального потенциала работающих людей и масштабов используемого ими информационного поля (интернет, локальные сети) возникает необходимость грамотно разъяснять идеи нововведений, сближать контакты участников его внедрения, убеждать оппонентов в правильности избранного пути; б) без открытого, наглядного, понятного участникам инновационного процесса организационного проекта, обоснованного расчета при выборе технических средств и коммуникаций, источников инвестиций сегодня трудно надеяться на доверие к авторам предлагаемых социальных инноваций.

Несколько иная содержательная и формальная стилистика заключительного, пятого пункта причинных факторов объясняется не столько самой постановкой вопроса о существовании коммуникативных мотивов сопротивления, сколько попыткой ответить, в каком направлении искать средства погашения информационной недообеспеченности инновационных процессов. Однако призывая сконцентрировать пропагандистско-разъяснительные ресурсы и конструировать для управления нововведениями более активное сопровождение, стоит напомнить о близости границ факторов коммуникативных и факторов психологических – точнее, о тесной их взаимозависимости.

Британские специалисты Национального института социальных проблем, анализируя особенности внедрения и распространения нововведений, предостерегали тех руководителей департаментов социальных служб, которые питают надежды на то, что социальные инновации могут приживаться сами по себе, без приложения особых организующих усилий. Дескать, как только люди узнают о новых методах работы, они воспримут их с энтузиазмом и будут рады не изобретать колесо. Подобные надежды, показывает практика, чаще всего необоснованны, и есть целый ряд моментов, подтверждающих их иллюзорность /11/. Выделю некоторые из них –наиболее характерные.

Во-первых, любые перемены, отмечают британцы, связаны с определенными потерями, и это обстоятельство необходимо учитывать. Зна­чительное сопротивление людей вызывает, в частности, угроза обез­личивания процесса изменений и его результатов. И здесь руководителям (агентам изменений) следовало бы, рассматривая сопротивление как негативную обратную связь, вовремя озаботиться увеличением числа лиц, выступающих за нововведение.

Во-вторых, важно обеспечить понимание неотложности, востребо­ванности изменений. Люди должны видеть или соответствие нововведения существующим правилам и нормам отношений в данной социальной среде (то есть новое не несет с собой ничего радикального – и это изменения первого порядка), или же инновация готова трансформировать, вывести на иной уровень сами правила и отношения (что уже будет предполагать изменения второго порядка). Более того, надо понимать еще и общий контекст сопутствующих нововведению условий, их связь с интересами развития организации, чтобы избежать не только возможного локального сопротивления, но и грубых промахов в оценке перспектив предлагаемых новых решений.

В-третьих, в противовес факторам торможения нового надо преду­сматривать просвещение и обучение персонала. Тогда непосредственные проводники инновационных методов смогут лучше осознать характер и цели предстоящих изменений. Например, если цели заключаются в совершенствовании сотрудничества между социальными работниками и медицинскими сестрами, обслуживающими закрепленный контингент, то для решения инновационных задач, по мысли лондонских коллег, более эффектным может оказаться совместный семинар-инструктаж, нежели обычные учебные курсы по своей профильной дисциплине.

Мне представляется, что инноваторы, борясь с предубеждениями «незнаек», должны не ограничиваться рассказом об инновационном проекте и обоснованием тех или иных узловых решений, важно еще и формировать определенный психологический задел – постепенно приучать людей мыслить другими категориями, вообще по-иному думать. Ориентируясь, быть может, больше не на традиционное вертикальное мышление, а на латеральное, методологию которого предложил в свое время Эдвард де Боно.

Вертикальное мышление, выбирая какой-то единственный путь действий, комментирует доктор де Боно, отбрасывает все остальные возможные варианты. Латеральное – отбором не занимается, оно стремится изыскать новые возможности, создать как можно больше альтернативных решений. То есть человек, владея латеральным мышлением, занят исключительно процессом созидания новых идей /12/.

