Философия на основе ощущений

Путь к созданию новой картины мира Кампанелла видел в отказе от книжного знания, в непосредственном изучении природы на основе ощущений, чувственного опыта. “Я считаю, что философствовать следует, руководствуясь ощущением”, – такими словами открывал молодой Кампанелла свой “Краткий свод философии природы” [114, с. 27]. Обращение к природе как к главному и единственному источнику познания он понимал как властное требование эпохи великих открытий. Новые факты не укладывались в старую картину мира. Новые открытия требовали нового метода позна-

[306]

ния. А учителя, писал Кампанелла, “вместо того, чтобы исследовать природу, изучали высказывания, и даже не самих философов, а только их истолкователей... Поэтому я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них занялся наблюдением, отправился в поле, на море, в горы, чтобы изучать природу; они не делают этого и у себя дома, а заботятся только о книгах Аристотеля, над которыми проводят целые дни” [113, с. З].

Провозглашая, вслед за Телезио, ощущение главным орудием познания природы, Кампанелла выдвигал требование замены старой картины мира. “Поэтому я пришел к заключению, что в исследовании природы следует доверять ощущению, которому она открывается такой, какова она в действительности и какой ее создал бог” [там же, с. I]. Сенсуализм как метод познания сопровождался в философии Кампанеллы требованием объяснения природы из ее собственных начал.

Субстанциальность материи

Материя у Кампанеллы – не абстрактная возможность бытия, она существует реально. “Ибо материя не есть ничто, а является Сущим, – писал он в “Вопросах” к “Реальной философии”. – Следовательно, она находится в мире, а не в одном лишь разуме перипатетиков. Ибо существа образуются из той материи, которая находится в мире, а не из той, что присутствует в нашем сознании”. Не форма, а материя является основой бытия: “Формы умирают, а материя пребывает такой же. Следовательно, она едина и бессмертна, а формы многочисленны, изменчивы, тленны, подвержены возникновению и гибели. Следовательно, материя в большей мере, нежели формы, обладает действительным бытием” [119, с. 25–27]. Материя “дает формам материальное существование, сама же воспринимает от них лишь формальное бытие, но не бытие как таковое. Ибо она сама воспринимает, а воспринимать может лишь потому, что по природе предшествует формам” [118, с. 4].

Но для того чтобы, вопреки мнению Аристотеля, обладать реальной определенностью, действительным существованием, для того чтобы из “чистой возможности” превратиться в “субстанцию и основание мира форм” [там же], материя в философии Кампанеллы должна была быть признана физическим телом. “Материя и субстанциальное тело тождественны, – писал он в “Главном Итоге”, – поскольку тело по природе пассивно, а

[307]

не активно... Я говорю при этом, – подчеркивал Кампанелла, – о материи, находящейся в бытии, из которой образуются вещи, а не о воображаемой материи, положенной Аристотелем, которая не есть ни “что”, ни “какая”, ни “сколь великая” [124, с. 193]. Поэтому Кампанелла определяет “всеобщую материю” как “телесную массу” [122, с. 137].

Но эта лежащая в основе вещей реальная и телесная масса сама по себе еще недостаточна для их возникновения. В отличие от Бруно Кампанелла не принимает “божественности”, активности материи. Материя у него не просто тело, а тело пассивное, или, как говорит он в “Кратком своде философии природы”, “неустроенное” тело [114, с. 31]. Это приводит к принятию, вслед за Телезио, бестелесных активных начал тепла и холода. Как и Телезно, он считает материю земли и неба единой, объясняя конкретную форму, которую принимает телесная масса, степенью ее разогревания или охлаждения. При этом Кампанелла высказывает мысль о связи различных состояний вещества с теплом: элементы “земли”, “воздуха”, “воды” и “огня” возникают в результате воздействия тепла на единую материю, а не существуют изначально и неизм&нно в качестве раз навсегда данных.

В трактовке пространства и времени Кампанелла также следует установившейся натурфилософской традиции, восходящей к Телезио и Патрици. Пространством он называет “первую бестелесную субстанцию, неподвижную и способную к восприятию всякого тела” [114, с. 28]. Оно есть вместилище материи. Понятие пустоты, пространства, места, подчеркивает Кампанелла, необходимы для того, чтобы подчеркнуть объективность пространства-вместилища, его отличие от самой материи. Пространство субстанциально предшествует материи в качестве “основы существования мира” [118, с.З].

