Введение института присяжных поверенных по судебной реформе 1864 года. Реорганизация прокуратуры.

Институт присяжных поверенных (адвокатура)

Для обеспечения состязательности в процессе учреждался институт присяжных поверенных (адвокатов). Образцом для него послужил немецко-австрийский тип, главная черта которого заключалась в соединении в одном лице функций правозаступничества и судебного представительства. То есть адвокат выступал с самого начала в двух ипостасях: как судебный оратор (защитник, заступник) и как поверенный клиента, участвующий в подготовке дела, в исполнении решения, ведущий все хлопоты клиента. Современники нередко изображали последнюю функцию как функцию практического дельца, маклера по юридической части, который имеет тем больший успех у публики, чем больше сметливости, юркости и даже не­разборчивости в средствах он проявляет при устройстве дел своего клиен­та. Раздавались громкие голоса о необходимости изъять эту функцию у присяжного поверенного.

Что же касается организационного строения адвокатуры, то оно было близко к французскому типу. В округе каждой судебной палаты создава­лась корпорация присяжных поверенных. Здесь действовал выборный Со­вет адвокатов как дисциплинарный и распорядительный орган. Он ведал приемом в сообщество новых членов, вырабатывал правила профессио­нальной деятельности.

В присяжные поверенные могли быть избраны лица с высшим юриди­ческим образованием, имеющие 5-летний стаж работы по судебному ве­домству или в качестве помощника присяжного поверенного, достигшие 25-летнего возраста и, как и претенденты на судейские должности, не имеющие пороков. Избранные приписывались к судебной палате и изби­рали себе местожительство в одном из городов округа этой палаты. Одна­ко для них ценза оседлости не существовало и они могли действовать на территории всей империи.

Участие адвоката и деле было обязательным. Тем, кто не мог оплатить его услуги (пользовался правом бедности), назначался казенный защитник за государственный счет, а точнее за счет отчислений от доходов самих адвокатов, поступавших в общую кассу Совета. Как и судьи, адвокаты принимали присягу (потому и назывались присяжными поверенными) и могли быть подвергнуты Советом разным наказаниям, вплоть до исклю­чения из сообщества и предания уголовному суду. Решения Совета можно было обжаловать в Общем Собрании присяжных поверенных.

Вознаграждение за свой труд адвокаты получали по соглашению с кли­ентом, оформленному в письменном договоре. При этом существовала практика ежегодного утверждения министром юстиции общепринятой по представлениям советов таксы, данные о которой публиковались и печати. Таким образом, граждане знали, сколько стоят те или иные услуги адво­ката.

Как для судей, так и для адвокатов, существовали ограничения в их дея­тельности. Так, они не могли выступать в суде против своих близких род­ственников (родителей, жены, братьев, сестер и др.), не могли разглашать тайн своего доверителя даже после отстранения от дела или его оконча­ния. Они не имели права представлять в суде интересы обеих сторон одно­временно и возмещали убытки потерпевшему ущерб по их вине клиенту.

В начале 1870-х гг., в связи с ростом спроса на адвокатские услуги и не­возможностью в короткий срок подготовить необходимое число присяж­ных поверенных, была разрешена частная адвокатская практика. Интере­сы клиентов стали защищать в суде частные поверенные.

Реорганизация прокуратуры

Так как судебные уставы отделили судебные функции от обвинения и защиты, изменилась роль прокуратуры. Ранее она выполняла функции надзора и контроля за деятельностью судебных органов. Теперь прокура­туре, как и во французском кодексе 1808 г., был придан характер органа уголовного преследования и государственного обвинения перед судом.

Прокурорские функции поручались обер-прокурорам, прокурорам и их товарищам под высшим наблюдением министра юстиции, который одно­временно исполнял и должность генерал-прокурора (до 1902 г., когда эти должности слились в одну – министра юстиции). Обер-прокуроры и их товарищи состояли при кассационных департаментах Сената. Прокуроры и их товарищи – при окружном суде и судебной палате.

Закон строго очерчивал функции прокуратуры. Это, во-первых, возбу­ждение уголовного преследования против определенного лица. Во-вторых, это поддержание обвинения в суде. И в-третьих, это принесение апелляцион­ного протеста по делу. Позднее прокуратуре были поручены некоторые административные функции, в частности, участие в некоторых губернских присутствиях (по крестьянским делам, по воинской повинности), наблю­дение за тюрьмами.

