Языковые артикуляции культуры

Свои замечательные качества язык демонстрирует не только во взаимоотношениях с мышлением. Тем или иным способом он соотносится со всей нашей жизнью. Его способность формировать и оформлять проявляется на всем пространстве культуры. Homo sapiens (человек разумный) – это всегда и homo lingua (человек говорящий). Очень точно и одновременно глубоко выразился на сей счет М. Хайдеггер: “Язык – дом бытия”.

За подтверждением сказанного обратимся к конкретным примерам. Как, например, в языке манифестируются индивидуалистические и коллективистские устои жизни.

Индивидуалистическая культура, как известно, возвышает персональное начало жизни, притом не только концептуально, но и графически. Отнюдь не случайным нам представляется то обстоятельство, что в английском языке личное местоимение «я» (I) пишется с заглавной буквы. Для сравнения: в русском языке заглавность пожинает, да и то не во всех контекстах, «вы» – личное местоимение второго лица множественного числа. Личное множественное лицо – это безусловно коллективизм, отражение, хоть и не прямое, некоего Мы-образа.

Эгоцентризм индивидуалистической культуры ярко проявляется и в синтаксисе, т. е. в законах соединения слов и построения предложений. Так, в английском языке все предложения имеют четкую, чтобы не сказать жесткую, структуру: субъект, предикат, объект. На первом месте, естественно, субъект – здесь это не только грамматический, но и смысловой акцент. Как показывают специальные исследования, субъект отсутствует только в трети английских предложений, тогда как, например, в японском языке эта цифра составляет 75%.

В коллективистском типе культуры «Мы» часто фигурирует там, где вполне могло бы стоять и «Я». По-русски (более) правильно Мы с другом, а не Я с другом, Мы с Ивановым, а не Я с Ивановым. Англичанин же подобной скромности (а может, родовой привязанности к Мы) лишен: My friend and I (буквально: Мой друг и я); Smith and I (буквально: Смит и я). Но у него одно очень важное преимущество: видимо, уважая и подчеркивая достоинство Другого, он свое I ставит на второе место. Еще примеры на контрастирующее сопоставление: Мы знакомы? – Do I know you? (буквально: Я знаю тебя/вас?) Увидимся – See you (буквально: Увижу тебя/вас).

Интересны в данном плане также результаты сравнительных исследований “языкового сознания” русских и англичан. В ядре языкового сознания русских на первом месте стоит слово “человек”, на десятом – “друг” и только на 36 – “я”. У англичан картина совершенно иная: на первом месте стоит “me” (я), на втором – “man” (человек), ну а “friend” (друг) явно оттеснен, у него только 73 место.

Различия между коллективизмом и индивидуализмом убедительно заявляют о себе и во фразеологии, в частности в пословицах и поговорках – этих «компактных трактатах по ценностям культуры» (Л. Самовар и Р. Портер). Разумеется, в любой культуре есть разные пословицы и поговорки, отражающие нелинейность исторической судьбы народа, особенности государственного и общественного строя страны, внешние влияния, природную среду и т. д. И тем не менее можно говорить о разной степени репрезентативности тех или других из них. Для русской культуры, коллективистской в своей основе, наиболее характерна, видимо, следующая народная мудрость: Не имей сто рублей, а имей сто друзей; С миру по нитке – бедному рубашка; На миру и смерть красна; Стоя вместе у колодца и ведро с ведром столкнется. Прямую (индивидуалистическую) противоположность названным составляют многие английские пословицы и поговорки. Вот только некоторые из них: An Englishman’s house is his castle (Дом англичанина – его крепость); A hedge between keeps friendship green (Забор между соседями поддерживает дружбу); Good fences make good neighbours (Хорошие заборы способствуют добрососедким отношениям); Love your neighbour, yet pull not down your fence (Люби своего соседа, но не сноси свой забор); He travels the fastest who travels alone (Тот едет быстрее, кто едет один); Friends are like fiddle-strings and they must not be screwed too tightly (Друзья как струны скрипки, и их нельзя натягивать слишком крепко); Come seldom, come welcome (Чем реже ты приходишь, тем больше тебе рады)[11].

