Письменный стол со стулом, шкаф, диван.

Магда лежит на разложенном диване, укрывшись одеялом. Тулуз – в домашнем женском халате и тапочках – сидит за письменным столом. Спиной к Магде. На столе стоят зажженные свечи.

 

МАГДА. Какая же ты сволочь, после этого.

ТУЛУЗ. Почему?

МАГДА. Я же люблю тебя, козла. А ты…

ТУЛУЗ. Обижаешься, что портретов твоих не пишу?

МАГДА. Тимка, скажи, ты идиот или придуриваешься? Какие портреты? Ты трясешься весь. Из тебя уже краски выпадают. Я тебя даже не ревную давно.

ТУЛУЗ. Что ж ты тогда мне всю харю располосовала?

МАГДА. Располосовала – люблю значит. Но это не значит, что ревную.

ТУЛУЗ. А смысл?

МАГДА. Ты о чем?

ТУЛУЗ (разворачивается к Магде ). Располосовывать. Я тебя, сколько раз замуж звал? Сколько?

МАГДА (приподнимаясь). А я тебе, сколько портретов простила? Сколько?

ТУЛУЗ (нервно передергивает плечами). Ну так и что?

МАГДА. Что?

ТУЛУЗ. Ты же всё равно не ревнуешь.

МАГДА. Это не существенно.

ТУЛУЗ. Тогда в чем проблема? Кто виноват?

МАГДА. Никто… Ты виноват.

ТУЛУЗ. Ты общаться собираешься или как?

МАГДА. О чем ты?

ТУЛУЗ (отворачивается к свечам). Вообще…

МАГДА (закидывает руку за голову, смотрит в потолок). Вообще не хочу… Хочу конкретно…

ТУЛУЗ. Замуж пойдешь?

МАГДА. Портреты рисовать будешь?

ТУЛУЗ (греет руки над свечным пламенем). Я не рисую. Пишу.

МАГДА. Понятно.

ТУЛУЗ. Что тебя понятно?! Что?!

МАГДА. Всё. Неудачник. Шел бы на комбинат. Ты же работал там раньше.

ТУЛУЗ. Не дождетесь…

МАГДА. Кто это – не дождетесь?

ТУЛУЗ. Я – художник. Псевдореалист.

МАГДА. Вот именно, что псевдо.

ТУЛУЗ (взрываясь). А у нас всё – псевдо.

МАГДА. Что конкретно? Что?

ТУЛУЗ (встает, ходит взад-вперед). Всё! Партии и народы – едины, портреты – по телевизору и на базарах! У меня в глазах от их реализма рябит! Мне реально сдохнуть хочется! Залезть на мельницу, взять какой-нибудь их размалеванный портрет с галстуком и часами, и вместе с ним, с портретом этим, вниз сигануть! Акт символизма совершить.

МАГДА (усмехается). Акт вандализма это, Тимка, будет. Бессмысленный и глупый.

ТУЛУЗ (останавливается, смотрит на Магду, отчетливо произносит). Вандалы памятники рушат. А это ассенизаторская работа.

МАГДА. За счет собственной жизни один портрет угрохать? Сильно. Очень художественно. (Закидывает за голову вторую руку.)

ТУЛУЗ. Если каждый с таким портретом грохнется – города чище станут. Другие может писать начнут.

МАГДА. Если каждый сиганет, так кто же писать будет, сам подумай?

ТУЛУЗ. Те, кто родятся.

МАГДА. Интересно, от кого же они родятся тогда? Бессмыслица какая-то.

ТУЛУЗ. А в чем смысл, Магд? В чем? (Возвращается к столу.)

МАГДА. А в том, что работать надо, а не болтать.

ТУЛУЗ (смотрит на свечи). Где? На Деникинской фабрике? Уборщицей?

МАГДА. Я хоть деньги в дом приношу.

ТУЛУЗ. Это не деньги. Это сопли и слезы.

МАГДА (лениво поворачивает голову в его сторону). Ну а ты-то что в своей жизни сделал?

ТУЛУЗ (разворачивается вместе со стулом). Я вашу мельницу из души своей вылепил. С крыльями!

МАГДА. Ой-ой-ой. Не надо тут жертв. Мельницу он, видите ли, нашу разукрасил. Четыре вращающихся культи.

ТУЛУЗ. Ты не понимаешь!

МАГДА. Всё я как раз понимаю. Ты когда на нормальную работу устроишься?

ТУЛУЗ. Никогда! Я не собираюсь ее искать! Я – художник. Я не хочу больше на их псевдокомбинатах работать! Я не буду в их киношках афиши клепать!

МАГДА. Гордый очень? Кисть в горле застряла?

