Источники и система современного буржуазного права

Резкое увеличение нормативного правового материала, новые тенденции в развитии правовых систем привели к изменениям и в источниках права. Старые кодексы, особенно принятые в XIX в., обросли многочисленными поправками. В ряде стран им на смену пришли новые кодексы, которые в большей степени соответствовали потребностям современного капитализма.

Так, в Италии вместо либерального УК 1889 г. был введен при фашистах новый УК 1931 г., в Испании вместо УК 1870 г. был принят УК 1932 г., в Мексике вместо ГК 1884 г. - ГК 1932 г., в Перу вместо ГК 1936 г. - ГК 1984 г. Даже во Франции, где в целом формально действует наполеоновская кодификация, УПК 1808 г. был заменен в 1958 г. новым уголовно-процессуальным кодексом, а в 1986 г. был принят новый гражданско-процессуальный кодекс.

Значительный рост и усложнение законодательства, появление большого числа новых правовых актов потребовали проведения крупных кодификационных работ. Так, во Франции правительства Четвертой республики только с 1951 по 1956 гг. ввели в действие 19 своеобразных кодексов: трудовой, аграрный, избирательный, пенсионный, дорожный, публичного здравоохранения и т.д. Активизация кодификационной деятельности наблюдается с середины ХХ в. и в ряде других стран Европы и Латинской Америки. Тенденция к унификации и систематизации правового материала появилась даже в странах англосаксонской системы, где право в целом остается не кодифицированным. Так, в США в 1926 г. был составлен, периодически обновляется и один раз в пять лет переиздается федеральный Свод законов. Этот свод содержит разделы, инкорпорирующие действующее законодательство, а также кодифицированные разделы, в которых осуществлены пересмотр и упорядочение отдельных отраслей законодательства. В штатах на основе так называемых единообразных или "примерных" кодексов (например, Единообразного торгового кодекса) происходит унификация права в тех сферах общественной жизни, к которым непосредственную заинтересованность проявляет прежде всего предпринимательский мир.

Даже в Англии, где в силу специфики становления статусного права законодательство оказалось особенно сложным и запутанным, в ХХ в. более широкое распространение получила практика составления консолидированных законов, объединявших в себе ранее изданные законодательные положения, с внесением в них отдельных изменений и усовершенствований.

Хотя специальный парламентский Акт о процедуре консолидации законодательства 1949г. подчеркнул принцип неизменности консолидируемых законодательных положений, в последние десятилетия в Англии при составлении целого ряда консолидированных актов было осуществлено значительное обновление содержания законодательства (Акт об уголовном праве 1967 г., Акты о краже 1968 и 1978 гг., Акт о подлогах и фальшивомонетничестве 1981 г. и т.д.).

Существенные изменения произошли в самой внутренней структуре источников права. В ХХ в., несмотря на значительный рост законодательства, в общей массе правового материала резко увеличился удельный вес актов исполнительной власти.

Президентские и правительственные декреты, приказы и регламенты министерств, как и другие виды административных актов, во всех без исключения буржуазных государствах стали важным инструментом практического приспособления содержания права к быстро меняющимся общественным условиям. Процесс возрастания роли правительственных и иных административных актов (специализированных комиссий, "независимых" агентств и т.п.) ускорялся в случаях ослабления парламентарной системы, выхода исполнительного аппарата из-под фактического контроля представительных органов, развития так называемого делегированного законодательства. В фашистских государствах (в Германии при Гитлере, в Италии при Муссолини, в Чили при Пиночете и т.п.), а также при авторитарных режимах правительства открыто узурпировали законодательные полномочия, открыто отменяя или подменяя своими актами не только парламентские акты, но и конституционные нормы. В последние десятилетия в ряде стран в связи с возрастанием роли правительственной власти и бюрократии правотворческий характер, наряду с нормативными административными актами, приобретает и сама административная практика. Административные решения правительственных и иных исполнительных органов приводят в целом ряде случаев к выработке административных прецедентов, за которыми фактически признается нормативная сила.

