Системность научного знания – следствие взаимодействия эксперемента и логики.

Все в мире взаимосвязано, если эксперимент является методом познания, то логика метод определения эксперимента.

Логика- методология(инструмент) научного познания которая в период Ренесанся была тесно свяана с экспериментом.Относиттся к наукам об идеальных искусственных объектаз, окнструкции которой, приложимы для формирования знаний в иных науках.

для формирования научного знания необходим экспериментальный инструментарий и разнообразные знания, получаемые до и вне логико-математического формализма).

Основываясь на методах научного познания можно иденцифицировать индукцию и дедукцию, которые основаны на логических техниках.

 

индукция (от частного к общему);

 

дедукция (от общего к частному) - о помощью двух последних приемов логически обобщаются эмпирические знания и выводятся логические следствия - анализ и синтез, позволяющие раскрывать закономерные связи между объектами путям их расчленения и воссоздания из частей

науке XIX в. синтез конкретного естествознания и логики послужил опорой для философии позитивизма, центральными проблемами которой стали вопросы эмпирического обоснования научного знания с опорой на аппарат логики и анализ языка науки вне идей историзма.Логика, которой теперь пользуются, скорее служит укреплению и сохранению заблуждений, имеющих свое основание в общепринятых понятиях, чем отысканию истины. Поэтому она более вредна, чем полезна”

Как известно, эта тенденция связана с зарождением в XIX в. философии позитивизма в работах О.Конта, Дж.С.Милля и их последователей.

В ХХ в. взаимосвязи философии, логики и методологии науки особенно ярко проявились в неопозитивизме, особенно в логическом позитивизме как ответвлении аналитической философии. Одна из характерных черт неопозитивизма — редукция (сведение) философии к логическому анализу языка науки.

Один из наиболее популярных западных учебников 20 века «Введение в логику и научный метод» М.Коэна и Э.Нагеля – есть не более чем введение в формальную логику и возможные применения логике в науке. Данную книгу [Коэн, 2010] очень трудно отнести к учебнику и/или научной монографии по методологии научного познания так как в ней собственно науки (математики, физики, химии, биологии) мы практически не найдем ни в каком виде.

 

Другими словами, мы никоим образом не приближаемся к решению проблемы «Что есть истина?» в смысле выяснения путей получения истинного знания о действительном мире и критериев различения истины и заблуждения на основании высоконаучного определения понятия «истина» в логике.

Поясню это дополнительно. Если вы, например, задаете логику вопрос: Истинно ли высказывание «атом водорода состоит из протона и электрона»? - то логик совершенно правильно воспользуется определением истины по Тарскому и скажет: Высказывание «атом водорода состоит из протона и электрона» истинно тогда и только тогда, когда атом водорода состоит из протона и электрона.

Причина ошибки весьма проста – логико-математический аппарат часто применяется для окончательной обработки научного знания, а производители конечного продукта обычно считают себя если не единственными, то главными. Это касается и сапожников, которые считают что именно они обувают человечество (хотя им нужен инструмент и выделанная кожа, а чтобы сделать инструмент нужно добыть руду и выплавить металл и т. д); это касается и представителей логико-математического «цеха», которые убеждены, что методология науки есть логика во всех ее разновидностях (хотя для формирования научного знания необходим экспериментальны инструментарий и разнообразные знания, получаемые до и вне логико-математического формализма).

Специфические особенности субъекта научной деятельности.

Наука ставит своей целью выявить законы, в соответствии с которыми объекты могут преобразовываться в человеческой деятельности. Поскольку в деятельности могут преобразовываться любые объекты — фрагменты природы, социальные подсистемы и общество в целом, состояния человеческого сознания и т.п., постольку все они могут стать предметами научного исследования. Наука изучает их как объекты, функционирующие и развивающиеся по своим естественным законам. Она может изучать и человека как субъекта деятельности, но тоже в качестве особого объекта.

Наука, в отличие от обыденного познания, предполагает применение особых средств и методов деятельности. Она не может ограничиться использованием только обыденного языка и тех орудий, которые применяются в производстве и повседневной практике. Кроме них ей необходимы особые средства деятельности — специальный язык (эмпирический и теоретический) и особые приборные комплексы. Именно эти средства обеспечивают исследование все новых объектов, в том числе и тех, которые выходят за рамки возможностей наличной производственной и социальной практики. С этим же связаны потребности Науки в постоянной разработке специальных методов, обеспечивающих освоение новых объектов безотносительно к возможностям их сегодняшнего практического освоения. Метод в Науке часто служит условием фиксации и воспроизводства объекта исследования; наряду со знанием об объектах Наука систематически развивает знание о методах. Наконец, существуют специфические особенности субъекта научной деятельности. Субъект обыденного познания формируется в самом процессе социализации. Для Науки же этого недостаточно — требуется особое обучение познающего субъекта, которое обеспечивает его умение применять свойственные Науке средства и методы при решении ее задач и проблем. Классическая Наука предполагала, что субъект дистанцирован от объекта, как бы со стороны познает мир, и условием объективно истинного знания считала элиминацию из объяснения и описания всего, что относится к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности характерна идея относительности объекта к средствам и операциям деятельности; экспликация этих средств и операций выступает условием получения истинного знания об объекте.