ТУЛУЗ (сидит на стуле, сильно наклоняется в сторону Магды .) Не застряла. Я могу сутками писать, ты же знаешь. Я – трудоголик. Но я не хочу писать. Потому что не желаю находится в реальности, которая больше похожа на дешевый и дрянной авангард, в котором не разбирается даже безумный автор. Я дышать не могу, когда эта ублюдочная масса в телике из своих дольче-рубах выглядывает, а я в телогрейке несколько лет хожу! Когда они по фуршетам тусуются и гужуются, а нам жрать нечего! Когда они в партийных блоках и пентхаузах, а мы в партийных вшах и бараках! Это рабство, Магда! Это не работа! Они же кровь нашу цедят сквозь свои упырьи зубки. Магд, ты не понимаешь, это росянки все. Мы для них типа мух.

МАГДА. У тебя что, есть какие-то другие предложения? Ты же сам, к ним, в партию вступаешь.

ТУЛУЗ. Нет у меня предложений. В том-то и дело, что нет. Я свои предложения на азотном комбинате оставил, когда он еще не Колчаковским был. Я свои идеи, Магд, на нарах отлежал. Потому и вступаю, что не хочу я больше ничего и никому предлагать. Я смысла в этом не вижу!.. Я крест на себе давным-давно поставил. С гвоздями… Если хочешь, я терновый венец на себя натянул. Собственноручно.

МАГДА (зевая и прикрывая рот ладонью). У тебя мания величия от выпивки развилась.

ТУЛУЗ (поворачивается к столу, берет двумя руками свечу, близко подносит ее к лицу, поднимается, идет к Магде, по пути говорит). Да. Мания. Только не величия, а преследования. Пойми, я маленький брат, очень маленький, но есть и Большой Братец. И он следит, он за каждым движением нашим подглядывает. Каждый вдох и выдох подсчитывает… А потом с экранов лыбится – выдает наши выдохи за посевы с удоями. За тонны и литры. За азоты и кислоты… Но вдохи-то наши он не считает, Братец этот. Ему плевать на вдохи… которых всё меньше и меньше, Ему выдохи нужны… Не люди с эмоциями, а канаты из нервов… И, да, согласен… Я не крест, я, если хочешь, кол себе в душу осиновый вбил… Потому и вступаю в легион этот, в тьму, к Князю Тьмы… В поколение «Байкал»… Но и не только поэтому я вступаю. Не только из-за себя, но и ради вас. Потому что… А вдруг, вдруг не облапошат в этот раз… Вдруг и правда «Мулен Руж» будет… Вдруг – это не Князь? Не орда? Не опричники?.. Единственное, что я не растерял еще… Во что кол еще не вбил – это в веру, в надежду свою… (Аккуратно берет двумя пальцами крестик, свисающий на шнурке, показывает Магде .) Авдруг…

МАГДА. Тим, демагогия это всё. Скучнейшая и нелепейшая демагогия.

ТУЛУЗ (стоит около дивана, смотрит сверху вниз на Магду ). А всё остальное, по-твоему, не демагогия?! Магда! Да что ты от меня хочешь? В партию мы завтра уже все скопом вступаем. Декорации я малюю. Что тебе от меня вообще надо?!

МАГДА. Мне мужик нужен. А не вот этот псевдореализм в трусах и с крестом! С базарными разговорами. (Показывает пальцем на Тулуза .) Я сама себе это, между прочим, сто раз говорила. Но я из этого идеологию не выстраиваю. Мне глубоко наплевать на всех этих легионеров. Мне просто нужен нормальный человек рядом. Вот и всё.

ТУЛУЗ (садится на край дивана). Знаешь что. Я тебе так скажу. Ты баба красивая. Умная. Бери тогда себе слесаря. ЖЭКовца. Не знаю я… простого мужика какого, чтоб лампочку ввинтить мог, кран починить, унитаз… Чтоб он пиво у телика с портретами жрал и под частушечные свистопляски на диване подпрыгивал, когда электричество вдруг врубают… А я – пишу… Ты понимаешь, пишу – я… Мне для этого и дневного света хватает.

МАГДА. Что ты там пишешь? Утят каких-то гадких да тварей болотных. Какой ты художник?

ТУЛУЗ. Да утят! Потому что нет лебедей давно! Нет прудов! Твари сплошные! Мрази болотные!

МАГДА (приподнимается). Давай без истерик. Ищи лебедей. Ты ж художник. Тебе и кисти в руки. Знаешь, Тим, мне кажется, это в твоей голове проблемы. Ты видишь только то, что тебе удобно. Ты просто не хочешь делом заниматься. Действовать, вперед двигаться. Ты на самом деле надумал всё, чтобы вообще ничем не заниматься.

ТУЛУЗ. Портреты в галстуках на каждом шагу надумал?

