На всех платья для канкана, с плюмажами.

ЛЮБОЧКА. Интересно, а что она на столике прячет? Честно говоря, очень кушать хочется. Аж под лифчиком свербит. (Подходит к круглому столу, закрытому цветастой шалью, пригибается, приподнимает уголок платка, заглядывает под него.)

ИНЕССА. Не трогай – отравишься. Там наш азотный городок. В миниатюре.

 

В этот момент в кабинет входит Элеонора Ласковая с человеком лет пятидесяти. В руках у него кожаный портфель с блестящими замками.

 

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (суетится). А это, Альфред Германович, наши примы. Девочки, да что вы застыли, в самом деле? Ах, какие красавицы! Чистый розарий! (Умильно хлопает в ладоши.) Стесняются вас, Альфред Германович… Вот – заробели. Ну, родные мои, (подбегает к танцовщицам) давайте, сладкие. (Нежно берет Магду и Виолу за руки, ведет к круглому столу.) Вот, Любочка правильно сделала. Поднимай, поднимай, платочек, доченька. Оголодала, родная.

 

Любочка аккуратно снимает платок. У танцовщиц вырывается удивленный вздох – стол сервирован. На нем стоят блюдца, вазочки с эклерами и пирожными, самовар, чайничек, фужеры и бутыли с шампанским.

 

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Давайте, мои рыбоньки, угощайтесь. Такой день у нас, такой день! Сам Альфред Германович пожаловал. А что, Альфред Германович, может, сами представитесь? Девоньки, ну что же вы. Давайте. Пирожные, конфеты. Немного шампанского. Только, девоньки, вам много нельзя. Сегодня еще танцевать. (Шаловливо подмигивает.)

 

Танцовщицы в нерешительности стоят вокруг стола и с изумлением смотрят на Элеонору Ласковую.

 

ИНЕССА. Элеонора… кх-кх… Ласковая… нам сладкого и мучного нельзя, вы же знаете.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ну что ты, Иночка, сегодня такой день. Сегодня можно. По чуть-чуть. Видите, Альфред Германович, как они ко мне? Со всей душой. Я им говорю, ну бросьте, девоньки, меня так называть. Я же из простых. Ивановна. Нет, говорят, вы для нас будто мать родная. Ласковая. Ну что с ними делать будешь? Вот так и живем: я – мать, это мои доченьки. А где сыночек-то наш, Тулузик? Так-то, Альфред Германович, он – Тимофей. Но уж больно талантлив. Вы бы его картины видели. А декорации! Так что для нас он – Тулуз. Не иначе.

ВИОЛА. Элеонора Ласковая, я схожу за ним?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Сходи, солнышко, приведи его. Ну, давайте же уже садиться.

 

Все рассаживаются вокруг стола. Виола, подобрав полы длинного платья, быстро выходит.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (усаживаясь и приставляя портфель к стулу). А великолепных дам, простите, как звать-величать?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (представляет танцовщиц). Инессочка, Магдочка и Любочка. А Виолочка только что вышла.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Какие у вас имена любопытные.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Сценические.

МАГДА. Мы к ним как к собственным привыкли.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. И Любочка?

ЛЮБОЧКА (взбив пероксидные локоны). А вот у меня родное, натуральное.

ИНЕССА. Не прижилось просто ничего. Мы уж и Эльжбетой пробовали, и Гертрудой. Никак.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А это весь ваш состав? Мне казалось, вас больше должно быть.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ой, тут беда такая, Альфред Германович. У нас еще четыре девушки было. Но одна в декретном, другая ногу недавно сломала…

ИНЕССА (перебивая). Прямо на канкане. А при нашей профессии в полторы ноги не потанцуешь.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (недобро стреляя на Инессу глазами). …а две других на время в Германию уехали.

ИНЕССА (подмигивает Представителю ). На заработки. Ну вы поняли.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (шикая на Инессу и корча гримасы; тихо). Угомонись.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Да, да. Заработки– это хорошо. Это нужно. Это важно. Найти их, конечно же, в случае чего не составит труда?