То, что формулирует этот ученый, привлекает еще и строгим мировоззренческим подтекстом. Бороться с торможением инноваций, понимать суть философии изменений, конечно же, легче, обладая навыками латерального мышления. Конструктивного и наступательного. По мнению де Боно, поскольку латеральное мышление стремится перестроить любой фиксированный образец, его задача как раз и заключается в том, чтобы бросать вызов всевозможным исходным посылкам. Его девиз: никто не может поручиться, что допущение верно. Большинство допущений, подчеркивает специалист по творческому поиску, продолжает сохранять свою значимость лишь в силу существующих традиций, а не за счет регулярного подтверждения собственной достоверности /13/.

Изменение психологии и отношения к делу – это и «торможение торможения», то есть явное уменьшение сопротивления инновациям, и одновременно формирование в системе устойчивого инновационного климата, располагающего уже не просто к разовым нововведениям, а к постоянно работающей инновационной модели развития. Радикальное изменение состояния объекта нововведений делает его средой, максимально готовой к долгосрочным, последовательно организуемым преобразованиям. Ведь, как уже ранее говорилось, одной из критически важных составляющих успешных изменений, наряду с «генеральным планом» развития, является более высокая степень участия людей в инновационном процессе на всех уровнях.

В контекст этого тезиса весьма к месту ложится задача уяснения тех сил и обстоятельств, которые препятствуют нововведениям. Главное при этом, констатируют американские исследователи, не понимание технической стороны изменений, а формирование более глубокого интереса и внимания к человеческому фактору (например, не следует игнорировать предложения тех, кто вовлечен в процесс изменений, нельзя использовать непонятные термины и т.д.). В русле именно таких представлений в США применяют методы социальной диагностики, программы обучения инноватике, правилам и приемам творческого общения, разрабатывают методики воздействия на склонных к торможению людей – вплоть до явного и скрытого их принуждения /14/.

Характерно, что американский опыт в этом смысле лишний раз доказывает наличие самой проблемы коммуникативных связей и противодействия существующим здесь слабостям. Необеспеченное информационным сопровождением нововведение ни по степени готовности своей среды, ни по параметрам внутренней организации, техники дела не способно претендовать на оптимальные сроки реализации идеи и достаточно массовую осознанную поддержку. Не случайно в Соединенных Штатах новаторство процветает в организациях, где зоны служебных обязанностей накладываются одна на другую, люди общаются через границы этих зон беспрепятственно, информация распространяется без помех, а все стимулы ориентированы на будущее, не на прошлое /15/.

Вывод, собственно, единственный: какие бы проблемы и препятствия ни возникали на пути социальных нововведений, их нельзя воспринимать как нечто инородное для инновационного процесса. Они естественны для любой общественной системы. Выявление причин торможения социальных инноваций есть и определение резервов социального развития. Это проверка готовности и способности общественных групп к разного рода социальным нововведениям, обновлению базовых социальных практик – всего того, что является сегодня, по мысли академика Т.И.Заславской /16/, социально-инновационным потенциалом трансформирующегося общества.

Не надо бояться возникающих напряжений, противоречий. Надо учиться их преодолевать – путем неустанного коллективного поиска, анализа практики, экспериментальной отработки моделей и технологий инновационной деятельности.

 

Источники

1. Лопатин В.А. Специфика противоречий инновационного процесса (методологический аспект) / Автореф. дис… канд. филос. наук. – Минск, 1985. – С. 12.

2. Романова И.А. Диалектика инноваций в отечественной педагогике ХХ века / Автореф. дис… канд. пед. наук. – М., 1995. – С. 12.

3. Пригожин А.И. Нововведения: стимулы и препятствия (Социальные проблемы инноватики). – М., 1989. – С. 74.

4. Там же. – С. 74-75.

5. Тхоржеский В. Боязнь новизны // Доверие. – 1995. - №15-16.

6. См.: Московский комсомолец. – 2005. – 5 декабря.

