I. Введение христианства9 на Руси.

XI. Мировоззрение Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого

Судьба Ф. М. Достоевского (1821–1881) и его творческий путь. От фурьеризма к Православию и русофильству. Почвенничество. Антибуржуазный пафос его романов. Мессианская роль России. «Дневник писателя». Критика нигилизма, католичества, отношение к Германии. Проблема Константинополя. Славянство. Пушкинская речь. Л. Н. Толстой и толстовство.

 

Основные вехи развития толстовства

1882 – Опубликование «Исповеди» Л. Н. Толстого в журнале «Русская мысль», за которое на журнал духовной цензурой был наложен арест.

1885 – Начало работы издательства «Посредник» В. Г. Черткова и П. И. Бирюкова, с которым активно сотрудничал Л. Н. Толстой.

1889–1899 – Написание Л. Н. Толстым романа «Воскресение».

1893–1894 – Написание Л. Н. Толстым статьи «Христианство и патриотизм».

1897 – Миссионерский съезд в Казани признал толстовство вредной сектой.

1901 – Отлучение Синодом Л. Н. Толстого от церкви.

1906 – В издательстве «Посредник» выходит статья Л. Н. Толстого «Против толстовства».

 

XII. Православно-монархическая идеология. К. Н. Леонтьев,

XIV. Февральская катастрофа.

Значение Императора Александра III (1881–1894). Царствование Николая II (1894–1917). Экономический рост. Рабочее законодательство. Террор революционеров. Смыкание либералов с революционерами. Возрождение масонских лож и их роль в подготовке революции. Мировая война. Государственная Дума. Прогрессивный блок. Заговор против Государя. Провокационная речь П. Н. Милюкова в Думе 1 ноября 1916 г. Предательство В. М. Пуришкевича. Убийство Г. Е. Распутина. Февральские беспорядки. «Германский след» в их провоцировании. Измена М. В. Алексеева, Н. В. Рузского и командующих фронтами. «Отречение». Арест Николая II собственным генералитетом. «Приказ № 1» и начало гибели Российской империи.

 

I. Введение христианства9 на Руси.

Характеристика язычества. Неразвитость языческого культа у славян. Легенды об Апостоле Андрее: его пребывание в Крыму и поездка вверх по Днепру и далее на север. Поход Аскольда и Дира на Царьград. Их вероятное крещение. Кирилл и Мефодий в Херсонесе. Призвание Рюрика. Начало государственности – 862 год. Киевская Русь. Крещение княгини Ольги. Князь Владимир и крещение Руси в 988 году.

 

Протоиерей о. Лев Лебедев о формировании духовно-национального облика русского народа под воздействием христианства. Отец Лев Лебедев (1935–1998) – выпускник истфака МГУ, перешёл в РПЦЗ, был активным членом Русского имперского союза-ордена. Он изложил свои взгляды в книге «Крещение Руси», впервые изданной в 1988 г. Вот главная мысль его труда: «Русь внутренне, духовно, всей своей сутью была готова к принятию христианства, семя христианства упало на благодатную почву и принесло обильные плоды». Ниже предлагается отрывок из этого сочинения.

 

«На заре истории Руси наши предки – древние русичи – в своих набегах постепенно приближались к столице Византийской христианской империи — Константинополю. Уже третий, зафиксированный историей набег русичей на Византию — был на Царьград. Установлено, что это произошло 18 июня 860 года. Русский флот в 200 кораблей подошел к Константинополю, нападавшие во главе с князьями Оскольдом (Аскольдом) и Диром разгромили и разграбили предместья византийской столицы и близлежащие острова. Это уже было определенно нападением Русского государства, о возникновении которого, впрочем, в Византии в то время еще ничего не знали. Хотя народ «рос» (или «рус») был известен там уже давно, его считали «диким», «варварским», живущим где-то далеко на севере, в пределах Хазарии, иногда руссов отождествляли со скифами, или тавроскифами. Достоверные и довольно подробные сведения о Киевской Руси как государстве появились только после этого набега и связанных с ним событий и нашли отражение в договорах Руси с Византией 911, 944 годов и в трактате Константина Багрянородного «Об управлении государством» (948). Тогда же, в 860 году, набег Руси был для Византии совершенной неожиданностью. Вновь обращает на себя внимание то, как точно было рассчитано нападение... В это время император Михаил III вместе со своим фаворитом Василием Македонянином (который после убийства Михаила в 867 году сам стал императором Василием I) отправились в поход на арабов. По некоторым данным, Михаил, узнав о нападении русских, успел вернуться в столицу, но, по-видимому, без войска, так как город не видел возможности защищаться человеческими средствами и все упование возложил на Божию помощь и заступничество Богоматери. Очевидец события и первый, кто описал его, Патриарх Фотий, незадолго до этого возведенный на первосвятительский престол, вместе с императором после усердного моления взяли Ризу Богородицы (омофор) из Влахернской церкви, обнесли вдоль городских стен и омочили край ее в водах бухты Золотой Рог. После этого, 25 июня, русские внезапно сняли осаду и, по выражению Патриарха Фотия, «так же неожиданно удалились, как и пришли». По некоторым источникам, это произошло вследствие внезапно разразившейся бури, разбившей многие русские корабли. В память о чудесном избавлении столицы Патриарх Фотий написал знаменитый «Акафист Богородице» («Радуйся, Невесто Неневестная»), который читается по Уставу Великим постом в «субботу Акафиста». Тогда же было установлено церковное празднование «Положение Ризы Богоматери во Влахерне», совершаемое по сей день 2 июля.

