Инспекция (datio ad inspiciendum)

По этому договору собственник передает свою вещь оценщи­ку (inspector) с тем, чтобы тот, установив цену вещи, вернул ее. Контракт строится по схеме facio ut facias: собственность на вещь не переходит и сделка обсуждается в оппозиции к договорам ссуды и поклажи (Pap. D.19,5,1,2). Первая гипотеза связана с тем, что оценщик может попросить вещь в собственных интересах (как в ситуации с кольцом, описанной Алфеном Варом: D.19,5,23), на­пример ради повышения или утверждения собственной квалифи­кации. Инспектор мог передать оцененную вещь третьему лицу как по приказу собственника, так и в своих интересах. В послед­нем случае отношение переходит в договор комиссии. В соот­ветствии с таким функциональным разнообразием сделки варь­ируется и ответственность инспектора, степень которой определя-

Раздел VIII. Обязательственное право (часть II)

ется по принципу заинтересованности сторон — utilitas contra-hentium (Ulp., 29 ad Sab., D. 13,6,10,1):

Si rem inspectori dedi, an si- Если я дал вещь оценщику, спра-

milis sit ei cui commodata res шивается: подобно ли его положе-

est, quaeritur. et si quidem *^ue ссудопринимателю. И если я

' ^ч о _ч» Q_Qji [_веи,_ъ] _{g моем} интересе, пока я

теа causa dedi, dum volo _{хочу выяснитъ иену> он} будет от-

pretium exquirere, dolum mi- вечатъ передо мной только за

hi tantum praestabit: si sui, умысел; если же в его интересе, то

et custodiam: et ideo furti и за сохранность вещи, и поэтому

habebit actonem. ^емУ ^бУ^дет принадлежать иск из

воровства.

В конце классической эпохи сфера применения actiones praescriptis verbis значительно расширилась. Так, мировая сделка (transactio) стала трактоваться как контракт. Сходным образом прекарное отношение (precarium) — предоставление вещи в пользование до востребования, которое отличалось от договора ссуды тем, что пользователь (прекариста) осуществлял владение и был управомочен на посессорные интердикты против третьих лиц, — не признавалось контрактом в классическую эпоху и уподоблялось дарению (D.43,26,14). Концессионер (precario dans) был защищен посредством специального interdictum de precario и не располагал исками (D.43,26,1,1—3). Когда при Юстиниане ему предоставляют actio praescriptis verbis, классические тексты соответствующим образом исправляют, квалифицируя прекарий как контракт (D.43,26,2,2; 19,2; 50,17,23).

Глава 7 Пакты (pacta)

Формальные требования к сделкам и строгая типизация кон­трактов в римском праве приводили к тому, что простое согла­шение сторон производило обязательственный эффект только в том случае, если causa obligationis соответствовала одному из консенсуальных контрактов. Только претор наделил соглашение в свободной форме — pactum — юридическим признанием в спе­циальном эдикте 'De pactis et conventionibus' (D.2,14,7,7): "Pacta conventa, quae neque dolo malo, neque adversus leges plebis scita senatus consulta edicta decreta principum neque quo fraus cui eorum fiat facta erunt, servabo" ("Я дам защиту пактам, заключенным не по злому умыслу, и не вопреки законам, плебисцитам, поста­новлениям сената, эдиктам и декретам принцепсов, и не во вред какому-либо из этих [нормативных актов]'). Защита частных соглашений, заключенных в свободной форме, осуществлялась в

Глава 7. Пакты (pacta)

форме искового возражения — exceptio pacti conventi, то есть была негативной, так как отсутствие causa obligationis не созда­вало почвы для иска (Ulp., 4 ad ed., D. 2,14,7,4):

Sed cum nulla subest causa, propter conventionem hie⁶¹ constat поп posse constitui obligationem: igitur nuda pactio obligationem поп parit, sed parit exceptionem.

Но когда нет никакого законного основания, решено, что посред­ством такого соглашения нельзя установить обязательство: сле­довательно, голый пакт не порож­дает обязательство, но порожда­ет исковое возражение.

Однако дополнительные соглашения, заключенные с целью моди­фицировать содержание сделки непосредственно в момент устано­вления основного обязательства, входили в структуру самой сделки (условие, срок) и сказывались на возможностях исковой защиты⁶².