Как и другие натурфилософы, Кампанелла подчеркивает объективное существование времени в самих вещах, в самом процессе движения мира. Неотделимое от вещей время “есть переменчивый поток бытия, производящий изменения в вещах, – писал Кампанелла. – Время есть последовательная длительность, или сама последовательность, или смена вещей, в соответствии с которой вещь наследует вещи или себе самой в различном состоянии... Ведь именно эта последовательность

[308]

собственно производит инакость или изменение вещи: ибо всегда вещь временная отличается от самой себя и все вместе они составляют всеобщность вещей, которая также всегда иная, как вода потока... Время же есть такая последовательность, которая существует в процессе изменения... Поэтому время состоит из сменяющих друг друга бытия и небытия” [126, т. 1, с. 238–240].

"Способность вещей к ощущению"

Подобно другим философам Возрождения, Кампанелла выступил против главного принципа физики Аристотеля (движущееся тело получает движение от другого: quod movetuir, ab alio movetur), противопоставляя ему принцип самодвижения в природе: “Все, что движется естественно, – получает движение от себя, а не от особого двигателя”, – говорит он в “Философии, доказанной ощущениями” [113, с. 515]. Внутренним источником движения он провозглашает тепло. Тепло оказывается причиной не только механического движения земных тел и небесных светил, но и всякого вообще движения и изменения в природе: оно есть “истинная причина возникновения, изменения и гибели вещей” [там же, с. 224].

Природе в целом, ее пассивному и активным началам, всем вещам, по учению Кампанеллы, присуще стремление к самосохранению. Но для того чтобы стремление это осуществить, для того чтобы бороться с йротивоположным, враждебным началом, одна противоположность должна знать о существовании другой; всей природе должна быть свойственна всеобщая способность к ощущению: “Все вещи чувствуют” [122, fc 12]. Положение о всеобщей одушевленности природы служило объяснению из свойств материального мира всех форм движения в их органическом и неразрывном единстве, вело к созданию концепции живого космоса, из которой можно было бы вывести и движение небесных тел, и возникновение вещей в недрах материи, и существование растительного и животного мира, и человеческое сознание.

Пронизывая собою космос, ощущение присуще “основе бытия” – пространству, которому свойственна “любовь к самосохранению”, в силу которой оно, страшась густоты, вовлекает в себя материю; оно заложено в материи – ведь она стремится к формам, а “следовательно, ошущает, ибо всякое стремление рождается от

[309]

сознания”; оно свойственно и активным началам, ведущим борьбу за обладание материей; оно присутствует во всех вещах, которые “испытывают наслаждение от самосохранения и неудовольствие от собственной гибели”. Не будь способность к ощущению разлита в мире, он “превратился бы в хаос”. Достовернейшим доводом способности вещей к ощущению, утверждает Кампанелла, служит мировой порядок [см. там же, с. 11–38]. Итак, весь мир “есть чувствующее животное, и все его части наслаждаются общей жизнью” [там же, с. 26]. Это не значит, что способность к ощущению в равной мере свойственна всем материальным телам: “Все вещи обладают способностью к ощущению в такой мере, в какой это необходимо для их самосохранения, а потому одни – в большей, другие – в меньшей степени” [там же, с. 17]. Говоря об ощущении, свойственном материи, Кампанелла подчеркивает, что это – не собственно “животное”, а “естественное”, т. е. присущее всей природе, ощущение [38, с. 167].

Поскольку ощущение в той или иной мере свойственно всей материи, возникновение органической жизни, существование растений и животных объясняется в философии Кампанеллы естественными причинами. “Душа” животных возникает под воздействием света и тепла, идущих от Солнца. Душа при этом определяется как нечто вполне материальное: она есть “теплый телесный дух, тонкий, подвижный, способный быстро испытывать возбуждение и чувствовать” [38, с. 165]. Она возникает в результате воздействия активного начала – тепла – на материю. Порождаемый воздействием природных начал жизненный дух существует в организме и поддерживается благодаря процессам, происходящим в живом теле. Действием и свойствами этого природного, материального жизненного духа объясняет Кампанелла не только проявление высших форм ощущений в растениях и животных, но и человеческое сознание. Если растениям “досталась в удел душа, стесненная и нечувствительная”, то “у всех животных, у которых есть свободная душа в особенных вместилищах, есть и память, и способность к образованию представлений” [38, с. 165].