Вообще отношение к слову в различных культурах разное. Особенно трогательным оно было всегда в культуре русской. Иногда эта трогательность уплотнялась до утопическо-идеологической структуры. Так было, например, в Советском Союзе 60-х годов ХХ века. П. Вайль и А. Генис так описывают советскую «страну слов»: «Мифотворчество как идеологическое самообслуживание общества. Этим общечеловеческим талантом советский человек наделен в особой степени. Первой причиной тому – специфический характер русской культуры, всегда отождествляющей себя с искусством. Культура социальная и материальная выводились за скобки, внутри которых привольно и ущербно развивалась культура духовная. Отсутствие парламента и унитаза никогда не унижало человека, знакомого с Достоевским и Бердяевым. Среди искусства во все времена господствовала литература. Литературоцентристская русская культура дала миру не только мастеров слова – от Пушкина до Бродского, не только учителей жизни – от Толстого до Солженицина, не только шедевры словесности – от «Героя нашего времени» до «Москвы – Петушков», но и уникального потребителя всего этого грандиозного потока слов…. Этот [советский] человек выражает себя в слове искренне и убежденно верит в слово, любит слово, ненавидит слово, для него нет ничего дороже дружеского разговора и ничего святее печатного текста. Можно исповедовать разные веры, можно восхищаться Маяковским или Фетом, изучать Киреевского или Чаадаева, зачитываться Распутиным или Битовым, но антиподы сходятся на одном и том же – белом поле страницы, осененной божественным законом слова.

Когда мы рассуждаем о великом противостоянии Обломова и Штольца, которые будто бы олицетворяют Восток и Запад в российской судьбе, мы часто забываем, что все-таки главное не то, что один ничего не делает, а другой делает много, главное – что оба они об этом говорят. Говорят долго и иступленно – и только в этих жарких молитвах разным богам существуют для нас Обломов и Штольц. Это российские близнецы не антагонисты, а разные инструменты одного оркестра, в котором кларнет не хуже и не лучше альта и оба предназначены для услаждения слуха, а не для забивания гвоздей….

Напрямую из культа слова вытекают те следствия, которые делают советского человека исключительным событием ХХ века. Прежде всего это установка на коллективизм и превосходство духовного над материальным.

По сути дела, все явления 60-х связаны с событиями – успехом или неудачей – в сфере слова. Пока Программа КПСС трактовалась как литературное произведение, она служила инструментом социальных преобразований, но с уходом поэтической атмосферы подъема проступила ее нелепая буквальность»[12].

Много ли изменилось с достопамятных шестидесятых? Немало. Нет больше Советского Союза, мы теперь живем в другой – демократической России. Заметно выросло число людей, твердо сориентированных в своей жизни на действенно-гуманистические ценности: компетентность, профессионализм, интеллектуальную ответственность и т. д. Но вера в магическую силу слова все еще крепко сидит в нашем сознании. В то время как развитые страны Запада и Востока продолжают, в полном соответствии с прогнозом М. Вебера, «расколдовывать мир», мы по инерции пытаемся его заколдовать, заговорить, опутать словами. На что-то серьезное нас по-прежнему можно поднять только «большими» словами. А большие слова – это мечты, которыми мы себя постоянно раздражаем.

 

***

Завершая тему, хотелось бы сказать следующее. В общественную канву нашей жизни вплетено много разных нитей. Мышление и язык, пожалуй, самые яркие из них. И если относительно мышления наука нас, кажется, убедила, что жизнь значимо зависит от того, что мы о ней думаем, то относительно языка этого пока нет. Наверно, пройдет немало времени, прежде чем мы поймем, что наша жизнь зависит также и от того, что мы о ней, вернее – в ней говорим.

 

Вопросы для самоконтроля

1. В чем конкретно проявляется знаковость языка?

2. Чем отличаются естественные языки от искусственных?

3. Что отличает речь от языка?

4. Есть ли язык у животных?

5. Членораздельность человеческой речи – что это такое?

6. Как связаны между собой язык и мышление, слово и понятие?

7. Способен ли язык не только оформлять, но и формировать мысль?

8. В чем суть гипотезы лингвистической относительности?

9. Как выглядит взаимосвязь языковой и когнитивной (научно-познавательной) картин мира?

10. Раскройте на конкретном примере языковые кристаллизации (национальной, родной) культуры.

 

Основные определения

Язык – исторически сложившаяся система знаков, объективирующая мысли, чувства и волеизъявления людей, служащая важнейшим средством общения и взаимного понимания людей.

Знак – чувственно воспринимаемый предмет, выступающий заместителем и условным представителем других предметов (явлений, действий, событий, свойств, отношений и т. д.).

Значение слова – зафиксированный в сознании образ, через который слово соотносится с обозначаемым им предметом.

Смысл – значение, которое слово получает в конкретной речевой ситуации.

Речь – всеобщая способность говорить, звучащий язык.

Членораздельность – членение речи на абстрактные звуковые единицы – фонемы, позволяющие, посредством сочетаний, выразить любое означаемое.