Такое влияние было особенно чувствительным при сделках, защищенных посредством iudicia bonae fidei, когда усмотрение судьи и общее требование соответствия приципам доброй совести заменяли собой формальные исковые возражения. Содержание pactum в таком случае входило непосредственно в исковое требо­вание из основной сделки (Ulp., 4 ad ed., D.2,14,7,5):

Quin immo interdum format ipsam actionem, ut in bonae fidei iudiciis: solemus enim dicere pacta conventa inesse bonae fidei iudiciis. sed hoc sic accipiendum est, ut si quidem ex continenti pacta subsecuta sunt, etiam ex parte actoris insint: si ex intervallo, поп inerunt, nee valebunt, si agat, ne ex pacto actio nascatur.

Отчего же [пакт] иногда все-таки сказывается на самом исковом требовании, как при исках доброй совести, ведь мы привыкли гово­рить, что дополнительные согла­шения входят в содержание исков доброй совести. Но это следует понимать так, что, если пакты добавлены сразу же, они имеют значение даже на стороне истца; если же они [добавлены] с разрывом во времени, то не входят в сделку и не будут иметь силы при вчине-нии иска, поскольку из пакта не возникает искового требования.

⁶¹ По предложению Э.Хушке оригинальный текст содержал "iure
civili" ("по цивильному праву"), и лишь впоследствии sigla "i.e." были ин­
терпретированы как часть указательного местоимения "hie".

⁶² Ср. D.2,14,7,5: "...ea enim pacta insunt, quae legem contractui dant,
id est quae in ingressu contractus facta sunt" — "...ибо в содержание ос­
новной сделки входят те пакты, которые модифицируют эффект конт­
ракта, то есть которые заключаются в начале [самого] контракта".

Раздел VIII. Обязательственное право (часть II)

Различение pacta adiecta in continenti (соглашений, добавлен­ных в момент заключения основного контракта) и pacta adiecta ex intervallo (соглашений, добавленных с разрывом во времени) существенно именно ввиду строгости принципа, по которому голое соглашение не порождает искового требования. Когда pactum непосредственно входит в структуру сделки bonae fidei⁶³, он становится частью контракта и теряет качество обособленного соглашения.

От голых пактов следует отличать те соглашения в свободной форме, которые со временем получили исковую защиту⁶⁴: либо в плане ius honorarium (так называемые pacta Pretoria), либо на основе постклассического императорского законодательства (pacta legitime⁶⁵). К первым относятся подтверждение долга (constitutum debiti) и различные фигуры, порождающие ответст­венность в связи с принятием на себя обязательства (recepta); ко вторым — дарение и установление приданого с обязательствен­ным эффектом.

Constitutum debiti представляет собой данное в свободной форме обещание исполнить имеющийся долг в определенный срок. Требовалось, чтобы долг заключался в денежной сумме или в потребляемых вещах. Можно бь^ло подтвердить не только соб­ственный долг (constitutum debiti propri), но и долг третьего лица (constitutum debiti alieni). В таком случае возникала особая форма гарантии обязательства.

Constitutum debiti не новировало предшествующее обяза­тельство⁶⁶, но создавало препятствие (в виде exceptio pacti conventi) для истребования исполнения до установленного срока, а также облегчало взыскание долга после наступления срока: кредитор получал actio de pecunia constitute — преторский иск in factum c condemnatio "quanti ea res erit", что позволяло учесть положительный интерес кредитора, в отличие от цивильной actio certae creditae pecuniae или condictio triticaria.

⁶³ Павел допускал, что pactum adiectum in continenti (речь шла о
stipulatio usurarum) может войти в структуру основной сделки, даже
если она заключена в стипуляционной форме (Paul., 3 lect, D.12,1,40:
"pacta in continenti facta stipulationi inesse creduntur"), то есть не только
породит эксцепцию, но скажется на модификации самого искового требо­
вания.

⁶⁴ По традиции, сложившейся в средние века, такие пакты иногда
называют "pacta vestita" ("одетые пакты").

⁶⁵ Название взято из текста Павла (D.2,14,6).

⁶⁶ Так, при constitutum удерживались все предшествующие ограни­
чения основного обязательства, например срок (уже по мнению Лабеона, —
D.13,5,3,2).

Глава 8. Квазиконтракты (quasi ex contractu)

Юстиниан распространил actio de pecunia constitute на требо­вания, объект которых отличался от денежной суммы или потреб­ляемых вещей (С.4,18,2 а.531).

