Возрастание социальной напряженности в Греции IV в. до н. э

 

Оживление греческой экономики, развитие товарно-денежных отношений, широкое внедрение рабства во многие сферы жизни и производства вели к обострению классовых противоречий в греческих полисах, росту общей социальной напряженности в Греции. Одним из классовых конфликтов греческого общества, сформировавшимся в IV в., было противостояние рабовладельцев — собственников крупных эргастериев, поместий, домов, кораблей, наличных денег — и увеличившихся в числе рабов, которые в условиях развивающейся греческой экономики подвергались хорошо организованной и умелой эксплуатации. Рабы были не только самым эксплуатируемым классом, но и не считались полноценными людьми. Естественно, рабы ненавидели своих господ, и греки не строили на этот счет никаких иллюзий: раб рассматривался как естественный враг господина, и его повиновение обеспечивалось не уговорами и разумными доводами, а насилием. «Почти каждое обращение к рабу, — рекомендовал философ. Платон, — должно быть приказанием. Никоим образом и никогда не надо шутить с рабами, ни с женщинами, ни с мужчинами. Многие очень безрассудно любят баловать рабов: этим они только делают более трудной их подчиненную жизнь, да и самим себе затрудняют управление».

Прекрасно понимая внутренний антагонизм в отношениях между рабами и их господами, греки сознавали опасность открытых выступлений рабов и рекомендовали ряд мер, направленных на ослабление этого противоречия. Тот же Платон, обобщая опыт управления рабами, советовал подбирать для одного хозяйства рабов разных национальностей, чтобы, используя различия в обычаях, религии, привычках, языке, легче было приводить рабов к покорности. Он советовал господам не обижать рабов без особой необходимости, не проявлять к ним беспричинную жестокость, соблюдать известную справедливость в наказаниях. Открытые восстания рабов в Греции были затруднены еще и потому, что рабы жили в домах, эргастериях или поместьях в изоляции друг от друга, под строгой охраной, не могли постоянно общаться между собой. Тем не менее в источниках сохранились сведения о протестах и восстаниях рабов. Чаще всего такие восстания происходили во время военных действий, когда внимание их хозяев и государственных органов было направлено на войну. Так, например, около 20 тыс. афинских рабов, в их числе значительная часть ремесленников, воспользовались рядом неудач афинян и в 413 г. до н. э. перебежали к спартанцам. Другие источники сообщают о частых случаях набегов рабов как своего рода протесте против бесправного положения.

Примером открытого выступления рабов против хозяев является восстание в Сиракузах в 414 г. до н. э. под руководством Сосистрата. Воспользовавшись тяжелым положением Сиракуз, осажденных афинской экспедиционной армией, сиракузские рабы договорились о восстании. Силы восставших оказались настолько велики, что сиракузцы не смогли их уничтожить в открытом бою. Сиракузский полководец Гермократ был вынужден прибегнуть к хитрости: щедрыми посулами и подкупом был внесен раскол в ряды восставших — 20 руководителей были выданы, а обезглавленный рабский отряд разбит, часть рабов схвачена и подвергнута мучительной казни, другие бежали к осаждавшим город афинянам. Источники сохранили очень немного сведений о случаях проявления протеста рабов. Видимо, превентивные меры полисных властей и стремление хозяев к разумному управлению рабами затрудняли открытые формы протеста; тем не менее рост напряженности в отношениях между рабами и их владельцами в IV в. до н. э. составлял ту основу, тот базис, на котором разворачивались социальные противоречия как внутри гражданского коллектива так и между гражданами и неграждананской частью населения полиса.

Большой остроты достигли в IV в. до н. э. противоречия внутри полисного коллектива, вызванные имущественным и социальным расслоением в среде гражданства.

Низшие разряды гражданства теряли свои земельные участки, вынуждены были заниматься малопрестижными ремеслами, нанимались управляющими, работали на строительстве зданий, в порту, в рудниках рядом с рабами. Часть опустившихся граждан жила случайными заработками, а то и предпочитала не работать, занимаясь нищенством, ведя праздную голодную жизнь, получая дотации от своего полиса.