Прималитеты

Перенеся на мир и материю, на пространство и активные начала способность к ощущению, Кампанелла приписывает

[310]

природе и другие чувства и стремления, перенесенные на нее из мира живой природы и человеческого сознания. Всякой вещи, утверждает он, свойственны способность бытия, осознание своего бытия и всего, что этому бытию враждебно, и любовь к своему бытию, без чего сохранение вещи невозможно: “Ведь всякое сущее есть постольку, поскольку обладает возможностью бытия... А то, что обладает возможностью бытия, осознает свое бытие: ибо если бы оно не ощущало самого себя, то и не любило бы свое бытие, и не стремилось бы избежать пагубного врага, и не следовало бы за другом, охраняющим его бытие, – как поистине поступают вещи. Знание же исходит из мощи: мы ведь не знаем того, чего не можем знать, и, напротив того, можем знать многое, чего реально еще не знаем... И все сущности испытывают всегда и повсюду любовь к себе самим” [126, т. 1, с. 134].

От сенсуалистского представления о всеобщей способности вещей к ощущению и от учения о стремлении к самосохранению Кампанелла приходит к учению о прималитетах (primalitates) – трех главных атрибутах бытия – мощи, мудрости и любви. Сформулированные в “Метафизике” и в “Теологии”, они звучали как проекция в философской картине мира христианского догмата о святой Троице: “Всякое сущее состоит из возможности бытия ощущения бытия и любви к бытию, подобно богу, чей образ они несут” [120, т. 2, с. 39]. Но напрасно католический исследователь Дж. Ди Наполи видит в этих словах “Метафизики” “вдохновение таинством Троицы” [136, с. 238]. В действительности путь был обратным: Кампанелла шел от сенсуалистской концепции всеобщей одушевленности к учению о прималитетах и о связи структуры мира с троякой природой “первого разума”. “Весь мир и всякая его частица состоит из мощи, мудрости и любви”, – писал он в “Главном Итоге” [124, с. 186]. И жители “Города Солнца” равным образом полагали, что “все существа метафизически состоят из мощи, мудрости и любви, поскольку они имеют бытие” [50, с. 115].

Так натуралистическое в основе своей объяснение жизни в природе с помощью учения о всеобщей способности к ощущению, а борьбы начал – стремлением к самосохранению привело Кампанеллу к приписыванию

[311]

природе в целом разумного начала. Учение о прималитетах и воплощенном в них разумном начале имеет своим следствием и принятие бога-творца.

Бог и природа у Кампанеллы

“Итак, необходимо признать, – заключал он свое рассуждение о всеобщей одушевленности природы, – что существует первая Мудрость и первый Разум... Необходимо прийти к первому разуму, к первому Искусству и к первой Мудрости, источнику бытия”. От ощущения и разумного начала, разлитого в природе, Кампанелла приходит к “Ощущению и Разуму, заботящемуся о сохранении целого” [116, с. 24].

К религиозно-идеалистическим выводам вело калабрийского философа и сохранившееся в его натурфилософии представление о целенаправленном характере космоса, о господстве целесообразности в природе- телеология неизбежно вела к теологии. Мир подчинен стремлению к гармонии и порядку. “Я всегда ставлю на первое место, – писал Кампанелла в замечаниях к “Главному Итогу”, – целевое начало, поскольку оно является подлинной причиной вещей, созданных искусством, а физические начала – как тепло, холод, материя, пространство – являются средствами для достижения цели, о чем я говорил в “Метафизике”. Но тот, кто считает мир вечным или возникшим случайно, не ищет в нем цель. Я же ясно вижу, что действующая природа ничего не делает без цели, и никогда не впадает в излишества, и не терпит недостатка в необходимом, управляемая наилучшей силой” [124, с. 307].

Закономерность, господствующая в природе, осмысляется в философии Кампанеллы как целенаправленность бытия, а совокупность природных законов из мира природы переносится на небо, соотносится с мудростью, волей и мощью бога-творца. В “Главном Итоге” Кампанелла вложил в уста бога такие слова. “Я предоставляю им (природным началам) действовать, чтобы рок, зависящий от моей воли, руководил ими с необходимостью моей мощи таким образом, чтобы они соразмерялись в гармонии, зависящей от моей мудрости” [124, с. 244]. Необходимость, Рок и Гармония выражают в философии Кампанеллы в теологизированной форме объективные законы бытия, господствующие в природе. Объективно присущие природе закономерности предстают у него зависящими от бога, чьим авторитетом

[312]

освящается та структура мироздания, которую Кампанелла представил в своем учении о бытии.