Вскоре после набега на Царьград между Русью и Византией начались «какие-то переговоры». Цель их отражена в одном из греческих хронографов, где говорится, что «немного времени спустя (после набега. – Авт.) от руссов в царствующий град пришло посольство, просившее сделать их участниками Божественного Крещения, что и было исполнено». Значит, странная сила, заставившая русских неожиданно уйти восвояси, была ими чутко и точно воспринята как сила Бога христианского и возбудила большое желание приобщиться Ему.

Патриарх Фотий, описавший очень красочно в двух своих проповедях набег русских в 860 году, спустя шесть лет, в 866 году, в своем «Окружном послании» Восточным Церквам по поводу Крещения Болгарии (864 год) свидетельствует, что «не только этот народ (болгары – Авт.) променяли прежнее нечестие на веру во Христа, но даже... и тате называемые руссы, поработив находящихся около них и отсюда возомнив о себе высоко, подняли руки и против Ромейской державы (Византии – Авт.). А в настоящее время даже и они променяли... нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную (явный намек на Торжество Православия 842 года. – Авт.) христианскую веру, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо ограбления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго пред тем (т. е. незадолго до своего Крещения; здесь определенно имеется в виду набег 860 года. – Авт.). До такой степени разгорелись у них желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают святыни христиан с великим усердием и ревностию». Точной даты принятия русскими христианства после 860 года не указывается, но, судя по смыслу слов «Окружного послания», оно произошло до 866 года и вскоре после набега 860 года. Некоторый свет на события может пролить свидетельство внука Василия I Константина Багрянородного, который в жизнеописании своего деда говорит о том, что Василий заключил с русскими «мирный договор» и «устроил так, что они приняли епископа». При этом он рассказывает, как русский князь собрал народ и старейшин (что могло происходить только в столице русских — Киеве) и предложил им принять христианство. Люди потребовали чуда. Тогда книга «Евангелие» была брошена в огонь и не сгорела. После этого князь и народ крестились.

В этом свидетельстве смущение вызывает только то, что Василий I стал императором в 867 году, откуда должно следовать, что русские крестились после 867 года. Но, как справедливо полагают некоторые ученые, он мог вести переговоры с посольством русских, прибывшим «спустя немного времени» после 860 года по поручению императора Михаила III как его фаворит и соправитель (в русских летописях Михаила и Василия иногда называют одновременно «царями»). Тогда буквальное совпадение слов Патриарха Фотия и Константина Багрянородного о том, что русские «приняли епископа», станет доводом в пользу факта Крещения русских вскоре после 860 года, а не в 867 году. Хотя, на наш взгляд, дело могло обстоять и так, что при Фотии было совершено Крещение русских и достигнута договоренность о принятии ими епископа, а приезд архипастыря на Русь и учреждение там епархии произошли позднее, в 867 году. Но как бы там ни было, история свидетельствует, что после набега 860 года не кто иной, как князья Осколд и Дир с «болярами», старейшинами и частью парода приняли в Киеве Святое Крещение, в чем современные ученые не сомневаются.

Так совершилось первое массовое Крещение на Руси. Первый общерусский князь-христианин получил имя Николай во имя Святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца. Об этом убедительно свидетельствует тот факт, что прямо на могиле Осколда в XI веке (а возможно, и в X) был построен храм в честь Святителя Николая. Не отсюда ли берет начало удивительно широкое почитание этого святого на Руси?