Естественно, этот обездоленный и все более возрастающий в численности слой гражданства выражал острое недовольство своим незавидным положением. Бедняки — граждане с завистью и ненавистью смотрели на роскошную жизнь своих богатых сограждан, владельцев поместий, крупных эргастериев, городских домов, множества кораблей, живущих в больших домах, держащих дорогие колесницы, тративших огромные деньги на содержание гетер и т. п. Эта стихийно растущая ненависть приводила к усилению напряженности в отношениях между различными слоями гражданства.

Рост социальной напряженности в греческих полисах получил своего рода идеологическое оформление, выразившееся в появлении лозунгов, своего рода программных требований беднейших категорий гражданства: передел земли и кассация долгов. Это требование отражало реальную действительность Греции IV в. до н. э., заключавшуюся в концентрации богатств в руках верхушки и обеднения основной массы гражданства, в массовой задолженности как результате внедрения товарно-денежных отношений, причем задолженности как низших, так и зажиточных категорий гражданства.

Эти тенденции получили разное воплощение в различных полисах Греции, но в той или иной степени они были присущи почти каждому полису.

В связи с этим острота и политическая значимость лозунга «передел земли и кассация долгов» менялась в различных областях Греции. Так, в Афинах в условиях демократического строя удавалось сгладить остроту социального недовольства, и этот лозунг не получил особой популярности. Афинская демократия в целях некоторого ослабления напряженности проводила целенаправленную политику материальной поддержки беднейших категорий гражданства: именно в Афинах (и, насколько известно, только в Афинах) была введена плата за посещение народных собраний, за участие в судах гелиеи, отправления магистратских должностей. В Афинах был установлен жесткий контроль за хлебным рынком и велась борьба со спекуляцией, довольно широко раздавались деньги на посещение театральных спектаклей. На богатых граждан были наложены так называемые литургии — с них собирали различные взносы на государственные нужды. Естественно, это давало некоторые результаты, и социальная напряженность не вылилась в кровавые столкновения и гражданские войны с оружием в руках, а проявлялась в форме политической борьбы на народных собраниях, в дискуссиях философов, в литературных произведениях.

Однако во многих полисах Греции положение было иным, и здесь призыв к «переделу земли и кассации долгов» выражал насущные чаяния и глубинные интересы граждан, а борьба за их решение принимала формы заговоров, кровавых столкновений, сговора с внешним врагом. Так, например, в Спарте, считавшейся образцом имущественного равенства спартиатов и социального спокойствия внутри общины равных, борьба против концентрации богатства и имущественного расслоения приняла острые формы и вылилась в опасный заговор Кинадона в 399 г. до н. э. В нем участвовали бывшие граждане, которые в силу описанных выше условий обеднели, потеряли земельный участок и потому выбыли из общины равных. «Заговорщики знали, — писал Ксенофонт, — что их замыслы совпадают со стремлениями всех илотов, неодамодов (вольноотпущенников — В.К.), гигюмейионов (неполноправных граждан — В.К.) и периэков, ведь когда среди них заходит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем». Ряды недовольных росли, но доносчик сообщил о заговоре эфорам, которые, по словам того же Ксенофонта, «пришли в ужас» от его организованности и количества участников. Они не решились схватить Кинадона в самой Спарте, опасаясь восстания его сторонников, послали его с каким-то придуманным поручением в одну из местностей Пелопоннеса и там схватили. Под пыткой Кинадон выдал своих сообщников и был казнен вместе с ними: всем им надели на шею железные брусья, приковали к ним руки и, гоняя по улицам Спарты, забили до смерти бичами и прутьями.