Receptum arbitri — это принятие на себя роли третейского судьи по предложению сторон, заключивших между собой вне­судебное соглашение о том, чтобы отдать спор на рассмотрение арбитра (compromissum). Лицо, принявшее на себя обязанности арбитра, должно было рассмотреть дело и вынести решение, в противном случае претор мог наложить на него штрафные санк­ции (multae). Эта ответственность предусматривалась в специаль­ной рубрике эдикта (D.4,8,3,1—2).

Receptum argentarii — это особый случай constitutum debiti alieni, когда банкир (argentarius) в свободной форме принимает на себя обязанность уплатить долг своего клиента третьему лицу. Банкир отвечает за исполнение обязанности по специальному иску — actio recepticia. При этом, в отличие от constitutum, ответ­ственность банкира не зависит от действительного наличия долга на стороне клиента. При Юстиниане эта фигура полностью уподобляется constitutum debiti alieni (C.4,18,2,1 a.531).

Receptum nautarum, cauponum, stabulariorum определяет ответственность хозяина корабля (nauta, имелся в виду exerci-tor, — D.4,9,1,2), хозяина гостиницы или харчевни (саиро), постоялого двора или конюшни (stabularius) за сохранность вещей пассажиров или постояльцев (D.4,9,1 pr: "...quod cuiusque salvum fore" — "...чтобы имущество каждого осталось невредимым"). В отличие от цивильных исков из договоров locatio conductio или depositum, ответственность за receptum включала в себя custodia, и только для действия непре­одолимой силы (damnum fatale), в соответствии с мнением Лабеона, делалось исключение (D.4,9,3,1). В период поздней классики было признано, что ответственность за сохранность вещей пассажиров и постояльцев возникает автоматически и освободиться от нее хозяева кораблей, харчевен и постоялых дворов могли только в случае от­крытого заявления об обратном.

Глава 8 Квазиконтракты (quasi ex contractu)

Понятие квазиконтракта — обязательства как бы из контрак­та (quasi ex contractu) — вводится только в Институциях Юстиниана (1.3,27), однако уже в классическую эпоху юриди­ческая наука выделяла отличные от контракта неделиктные ис­точники обязательств, такие, как уплата недолжного (solutio inde-biti, — Gai., 3,91). Так, Гай в позднем сочинении "Res cottidianae"

Раздел VIII. Обязательственное право (часть II)

(D.44,7,1,4—5) говорит, наряду с контрактом и деликтом, о "variae causarum figurae" — различных формальных основаниях возникно­вения обязательственных отношений, называя среди них ведение чу­жих дел без поручения (negotiorum gestio), опеку (tutela), отказы по завещанию с обязательственным эффектом (legatum per damnatio-nem, legatum sinendi modo). В Институциях Юстиниана к этим фигу­рам добавлен такой источник обязательств, как общая собственность без товарищества — communio incidens (I. 3,27,3—4).

§1. Ведение чужих дел без поручения (negotiorum gestio)

Ведение дел другого лица (dominus negotii) даже в отсутствие поручения (mandatum) приводило к возникновению потенциально двустороннего обязательства, защищенного actio negotiorum ges-torum: dominus negotii мог потребовать от добровольного прокура­тора отчета в его деятельности, a negotiorum gestor — возмеще­ния расходов посредством встречного иска (actio negotiorum ges-torum contraria). Гипотезами возникновения таких обязательств были хозяйственная деятельность, добровольное процессуальное представительство (procurator ad litem, defensor), отношения по­печительства (сига). Предполагается, что этот вид обязательства сложился в практике назначения общего управляющего всеми де­лами — procurator omnium bonorum, когда доверенное лицо (обычно вольноотпущенник) отвечало перед хозяином за все хозяйство в определенном имении или на определенной террито­рии (например, за все имения доверителя в Сицилии) и dominus negotii не мог в своем поручении предусмотреть все возможные акты и сделки, которые придется совершить управляющему в его отсутствие. Первоначально procurator omnium bonorum вообще не отвечал по actio mandati, и лишь со II в. н. э. отношение начинает рассматриваться как договор поручения.