В конце IX —начале X века Русская епархия уже числится в списках греческих епископий сначала на 61-м, потом — на 60-м месте.

Итак, в третий раз повторяется та же последовательность событий: набег — чудо принятие Крещения. Кажется, не хватает только освобождения пленных христиан? Но будет и это!..

Наша «Начальная летопись» хранит полное молчание о первом массовом Крещении на Руси во главе с Осколдом, на что у летописца были свои веские причины, о которых речь пойдет позже. Обратимся к другим источникам в поисках каких-либо данных, помогающих точнее установить, когда же именно состоялось это важнейшее событие. Неожиданный ответ на этот вопрос содержится в истории жизни и деятельности святых Солунских братьев — Константина (в монашестве Кирилла) и Мефодия, просветителей славян.

Из Житий святых Кирилла и Мефодия и на основании некоторых других исторических данных выясняется, что в самом начале 60-х годов IX века (по мнению ученых, в начале 861 или конце 860 года) в Византию «из Хазарии» прибыло посольство с письмом кагана, в котором, в частности, говорилось: «Евреи побуждают нас принять их веру и обычаи, а с другой стороны, сарацины (мусульмане. – Авт.), предлагая мир и дары многие, принуждают нас принять свою веру... Вы — великий народ, от Бога Царство держите. Вашего совета спрашиваем и просим от вас мужа книжного. Если переспорит евреев и сарацин, то примем вашу веру». Почти все ученые, исследующие Жития Кирилла и Мефодия, единодушно полагают, что цель «послов от хазар», «как она изложена в Житии Константина, является вымыслом агиографа». В самом деле, всем известно, что еще в VIII веке в Хазарии в качестве государственной религии прочно утвердился иудаизм, и хазарский каган никак не мог в 861 году говорить о том, что «евреи побуждают его принять свою веру», и просить «мужа», который мог бы их переспорить... Но в то же время общеизвестно, что в 861 году (как бы в ответ на это посольство) Кирилл с Мефодием действительно совершили путешествие в Хазарию. При сопоставлении описания «посольства от хазар» с «посольством от руссов», которое побывало в Византии вскоре после 860 года, сразу же бросается в глаза, что цели этих двух «посольств» в точности совпадают, поэтому, возможно, в Житии не «вымысел агиографа», а смешение русского «посольства» с хазарским.

Рассмотрим внимательно, что сообщает нам Житие Кирилла о его путешествии в Хазарию. Кирилл (вместе с родным братом Мефодием) прибыл в 861 году в Херсонес Таврический, имевший в те времена очень важное политическое значение, в особенности — как центр связи с союзной Хазарией. Здесь он «нашел Евангелие и Псалтирь, написанные русскими буквами, и человека нашел, говорящего на этом языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать их (т. е. русские буквы, или письмена. - Авт.), и многие удивились ему, славя Бога». Такая быстрота усвоения русского письма неудивительна, ибо русский язык Кирилл и Мефодий знали с детства как уроженцы города Фессалоники (Солуни), в окрестностях которого жило так много славян, что вся область долгое время носила название «Славинии» (таких Славиний в Византии было несколько; их население приняло христианство и ассимилировалось с греками). Император Михаил III прямо сказал Кириллу и Мефодию: «Ведь вы солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски». «Славянский же язык и русский един есть», как свидетельствует наша «Начальная летопись», т. е. в те времена язык всех славянских племен и народов был в общем одинаковым. Более того, известно, что славянскую азбуку и основы письменности (как полагают, сначала — глаголицу) святые Кирилл и Мефодий создали задолго до 861 года, когда, пребывая в малоазийском монашеском Олимпе, «занимались одними книгами». Точную дату создания святыми братьями славянского письма указывает авторитетный источник «О письменах» Черноризца Храбра — 6363 год, т.е. 855 год. Следовательно, в Херсонесе Крымском Константин (Кирилл) занимался не изучением русского языка, сравнивая его с греческим, а изучением составленных до него «русских письмен» — Евангелия и Псалтири, сравнивая эти письмена (начертания «гласных и согласных») с изобретенной им самим славянской письменностью. Исследователь русской христианской древности протоиерей С. Ляшевский полагает, что Евангелие впервые перевел на русский язык в конце VIII века святитель Иоанн Готский. Вообще попытки создать славянскую письменность предпринимались и до святых Кирилла и. Мефодия, но не были удачны. Поэтому факт существования в Крыму в IX веке Евангелия и Псалтири, написанных «письменами», приспособленными для передачи звуков русского языка, не представляется невероятным. Находка книг Священного Писания на русском языке в Крыму явно неслучайна! Нашел тот, кто искал, — создатель славянского письма!