Все вещи в мире образуются, по учению Кампанеллы, в результате их одновременной причастности бытию и небытию. Это отрицательное определение вещи связано с тем, что всякая вещь не только существует в действительности и тем самым причастна бытию, но и одновременно, будучи данной вещью, ограничивает свое бытие и причастна к небытию. “Все сущее состоит из конечного бытия и бесконечного небытия”, – писал Кампанелла в “Богословии” [126, т. 1, с. 132]. А в “Городе Солнца” следующим образом излагал учение о диалектике бытия и небытия. Солярии “начал метафизических полагают... два: сущее, то есть вышнего бога, и небытие, которое есть недостаток бытийности и необходимое условие всякого физического становления; ибо то, что есть, не становится, и, следовательно, того, что становится, раньше не было” [50, с. 114]. Согласно диалектическому учению Кампанеллы, всякая вещь является частным моментом в непрерывном потоке бытия. В этом потоке изменения, возникновения и гибели вещей осуществляется всеобщая гармония целого: “Мы не знаем, чем были в материнской утробе, и еще меньше знаем, чем были, находясь в семени отца, или когда были кровью, и хлебом, из которого произошла кровь, и травой, из которой произошел хлеб, и это изменение поэты уподобляют движению Летейских вод. Действительно, как всегда различна вода в реке, так постоянно изменяются и вещи физического мира. И когда они изменяются, то превращаются не в одну какую-либо вещь, но во многие; так мясо коровы становится дымом и паром, и навозом и мочой, и многими иными вещами. И как типографский шрифт постоянно употребляется для составления новых страниц и постоянно разбирается, так и всякая телесность подвергается превращениям, и смерть одного служит зарождению многих, и из многих смертей рождается новая вещь. Однако же в целом жизнь едина, подобно тому как в человеческом теле хлеб, умирая, оживает, как кровь, а кровь умирает, чтобы стать плотью и жизненным духом, и он уже не помнит, что был кровью, и многочисленные страдания и наслаждения, смерти и рождения создают жизнь одного-единственного тела. Нам предшествует не постоянная жизнь одного организма, но поток жизни, состоящий из

[313]

жизни и смертей, сменяющих друг друга в потоке, и таким образом многочисленные превращения составляют из многих смертей и рождений жизнь мира, но ничто не умирает, потому что бог не позволяет умереть тому, чему он дал бытие. Это понял Вергилий, сказав, что смерти нет и что бог находится во всех вещах” [120, т. 2, с. 143].

Формула эта – относительно бога, находящегося в вещах – в философии Кампанеллы не вела к пантеизму, к отождествлению бога и природы. Будучи “более внутренне присущим вещам, чем природа”, бог Кампанеллы “не смешивается и не соизмеряется с материей” [126, т. 1, с. 92 и 100].

Но, принимая сотворение мира, Кампанелла вместе с тем дал такое решение проблемы отождествления природы и бога, которое оставляло мало места непосредственному божественному вмешательству в жизнь Вселенной. “Природа, – писал Кампанелла в книге “О способности вещей к ощущению”, – есть божественное искусство, приданное вещам” [122, с. 16]; “искусство, – добавлял он в “Космологии”, –ведущее вещи к их цели” [128, с. 172]. В ней осуществляются в жизни космоса лежащие в основе бытия прималитеты. Отождествленная с “внутренним началом движения” природа приобретает значение “естественного закона”. Бог, будучи создателем природного закона, является в философии Кампанеллы своего рода гарантом стабильности природы. Признав в качестве “величайшего чуда” сотворение мира, Кампанелла отвергает дальнейшее воздействие бога на природу.

Природный закон, данный богом вещам в самом акте творения, ограничивает, по учению Кампанеллы, божественное всемогущество. Божественное всеведение не означает неограниченного произвола. Бог Кампанеллы подчинен законам строгой логики. Он “не может себе противоречить” [120, т. 2, с. 92]; предшествующие решения божественной воли ограничивают его дальнейшие возможности; он “не может одной и той же вещи одновременно даровать бытие и небытие” [120, т. 1, с. 110].

Дав миру общие законы движения и бытия, бог Кампанеллы “не заботится о частностях” [120, т. 2, с. 186], он не действует непосредственно. Дело бога – лишь общая закономерность, его воля – лишь совокупность возможностей, оставляющая место для отклонений и слу-

[314]

чайностей, не зависящих от непосредственного вмешательства божественной воли. Тем самым бог выносится за скобки в общей картине природы, и не случайно в “Богословии” Кампанеллы воскресает старинная метафора бога-часовщика, который, подобно тому как заводят часы, завел механизм природных движений [105, с. 224].

