Подмигивание и тычки как выражение благодарности

Распознавание эмоций с помощью научных методов может быть довольно непростой задачей, и для достижения успешного результата исследователи обычно принимают во внимание всю совокупность действий и поведения, все те проявления, которые они видят, а также более широкий контекст ситуации. Более того, на помощь приходят и подсказки внутреннего голоса. Например, может ли кит говорить «спасибо»? Послушайте эту историю и решите сами, как к этому относиться.

В декабре 2005 года самка горбатого кита запуталась в сетях для ловли крабов. Учитывая ее вес, освободить самку в воде было непросто... Ее приподняли к поверхности, а отважная команда дайверов накормила ее. Поев, китиха стала тыкаться в каждого из своих спасителей, выражая свою благодарность, а став свободной, начала носиться вокруг, что, по словам одного эксперта по китам, «было очень редким и замечательным случаем». Джеймс Москито, один из спасателей, немедленно понял, что кит попал в беду: «У меня екнуло сердце, когда я увидел все эти провода, которые опутали ее». По поводу того, что случилось после, он вспоминает: «Мне показалось, что она благодарит нас, осознав, что освободилась и что это мы помогли ей». Он рассказал, как «кит остановился примерно в 30 сантиметрах от меня, слегка перевернул несколько раз, как будто играя». А о моменте, когда спасатели освобождали животное, он рассказал так: «Когда я разрезал провода, опутавшие ее пасть, ее глаза подмигивали мне, смотрели на меня... Это был грандиозный момент в моей жизни».

Другой спасатель, Майк Менигоз, также был глубоко тронут этой встречей: «Ненавижу чрезмерно очеловечивать животных, но когда кит делал небольшие погружения, а ребята потирали ему кожу... не знаю наверняка, о чем он думал, но это то, о чем я всегда буду помнить. Это было так здорово».

Во время этой судьбоносной встречи дайверы проявили глубочайшее чувство симпатии и сочувствия по отношению к страдающей самке кита, и описывают ее действия таким образом, что в данном контексте они вполне могли быть расценены как ответ на проявленную доброту: выражение благодарности морским гигантом. Мы также видим, насколько естественно приписывать «человеческие» чувства животным.

Ha самом деле единственный язык, с помощью которого дайверы могли описать действия кита, был язык человеческих эмоций. И даже если наши человеческие характеристики не являются совершенным описанием истинных переживаний кита, разве это означает, что кит ничего не чувствует? Есть ли другое достоверное объяснение?

Впрочем, такое «другое объяснение» появилось в печати спустя некоторое время после этого случая. В истории, опубликованной в «Ридерс дайджест», Фрэнсис Галлэнд, ветеринар из Центра морских млекопитающих в Саусалито, Калифорния, предполагает, что, вероятно, самка кита плавала кругами потому, что его тело слишком долгое время было обездвижено. А дайверы просто находились там, пока она разминалась.

Поскольку ни один спасатель не почувствовал, что кит просто «разминается», мы должны решить для себя, то ли спасатели просто приписали чувство благодарности «нечувствующему животному», то ли они интуитивно распознали непривычные для человека эмоциональные реакции кита. Я обращаюсь к вопросу очеловечивания (антропо- морфизации) — что это такое и плохо ли это — в главе 5. Однако в последнее время мы все чаще наблюдаем, как фундаментальная наука подтверждает то, что мы ощущаем интуитивно: животные выражают свои эмоции так, что мы естественным образом способны их воспринять.

РАДОСТЬ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

До определенного момента проводились исследования негативных эмоциональных состояний — скуки, боли страха и гнева, — но сейчас все больше внимания уделяется позитивным эмоциям — таким как удовольствие и радость, корни которых, так же как и у негативных эмоций, расположены в древней лимбической системе мозга, общей для всех млекопитающих. Пол Экман, ведущий исследователь человеческих эмоций, соглашается с Дарвиным, что «стремление к удовольствию — это ведущая эмоция нашей жизни». Если это справедливо в отношении человека, то должно быть правдой и для других животных.

Если вы понаблюдаете за животными какое-то время, то заметите, что они определенно насаждаются собой. Животные испытывают безграничную радость в самых разнообразных ситуациях: когда играют, приветствуют друзей, чистят один другого, освобождаются от опасности и плена, когда поют, а возможно, даже когда наблюдают за кем-то, кто веселится. Радость настолько заразительна, практически как эпидемия. Один исследователь рассказывает, как наблюдал за родами шимпанзе. Когда она разрешилась от бремени, две другие самки, ее ближайшие подруги, стали громко кричать и обнялись с другими шимпанзе. После этого в течение нескольких недель одна из подруг постоянно заботилась о матери и ее детеныше.