Далее в Житии Кирилла говорится о том, что он, «сев на корабль, направился в Хазарию к Меотскому озеру (Азовскому морю) и к Каспийским воротам Кавказских гор». Однако все последующее описание, кроме этого единственного географического указания подлинной Хазарии, настолько не соответствует собственно Хазарии, что невольно возникает мысль, не является ли данное указание пути произвольным «уточнением» позднего составителя (или переписчика) Жития, пожелавшего дать своим читателям от себя представление о том, где находится Хазария?.. А описывается следующее. Встречающие Кирилла хазары, в том числе и каган, подчеркивают свою некнижность, говоря, что они «не гордятся Писанием, как христиане». «Мы — люди не книжные...» — заявляет каган. И в то же время иудеи, спорящие с Кириллом при кагане и народе, делают основной упор на «книги» Писания, да и главные вопросы спора касаются этих книг.

Хазарский официоз во главе с каганом, с его государственным иудаизмом и раввинатом, опиравшимся на книги Закона, Пророков и толкований на них, никак не мог подчеркнуто свидетельствовать о своей некнижности. Изучив моравские Жития Кирилла и Мефодия, акад. В, И. Ламанский впервые убедительно показал, что «хазарская» миссия святых братьев на самом деле осуществлялась не к хазарам, а к русским. Эти выводы поддержали другие ученые. Особое внимание на несоответствия хазарской обстановке, содержащиеся в Житиях Кирилла и Мефодия, обратил проф. А. В. Карташев. К доводам этих исследователей мы можем добавить еще одну деталь. После споров с проповедниками иудаизма и сторонниками мусульманства, в которых Константин Философ блестяще опровергает и тех, и других, люди той страны, где все это происходит, просят его показать «притчами и доводами, какая вера из всех наилучшая», говоря при этом: «Ведь каждый считает свой совет (веру. – Авт.) лучшим, чем другие: иудеи лучшим считают свой, сарацины — свой, а вы также — свой...». Потом мы обнаружим интересное соответствие этого текста тому, что написано в нашей «Повести временных лет» по поводу выбора веры. А сейчас вслед за указанными учеными отметим, что Кирилл убедил «хазар» в истинности христианства. Тогда «первый из советников кагана заявил «приятелям евреев»: «С Божией помощью гость этот ниспроверг всю гордыню сарацинов, а вашу отбросил на другой берег как нечто нечистое». Затем этот же «советник» подытожил: «Как дал Господь власть над всеми народами и совершенную мудрость христианскому цесарю, так дал ему и самую лучшую веру из всех, и без нее жить никто не может Жизнью Вечной, Богу же слава навеки». И все сказали: «Аминь». Кирилл, возгоревшись духом и умилившись до слез, призвал всех ко Крещению, в конце своего обращения напомнив о Страшном Суде. В результате народным советом принимается такое решение: «Не враги мы самим себе и так повелеваем, что с этого дня понемногу, кто может, пусть крестится по своей воле, если пожелает. А тот из вас, кто на запад кланяется (намек на Римскую Церковь? - Авт.), или еврейские молитвы читает, или держится веры сарацинской, скоро смерть от нас примет». (Решение для подлинной Хазарии немыслимое!) Крестилось сразу двести человек. Каган отправил византийскому императору письмо, где говорилось: «Познали мы, что (христианство. — Авт.) вера истинная, и повелели, чтобы тот, кто хочет, крестился, надеясь, что и мы к тому же придем. Все мы — друзья и приятели твоего царства и готовы идти на службу твою, куда захочешь». Хазары и до того были верными союзниками Византии, служили в ее войсках, принимали участие в походах, так что решение «идти на службу» к византийскому императору для Хазарии того времени — нелепое.