Прокурор мог приносить протест в тех случаях, когда при постановке приговора имели место: 1) явные нарушения прямого смысла закона, непра­вильного его толкования, 2) нарушения обрядов и форм судопроизводства (процессуальных норм), причем нарушений «столь существенных, что без их соблюдения невозможно признать приговор в силе судебного реше­ния», 3) нарушения пределов ведомства или власти, законом предоставлен­ных судебному установлению (выход за пределы подсудности).

Главным принципом организации прокуратуры стала строгая иерар­хичность. Создавалась лестница подчиненности, начиная от прокуроров окружных судов с товарищами, которые распределялись по уездным го­родам. Здесь они вели надзор за предварительным следствием, участвовали в заседаниях съездов мировых судей, отстаивали интересы государст­венного обвинения в суде. Они подчинялись прокурорам судебной пала­ты, а те, в свою очередь, обер-прокурорам Сената. Прокуратура объявля­лась самостоятельной государственной структурой, независимой от гу­бернской и прочей государственной администрации на местах. Младшие прокурорские чины назначались и увольнялись министром юстиции, высшие, по его представлению, царем.

Претендовать на прокурорские должности могли только лица с выс­шим юридическим образованием, доказавшие свои познания в судебных делах. Чем выше была прокурорская должность, тем большим был стаж необходимой практической работы в суде.

Важно отметить также, от реформа отделила от прокуратуры следст­вие, которое было поручено особым судебным следователям. Они работа­ли в окружном суде и при проведении следствия могли прибегнуть к по­мощи полиции.

Судебные Уставы 20 ноября 1864 г. на защите чести и достоинства личности. Статус судей.

Уголовный процесс в России по Уставу уголовного судопроизводства 1864 года.

Стадии уголовного процесса

Введенный в действие принцип законности потребовал четкой правовой регламентации всех процессуальных действий. Поэтому теория и судебная практика разработали понятие стадий процесса. Все действия участников процесса на каждой его стадии были конкретизированы. Эти стадии сле­дующие: дознание, предварительное следствие, судебное следствие, испол­нение решения.

Дознание можно рассматривать и как первый этап предварительного расследования, которое вели находившиеся в составе окружного суда су­дебные следователи, действовавшие под контролем и при помощи проку­ратуры. Предварительное следствие начиналось с заявлений граждан, по­терпевших, должностных лиц или после обнаружения признаков преступ­ления прокуратурой и полицией. Начало делу могли дать также явка с повинной или собственное усмотрение следователя.

Дознание имело целью установление факта преступления. Его вела поли­ция, а главным лицом здесь был пристав. Однако он мог проводить необ­ходимые мероприятия лишь тогда, когда на месте происшествия не оказы­валось ни следователя, ни прокурора. Полицейский пристав мог задер­жать обвиняемого, но только на одни сутки, затем требовалась санкция прокурора, который руководил дознанием и прекращал его.

Дознание включало в себя 1) розыск (осмотр места происшествия, по­терпевшего, вещественных доказательств, следов преступления); 2) пресле­дование преступника по горячим следам', изучение данных криминалистиче­ских учетов; 3) вскрытие трупа, если не ясна причина смерти; 4) словесные расспросы, но не допросы, к которым полиция могла приступить лишь в случае крайней необходимости, когда человек умирает и не может дож­даться следователя.

Материалы дознания включались в особый документ – акт, который передавался следователю и мог служить для него в качестве подсобного материала для следствия. Акты дознания не имели юридической силы, их не рекомендовалось читать в судебном заседании. Признание обвиняемого на дознании, не подтвержденное в присутствии суда, не имело доказатель­ного значения.

Статья 258 Устава уголовного судопроизводства гак определяла права чинов полиции на ведение предварительного следствия: «В тех случаях, когда полицией застигнуто совершающееся или только что совершившееся преступное деяние, также когда до прибытия на место происшествия су­дебного следователя следы преступления могли бы изгладиться, полиция за­меняет судебного следователя во всех следственных действиях, не терпя­щих отлагательства, как-то: в осмотрах и освидетельствованиях, обысках и выемках; но формальных допросов ни обвиняемым, ни свидетелям полиция не делает, разве бы кто-либо из них оказался тяжко больным и представи­лось бы опасение, что он умрет до прибытия следователя».

Все следственные мероприятия проводил судебный следователь, который вел допросы, назначал экспертизы, проводил осмотр вещественных доказа­тельств, обыски, выемки (привлекая чинов полиции в случае необходимо­сти). Только судебный следователь мог применить меры пресечения обви­няемых и свидетелей.