МАГДА. А вам зачем, если не секрет?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (туманно). Да так. Я на всякий случай спросил.

ЛЮБОЧКА. А они уволены. Без выходного пособия и задними числами. Да, Элеонора Ласковая? Ой, я что-то не то сказала?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (кашляет в кулачок). Они вообще-то все по собственному ушли. У меня и заявления где-то были. Надо поискать.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Ну что вы, что вы. Не затрудняйте себя, это уже не существенно.

Долгая неловкая пауза.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (умильно). Альфред Германович?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А? Да, конечно. (Берет бутыль шампанского.)

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ой, да что вы, я сама, вы пока представьтесь. (Аккуратно вытягивает у него бутыль из рук.) А я уж за всеми поухаживаю. (Опытным движением открывает шампанское, сама же и разливает в фужеры.)

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Собственно, дамы, как изволила выразиться многоуважаемая Элеонора Ивановна…

МАГДА (поправляет). Ласковая.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ой, Магдочка, ну что ты. Это для вас я – Ласковая.

ИНЕССА. А для остальных?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ну и для Альфреда Германовича, конечно. Но это же наше, внутреннее больше… Простите нас, Альфред Германович. Сами понимаете, женщины – любим поболтать. Ох, конечно же, я для вас просто Ивановна. Ну и ласковая, конечно же, тоже… Доченьки – чаек, пирожные. Надо бы фужеры за такую удивительную встречу поднять!

ЛЮБОЧКА. А Виолу с Тулузом не будем ждать?

МАГДА. Я посмотрю.

ИНЕССА (тихо). Не надо.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ну, конечно же, давайте подождем. Альфред Германович, а мы пока вас послушаем.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Ну, что ж. Если позволите, я сидя.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Конечно, конечно.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Как меня зовут, вы уже знаете. Альфред Германович. Фамилия моя – Шевяк*. Но главное не в этом. А главное в том, что с недавнего времени я имею непосредственное отношение к культурному достоянию нашего края. То есть работаю в администрации. Не могу, конечно, сказать, что должность моя большая, но…

ИНЕССА. Сытная?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Изредка, дорогая моя, изредка. Дело в том, что место мое не последнее в иерархии власти. Очень ответственное и сложное. Так сказать, сопряженное… (Пауза.) с владением, пользованием и распоряжением… Так что, сами понимаете, не до еды порой. Пока всё распределишь, не один месяц уйдет. Смотришь, и не поел даже.

МАГДА. Очень вас хорошо понимаем. Голодаете. Тяжело, наверное, распределять?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Не то слово. Тяжкое бремя порой нести приходится. Невыносимое. Но суть опять же не в этом… Ведь как вам, барышни, известно, край наш один из самых… как бы это точнее выразиться – достоятельных.

ЛЮБОЧКА. Простите, каких?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Достоятельных. А достояние нашего края, как известно, основано на достоянии всего народа.

ИНЕССА. Вот даже как. Очень интересно. Какое в вас живомыслие любопытное.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Не перебивай, Иночка.

МАГДА (Инессе). Я пойду, посмотрю. Что-то долго их нет.

ИНЕССА. Сиди.

МАГДА. Нет, я схожу все-таки.Элеонора Ласковая, я выйду на минутку? Очень надо.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Разве что на минуточку. Одна ножка здесь – другая там.

ИНЕССА. Как на растяжке.

 

Магда, приподняв платье,нервновыбегает.

 

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Альфред Германович, милейший…

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. О чем это я?

ИНЕССА. О достоятельности нашего края… До этого вы про недоедание говорили и тяжкое бремя.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Так вот… Но что есть достояние, дамы? (Обращается ко всем.)

ЛЮБОЧКА (внимательно слушает Представителя, опершись подбородком на выставленную ладошку). Что, Альфред Германович?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А вы сами, как, уважаемая, думаете?