В ряду других источников права возрастает также и значение судебной практики. Хотя в странах англосаксонской системы права (Англия, США, Канада и др.) резко сокращается сфера применения судебного прецедента, и суды в большинстве случаев выносят решения на основе законодательства, число их по-прежнему достаточно велико (в Англии, например, около 800 тыс.). При сокращении удельного веса прецедентов возрастает правотворческая роль судебной практики. Так, в 1966 г. палата лордов в Англии приняла решение, согласно которому не считает себя связанной ранее вынесенными собственными постановлениями (прецедентами), а оставляет за собой право решать правовые вопросы по своему усмотрению. Все большее воздействие судебная практика начинает оказывать на развитие отдельных правовых институтов и в тех странах (континентальной системы), где исторически судебный прецедент не признавался источником права, но решения высших судов по своему фактическому значению все больше приобретали свойства прецедента.

Особенно ярко судебное правотворчество в ХХ в. проявилось в США, где оно затронуло не только гражданское, уголовное и другие отрасли законодательства, но и конституционное право. С одной стороны, конституционные доктрины Верховного суда неоднократно использовались консервативными силами для того, чтобы отменить прогрессивное законодательство федерации и штатов (например, законы, ограничивающие продолжительность рабочего дня женщин и т.д.), ослабить "эксцессы демократии". Но, с другой стороны, в определенных условиях, особенно в 60-х гг. ХХ в., рост массовых движений социального протеста в США вызвал к жизни и ряд прогрессивных судебных доктрин (запрещение сегрегации негров, признание равного избирательного права и т.д.), которые вели к демократизации отдельных институтов американского права. Под влиянием США после второй мировой войны конституционные суды были созданы во многих буржуазных странах (Италия, Япония, ФРГ, Индия и т.д.), решения которых в условиях антидемократического политического курса (например, в ФРГ в 50-х гг.) становились источником консервативного конституционного права. В целом же институт судебного конституционного надзора способствовал укреплению демократических принципов политической жизни.

Система буржуазного права

Развитие государственного регулирования экономики, особенно усилившееся с 30 - 40-х гг. и повлекшее за собой расширение государственного вмешательства в различные сферы общественной жизни, привело к дроблению традиционных отраслей права (гражданского, административного и др.) и к появлению новых отраслей законодательства: патентного, авторского, банковского, страхового и т.д.

Одновременно наметилась и другая тенденция: тесное переплетение гражданско-правовых (диспозитивных) и административных (императивных) методов правого регулирования. Это означало стирание четких граней между административным и гражданским правом, а, следовательно, ослабление различий между публичным и частным правом. В ряде стран исчезает и дуализм частного права, выражавшийся в самостоятельном развитии гражданского и торгового права (например, в Италии с 1942 г. действует единый гражданский кодекс, охватывающий все частное право). Необходимость единообразного регулирования всей совокупности сложных экономических отношений привела к появлению комплексных отраслей права: "делового права" в США, "хозяйственного права" в Германии и Австрии, "экономического права" во Франции и Бельгии и т.д.

Активное развитие законодательства, связанного с регулированием хозяйственной жизни, имело своим последствием не только усложнение национальных правовых систем, но и усиление взаимодействия правовых систем различных государств, особенно в сфере экономического законодательства и отдельных его видов (инвестиционное, валютно-денежное, налоговое и т.д.). Эта тенденция к сближению разных правовых систем отражает, помимо прочего, рост транснациональных компаний (ТНК), ведущих свой бизнес во многих странах мира и заинтересованных в единых правовых подходах при регулировании аналогичных экономических отношений. Интеграционные процессы в экономике с неизбежностью влекут за собой усиление единообразия в праве разных стран, к ослаблению былых различий и контрастов между континентальной и англосаксонской правовой системами.

Одной из характерных особенностей эволюции права после второй мировой войны является значительное возрастание (по сравнению с предшествующей эпохой) воздействия международно-правовых норм на внутреннее право отдельных буржуазных государств. Это воздействие охватывает как конституционное законодательство, так и всю правовую систему в целом. Реализация (имплементация) норм международного права через внутреннее законодательство буржуазных государство становится одним из инструментов правовой унификации, к которой стремятся, прежде всего, транснациональные компании (ТНК), а также крупные национальные корпорации, заинтересованные в ломке межгосударственных правовых барьеров. Особенно важную роль в этом процессе играют международные экономические группировки европейских государств ("Общий рынок" и т.п.), в рамках которых вырабатываются многосторонние договоры (например, конвенции о взаимном признании компаний 1968 г., о патенте для Общего рынка 1975 г. и др.). На основе которых, в свою очередь, государства-участники принимают соответствующее национальное законодательство (акционерное, патентное, антитрестовское и иное). Учредительные нормы международных экономических сообществ нередко входят в национальное право государств-участников и без принятия соответствующих нормативных актов, в силу самой ратификации договора (например, Римского договора 1957 г. о создании ЕЭС). 2. Основные изменения в гражданском и торговом праве.