Гипотеза лингвистической относительности: структура языка определяет структуру мышления и способ познания мира.

Лингвистическая апперцепция – зависимость конкретных познавательных актов от зафиксированных в языке прошлого опыта и общего содержания духовной жизни человека.

Гипотеза лингвистической дополнительности: языковая картина мира дополняет и в чем-то уточняет общую научную картину мира.

 

Литература

Обязательная

1. Ажеж К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. М., 2003.

2. Зинченко В.П. Мышление и язык: Учеб. пособие. Дубна, 2001.

3. Салмина Л.М. Коммуникация. Язык. Мышление. Казань, 2001.

4. Петров Л.В. «Мировой язык» в культуре XXI века // Современные проблемы межкультурных коммуникаций. СПб., 2003.

5. Карасик В.И. Языковой круг: Личность, концепты, дискурс / Н.-и. лаб. «Аксиол. лингвистика». М., 2004.

 

Дополнительная

1. Гумбольдт В. фон. Избр. труды по языкознанию. М., 1984.

2. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

3. Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

4. Айрапетян В. Герменевтические подступы к русскому слову. М., 1992.

5. Сеше А. Очерк логической структуры предложения. М., 2003.

6. Язык, сознание, коммуникация: Сб. ст. М., 2000.

7. Фесенко Т.А. Языковое сознание в интраэтнической среде: Учебное пособие. Тамбов, 1999.

 

 

ТЕМА 8. НАУКА, ТЕХНИКА И ОБРАЗОВАНИЕ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

1. Понятие знания

2. Наука и техника: знание в производстве и производство знания

3. Наука, техника, образование: коммуникация знания

4. Идеалы образования в информационном обществе

 

Понятие знания

Знание, определяемое как результат процесса познания, включает множество разнообразных явлений и состояний. Знание различается по своим функциям (практическое знание, необходимое для выполнение определенной работы, принятия решений, теоретическое знание, связанное с пониманием определенных закономерностей действительности, религиозное знание, художественное знание), по способам и срокам существования (знание как запас значений и идей и знание как процесс передачи идей, знание, представляющее долгосрочный интерес, и знание, обладающее преходящим значением), по субъектам знания (знание для всех и знание для немногих, знание для масс и элиты). Понятие знания во многом пересекается с понятием «информация», хотя и не сводится к нему. Информация – данные о предмете, которые уменьшают неопределенность у получателя информации. Информация – знание в широком смысле слова. Но есть понятие знания, которое не сводится к информации вообще. Под термином «знание» обычно понимается не любая информация, а, во-первых, упорядоченная и систематизированная информация, а во-вторых, «информация, которая служит изменению чего-либо или кого-то, создавая базу для определенных действий и побуждая личность (или институт) к другим, более эффективным действиям» (П. Дракер)[13].

Понятие «знание» в обозначенном смысле начинает разрабатываться у первых философов, которые проводят различие между «мнением», служащим своеобразным продолжением того, что человек знает, и «знанием», которое открывает новое поле возможностей, расширяет кругозор, позволяет человеку проникнуть в сущность вещей, изменяться самому и изменять что-либо в действительности. В этом смысле знание есть ценность; лучше знать, чем не знать. Знание – залог позитивных изменений, незнание – причина деградации и застоя. Достижение знания для первых философов – процесс приближения к истине, к тому, что есть на самом деле, и в то же время это процесс приближения к самому себе, процесс самопознания, связанный с интеллектуальным, нравственным и духовным ростом человека. Знание дистанцирует тех, кто проникает в сущность вещей, от незнающих, руководствующихся поверхностными мнениями, или, используя образы Платона, проводит границу между теми, кто довольствуется познанием «теней» и теми, кто учится видеть Солнце. Знание – основа использования ресурсов, заложенных в сознании, основа владения собой, основа культивирования разумной, «солнечной» природы в человеке, самосовершенствования.

Одновременно в античной философии закладывается и другое представление о знании, знание рассматривается как достижение определенных результатов в социальной действительности. В античной философии эта концепция прослеживается у софистов. Цель знания (риторики) – сделать деятельность человека более успешной и эффективной на основе определенных приемов. Знание претворяется в полезный результат действия. В Новое время с развитием науки и техники знание (о действительности) также начинает пониматься как основа управления объектом познания. Высказывание Ф. Бэкона: «Знание – сила», – означает, что с помощью знания общество способно воздействовать на природные процессы, управлять жизненными ситуациями, адаптироваться к социальной действительности, совершенствовать условия общественной жизни. В этом смысле знание предполагает в том числе и представление о приемах, способах воздействия на действительность, включает в себя технологию.