МАГДА (ложится). Нет. Тварей. Знаешь, каждый видит то, что хочет.

ТУЛУЗ. Но тебя же я увидел. Разглядел… Я тебе сколько раз замуж предлагал?

МАГДА (смеясь в голос). За кого? За вот это вот? С одной беличьей кистью?

ТУЛУЗ. А хоть бы и за вот это. Чем я хуже тех, что к клубу свои руки тянут? Ты думаешь, для них партия цель? Нет, это мы – цель. А партия не цель, как ее не обзови.

МАГДА. Ну, ты тоже скажешь. Мужик он, конечно, противный и глупый. Но в отличие от некоторых дело свое знает и не рефлексирует.

ТУЛУЗ. Вот именно, что... У них этот орган отсутствует. Потому что это не люди, а функции… Сама-то, кстати, тоже заартачилась поначалу.

МАГДА. Я не артачилась. Просто в «Женской» духи давали и помаду неплохую. А с этими как-то пока не ясно.

ТУЛУЗ. Ясно будет, не забалуем.

МАГДА. Ну, Тимка, ну умоляю тебя, давай без политики. Ты вообще весь из противоречий соткан. Говоришь одно, а сам же в толпе со всеми идешь. Тебя же никто силком туда не тянет. Ну, приехал посыльный из администрации. Ну, предложил спонсорство. Ну, в партию вступить. Хочешь вступай – хочешь не вступай. Свобода выбора. Что конкретно тебя в этой ситуации не устраивает?

ТУЛУЗ. Краски. Палитра у них с запашком… И, кстати, силком, если уж на то пошло. Он же сказал. Только все вместе… С другой стороны, а вдруг… Вдруг в этот раз мы не Сусаниных получим, а Данко?

МАГДА. Ой, ну не начинай. Иди ко мне лучше. Краски его, дурачка, не устраивают. Многие вообще вон дальтонизмом страдают и ничего – в костюмах, а не в телогрейке.

ТУЛУЗ (ставит горящую свечу на пол). Магд. Слушай…

МАГДА. Ну?

ТУЛУЗ. Замуж пойдешь?

МАГДА. Давай потом как-нибудь… (Похлопывает ладонью по дивану). Тебе поспать надо.

ТУЛУЗ. Ладно. Я и в самом деле устал очень. Ты знаешь, мне давно кошмары какие-то снятся. Только наяву… (Не снимая халата, ложится, обнимает Магду, кладет ей голову на грудь). Ощущение, будто я кусок говядины в мясорубке.

МАГДА. Хватит уже. Свечи не забудь потушить.

ТУЛУЗ. Пусть горят.

МАГДА. А если сгорим?

ТУЛУЗ. Не сгорим. Я в последнее время темноты стал бояться. Спи, Магд.

МАГДА (перебирает пальцами волосы на голове Тулуза ). Спи, Тим. Баюшки-баю.

 

Затемнение.

Ночь.

Сон Тулуза.

По сцене бродят призраки в белых балахонах. Они расставляют мебель из кабинета Элеоноры Ласковой. Слышатся голоса: «Смерть. Убьют… Мука. Фарш… Почем хлебушек? Вас здесь не стояло. Вам еще рано… Извините, я за вами буду. А то в другой очереди колбаску дают… Давайте. Только быстрее. Одна ножка здесь – другая там… А то убьют, убьют, убьют... Белая мельница – душа перемелется. Лопасти, крылья. И жернова… – Призраки тушат свечи. – За день мы устали очень, скажем всем – спокойной ночи, глазки закрывай, баю-бай…»

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Кабинет Элеоноры Ласковой.

Элеонора Ласковая, Инесса, Магда, Виола, Любочка и Тулуз сидят вокруг круглого стола. Пьют чай.

В кабинет деловым шагом входит Представитель. В руках у него неизменный кожаный портфель с блестящими замками. Дамы поднимаются на встречу гостю. Тулуз сидит не шелохнувшись.

 

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Добрый день, сударыни. Ну-с, как Ваши дела? Что надумали?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Альфред Германович, (помахивает заявлениями) решение принято единогласно! Все – за!

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (улыбаясь, ставит портфель на стул и берет заявления в руки). Ай, молодчинки, какие! Впрочем, я и не сомневался. (Внимательно просматривает заявления.) Ну что ж, милейшие, надо бы такое большое событие отметить. Вы как?

ИНЕССА (вытягиваясь и отдавая честь). Всегда! Близость должна быть близкой, а партия – партийной.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Очень хороший лозунг! Отличный. Я его, с вашего позволения, на Съезд вынесу.

ИНЕССА. Несите.

ТУЛУЗ (сидя). Мы еще что-нибудь в таком же духе придумаем.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (ко всем). Минуточку… С вашего позволения…