Субъекты права. Во второй половине ХХ в. с дальнейшим развитием капиталистических отношений, требующих равенства участников гражданского оборота, и под влиянием борьбы национальных меньшинств за свои права была устранены сохранявшиеся в гражданском праве ряда стран ограничения для лиц определенных национальностей и рас. Так, в 60-70-х гг. в США были приняты законы о гражданских правах, направленных на ослабление расовой дискриминации негритянского населения, которая фактически сохраняется в ряде южных штатов. Система ограничений гражданских прав коренного африканского населения, хотя несколько ослабляется, но по-прежнему имеет место в ЮАР. В США и ряде европейских стран остро стоит проблема гражданского неравноправия иностранных сезонных рабочих и иммигрантов из бывших колоний и других государств. Под влиянием общедемократического и женского движения в большинстве капиталистических стран ослаблены или отменены ограничения в гражданском статусе замужних женщин.

Характерный для современного капитализма быстрый рост производства, сопровождающийся его дальнейшей концентрацией и централизацией, не может осуществляться лишь в рамках индивидуального (малого) бизнеса, а требует объединения предпринимателей с аккумуляцией капиталов, технологий и т.п. Именно поэтому в центре гражданского и торгового оборота (а соответственно и законодательства) в последние десятилетия стали находиться не физические, а юридические лица. Особым покровительством законодателя в ХХ в. пользуются те виды юридических лиц, в частности торговых товариществ, которые на практике проявили свои преимущества в деле аккумуляции капиталов и проведения сложных операций в банковском, страховом, торговом и ином бизнесе. Поскольку в ХХ в. важнейшей организационной формой капиталистического предпринимательства становится акционерное общество, объединяющее в единый акционерный капитал индивидуальные капиталы с ограниченной ответственностью его участников (пайщиков, акционеров) законодательство об акционерных обществах во всех буржуазных странах в новейшее время постоянно обновляется и совершенствуется. Так, во Франции важные законы об акционерных торговых товариществах были приняты в 1930, 1940, 1965Ю 1985 гг., в Англии была проведена целая серия законов о компаниях в 1929, 1948, 1985 гг. и т.п. Это законодательство или предусматривало создание новых, более удобных форм объединения капиталов (компании с ограниченной ответственностью, держательские копании и т.д.), или же устанавливало дополнительные льготы при образовании и деятельности акционерных обществ. Акционерное законодательство позволяло инициативным и имеющим необходимые капиталы предпринимателям при заранее известных размерах финансового риска искать наиболее выгодные сферы бизнеса. Добиваться большого производственного и коммерческого успеха, устанавливать контроль за целыми отраслями экономики.

Наиболее благоприятные условия для деловых операций бизнесменов с акционерным капиталом были созданы в праве США, где нет общефедерального законодательства о корпорациях (американская разновидность акционерной компании). Штаты же, стремясь привлечь капиталы (главным образом из фискальных соображений), буквально соревновались в изыскании новых правовых форм, дающих дополнительные возможности организаторам корпораций. Не случайно американское законодательство о корпорациях в существенных его моментах после второй мировой войны было позаимствовано другими буржуазными странами (например, в акционерном законе Японии 1951 г. и др.).

Новейшее законодательство об акционерных компаниях предусматривает более гибкие формы выпуска акций и иных ценных бумаг, что позволяет руководителям компаний контролировать весь акционерный капитал при обладании сравнительно небольшой часть акций. Именно к этому ведет так называемая демократизация акционерного капитала, при которой акции корпораций распространяются среди относительно широкого круга лиц, но множество мелких держателей реально не имеют никакого отношения к управлению делами корпораций.

Регламентируя внутренние отношения, складывающиеся в акционерных обществах, новейшее законодательство значительно расширяет полномочия правления (директоров) за счет ограничения прав общего собрания акционеров. Практически правление во все большей степени подменяет собой общее собрание. Законодательство США, Японии и ряда других стран предоставляет правлению право самостоятельно решать такой важный вопрос, как выпуск новых акций. Хотя в законодательстве США некоторые вопросы (об уставе корпорации, о ее реорганизации, о распределении прибылей и утверждении отчетов) отнесены к компетенции общего собрания, фактически решение их также предопределяется правлением (советом директоров).