Прокурор курировал действия следователя. Он мог давать ему указания о проведении того или иного действия. Прокурор проверял материалы дела по завершении следствия, составлял обвинительный акт и передавил дело в суд. Но следователь не был обязан точно следовать указаниям прокурора. Неукоснительное их выполнение требовалось лишь в том случае, если они были направлены в пользу обвиняемого (об освобождении из-под стражи, к примеру). С указанием прокурора о взятии обвиняемого под стражу сле­дователь мог и не согласиться, и тогда вопрос решал окружной суд. Про­курор не мог прекратить следствие. Это делал суд по предложению следо­вателя, ибо уже само принятие следователем уголовного дела к производ­ству считалось как бы актом судебным.

Закон четко оговаривал права обвиняемого на следствии. Ему разреша­лось присутствовать при всех следственных действиях, требовать про­чтения протоколов допросов, если они были проведены в его отсутствие. Он мог обжаловать действия следователя в суде. По буквальному смыслу закона следователь обязан был с полным беспристрастием выяснять как обстоятельства дела, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие. Но в целом следствие имело всё же больше инквизицион­ных черт, и не только в силу традиции, но и потому, что адвокат не был допущен к делу на стадии предварительного следствия, хотя вопрос о до­пуске адвоката активно дискутировался разработчиками закона.

Второй стадии – судебному следствию – предшествовало распоряди­тельное заседание окружного суда, где под председательством одного из его членов разбирались все сомнительные вопросы по делу: жалобы и за­явления сторон по поводу порядка судопроизводства, определялся круг свидетелей для вызова в суд, утверждался состав суда, скамьи присяжных и т.д. В это время в дело вступал адвокат. Адвокату разрешалось объясне­ние наедине с подсудимым, если он содержался под стражей. Он мог изу­чать следственное дело в подлиннике, выписывать из него все нужные ему сведения, в присутствии или под наблюдением секретаря суда.

Судебное следствие (слушание) происходило в присутствии коронного суда (в составе 3 судей), обеих сторон, государственного (или частного) обвинителя и обязательного защитника. В рассмотрении особо тяжких дел участвовали присяжные заседатели. Целью его являлось установление ис­тины. Все заседания были публичными (кроме дел о богохулении, против чести и целомудрия женщин, о развратном поведении, о противоестест­венных пороках и сводничестве). Неявка в суд свидетелей без уважитель­ных причин наказывалась штрафом до 100 рублей.

В судебном заседании выслушивались стороны, их свидетели, экспер­ты. Подсудимый, не признавшийся в совершении преступления, в суде не подвергался допросу ни со стороны прокурора, ни со стороны состава су­да. Эксперты и свидетели допрашивались под присягой, а ближайшие родственники, которые вообще могли отказаться от дачи свидетельских показаний, допрашивались в случае их согласия без принесения присяги (по совести).

Судебное следствие, носившее состязательный характер, завершалось прениями, то есть обвинительной речью прокурора или частного обвинители и защитительной речью адвоката или объяснениями самого подсудимого. Затем ему предоставлялось последнее слово.

Приговор судьи выносили в особой комнате без прокурора и прочих участников заседания. Он либо оправдывал подсудимого за недоказанно­стью преступления, либо определял наказание. Суду разрешалось смяг­чать наказание одной или двумя степенями, ходатайствовать перед импе­ратором о смягчении наказания, выходящем из пределов судебной власти, или о помиловании подсудимого, вовлеченного в преступление «несчастным для него стечением обстоятельств».

Приговор писался от имени Его Императорского Величества и в виде краткой резолюции объявлялся немедленно после его подписания. Под­робный текст приговора оглашался в назначенный день (в течение двух недель) в судебном присутствии с участниками процесса или без них. С этого дня исчислялся двухнедельный срок на его обжалование.

Способом обжалования неокончательных приговоров (то есть постанов­ленных мировым судьей или окружным судом без присяжных заседателей) являлась апелляция. Апелляционная инстанция (съезд мировых судей, су­дебная палата) рассматривала дело только в пределах отзыва (просьбы) осуждённого или протеста прокурора. Она могла принять к рассмотрению новые доказательства, передопросить ранее опрошенных или допросить новых свидетелей. На практике же она ограничивалась рассмотрением письменных материалов дела. Наказание, вынесенное судом первой ин­станции, могло быть уменьшено или отменено (по просьбе осужденного), повышение наказания могло иметь место только по протесту прокурора (частного обвинителя).