7. См.: Горбачева О.В. Инновационные процессы в современной общеобразовательной школе // Материалы Всероссийской научной конференции «Современное российское общество: состояние и перспективы». – Казань, 2006. – Т.4. – С. 101.

8. Толстой В.С. Проектирование нововведений как метод преодоления механизма торможения // Нововведения как фактор развития. – М., 1987. – С. 50.

9. См., напр.: Некрасов С.Н. В поисках идеала общественной консолидации: какая программа социального развития качества жизни нужна России? // Повышение качества жизни населения – важнейшая проблема Российской Федерации: Сб. научных докладов и статей. – М., 2006. – Ч.1. – С.110-111; Гончаренко Л.П., Арутюнов Ю.А. Инновационная политика. – М.: Кнорус, 2009

10. Пригожин А.И. Указ. соч. – С. 91.

11. См.: Новаторство и перемены: методы управления/Национальный институт социальных проблем. – Лондон, 1995.

12. Де Боно Э. Литеральное мышление: Пер. с англ. – СПб., 1997. – С. 44-45.

13. Там же. – С. 99.

14. Мак-Гоун Р., Спаньола Р. Разработка новых технологий // Эффективность государственного управления: Пер. с англ. – М., 1998. – С. 761.

15. Там же. – С. 762.

16. Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. – М., 2004. – С. 270.

 

Дидактический аутотренинг

Вопросы для проверки:

1. Насколько объективно неизбежны противоречия, становящиеся причинами торможения социальных инноваций?

2. Какие факторы, на ваш взгляд, наиболее существенно влияют на отношение людей к нововведениям в социальной сфере?

3. Есть ли конструктивные средства – психологические, моральные, политические, экономические – для «торможения торможений»?

Неожиданный поворот

Два исследователя Эллен Лангер и Синтия Вейнман провели в Бостоне опрос безработных, которые стояли в очереди на бирже труда. Одной группе было предложено рассказать, почему так трудно найти работу в Бостоне, а другой – обсудить, каким образом добиться трудоустройства на Аляске. Затем каждую из групп разделили поровну, чтобы у первой половины было время подумать над ответами, а вторую тут же, как прозвучит вопрос, заставить ответить.

Те, у кого было время подумать о переселении на Аляску, предложили больше всего вариантов решения стоящей перед ними проблемы. Группа, которой полагалось немедленно ответить о положении безработных в Бостоне, тоже оказались на высоте. Между тем, имевшие время подумать о работе в Бостоне высказали гораздо меньше идей, как и те, кому пришлось без подготовки искать способы «завоевания» Аляски.

Вывод независимо от темы оказался по-своему удивительным. О незнакомых объектах мы склонны размышлять более продуктивно, если у нас есть время задуматься, зато об объектах знакомых говорим полнее и лучше, когда особо задумываться не надо. И наоборот, когда мы чересчур много размышляем над чем-то уже давно известным, в голову приходит гораздо меньше каких-либо идей.

Оцените под этим углом зрения психологию и поведение потенциальных противников инноваций (нейтралов, консерваторов) и предложите:

а) как тактически точнее и правильнее готовить разные категории людей к участию во внедрении социальных нововведений; кому из них лучше дать подольше подумать, а с кем целесообразнее форсированно, почти экспромтом включаться в освоение нового;

б) в какой форме и в каких соотношениях стоит проводить ротацию социальных работников в зоне инновационных изменений, чтобы максимально сократить влияние субъективных факторов на судьбу нововведений в социальной сфере.

 

Творцы

Причины торможения инноваций отражают всю сумму противоречий объективного и субъективного характера. Однако в любом случае сталкиваются людские позиции (см. рис.)

Спросите себя, чего здесь больше: борьбы за единство позиций или отсутствия единства, которое и определяет борьбу? И кто побеждает чаще – инноватор с мирной лейкой или топор с боевой наклейкой?