Характерным для акционерного законодательства последних десятилетий является то, что, предоставляя директорам реальный контроль над деятельностью компаний и корпораций, оно передает повседневное управление делами этих компаний в руки наемных и профессионально подготовленных служащих - менеджеров. Эти новые формы управления акционерными обществами, рассматриваемые нередко в странах Запада как "корпоративная революция", предполагают разделение в корпорациях функций собственника и функций оперативного руководства текущими делами. Первая функция осуществляется акционерами, прежде всего держателями контрольного пакета акций, которые руководствуются собственными интересами, прежде всего возможностью получения более высокой прибыли. Вторая функция связывается со специалистами в области управления и производства ("технократами"), наделенными правом принятия самостоятельных решений, в основе которых лежат не только размеры непосредственных доходов акционерного общества, но и планирование дальнейшего развития хозяйственной деятельности с учетом рыночной конъюнктуры, требований законодательства и т.д. Роль и значение менеджеров в управлении производством, в повышении его эффективности и способности быстро вбирать в себя достижения научно-технического прогресса, использовать передовые технологии в последние десятилетия быстро возрастают. Само акционерное законодательство последних десятилетий, отражая реальные тенденции развития современного капитализма, существенно расширяет права органов текущего или производственного управления (президента генерального директора во Франции, директора-распорядителя в Англии и т.д.).

Создание системы менеджеров - управляющих для текущего руководства делами акционерных обществ, корпораций не означает умаления интересов собственников - держателей акционерного капитала, которые осуществляют реальный контроль за управлением через правления и советы директоров. Более того, для подлинных хозяев акционерных компаний управляющие могут в определенных случаях выполнять роль подставных лиц, когда вскрываются обманные операции с акционерным капиталом или иные нарушения законодательства.

Новое акционерное законодательство создает благоприятные условия для организации суперобъединений, участниками которых являются не только отдельные предприниматели, но и целые акционерные общества и корпорации, т.е. ассоциированные капиталисты, выступающие в виде самостоятельных юридических лиц. В Германии еще до второй мировой войны большое распространение получили картели и концерны, во Франции -синдикаты, в Англии и США -- держательские (холдинговые) компании и т.д. За такими объединениями скрывались, как правило, могущественные монополии, которые устанавливали свое господство над целыми отраслями хозяйства и над экономикой страны в целом. После второй мировой войны в США и других развитых капиталистических странах преобладающей формой монополистического объединения становятся концерны, холдинговые (держательские) компании, в которых с помощью финансового контроля связываются воедино в многоотраслевой комплекс самые разнородные предприятия (промышленные, сбытовые и т.д.). В рамках концерна обычно осуществляется горизонтальное и вертикальное комбинирование, создается самостоятельный научно-технический центр. В последние десятилетия (особенно в США) в рамках концернов развиваются процессы диверсификации и возникают монополистические объединения, в которых под единым руководством группируются предприятия, относящиеся к различным, не связанным между собой отраслям экономики (конгломераты).

Антитрестовское законодательство. Дальнейший рост и без того крупных и могущественных акционерных компаний, без труда добивающихся установления господствующего положения на рынках товаров и услуг, прямые соглашения между ведущими корпорациями о поддержании высоких цен и тарифов вызывают возрастающее недовольство широких кругов потребителей, а также мелких и средних собственников, не всегда выдерживающих конкуренцию с монополией. Развернувшееся во многих странах антимонополистическое движение, а также понимание самими правящими кругами необходимости поддержания свободного предпринимательства и нормальных рыночных структур с эффективной конкуренцией привели в большинстве буржуазных государств к принятию специального законодательства, предусматривающего установление государственного контроля за монополистической практикой. Такое законодательство о монополиях получило название антитрестовского, поскольку принятый в США еще в 1890 г. закон Шермана был направлен против монополий, в первую очередь имел в виду тресты, ставшие в конце XIX в. наиболее удобной и распространенной формой для монополистических союзов.