От богатых даров кагана Константин Философ отказался и взамен попросил выдать ему «пленных греков». Таковых собрали «до двадцати человек». (Вот они — возвращенные пленники-христиане!) С ними философ и вернулся в Византию. Все это происходило, по данным историков, в конце 861 года (или начале 862-го). В 863 году уже началась знаменитая миссия Кирилла и Мефодия в Моравию. Достоверно, что в это время (да и ни в какое другое) массового крещения по повелению кагана, да еще с запретом исповедовать иудаизм под страхом смерти, в собственно Хазарии не было! Но также достоверно, что примерно в это именно время произошло первое массовое Крещение на Руси при Осколде и Дире... Так в какой же «Хазарии» были и кого крестили Кирилл и Мефодий? Ответ напрашивается: крестили русских. Ряд ученых неизбежно пришел к этому выводу из одного только сопоставления посольств «от руссов» и «из Хазарии», вызвавших миссию Кирилла и Мефодия в «Хазарию». В итоге теперь историческая наука признает, что «определенное значение для христианизации Руси имела миссия Кирилла и Мефодия в Херсонесе и их дальнейшая миссионерская деятельность в Причерноморье». Но большинство исследователей из- за упоминания Хазарии в Житиях Кирилла и Мефодия не решается отнести «христианизацию» к Русскому государству, к Киеву, полагая, что крестились какие-то русские, жившие в Крыму или Азово-Черноморской Руси.

Однако нужно вспомнить, что в те времена Хазарией византийцы называли все земли к северу от Черного моря (как некогда называли их Скифией), а о русских у них часто были представления как о тавроскифах, живших в Крыму, принадлежавшем (кроме греческих колоний) Хазарии. Нужно вспомнить, что в 861 году в Византии еще не знали о русском государстве (и русским это было известно). В таком случае на первый же вопрос «посольству руссов» в Константинополе в 860—861 годах, откуда оно прибыло, мог быть получен вполне оправданный ответ: оттуда, где Хазария, или: из земли, которая рядом с Хазарией (Хазария была отлично известна византийцам и потому служила точным ориентиром). Так посольство руссов в некоторых источниках могло получить название посольства из Хазарии. Кроме того, нужно учесть, что Русь долгое время платила хазарам дань, хотя и чисто символическую, ради сохранения мира. А Хазария, как известно, выдавала за подвластные ей все земли, которые так или иначе откупались от нее. До времени в Византии могли искренне полагать, что хорошо известный («пресловутый») народ «руссов» живет в Хазарии. Следует вспомнить далее, что в собственно Хазарии не могло быть пленных греков, так как, будучи постоянной и верной союзницей Византии, Хазария с ней не воевала! Нужно вспомнить также, что русские князья вплоть до XI века назывались на Руси каганами на манер хазарских. Тогда слова послания кагана византийскому императору, переданные через Кирилла, о дружбе и готовности идти к нему на службу, «куда он захочет», совпадут со словами «Окружного послания» Патриарха Фотия, в котором говорится, что русские доставили себя в число «подданных и друзей наших», и с тем историческим фактом, что после этого русским было разрешено поступать на воинскую службу в византийскую армию. Если, наконец, учесть (вслед за А. В. Карташевым) все те несоответствия собственно хазарской обстановке, которые встречаются в текстах Житий Кирилла и Мефодия, касающихся путешествия в «Хазарию», то сомнений не останется. Святые братья Кирилл и Мефодий в 861–862 годах осуществили при Осколде и Дире то самое первое массовое Крещение на Руси, о котором хорошо известно из византийских источников.

Где произошло Крещение русских? В Житии Кирилла есть краткое сообщение о том, что в бытность его в Херсонесе «хазарский полководец с войском... окружил христианский город и осадил его». Опять недоразумение: хазары, как уже говорилось, на византийские владения не нападали. «Узнав об этом, философ пошел к нему без колебаний и, беседуя с ним и поучая, укорил его и (полководец. — Авт.), обещавшись ему креститься, отошел...». Если поверить данному сообщению, то возникает вопрос: не было ли это нападением русских? Если это так, то ход событий можно представить следующим образом. Получив обещание русских креститься, Кирилл с Мефодием отправились в Киев, здесь спорили с иудейскими и мусульманскими проповедниками, проповедали христианство, крестили тех, кто пожелал, а затем отправились в собственно Хазарию (ибо нет пока оснований утверждать, что они вообще не побывали там с дипломатической миссией, имевшей, быть может, целью оповестить хазар, что русские совершенно примирились с Византией и Хазария теперь может не заботиться об их «усмирении», а она должна была это делать, исполняя союзнические обязательства в отношении Византии). Нападение русских на Херсонес при Кирилле и обещание «полководца» креститься очень напоминают события при князе Владимире, о чем мы скажем позже. Однако если и не связывать Крещения русских Кириллом и Мефодием с этим нападением, то все равно надо признать, судя по всем подробностям бесед «во дворце кагана» и советов старейшин и народа, что проповедь христианства и Крещение русских происходили в их столице — Киеве. Все это делает теперь вполне объяснимым, почему именно святых Кирилла и Мефодия, знатоков славянского языка, создавших уже славянскую письменность, Константинополь направляет в Русскую землю в ответ на просьбу посольства руссов «сделать их участниками Святого Крещения».