Радость и счастье ясно отражаются в поведении — животное ведет себя раскованно, свободно, движения быстры и грациозны, как будто лапы прикреплены к телу на резинках. Они говорят каждый на своем языке — мурлычут, лают или повизгивают от удовольствия. Дельфины хихикают, когда чувствуют себя счастливыми. Церемония приветствия у африканских диких собак сопровождается взвизгами, хвосты крутятся как пропеллеры, они ходят, подпрыгивая. Когда койоты или волки встречаются после разлуки, они несутся навстречу друг другу, поскуливая и улыбаясь, а их хвосты крутятся как сумасшедшие. Встретившись, они лижут друг другу морды, перекатываются туда-сюда и перебирают лапами. Когда друг с другом встречаются слоны, это похоже на шумное празднование: они хлопают ушами, крутятся вокруг себя и издают «приветственный рокот». Если это поведение не сигнализирует об откровенном ликовании, тогда что это — дополнительная разминка?

Розамунда Янг в книге «Тайная жизнь курицы» пишет, что даже куры любят играть, что они умны, эмоциональны и им свойственны перепады настроения, они также формируют близкие дружественные отношения. Хотя нам легко определить, когда куры страдают от боли и дискомфорта, обусловленного различными проблемами в условиях содержания на фермах — повреждений ног, переломов костей, подрезания клюва, выщипывания перьев, каннибализма, проблем с суставами, — намного сложнее определить, когда они счастливы. Но вполне оправданно утверждать, что птицы, так же как и млекопитающие, очень любят играть. Янг упоминает, что коровы тоже играют друг с другом в игры и формируют дружеские связи длиной в целую жизнь. Она говорит, что они могут пребывать в дурном настроении, испытывать зависть и проявлять тщеславие.

Как утверждает этолог и защитник животных и автор книг Джонатан Балкомб, эволюция поддерживает чувственные вознаграждения, поскольку они способствуют тому, чтобы индивид жил и успешно воспроизводился. Мы предпочитаем что-либо, что приносит удовольствие, поэтому эволюция сделала приятным все то, что нам необходимо делать. Вот что, в частности, пишет Балкомб:

«Слишком долго ученые отрицали существование позитивного чувственного опыта у других видов, потому что мы не можем знать наверняка, что чувствует другое существо. Но в отсутствие доказательств обратного более разумно предполагать> что другие создания, имеющие столько общего с нами благодаря общим эволюционным корням, на самом деле испытывают удовольствие. Мы не можем почувствовать то, что чувствует колибри, собирая нектар с цветка ороксилума, собака, предвкушающая то, как она сейчас погоняет мячик, или переживания черепахи, греющейся на солнышке; но мы можем представить себе это, основываясь на собственном опыте переживания подобных ситуаций. То, что мы наблюдаем в мире животных, в сочетании с нашей способностью проникаться чувствами других существ, ориентируясь на собственные, почти не оставляет сомнений в том, что царство животных — это богатейший кладезь удовольствия. И пока мы растем в готовности принять и признать удовольствие, присутствующее в жизни животных, количество доказательств этому будет увеличиваться, поскольку мы быстрее находим что-либо, когда сознательно ищем это».

Свидетельства удовольствия в мире животных уже настолько обширны, что вряд ли нуждаются в дальнейших дискуссиях. На семинаре, посвященном чувствам животных, который я посетил в 2005 году, Джон Вебстер, профессор животноводства из Бристольского университета, сказал: «Чувствующее животное обладает способностью получать удовольствие и испытывает мотивацию к его поиску... Просто посмотрите, как коровы и телята наслаждаются жизнью, когда имеют такую возможность, — когда лежат и вытягивают головы навстречу солнцу в прекрасный летний день где-нибудь в Англии. Сосем как люди».