Социальная напряженность вылилась в настоящую гражданскую войну еще в двух полисах Пелопоннеса — в Коринфе и Аргосе. В Коринфе борющиеся социально-политические группировки использовали затруднения, вызванные военными действиями между Коринфом и Спартой в 392 г. до н. э. По рассказу Ксенофонта, городская знать не хотела воевать с олигархической Спартой и стала готовить заговор с целью заключения мира и передачи города спартанцам. Во время одного из празднеств, когда народ был занят состязаниями, жертвоприношениями и другими праздничными мероприятиями, аристократы захватили цитадель города — Акрокоринф, но были выбиты оттуда прибывшим народом. Часть заговорщиков бежала к спартанцам. Тогда народ бросился громить дома «знатных» и «лучших», подозревая их в сочувствии. Началась резня — «один погиб стоя, во время дружеской беседы, другой — сидя, третий — в театре, иные даже при исполнении обязанностей арбитра при состязаниях… Знатные граждане бросились искать убежища — одни к подножыо статуй богов, стоявших на агоре, другие — к алтарям, но убивали и прильнувших к алтарям». Оставшиеся в живых аристократы и их сторонники открыли спартиатам ворота городских укреплений и впустили врага в город. Между спартанцами, поддерживающими их олигархами и коринфянами произошла ожесточенная битва. «На маленьком пространстве, — сообщает Ксенофонт, — погибло так много народа, что можно было там увидеть людей, лежавших огромными кучами, как лежат кучи зерна, дерева, камней». Спартанцы были вынуждены отступить, но им удалось захватить порт Коринфа Лехейон и вызвать в городе продовольственные трудности.

В другом пелопоннесском городе Аргосе в 370 г. до н. э. беднейшие граждане восстали против состоятельных и, вооружившись дубинами (скиталами), перебили около 1200 человек, разделив между собой их имущество (так называемый аргосский скитализм).

Говоря об обострении социальной борьбы в городах Пелопоннеса, афинский оратор Исократ писал, что граждане многих полисов на Пелопоннесе «относятся друг к другу с таким недоверием, с такой враждебностью, что сограждан боятся более, чем врагов. Вместо бывшего при нашей власти единодушия и взаимной имущественной поддержки они дошли до такого распада связей между собой, что люди состоятельные охотнее бросили бы свое имущество в море, чем оказали бы помощь нуждающимся, а бедные меньше бы обрадовались находке клада, чем возможности силой завладеть имуществом богатых. Прекратив жертвоприношение на алтарях, люди, точно жертвенных животных, закладывают друг друга». Обобщая картину социальных отношений в греческих городах первой половины IV в. до н. э., философ Платон говорил о том, что каждый греческий полис расколот на два враждебных лагеря: на полис богатых и полис бедняков, готовых пожрать друг друга.

Социальная напряженность в греческих полисах выражалась не только в естественном недовольстве низших категорий гражданства своим ухудшающимся экономическим положением. Негодовали и знатные граждане, которые использовали результаты экономического подъема в своих интересах, завладев большими богатствами, крупными партиями рабов. Они были недовольны тем, что механизм полисной государственности оказался недостаточно эффективным, чтобы защищать их интересы, обеспечивать необходимый и стабильный социальный порядок. При решающей роли Народного собрания, преобладании прямого народоправства, которое обеспечивало влияние гражданства в целом на государственную политику, богатеющие круги зависели от его воли, должны были нести бремя государственных расходов в большей степени, чем бедные граждане. Многочисленные литургии, различные взносы и обязательные пожертвования, конфискации имущества, которые накладывались на них демократическим большинством, вызывали у верхушки гражданства недовольство полисными порядками, особенно в тех центрах, которые имели демократическое устройство. Ксенофонт, отражая настроения афинской аристократии, следующим образом описывает ситуацию, сложившуюся в Афинах первой половины IV в. до н. э.: «Когда я был богат, — рассказывает один из афинян, Хармид, — я боялся, чтобы кто-нибудь не подкопал стены в моем доме и не забрал деньги, а мне самому не причинил какого-нибудь вреда. Затем мне приходилось ублажать доносчиков: я знал, что они мне могут принести больше зла, чем я им. Кроме того, город всегда налагал на меня какие-нибудь повинности, а отказаться от этого не было никакой возможности. А теперь, когда я лишился источников дохода за границей, а от земель, расположенных в этой области, не получаю ничего, распродал свое имущество, я сладко сплю, растянувшись; город мне доверяет; никто мне больше не грозит, а я уже грожу другим: как свободному, мне можно жить и здесь и за границей; передо мной встают с мест и уступают дорогу богатые». Полисная аристократия мечтала о сильной власти, которая обеспечила бы ей спокойные условия для умножения ее богатств, упрочения ее высокого общественного положения.