Следовательно, еще до знаменитой миссии в Великую Моравию (в 863 году) просветители славян проповедали на Руси и совершили здесь первое массовое Крещение. Очень возможно, что как раз это обстоятельство и послужило «камнем преткновения» для составителей Житий Кирилла и Мефодия, каковыми были мораване (или мораванин), желавшие подчеркнуть «первенство» Моравии среди тех земель, в которых проходила просветительская деятельность святых братьев. Ученые давно пришли к обоснованному выводу, что оба Жития — вовсе не бесхитростные документальные свидетельства о происшедшем, но произведения, возникшие в обстановке острой политической борьбы (Жития написаны в конце 885 года). Отсюда и определенная их направленность в освещении фактов, тенденциозность. С этим может быть связана и упорная замена названия «Русь» названием «Хазария».

Хотя «апостолы славян», как мы убеждаемся, впервые проповедали на Руси и крестили здесь часть русских, но, судя по всему, значительной церковной литературы на русском (славянском) языке они здесь не оставили. Труды по переводу всех книг Священного Писания и богослужебных книг на славянский язык были в основном предприняты святыми братьями в Великой Моравии. А в Болгарии учениками святых Кирилла и Мефодия было закончено создание нового вида письменности — «кириллицы» и осуществлен перевод всех церковных книг на новый вид письма. Отсюда, из Болгарии главным образом, церковнославянская литература пришла затем и на Русь.

Исключительный интерес для нас в связи с этим представляет то обстоятельство, что святые братья, особенно Константин, прозванный за свои чрезвычайные дарования и знания Философом, были вдохновлены в своей миссионерской деятельности иконопочитанием и его выдающимися выразителями. В юности святой Кирилл был учеником Фотия — ученого, писателя, богослова, поэта и дипломата, ставшего затем Патриархом. Первой научной работой Фотия — мирянина была «Лексика» – трактат о языке. Вот откуда интерес к языкам и языковедению у святого Кирилла. Первым ответственным церковным деянием юного Константина (843) был чрезвычайно важный спор с опытным полемистом (низложенным к тому времени Патриархом) — иконоборцем Иоанном Грамматиком. В этом споре святой Кирилл пламенно защищал православную истину иконопочитания и одержал блистательную победу. Отстаивал эту истину он и в дальнейшем: спорил с мусульманами, прекрасно развил православное учение об «образе» и на Руси в столкновении с проповедниками иудаизма и мусульманства. И послан был святой Кирилл к славянам ревностным иконопочитателем — Патриархом Фотием.

В Херсонесе Крымском одним из важнейших деяний святых Кирилла и Мефодия было обретение мощей священномученика Климента, Папы Римского. А это — духовная нить, связующая апостольство святого Кирилла с апостольством Андрея Первозванного. Деятельность равноапостольного Кирилла, его подвиг в борьбе за Святое Православие, просвещение славянских народов «чистой и неподдельной» Православной верой воистину сами по себе есть подлинное чудо Божие, явление особой благодати Духа Святого. Великие деяния и труды, оставившие неизгладимый след во всей последующей истории, совершены были им в чрезвычайно короткий срок: он почил в Бозе в 869 году, сорока двух лет от роду.