Широкое распространение антитрестовские законы получили только после окончания второй мировой войны. Так, в Англии законы о монополиях и ограничительной торговой практике приняты в 1948, 1956, 1965, 1976 гг., в Японии антитрестовские законы - в 1947 и 1953 гг., в ФРГ закон о картелях - в 1957 г., во Франции ордонансы о свободе цен и конкуренции- в 1945 и 1986 гг. Новые более жесткие антитрестовские законы приняты и в США: закон 1950 г., запрещающий слияние конкурирующих корпораций, закон 1955 г., повышающий санкции за нарушение закона Шермана, и т.д.

Антитрестовские законы при всем их разнообразии сводятся к двум основным типам. Первый из них представлен антитрестовским правом США, где предусматривается запрещение трестов и иных сговоров предпринимателей с целью ограничения торговли, "неразумных" монополий", "нечестных методов конкуренции" и т.п. Долгое время влияние этих запретов на деловую практику в США было весьма ограниченным. Но в последние десятилетия крупный капитал, стремясь избежать возможных антитрестовских санкций, не прибегает к заключению открытых соглашений о разделе рынков или фиксировании цен, к вертикальным сбытовым схемам с монополистическим диктатом поставщикам. Вместо запрещенных антитрестовскими законами горизонтальных и вертикальных поглощений конкурентов крупный капитал стал чаще применять конгломеративные слияния, организовывать совместные предприятия, создавать единые научно-технические центры. Но эти структурные изменения уже не ослабляли конкуренцию на большинстве рынков США.

Второй тип антитрестовских законов строится на принципе контроля за монополистическими объединениями и пресечения их злоупотребления (законодательство об ограничительной торговой практике). Такое законодательство характерно для большинство государств Европы, Канады, Австралии, ЮАР и др. В принципе и в этом варианте законодательства о монополиях основное внимание уделяется объединениям карательного типа -"ограничительной торговой практике", "неразумным рыночным условиям" и т.п. Но общее запрещение картелей (с рядом изъятий и оговорок) предусматривается только по закону ФРГ 1957 г. В остальных странах картельные соглашения подлежат лишь регистрации в специальных административных органах с последующим решением вопроса об их "разумности" с точки зрения общей политики государственного регулирования рыночных отношений и конкуренции.

Хотя антитрестовское законодательство не ставит своей целью запрещение монополии как таковой, а имеет дело с отдельными ее проявлениями, оно, как и другие меры государственного регулирования экономики, оказывает определенное воздействие на приемы конкурентной борьбы, на формы монополистических связей предпринимателей. Стимулируя перестройку рыночных структур, он в известной мере влияет и на реорганизацию отдельных отраслей капиталистического производства, на его приспособление к условиям научно-технической революции.

Право собственности. Развитие современного капитализма нашло свое отражение и в центральном институте гражданского права - праве собственности. Широкое распространение получили новые концепции, порывающие с открытым индивидуализмом XIX в., исходящие из необходимости "социализации" частной собственности, ее использования в "общественных интересах". Такая концепция в современный период стала все шире воплощаться в буржуазном законодательстве: в конституциях (Германия 1919 г.), в гражданских кодексах (ГК Мексики 1932 г., ГК Перу 1984 г. и др.).

После первой мировой и особенно после второй мировой войны происходит все более активное вторжение и самого буржуазного государства в "священную" сферу прав частного собственника. Так, получает развитие государственная собственность, в том числе за счет национализации частных предприятий. Например, в Англии и Франции после второй мировой войны доля государства в совокупной промышленной продукции страны составила около 20 %. Увеличение размеров государственной собственности в ряде стран произошло в результате принятия специального законодательства о национализации отдельных частных предприятий (с выплатой компенсаций частным собственникам), чему, как правило, предшествовала острая классовая борьба. Во Франции в соответствии с законодательством Народного фронта в 30-х гг. в государственный сектор перешли авиалинии, железные дороги, отдельные судоверфи, радио, телеграф, телефон, городской транспорт, часть авиационной и нефтеперерабатывающей промышленности. Здесь же после второй мировой войны были проведены законы о национализации электроэнергии, газа, угля, автомобильной промышленности, некоторых коммерческих банков.