Способом обжалования окончательных приговоров (то есть постанов­ленных окружным судом с присяжными заседателями, судебной палатой с сословными представителями и съездом мировых судей) являлась касса­ция. Кассационное рассмотрение жалоб и протестов проводили департа­менты Сената. Приговор подлежал отмене: 1) в случае явного нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования, 2) нарушения процессуальных норм (обрядов и форм судопроизводства), и дело отправ­лялось в новый суд или в тот, который постановил приговор, но теперь должен был пересмотреть дело в другом составе присутствия. В других случаях Сенат мог отменить приговор лишь частично. Так, приговор, вы­несенный судом присяжных, отменялся только в отношении постановле­ния коронного суда и не затрагивал вердикта присяжных. Дело передава­лось в новый состав коронного суда вместе с разъяснениями Сената, где нарушен закон и как его надо понимать.

После этого приговор вступал в законную силу и подлежал исполнению. Оправдательный приговор исполнялся сразу по объявлении краткой его резолюции. Из правила о немедленном исполнении приговора о наказа­нии допускались изъятия в отношении больных, которым давалось время для выздоровления, беременных женщин (40 дней после родов), женщин, приговоренных к ссылке, которые питали грудью младенцев (до достиже­ния ими 1,5-годовалого возраста). Приговоры о лишении прав состояния лиц из дворянского сословия и чиновников, имевших чин, подлежали представлению на высочайшее имя. Это же правило касалось их жен и вдов, пользовавшихся правами дворянства по чинам и орденам мужей. Император рассматривал и дела нижних чинов (солдат и других), если суд лишал их некоторых высших знаков отличия: серебряного темляка (тесьмы с кистью, прикрепляемых к эфесу холодного оружия), военного ордена, ордена Св. Анны, золотой или серебряной медали за спасение по­гибавших или за усердие. Дела поступали к императору, если суд ходатай­ствовал о смягчении наказания в размере, выходящем из пределов его вла­сти, или о помиловании преступника.

Исполняли приговор разные органы власти. Прокурор отдавал соот­ветствующие распоряжения, наблюдал за их исполнением; полиция зани­малась отправкой осужденных в места заключения и взятие их под стражу; губернское правление отдавало распоряжение о взятии в казну или опеку их имущества, формировало партии каторжан и ссыльных; духовное ве­домство снимало с осужденных духовный сан или степень священства; су­дебные приставы производили денежные взыскания как наложенные в наказание, так и присужденные в удовлетворение потерпевшим вреда и убытков.

Перед совершением смертной казни осужденным разрешались свида­ния с родными. Обязательной была исповедь и святое причащение духов­ного лица соответствующего вероисповедания. Духовное лицо сопровож­дало осужденного на место казни и оставалось при нем до исполнения приговора. Осужденного отправляли к месту казни на возвышенных чер­ных дрогах, окруженных воинской стражей, в арестантском платье с над­писью на груди о роде его вины, а если это был убийца отца или матери, то и с черным покрывалом на лице. Секретарь суда на месте казни зачи­тывал приговор во всеуслышание, затем палач возводил осужденного на эшафот.

Преступник, приговоренный к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы или на поселение, выставлялся на эшафот к черному позорному столбу и оставался в таком положении в течение 10 минут. Над дворянином при этом переламывалась шпага. Обратно, к месту заключе­ния, его везли уже в обычной повозке. Если по решению императора смертная казнь заменялась политической смертью, это решение объявля­лось преступнику на эшафоте после позорной казни. Обряду публичной казни не подвергались осужденные на каторгу или на поселение несовер­шеннолетние и старцы свыше 70 лет.

Расходы на производство уголовных дел оплачивала казна. Но при ис­полнении приговоров некоторые расходы возмещались с тех, на кого они были обращены судом: на путевые расходы следователей, вознаграждение свидетелей, экспертов. Свидетели, к примеру, если они прибывали в суд из мест, расположенных далее 15 верст от места его нахождения, получали на путевые расходы (по 3 копейки за версту) и суточные (по 25 копеек в день). Правда, оплата имела место только по требованию свидетеля. Копии про­токолов, приговоров и других бумаг оплачивались за счет лиц, участвую­щих в деле.

Таков был в общих чертах уголовный процесс в пореформенной Рос­сии.