Дивным Божиим чудом, вдохновением Духа Святого явилось в особенности создание Кириллом и Мефодием славянской письменности. Она составила основу особого языка, названного потом церковнославянским. Название верное. Этот язык с самого начала явился языком Христовой Церкви для славян. Церковнославянский язык содержит в себе то, что можно определить как «помазанность», освященность Духом Святым. Черноризец Храбр в своем кратком сочинении «О письменах, написанном вскоре после кончины святого Мефодия (885), замечает: «И потому еще славянские письмена более святы, ибо создал их святой муж...». Действительно, церковнославянский язык поражает своей духовностью, удивительной приспособленностью к передаче глубочайших Божественных истин. Этот язык представляет собой единую систему языковых символов (образов), которые позволяют передавать не только содержание текстов Священного Писания и богослужебных книг, но и глубинное духовно- таинственное (мистическое) их значение. Последнее почти полностью исчезает при передаче тех же текстов на «обыденном» (например, современном русском) языке. Иными словами, церковнославянский язык так же символичен, как и каноническая древняя икона. Икона в отличие от мирской картины на аналогичную тему возводит сознание человека с помощью художественно-символических средств к восприятию догматической или духовно-таинственной глубины, сокрытой в ее внешних образах. То же следует сказать и о церковнославянском языке. Он является прямым порождением и продолжением иконографической традиции Церкви. Церковнославянский язык никогда не был разговорным, он создан только для общения с Богом, служения Ему, поэтому он очищен, освящен и напоен Духом Святым.

Мы стоим перед одной из интереснейших загадок русской истории. Она начинается с того, что в «Повести временных лет» хотя и описывается коротко история создания славянской письменности, заимствованная из моравских Житий Кирилла и Мефодия, но ничего не говорится о проповеди святых братьев на Руси и связанном с этим первом массовом Крещении русских при Осколде в 861 (или 862) году. Это событие, как мы видели, отражено в официальных византийских источниках, знали о христианстве и храмах на Руси даже арабские писатели. А наши летописи хранят по этому поводу глубокое молчанке! Правда, не совсем. Случайные свидетельства не дошедших до нас русских летописей попали в позднейшие наши летописные своды. Но это редкие и случайные «попадания». Так, наша летопись не скрывает, что при князе Игоре в Киеве стояла «соборная церковь» во имя Илии Пророка (а ее построил Осколд) и что в середине X века часть русских была христианами. Не скрывает летопись и того, что на могиле Осколда в XI (или X) веке был воздвигнут храм Святителя Николая, о чем уже упоминалось. Одна из летописей называет Осколда «блаженным». В древнем пергаментном «Прологе» XV века святой Мефодий назван «преподобным отцем нашем Мефодием, епископом Моравъским, учителем руським». Здесь, в частности, говорится: «Кирилл же умоли брата своего Мефедь итти с собою (в Хазарию) яко умеяше язык словеньск». Предельно откровенное определение «хазарской» миссии как русской, объясняющее, почему в Хазарию идут знающие «язык славянский»! Это свидетельство проникло в «Пролог» явно из каких-то очень древних письменных источников. Значит, в X—XI веках на Руси знали о Крещении в 861 (862) году при Осколде! Знали, но решили замолчать. Почему?

Текст Жития Кирилла Философа в целом ряде мест поразительно совпадает с рассказом нашей «Повести временных лет» о духовной обстановке на Руси и событиях времен правления князя Владимира (т. е. имевших место более чем на сто лег позднее 861 года). Рассмотрим эти совпадения.

Совпадают, прежде всего, ситуации сознательного выбора веры. Мы помним слова посольства «от руссов» в Константинополе «немного времени спустя после» набега 860 года, переданные подробно в Житии Кирилла Философа: «Евреи побуждают нас принять свою веру... сарацины побуждают принять свою...». В «Повести временных лет» под 986 годом описано, в сущности, как раз это обстоятельство: «Пришли болгары (волжские. - Авт.) магометанской вeры, говоря... уверуй в наш закон»; «пришли хазарские евреи», пытавшиеся склонить русского князя (кагана) в иудейскую веру. В нашей летописи описано еще и пришествие немцев — посланцев Папы Римского, о чем не сказано в Житии, но следы римского миссионерства на Руси отражены и в этом источнике, где собрание народа грозит «кланяющимся на Запад». Так что посольство от князя Владимiра в Константинополь, описанное в нашей летописи, как результат всех этих искушений и желания узнать лучше «греческую веру» по логике вещей полностью соответствует посольству «от руссов» 860 (861) года, известному из византийских источников.