В условиях послевоенной демократизации общественной жизни национализированные предприятия во Франции, Италии, Англии и в других странах сыграли положительную роль в борьбе против попыток монополий использовать послевоенную ситуацию для создания экономических трудностей в стране. Но крупная буржуазия, сохранившая при частичной национализации свои позиции в экономике, постепенно установила контроль над государственными предприятиями. Сами же эти предприятия, организованные по типу публичных корпораций и вовлеченные в сферу рыночных отношений, нередко оказывались неконкурентоспособными.

В ряде стран (например, Англия) послевоенное законодательство о национализации затронуло, прежде всего, предприятия, убыточные для их хозяев и требовавшие значительных средств для реконструкции. Бывшие собственники предприятий получили огромную компенсацию и смогли тем самым сделать крупные капиталовложения в технически более оснащенные и прибыльные отрасли экономики. Кроме того, частный капитал фактически сохранил контроль над перешедшими в государственную собственность предприятиями прежде всего через их управленческий аппарат, который мало изменился. Наконец. Большую выгоду для английских предпринимателей представляли государственная политика цен на продукцию национализированных предприятий, система заказов и т.д.

Но частный капитал при определенных экономической и политической ситуациях не упускает возможности вновь вернуть себе на более выгодных условиях часть ранее национализированных предприятий. Так, в Англии уже в 1951 г. консерваторы провели реприватизацию реконструированных к этому времени за государственный счет предприятий черной металлургии и автодорожного транспорта. В последующие годы лейбористы, вернувшись к власти, вновь национализировали реприватизированые предприятия, а консерваторы (в частности, правительство М. Тэтчер) опять распродавало частным компаниям государственные предприятия, ссылаясь на недостаточную эффективность последних.

Во Франции в 50-е, в латиноамериканских странах в 60-70-х гг. получила большое распространение смешанная собственность, принадлежащая обществам смешанной экономики, в которых государство являлось акционером, наряду с частными предпринимателями. Создание таких обществ, как вскоре выявилось, представляло особое удобство для крупного капитала, поскольку участие государства в такой собственности гарантировало последнюю от возможной национализации.

Начиная со второй мировой войны, заметное развитие государственной собственности идет также за счет роста государственных инвестиций в те отрасли промышленности, которые требовали особенно больших капиталовложений, связанных с риском (атомная энергетика, ракетостроение, электроника и т.п.). Государственные имущества выросли также в связи с милитаризацией экономики и увеличением правительственных военных заказов. Законодательство, регулирующее деятельность государственных и всякого рода смешанных компаний, также способствовало укреплению позиций крупного капитала, поскольку оно устанавливает выгодные для последнего цены на государственную продукцию, обеспечивает частные корпорации и компании стратегическим сырьем, гарантирует им устойчивый рынок и т.п.

Внутреннее договорное право отдельных стран испытывает на себе все большее воздействие международного права, в частности формирующегося международного экономического права, регулирующего торговые и иные хозяйственно-коммерческие отношения. В последние десятилетия значительные изменения в законодательство о разных видах договоров были внесены в государствах, подписавших международные конвенции, относящиеся к морским, воздушным, железнодорожным и автомобильным перевозкам, кредитно-расчетным отношениям, международной торговле и т.п.

Под влиянием дальнейшей централизации и концентрации капитала и производства и быстро меняющихся рыночных условий в законодательстве и в реальной практике договорных отношений капиталистических стран происходят заметные отступления от ряда классических принципов законодательства XVIII-XIX вв., таких, как формальная свобода волеизъявления и равенства сторон в договоре, незыблемость условий договора и т.п.

В обстановке усиливающейся рыночной конкуренции, приобретающей нередко жесткий характер под влиянием крупного капитала, явное неравенство сторон в договоре обуславливается не только диспропорциями в их экономической силе. Такое неравенство юридически подкрепляется договорными формами, получившими признание в судебной и административной практике, а в ряде случаев санкционированными самим законодательством. Как отмечалось выше, в ХХ в. во многих странах были узаконены (с рядом антитрестовских условий и изъятий) некоторые виды картельных соглашений, ограничивающих договорную свободу их участников, которые лишаются права вести дела с третьими лицами без согласия организаторов картели.