ЛЮБОЧКА. Ну, я думаю, что достояние – это когда дом у каждого, работа у всех постоянная, зарплата такая, чтоб можно было за границу ездить... На курорт. К морю. В отель пятизвездочный. И чтоб обязательно – шезлонг с коктейлем. И, чтоб анимации еще. По вечерам.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. А что же вам у нас не нравится отдыхать? Вам наших анимаций не хватает?

 

Любочка, потупив взгдяд, молчит.

 

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (Любочке). Ну?

ЛЮБОЧКА (неуверенно). Нет, мне нравится, конечно. Но иногда просто хочется в Египет, в Турцию. В Париж, например. В «Мулен Руж» тот же сходить… Вот у меня подруга дневник в Интернете ведет. Всё время фотки из разных мест. То пирамиды, то водопады. А я, кроме нашего края, и не видела ничего.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Вот это очень хорошо, что не видели. И не надо. Потому что наше достояние – это не дом и чужие курорты, а мы сами. А что мы сами? Мы есть – культура. Большая и великая. Культура, так сказать, с ресурсами. С углем и нефтью, с торфяниками и чащами.

ИНЕССА. Вот даже как.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Конечно же. С нашими глубокими озерами и бескрайними полями. А сколько морей у нас? Хребтин горных? Снега? Но, что самое главное, наша культура – это не просто какие-то там песочные пирамидки, а прежде всего, краеведческие музеи, музеи революции, церкви наши. Краеведческие, опять же.

ИНЕССА. То есть – это не то, что мы едим, а что плодим?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (сквозь зубы). Прикрой ротик, Иночка. Возьми пирожное.

ИНЕССА. Хорошо, матушка. (Берет эклер, заталкивает в рот.)

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (к Инессе). А вы разве не согласны со мной?

ИНЕССА (с набитым ртом). Согласна. Продолжайте.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. И вот, как лицо, ответственное за культурное достояние нашего края, должен вам сказать, у нас не всё так плохо, как пишут в желтой прессе. И Париж вам (Любочке) вовсе даже не нужен. Ибо вы, барышни, – лучше Парижа, вы наши – родные. Наш, можно сказать, родной «Мулен Руж».

ИНЕССА. Наше краеведческое фсё! (Один за другим облизывает кончики пальцев.) Вы, Альфред Германович, на какой машине приехали?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Инессса!

ИНЕССА. Я просто поинтересовалась. Нельзя, что ли?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. С удовольствием отвечу на ваш вопрос. К сожалению, у меня пока нет своего автомобиля. Не заработал. (Разводит руками.) Только служебный Мерседес, принадлежащий, как известно, администрации края. И тот уже, кстати, старенький. Прошлогодний. А почему вас это вдруг заинтересовало?

ИНЕССА (усмехается). А к тому, что, думаю, Любочке хотелось бы на «Мулен Руж» не изнутри так называемого краеведческого клуба посмотреть, а извне – как зрителю. И не на раскладушке со стаканом лежать – в тундре неасфальтированной, а вот именно что в шезлонге с коктейлем. С анимациями. Где-нибудь в солнечной Хургаде. Сами-то вы, кстати, заграницей были? В Париже вот том же?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Конечно. И не один раз. В служебных командировках. Мы французский народ с нашим достоянием знакомили. Иконы возили.

ИНЕССА. Возили или вывозили? ( К Элеоноре Ласковой.) Только интересуюсь. Мерседесик ведь старенький, мог и сломаться.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (радушно хохоча). Какая вы, однако ж, на язычок острая. И утрируете постоянно. Это выставки были. Разве не видели, еще по первому каналу освещали – «Православный ход в Париже».

ИНЕССА. Я телик не смотрю. Мне православных хороводов и тут предостаточно. Ну и что там народ французский? Обомлел от нашего православия?

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Инка!