Космология

В картине мира, разработанной в ранних натурфилософских сочинениях Кампанеллы, не нашлось места для новой космологии. Кампанелла приписывал подвижность лишь небесным телам, Солнцу и планетам, Землю же считал холодной и неподвижной, расположенной в центре мира [113, с. 20]. Но создатель “философии, доказанной ощущениями”, не мог не считаться с данными новейших научных открытий, даже если они приходили в противоречие с первоначальными установками его системы. “Мы считали вслед за Телезио, что все небо состоит из огня,– писал Кампанелла в “Космологии”. –...Однако после наблюдений Галилея я не считаю достаточно доказанной огненную природу планет” [128, с. 120]. Если звезды таковы, как пишут о них Аристарх и Коперник, признавал он в “Главном Итоге”, “то нужно принять иной способ философствования” [124, с. 202].

Сообщения о сделанных Галилеем невероятных и губительных для старой космологии открытиях – гор и морей на Луне, фаз Венеры, спутников Юпитера – давали новые убедительные доказательства истинности коперниканства. Кампанелла из неаполитанской тюрьмы откликнулся на издание “Звездного вестника” восторженным письмом. Он выражал сожаление, что не прочел его раньше, когда писал свою “Метафизику”:

“Но я хорошо сделал там, что... считал строение мира возможным в соответствии с гипотезой Коперника, хотя он во многом и ошибается” [123, с. 164].

Эта ссылка на “ошибки” Коперника, равно как и полемика с Галилеем, в защиту которого он мужественно выступал против богословов и схоластов, характерна для позиции Кампанеллы. Он не удовлетворялся ни одной из существовавших Космологических систем. Расхождение касалось методологии новой науки, в противоречии с которой оказывались принципы натурфилософии Кампанеллы. В письме Галилею в 1611 г. он сообщил

[315]

о своем сочинении “О движении звезд”, направленном “против Птолемея и Коперника” и написанном, как он полемически подчеркивал, “в большей мере физически, чем математически” [123, с. 167]. Расхождение Кампанеллы и Галилея – ренессансной натурфилософии и нового естествознания – определялось непониманием значения математической модели мира, отказом принять механико-математическое объяснение небесных движений. В его космологии первостепенное значение придавалось качественному объяснению мира на основе активных начал и прималитетов. Противопоставление “физической”, т.е. принятой в натурфилософии, качественной картины мира, механико-математической его модели лежало в основе полемики Кампанеллы против Галилея: “Галилей философствует недостаточно и, полагаю, неправильно, когда считает воздух и воду сочетанием атомой, более или менее отстоящих друг от друга... Я удивляюсь, что Галилей... признает очевидным только движение телесного импульса, а не от силы качеств во всех действиях огня и холода.. Если следовать его учению, то придется отвергнуть и действия качеств, так что нагревание свелось бы к движению остроконечных атомов, а охлаждение – к движению атомов тупых, и оказалось бы, что существует только местное движение без движущих причин, и пришлось бы изгнать из философии причины, и начала, и прималитеты” [119, с. I95]. Натурфилософская физика Кампанеллы оставалась качественной физикой; перейти к новому мышлению, характерному для экспериментально-математического естествознания XVII в., Кампанелла не мог в силу присущих ему и оказавшихся непреодолимыми особенностей натурфилософского метода.

Точно так же, пойдя дальше других своих современников в признании возможности множественности миров (которые он более точно именует “системами”) и явившись в этом единственным в то время активным продолжателем космологических идей Дж. Бруно, Кампанелла решительно разошелся с ним в вопросе о бесконечности Вселенной.

Разработанная им картина мира, в основу которой было положено учение о прималитетах, не допускала активизации (“обожествления”) материи и требовала сохранения бога, не отождествляемого с миром природы.

[316]

В бесконечном мире должны были бы находиться силы, которые приравнивали бы его к богу, превратили бы его в единого бога – Вселенную: “Ибо то, что бесконечно по величине, – писал Кампанелла,–бесконечно также и по мощи” [128, с. 88]. “Бесконечность по мощи” – таково центральное ядро всей проблемы бесконечности. Материальная Вселенная, став “бесконечной по мощи”, не может зависеть от бога, а мыслима лишь как отождествленная с ним. Между тем принцип “различения мира от Бога” [там же, с. 56] составляет одну из фундаментальных предпосылок онтологии Кампанеллы. Его решение проблемы бога – Вселенной не пошло в направлении натуралистического пантеизма Дж. Бруно. Причина этого различия заключена в совершенно ином понимании материи. Материя в философии природы Кампанеллы лишена творческих сил, достаточных для ее автономного существования, для ее независимого развития. Она подчинена бестелесным силам, теплу, холоду; она не имеет в себе самой источника движения. В этом заключено коренное отличие философской позиции Кампанеллы от натуралистического пантеизма Джордано Бруно.