Джонатан Балкомб также приводит забавный пример:

«Во время недавнего путешествия в Ассатиг, Вирджиния, я наблюдал, как пара рыбных воронов (Corvus ossifragus) приземлилась на старую деревянную доску объявлений, которая ныепо торчала среди рогоза на болоте. Надеясь, что они посидят теш какое-то время, я настроил свой телескоп и навел на них фокус. Сначала они развлекались игрой в полете, а потом одна из птиц в течение примерно 10 минут, украдкой подлетая к другой, поворачивалась и наклоняла клюв вниз, обнажая затылок. Другая птица в ответ нежно перебирма ее перышки своим клювом, как будто в поисках паразитов. Все говорило о том, что они были парой или очень хорошими друзьями, и что такое общение доставляло удовольствие и дарителю, и получателю, как заботливый массаж между двумя людьми».

Радость в мире животных может быть очевидна для кого-то, но она также подтверждается нейробиологическими исследованиями о влиянии игры и смеха.

Химия ИГРЫ

Социальная игра — это прекрасный пример поведения, приносящего радость и в то же время имеющего важное значение для выживания. Радость, которую разделяют участники во время игры, объединя

ет индивидов и регулирует их взаимодействия. Игру легко отличить от других видов поведения: участники глубоко растворяются в том, что делают, и демонстрируют свой восторг акробатическими движениями, радостной вокализацией и улыбками. Они играют порой до полного изнеможения, затем отдыхают и возвращаются к игре снова и снова.

Изучение химических процессов, лежащих в основе игры, поддерживает идею о том, что игра — это развлечение. Нейробиолог Стив Сиви показал, что допамин (а возможно, и серотонин, и норэпинефрин) играет важную роль в регуляции процесса игры, и что во время игры задействуется большая часть мозга. У крыс показатель активности допамина увеличивается уже при одном предвкушении возможности поиграть.

Эти открытия говорят о том, что в основе удовольствия, получаемого от игры, есть нейробиологический базис, и что сходные химические изменения во время игры происходят как у животных, так и у человека. Другими словами, мальчик и его собака, которые борются друг с другом во дворе, не просто играют — они оба понимают, что играют, и оба получают одинаковое удовольствие от процесса.

Смеясь

Смех не является исключительно человеческим явлением. Существуют достоверные научные данные, показывающие, что собаки смеются, — это именно то, что исследователь Патрисия Симонет называет «хриплым, ярко выраженным, вынужденным выдохом», который можно услышать, когда собака возбуждена и когда животные играют. Симонет также открыла, что звуки собачьего смеха могут также успокаивать других собак, которые очышат его, даже если сами они не играют. Крысы от радости чирикают, и уже мало приходится сомневаться в том, что в будущем исс\едования покажут, что это справедливо и для других животных.

Джейн Гудолл отмечает, что самки шимпанзе время от времени используют палку, чтобы пощекотать гениталии, и смеются, когда делают это. Смех, или вокализация, такая как нарочитая «одышка» во время игры, может быть причиной взаимности социальной игры. Приматолог Такахиша Матцусака показал, что затрудненное дыхание во время социальной игры у диких шимпанзе способствует продолжению щекотки или игре в догонялки и снижает риск перехода игры в агрессию. И Роберт Провайн полагает, что смех изначально развился из затрудненного дыхания, связанного с физической игрой, и что он скорее всего показывает: «Мне это нравится, сделай так еще раз».

Цепочку нервных реакций смеха можно обнаружить в очень древних отделах мозга. Нейробиолог Йаак Рэнксепп пишет: «Исследования грубой игры у млекопитающих, как разумных, так и других, ясно показывают, что источник игры и смеха в мозге является в равной степени инстинктивным и субкортикальным». Нейрохимическое вещество допамин принимает участие и в возникновении смеха у человека и у крыс.

Рэнксепп говорит: «Щекотка — это ключ. Она открывает ранее скрытые от нас эмоции». Крысы, которых щекотали, привязывались к исследователю и стремились получать щекотку снова. Их чувства на самом деле становились своего рода социальным клеем. Крысы смеются, только когда чувствуют себя хорошо, то же можно сказать и о животных — они смеются, только когда с ними все в порядке.

«Это похоже на поведение маленьких детей, — говорит Роберт Провайн. — Щекотка и смех — первые способы коммуникации между матерью и ребенком, а это говорит о том, что смех появляется уже через четыре месяца поие рождения».

Для человека значимость этого раннего поведения очевидна, поэтому не должна стать сюрпризом его значимость для других животных. Как оказывается, нет ничего легкомысленного в изучении смеха у животных. А знают ли они какие-нибудь хорошие шутки?