Обострение социальных конфликтов внутри гражданского коллектива дополнялось ростом напряженности среди других социальных прослоек, в частности между гражданством в целом и внушительной по численности прослойкой метеков. В IV в. до н. э. возросли их экономическая роль и влияние в жизни греческих полисов — они владели многими ремесленными мастерскими, активно занимались денежными операциями и торговлей, с помощью аренды получили доступ к земельным владениям, стали заводить доходные хозяйства в Аттике. Однако при всем их богатстве, зачастую весьма внушительном, в политическом отношении они были лишены гражданских прав. Такое несовпадение их экономического и социально-политического положения вызывало недовольство метеков, рождало стремление проникнуть в ряды гражданства и тем самым принять непосредственное участие в управлении полисом. Но граждане, в том числе и самые низшие их разряды, не хотели допускать к себе посторонних и делить с кем бы то ни было те большие привилегии, которые имели. За всю первую половину IV в. до н. э. в Афинах только четырем счастливцам из метеков были предоставлены гражданские права: гражданская община, полисный коллектив сохранял свою замкнутость и не желал ее нарушать. Естественно, это увеличивало общую социальную напряженность в греческих полисах.

Одной из попыток решить социально-политические проблемы греческих полисов в IV в. до н. э. было установление тиранических режимов (так называемая младшая, или поздняя, тирания в отличие от старшей, или ранней, тирании VII–VI вв. до н. э.). Тиранические режимы, как правило, возникали в тех городах, где социальная напряженность выливалась в гражданские столкновения (Сиракузы, Коринф, Сикион, Гераклея). В условиях кровопролитной борьбы внутри полисов, военной угрозы извне в ряде полисов власть захватывали популярные полководцы из среды граждан данного полиса или чужеземные командиры наемных отрядов. Они подчиняли своему строгому контролю Народное собрание, совет выборных магистратов, заполняя их своими сторонниками. Мало считаясь с полисными традициями, тираны произвольно распоряжались земельной собственностью города, прибегали к конфискациям, щедро раздавали гражданские права чужакам, прежде всего своим наемникам, вводили новые повинности, управляли диктаторскими методами. Тираны захватывали власть насильственным путем, тем не менее они опирались, особенно в начале своего правления, на некоторую поддержку гражданского населения. Причем тиранов поддерживали разные социальные силы: с одной стороны, демократические круги, выражающие интересы рядового и обездоленного гражданства, с другой — полисная аристократия, которая хотела видеть в сильной власти тирана гарантию прочности социального порядка, В этих сложных условиях тиранам IV в. до н. э. приходилось проводить политику лавирования среди разных слоев населения, примирения обострившихся противоречий: подкармливать обездоленную массу гражданства и вместе с тем обеспечивать интересы полисной аристократии. Однако решить эти противоречащие друг другу задачи тираны IV в. до н. э. не смогли. Вот почему тиранические режимы, установившиеся в греческих полисах, оказались недолговечными и, как правило, были связаны с деятельностью какого-либо одного изворотливого политика, такого, как Дионисий в Сиракузах (405–367 гг. до н. э.), Язон в Ферах (80–70–е годы IV в. до н. э.), Филомел в Фокиде (середина 50–х годов IV в. до н. э.). Едва придя к власти, они вызывали резкое недовольство во всех слоях гражданского населения, их наемники оказывались силой не очень надежной, многие стали жертвой заговоров, а режим был уничтожен после их смерти или ближайших преемников. Установление тираний в IV в. до н. э., как попытка решения больных вопросов социально-политической жизни Греции оказалась совершенно несостоятельной.