 

Ценность науки и её этика.

В науке, как и в любой области человеческой деятельности, взаимоотношения между теми, кто в ней занят, и действия каждого из них подчиняются определенной системе этических норм, определяющих, что допустимо, что поощряется, а что считается непозволительным и неприемлемым для ученого в различных ситуациях. Эти нормы возникают и развиваются в ходе развития самой науки, являясь результатом своего рода «исторического отбора», который сохраняет только то, что необходимо науке и обществу на каждом этапе истории. В нормах научной этики находят свое воплощение, во-первых, общечеловеческие моральные требования и запреты, такие, например, как «не укради», «не лги», приспособленные, разумеется, к особенностям научной деятельности. Скажем, как нечто подобное краже оценивается в науке плагиат, когда человек выдает научные идеи, результаты, полученные кем-либо другим, за свои; ложью считается преднамеренное искажение (фальсификация) данных эксперимента.

Во-вторых, этические нормы науки служат для утверждения и защиты специфических, характерных именно для науки ценностей. Первой среди них является бескорыстный поиск и отстаивание истины. Широко известно, например, изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже», смысл которого в том, что в стремлении к истине ученый не должен считаться ни со своими симпатиями и антипатиями, ни с какими бы то ни было иными привходящими обстоятельствами. В повседневной научной деятельности обычно бывает непросто сразу же оценить полученное знание как истину либо как заблуждение. И это обстоятельство находит отражение в нормах научной этики, которые не требуют, чтобы результат каждого исследования непременно был истинным знанием. Они требуют лишь, чтобы этот результат был новым знанием и так или иначе — логически, экспериментально и пр. — обоснованным. Ответственность за соблюдение такого рода требований лежит на самом ученом, и он не может переадресовать ее кому-нибудь другому. Для того чтобы удовлетворить этим требованиям, он должен: хорошо знать все то, что сделано и делается в его области науки; публикуя результаты своих исследований, четко указывать, на какие исследования предшественников и коллег он опирался, и именно на этом фоне показывать то новое, что открыто и разработано им самим. Кроме того, в публикации ученый должен привести те доказательства и аргументы, с помощью которых он обосновывает полученные им результаты; при этом он обязан дать исчерпывающую информацию, позволяющую провести независимую проверку его результатов.

Нормы научной этики редко формулируются в виде специальных перечней и кодексов — как правило, они передаются молодым исследователям от их учителей и предшественников. Однако известны попытки выявления, описания и анализа этих норм, предпринимаемых главным образом в философии и социологии науки. В качестве примера можно привести исследование американского социолога Р. К. Мертона. С его точки зрения, нормы науки строятся вокруг четырех основополагающих ценностей. Первая из них — универсализм — убеждение в том, что изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково и что истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их формулирует. Требование универсализма предполагает, в частности, что результаты маститого ученого должны подвергаться не менее строгой проверке и критике, чем результаты его молодого коллеги. Вторая ценность — общность, смысл которой в том, что научное знание должно свободно становиться общим достоянием. Тот, кто его впервые получил, не вправе монопольно владеть им. Третья ценность — бескорыстность, когда первичным стимулом деятельности ученого является поиск истины, свободный от соображений личной выгоды. Четвертая ценность — организованный скептицизм: каждый ученый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы сама оценка стала достоянием гласности. При этом ученый, опиравшийся в своей работе на неверные данные, заимствованные из работ его коллег, не освобождается от ответственности, коль скоро он сам не проверил точность используемых данных. Из этого требования следует, что в науке нельзя слепо доверяться авторитету предшественников, сколь бы высоким он ни был. Предпринятый Р. Мертоном анализ ценностей и норм науки неоднократно подвергался уточнениям, исправлениям и даже резкой критике в специальной литературе. При этом выяснилось, что наличие такого рода норм (пусть не именно этих, но в чем-то сходных с ними) очень важно для существования и развития науки, для самоорганизации научной деятельности. Безусловно, нередки случаи нарушения этих норм. Однако тот, кто их нарушает, рискует рано или поздно потерять уважение и доверие своих коллег. Следствием этого может стать полное игнорирование его научных результатов другими исследователями, так что он по сути дела окажется вне науки.