В США и ряде других стран крупные компании в ХХ в. использовали " связывающие" договоры, в которые включаются ограничивающие свободу контрагента условия (обязанность приобрести у продавца какие-либо другие товары или покупать у обладателя патента сырье для использования на машинах, созданных в соответствии с полученной от него лицензией и т.д.). Длительное время были распространены "исключительные" контракты, по которым контрагенты крупных компаний брали на себя обязательство не вступать в аналогичные договоры с другими компаниями. Такого рода контракты имеют место в торгово-промышленной практике США и сейчас, хотя некоторые их виды, ведущие к ослаблению конкуренции, запрещены антитрестовским законодательством.

Ограничения договорной свободы мелких и средних контрагентов-бизнесменов осуществляются также посредством распространившихся в предпринимательской практике "договоров присоединения". Крупные компании нередко сами определяют условия, на которых они согласны заключать договоры, фиксируя их в виде заранее разработанного текста, который и предлагают все контрагенты, проявляющим желание вступить с ними в договорные отношения. Последние не могут повлиять на содержание таких договоров, они вынуждены от них отказаться или принять их в заранее заготовленном виде.

Условия такого рода формулируются крупными компаниями-поставщиками товаров и услуг в специальных типовых договорах (формулярах). Договоры-формуляры часто используются не только в сделках между капиталистическими предпринимателями, но и в массовой торговле, где покупателями выступают широкие слои населения. Например, в ХХ в. получили распространение (в виде формуляров) такие выгодные для частного капитала и удобные для населения формы торговли, как продажа товаров по почте, в кредит и т.п. Невыгодные условия для потребителей, лишенных возможности повлиять на содержание таких договоров, неприкрытый диктат со стороны поставщиков вызвал в 60-80-е гг. ХХ в. во многих капиталистических странах широкое движение потребителей, имевшее своим результатом принятие специального законодательства. В нем, наряду с общим договорным правом вводятся особые правовые нормы, предусматривающие защиту потребителей и касающиеся формы и порядка заключения договоров с участием потребителя, конкретных видов ответственности поставщиков товаров и услуг и т.д.

Ограничение свободы стороны в договоре в последние десятилетия обусловлены также возрастающим в современных условиях государственно-административным вмешательством в сферу договорных отношений. В соответствии с законодательством о хозяйственном регулировании отдельные министерства или специализированные административные ведомства получали право нормировать цены и определять ряд других условий договоров, регламентировать общий объем сделок, совершаемых отдельными компаниями. Больше распространение получают сделки, заключаемые в связи с реализацией государственных заказов (военных и других), приобретающие, по сути дела, административно-императивный характер, поскольку одной из сторон в них выступают правительственные органы. В таких сделках, получивших название в США публичных контрактов, во Франции административных договоров, отсутствует даже формальное равенство сторон, поскольку правительственный орган в определенных случаях может своим распоряжением менять договорные условия или даже их прекращать.

В ХХ в. в острых кризисных ситуациях в связи с неустойчивостью хозяйственной жизни, нестабильностью экономики в гражданском праве происходит отход от признанного в законодательстве XIX в. принципа безусловной силы договора. Начиная с первой мировой войны, как суды, так и законодательство вынуждены нередко освобождать должников от исполнения договоров и от ответственности за их невыполнение в тех случаях, когда в условиях чрезвычайной обстановки (войны, кризисы и т.п.) должники сталкивались с непредвиденными хозяйственными затруднениями (инфляция, отсутствие рабочей силы, материалов и т.д.).

Во Франции Государственный совет (высший орган административной юстиции) и суды использовали с этой целью средневековую доктрину "о непредвиденных обстоятельствах". Эта доктрина применялась в судах таким образом, что содержание договоров, особенно долгосрочных, могло пересматриваться по просьбе одной из сторон со ссылкой на изменившуюся обстановку. Французский парламент в 1918 г. принял даже специальный закон, допускавший расторжение договоров, заключенных еще до первой мировой войны, когда его исполнение повлекло бы для одной из сторон ущерб, которые нельзя было предвидеть в свое время. В 20-е гг. последовал ряд законов, изменявших условиях договоров о найме жилья и торгово-промышленных помещений. Подобное признание доктрины "об изменившихся обстоятельствах" наблюдалось в судебной практике Англии (1918 г.), в США(1929 г.) и во многих других капиталистических странах. В широких масштабах приостанавливалось исполнение договоров, ставших невыгодными для должников, законодательством 30-х гг., а также во время второй мировой войны и в послевоенный период. Такое законодательство давало льготы не только мелким собственникам, разорявшимся в годы войн и кризисов, но и крупным компаниям.