Описанные выше особенности социально-экономического и политического развития греческих полисов в IV в. до н. э.: внедрение классического рабства и товарной экономики, имущественная дифференциация гражданства, концентрация богатств на одном полюсе и обнищание на другом, потеря низшими слоями гражданского населения земельной собственности, падение роли гражданского ополчения и распространение наемничества, повышение экономического и социального значения метеков, рост социальной напряженности, установление тиранических режимов — все эти болезненные явления в истории Греции первой половины IV в. до н. э. определяются как кризис греческого полиса. Рамки небольшого по территории и населению государства с ограниченным военно-экономическим потенциалом теперь, в условиях растущей экономики, усложнения хозяйственных структур, уже не могли обеспечивать нормальных условий для дальнейшего развития. В его недрах сформировался целый узел противоречий, разрешить которые полисная организация власти не могла, и под угрозой оказались интересы господствующего класса. Необходима была иная форма экономической и политической организации, органической частью которой стал бы полис и которая обеспечила бы дальнейшее развитие производства и культуры.

Многие греческие мыслители, анализируя ситуацию, предлагали свои проекты решения больных проблем греческой жизни IV в. до н. э. Одно из решений было Предложено Аристофаном. В комедии «Женщины в Народном собрании», написанной в 389 г. до н. э., Аристофан советует использовать такое средство решения наболевших вопросов афинского общества — уничтожить частную собственность и обобществить имущество. «Я полагаю, — говорит главная героиня Праксагора, — отныне все должно быть общим. Прочь порядок, при котором одни владеют обширными поместьями и деньгами, а у другого нет даже места для могилы. У одних целая армия рабов, а у других нет и одной прислуги». После обобществления имущества, по мнению Праксагоры, исчезнут пороки и преступления, зависть и обман. Не нужен будет суд, не нужны будут и должностные лица. Обеды будут бесплатные. Граждане получат таблички с буквами, обозначающими соответствующую общественную столовую. Исчезнет институт семьи, дети будут считаться общими. Работа станет уделом рабов. Наступит спокойная, счастливая, мирная жизнь всех граждан. Этот же мотив равномерного распределения богатства как основы счастливой жизни разрабатывается Аристофаном и в комедии «Богатство», написанной в 388 г. до н. э. Меры, предлагаемые героями Аристофана, были протестом против имущественной дифференциации, столь характерной для Афин начала IV в. до н. э.

Свое лечение социальных недугов греческого общества IV в. до н. э. предложено Платоном. Чтобы укрепить полис и вывести его из кризиса, Платон считает необходимым разделить все население на три касты: касту философов-правителей государства, касту воинов-стражей, охраняющих границы и поддерживающих внутренний порядок, и касту остального населения, куда входят ремесленники, земледельцы, торговцы как свободные, так и рабы, которые должны трудиться и обслуживать узкую группу философов и стражей. Первые две касты обладают собственностью, у них все общее, семейные отношения регулируются особыми правилами, чтобы вырастить здоровое и сильное поколение. В то же время ремесленники и земледельцы могут иметь частную собственность, семью и жить обособленно. Любые случаи недовольства с их стороны должны подавляться беспощадно. Таким образом, и в основе проекта Платона лежала идея поддержания прежде всего социального порядка путем особой организации господствующего класса и реорганизации государственного управления в олигархическом духе, полном отказе от завоеваний демократии.

Несколько иным был проект Аристотеля. По его мнению, для оздоровления всего строя полисной жизни необходимо было поддержание средних прослоек гражданства, владельцев гоплитского участка. Преобладание среднего слоя земледельцев — основа крепости полисного строя. Ремесленники и торговцы исключаются из состава полноправных граждан, управление государственными делами передается в руки старших по возрасту граждан, в то время как молодые несут военную службу. Самой лучшей формой государственного управления, по Аристотелю, должна стать умеренная демократия, так называемая полития, т. е. такой государственный строй, в котором всеми правами пользуется лишь высшая и средняя прослойка землевладельцев. Сам полис должен быть небольшим по территории и населению и расположен на морском побережье. Вот в таком полисе, полагал Аристотель, была бы достигнута спокойная и счастливая жизнь, прочный государственный порядок.

Однако предложенные проекты реформирования и оздоровления пораженных кризисом греческих полисов оказались утопическими, невыполнимыми в исторической обстановке IV в. до н. э. Кризис греческого полиса продолжал углубляться.