Правда, «Повесть временных лет» рассказывает о том, что еще до посольства от Владимира «прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: «Слышали мы (вероятно, еще от какого-то русского посольства. – Авт.), что приходили болгары и учили тебя принять свою веру... Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима...» Далее сам Владимир говорит о том, что приходили и евреи проповедовать свою веру. Затем «философ» произносит пространное и настолько стройное, богословски глубокое, насыщенное данными Священной истории, духовно сильное поучение, что невольно возникает мысль о принадлежности этого поучения святому Кириллу Философу! Далее в летописи сказано, что тот, кто произносил все это перед князем Владимиром, закончил свое слово показом «занавеса» (т. е. иконы на полотне) с изображением Страшного Суда. Святой Кирилл, как мы помним, тоже закончил свою проповедь напоминанием о суде над живыми и мертвыми. Представители народа, с которыми общался Кирилл Философ, говорили, что «каждый {народ. - Авт.) считает свой совет лучшим». Это почти дословно соответствует совету старейшин князя Владимира: «... своего закона никто не бранит, но хвалит».

Набегу неизвестного «полководца» на Херсонес при Константине (861 год), как уже отмечалось, соответствует описанный в нашей летописи набег на этот город князя Владимира, относимый к 988 году. «Полководец» склоняется к Крещению. То же самое происходит и с Владимиром...

Наконец, поучение греческих иерархов Владимира после его Крещения композиционно и по многим выражениям удивительно совпадает с I главой Жития святого Мефодия. И в летописи, и в Житии текст поучения начинается с разъяснения догмата о Святой Троице, затем следует изложение догмата о Боговоплощении и заканчивается текст кратким описанием деяний всех Вселенских Соборов Церкви. Только в Житии Мефодия почему-то отсутствует упоминание о Седьмом Вселенском Соборе, а в русской летописи оно есть. Совпадение двух текстов не буквальное, не полное; не все имена, помянутые в русской летописи, имеются в I главе Жития святого Мефодия. Кое-что выражено по-разному. Но совпадение логики и последовательности повествования основных тем несомненно! Известно, что сначала было создано Житие святого Кирилла, из которого многое было перенесено в Житие святого Мефодия, — конечно, не без изменений. Возможно, в руках у нашего древнего летописца были тексты, восходившие к первоначальному Житию Кирилла. Кроме того, существуют обоснованные мнения, что I глава Жития святого Мефодия — это краткое изложение трактата (от сотворения мира и Адама до Вселенских Соборов включительно), принадлежавшего Кириллу. В таком случае не является ли поучение «философа» князю Владимиру записью полного текста этого трактата?

В том, что все вышеуказанные «совпадения» не случайны, убеждают нас, наконец, следующие отрывки из некоторых русских летописных повествований. В одном из житийных текстов XV века новгородского происхождения Кирилл Философ прямо отождествлен с «философом» князя Владимира и сказано, что «древле приходи в Русь философ учити Владимiра, емуже имя Кирилл». А в Софийской «Кормчей» ХIII века начало Устава князя Владимира изложено так: «Се аз, князь Василий, нарицаемый Володимер, сын Святославль, внук Игорев, Блаженныя княгини Ольги: воспринял есть святое крещение от грецкого царя и от Фотия патриарха Царегородьского». Но Фотий жил и правил за сто лет до Владимира.

Перед нами очевидное перенесение событий 860–862 годов в годы 986 - 988. При этом оказывается, что наши русские летописи содержат в некоторых текстах гораздо более обширные сведения о проповеди святых Кирилла и Мефодия, чем византийские и моравско-болгарские источники. Вопрос в том, как такое перенесение могло произойти?

Известно, что летопись преподобного Нестора, подвергшего определённой правке составленные до него летописания, в свою очередь подверглась тенденциозной переделке в XII–ХIII веках. Может быть, как думают некоторые, наши «редакторы» хотели замолчать Крещение 861 (862) года при Осколде, дабы не компрометировать правящую династию, воцарившуюся с приходом варяга-язычника Олега, который убил Осколда-Николая и решительно восстановил на Руси язычество, а также умышленно присвоить все дело просвещения Руси христианством одному лишь князю Владимиру? Однако, во-первых, наша летопись отнюдь не скрывает злых и безнравственных деяний даже такого князя, как Владимир, когда он был язычником. Во-вторых, летопись подробно пишет о крещении Ольги до Владимира. В-третьих, мы решительно отказываемся приписать преподобному Нестору или русскому переписчику его труда столь вопиющую, сознательную недобросовестность, умышленный подлог в таком важнейшем для истории Руси деле!

Если вспомнить, что в 882 году Олег действительно реставрировал на Руси язычество как «государственную религию», что после него язычества держались Игорь, Святослав и долгое время — Владимир, то нетрудно представить себе, что к 986 988 год