ИНЕССА. Спрашиваю исключительно ради самообразования.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (легким движением руки останавливает Элеонору Ласковую ). С удовольствием ради вашего образования отвечу. Народ там открытый, душевный, понимающий. Знают же из какой страны мы приехали. Эйфель большой, Лувр длинный, я мимо проходил, кварталы есть разные, но это так… я по долгу службы, чтоб детальней ознакомиться… Но вот нашего, исконного, там нет.

ЛЮБОЧКА. Исконного? А чего исконного?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Души русской, размаха. Краеведенья. Чтоб вышел в поле – и потерялся. Понимаете меня? Маленькая страна. Нечего там делать. Лягушатники.

ИНЕССА. Ви? (С любопытством наклоняет голову.) А у нас чё делать?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Так что угодно, милейшая вы моя! Сейчас такие возможности. Клуб вот ваш. Вы же таланты все. Я раз пять в «Мулен Руж» был, и что?

ЛЮБОЧКА. Что? Расскажите, пожалуйста.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Ничего! Мельница – она и есть мельница. А на вас посмотришь, жить хочется, душой петь, в загул на неделю, можно сказать.

ИНЕССА. Вы, кажется, культурой заведуете?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Так и я о чем! Поднимать ваш клуб надо, спонсировать! Делать из него достояние края, так, чтоб все туристы не в Париж ехали, а к нам, сюда – в русские поля и степи, к елям и березам ломились! Мы весь мир перевернем! Это же будет просто нечто!

ИНЕССА. Это да. Это будет нечто.

 

В кабинет входят растрепанные Виола, Магда и Тулуз с располосованным лицом. Телогрейка на его худом голом торсе распахнута. На груди болтается крестик на шнурке. Виола и Магда поправляют плюмажи.

 

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (вскакивает). А вот и Тулуз наш. Краевая знаменитость, можно сказать. Господи, сынок, что у тебя с лицом?

ТУЛУЗ. Так… Кошка поцарапала.

ИНЕССА. Какая из?

ЛЮБОЧКА. У нас же ни одной кошки в клубе нет. Давно уже. Ни мышей, ни кошек.

ИНЕССА. Теперь есть.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Кошечки, ну, теперь-то можно и по шампанскому. Тулузик, вытри личико и представься. (Протягивает ему салфетку.) Это Альфред Германович Шевяк – культурный представитель из краевой администрации, а это… Тулузик, запахнись.

ТУЛУЗ (одновременно вытирает лицо и застегивает телогрейку). Тимофей Палыч. Псевдореалист.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (радостно). А вы знаете,похож! Похож! Я открытки в Париже видел! Этот как его… Мот… лот…

ТУЛУЗ. Лотрек.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Точно! Только он по-другому одет был.Надо же, первый раз живого художника вижу. (Протягивает руку, она беспомощно повисает в воздухе.)

ТУЛУЗ. Вам всё больше мертвые попадались? Извините, у меня рука в краске.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. В общем, да, конечно. Больше как-то из христаматерей… Ну да ничего, что вы еще не мертвый. (Опускает руку.) Это ж у всех со временем, да? А вообще, очень приятно. Живой художник, прямо не верится! Только, скажите, почему же псевдо?

ТУЛУЗ (насуплено). Потому что. (Показывает пальцем на плюмажи Виолы и Магды .)

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. Не понял?

ТУЛУЗ. Да, не важно. На некоторых, я смотрю, у вас манишек и цилиндров с бабочками не хватило.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (оценивающе, Тулузу ). Какой вы, несомненно, любопытный человек.

ТУЛУЗ. А ничего, что живой?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ (мило улыбается). Ну это ж поправимо. Извините, странно я как-то пошутил.

ТУЛУЗ. Я оценил.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Всё, всё. К столу.

 

Виола, Магда и Тулуз садятся за стол. Места выбирают подальше друг от друга. Прячут глаза.

ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. За знакомство! (Все встают.)

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. За край!