Negotiorum gestio имеет следующие реквизиты: требуется, чтобы объектом ведения действительно было дело другого лица, чтобы gestor сознавал этот факт (animus aliena negotia gerendi — намерение вести дела другого лица), а также — чтобы цель gestio состояла в хозяйственной пользе dominus negotii⁶⁷. При наличии

⁶⁷ Хозяйственная полезность gestio могла быть формально под­тверждена собственником — ratihabitio, но это не было фактором воз­никновения обязательства и не превращало отношение в договор пору­чения. Ratihabitio имела значение в качестве утверждения сделок, совер­шенных добровольным управляющим с имуществом dominus negotii: сделки вступали в силу (например, traditio производила реальный эф­фект), как если они были заключены на основании договора поручения. В этом смысле "ratihabitio mandato compatatur" ("одобрение действий при­равнивается к договору поручения").

Глава 8. Квазиконтракты (quasi ex contractu)

этих условий собственник был обязан принять работу, даже если

ее практические результаты были сведены на нет действием не­
преодолимой силы.

Ulp., 10 ad ed., D. 3,5,9,1:

Is autem qui negotiorum Тот же, кто ведет чужие дела без

gestorum agit поп solum si поручения, будет управомочен на

effectum habuit negotium этот иск, не только если дело, ко-

quod gessit, actione ista спорое он вел, привело к ожидаемо-

utetur, sed sufficit, si utuiter ^МУ результату, но достаточно,

gessit etsi effectum поп ^{если он} действовал на пользу, даже

habuit negotium. et ideo si ^{если дело не п}?^{ивело к} Результату.

,,,.^, И поэтому если он ремонтировал

insulam fulsit vel servum «»,.

.. инсулу°° или лечил хворого раба,

aegrum curavit, etiamsi in- _a «

, даже если инсула сгорела или раб

sula exusta est vel servus _{ушр> QH управомочен на иск 0 веде}.

obnt, aget negotiorum gesto- _{HUU чужих дел; это одобряет и}

rum: tdque et Labeo probat. _Лабе0н. Но, как сообщает Целъс,

sed ut Celsus refert, Proculus Прокул заметил на полях его [Ла-

apud eum notat поп semper беона] сочинения, что иск следует

debere dari, quid enim si eam давать не всегда: ведь что если

insulam fulsit, quam dominus сгорела инсула, которую хозяин

quasi impar sumptui dere- бросил, не будучи готов нести рас-

liquerit vel quam sibi neces- ходы или не считая для себя необ-

sariam поп putavit? oneravit, ходимой? Он говорит, что хозяин

inquit, dominum secundum несет обязанность, согласно мне-

Labeonis sententiam, cum ^нию Лабеона, так как всякому доз-

unicuique liceat et damni in- ^волено покидать [свою] вещь и по

fecti nomine rem derelin- причине исходящей от нее угрозы

... ... ущерба для третьих лиц. Однако

quere. sed istam sententiam *,

„,, ^ 7 • 7.. Целъс изящно высмеивает это

Celsus eleganter deridet: is _rrr *

мнение [Прокула]: ибо, говорит он,

enim negotiorum gestorum, -.

^{э э} ' тот имеет иск из ведения чужих

inquit, habet actionum, qui _{дел> кто вел дела с полъзой> т0}т
utiliter negotia gessit: поп _{жг> кто приступает к тому де}.

autem utiliter negotia gerit, _лу> которое не является необходи-

qui rem поп necessariam vel _мъш ил_и которое обременительно

quae oneratura est patrem fa- для домовладыки, не ведет дела с

Инсула — многоэтажный жилой дом в городе.

milias adgreditur. пользой.

Раздел VIII. Обязательственное право (часть II)

В случае, когда собственник не был заинтересован в услуге, он мог запретить вмешательство в свои дела (prohibitio). Принцип, воспринятый Цельсом, позволяет защитить интересы собст­венника, который из-за отсутствия или по другим причинам не мог остановить нежелательные для него действия другого лица: медвежья услуга не может считаться negotiorum gestio.

- Actio negotiorum gestorum имела две формулы: in ius concepta и in factum concepta. Первая основывалась на принципе доброй совести и имела intentio "quidquid ob earn rem dare facere oportet ex fide bona" ("все, что по этому делу следует дать, сделать по доброй совести") и соответствующую condemnatio, вторая позво­ляла учесть положительный интерес истца в condemnatio "quanti еа res erit" ("сколько будет стоить эта вещь"). Ответственность добровольного прокуратора во всех случаях определялась субъек­тивными критериями: dolus и culpa (D.3,5,3,9; 3,5,10).