в повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза»

Литература:
1) Карамзин Н М. Бедная Лиза // Карамзин Н.М. Сочинения: В 2 т. Л., 1984. Т. 1.
2) Канунова Ф.З. Из истории русской повести. Томск, 1967. С. 44—60.
3) Павлович С.Е. Пути развития русской сентиментальной прозы XVIII в. Саратов, 1974. С. 148—158.
4) Орлов П. А. Русский сентиментализм. М., 1977. С. 148—158.
5) Топоров В.Н. «Бедная Лиза» Карамзина: Опыт прочтения. М., 1995. С. 80—205.

Задание:
Пользуясь указанной литературой, подготовить реферат на тему: «Средства выражения авторской позиции в повести Н.М. Карамзина «Бедная Лиза».

План:
1) Сентименталистская концепция личности в повести «Бедная Лиза» (идеи чувствительности, внесословной ценности, противоречивости человека).
2) Особенности конфликта.
3) Средства и приемы художественного воссоздания действительности:
а) автор-повествователь, функции читателя в образной структуре повести, средства организации читательского восприятия;
б) своеобразие сюжета и композиции; внесюжетные элементы текста;
в) характер хронотопа, функции пейзажа.

 

СПИСОК ВОПРОСОВ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ К ЭКЗАМЕНУ
1. Культура первой четверти XVIII в (просвещение, театр, периодическая печать и книгоиздание, массовая литература)
2. Безавторские гистории «Повесть о российском матросе Василии Кориотском»
3. Жанр проповеди в творчестве Ф. Прокоповича.
4. Поэтика жанра сатиры в творчестве А Д. Кантемира (генезис, поэтика, идеология, жанровая установка, особенности словоупотребления, типология образности, мирообраз).
5. Реформа стихосложения В. К. Тредиаковского.
6. Жанрово-стилевое своеобразие лирики В. К. Тредиаковского.
7. Переводы западноевропейского романа в творчестве В. К. Тредиаковского.
8. Понятие классицизма (социально-исторические предпосылки, философские основы). Своеобразие русского классицизма.
9. Эстетика классицизма: концепция личности, типология конфликта, система жанров.
10. Жанр торжественной оды в творчестве М. В. Ломоносова (понятие одического канона, особенности словоупотребления, типология образности, мирообраз).
11. Литературная позиция М. В Ломоносова («Разговор с Анакреоном», «Письмо о пользе стекла»).
12. Духовная и анакреонтическая ода М. В. Ломоносова как лирические жанры.
13. Теоретико-литературные труды М. В. Ломоносова.
14. Поэтика жанра трагедии в творчестве А. П. Сумарокова (стилистика, атрибутика, пространственная структура, художественная образность, своеобразие конфликта, типология развязки).
15. Эволюция и поэтика жанра комедии в творчестве А. П. Сумарокова (жанровый фон комедии, особенности словоупотребления, функции понятий, типология художественной образности, мирообраз, типология развязки, жанровое своеобразие).
16. Лирика А. П. Сумарокова: жанровый состав, поэтика, стилистика (песня, басня, пародия).
17. Комедия нравов в творчестве В. И. Лукина: идеология и поэтика жанра.
18. Особенности литературного процесса 1760—1780 гг.
19. Сатирическая публицистика 1769—1774 гг. Журналы Н. И. Новикова «Трутень» и «Живописец» в полемике с журналом Екатерины II «Всякая всячина».
20. Пути развития русской художественной прозы XVIII в.
21. Жанровая система романистики Ф А. Эмина.
22. Поэтика, проблематика и жанровое своеобразие романа М.Д. Чулкова «Пригожая повариха, или похождения развратной женщины».
23. Ирои-комическая поэма В. И. Майкова «Елисей, или раздраженный Вакх»: пародийный аспект, особенности сюжетосложения, формы выражения авторской позиции.
24. Ирои-комическая поэма И. Ф. Богдановича «Душенька»: миф и фольклор в сюжете поэмы, ирония и лиризм как формы выражения авторской позиции.
25. Своеобразие действия и жанровая структура комедии Д. И. Фонвизина «Бригадир».
26. Каламбурное слово и типология художественной образности в комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль» (бытовые герои и герои-идеологи).
27. Структура действия и конфликта комедии Д. И Фонвизина «Недоросль».
28. Жанровое своеобразие комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль»: синтез комедийных и трагедийных жанровых факторов.
29. Поэтика жанра стихотворной высокой комедии: «Ябеда» В. В. Капниста.
30. Жанрово-стилевое своеобразие лирики Г, Р. Державина 1779—1783 гг. Поэтика оды «Фелица».
31. Категория личности и уровни ее проявления в лирике Г. Р. Державина 1780—1790 гг.
32. Журнал И. А. Крылова «Почта духов»: сюжет, композиция, приемы сатиры.
33. Пародийные жанры публицистики И. А. Крылова (ложный панегирик и восточная повесть).
34. Шуготрагедия И. А. Крылова «Подщипа»: литературная пародия и политический памфлет.
35. Сентиментализм как литературный метод. Своеобразие русского сентиментализма.
36. Идеология раннего творчества А. Н. Радищева. Структура повествования в «Письме к другу, жительствующему в Тобольске».
37. «Житие Ф.В. Ушакова» А.Н. Радищева: жанровые традиции жития, исповеди, воспитательного романа.
38. Структура повествования в «Путешествии из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.
39. План автора и план героя в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева.
40. Особенности сюжета и композиции «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.
41. Жанровое своеобразие «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева в соотношении с национальной литературной традицией.
42. Документальный, публицистический и художественный пласты повествования в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина.
43. Проблема жизнестроительства как эстетическая категория «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина.
44. Эстетика и поэтика сентиментализма в повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза».
45. Эволюция жанра исторической повести в творчестве Н.М. Карамзина.
46. Предромантические тенденции в прозе Н. М. Карамзина: повесть настроения «Остров Борнгольм».
47. Проблема героя времени и особенности романной эстетики в романе Н.М. Карамзина «Рыцарь нашего времени».
48. Основные закономерности развития, художественное своеобразие и периодизация русской литературы XVIII в.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

XVIII ВЕК В ПРЕДАНИЯХ И АНЕКДОТАХ

Эпоха Петра I

Петр I, заседая однажды в Сенате и слушая дела о различных воровствах, за несколько дней до того случившихся, в гневе своем клялся пресечь оные и тотчас сказал тогдашнему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому: «Сейчас напиши от моего имени указ во все государство такого содержания: что если кто и на столько украдет, что можно купить веревку, тот, без дальнейшего следствия, повешен будет». Генерал-прокурор, выслушав строгое повеление, взялся было уже за перо, но несколько поудержавшись, отвечал монарху: «Подумайте, Ваше Величество, какие следствия будет иметь такой указ?» — «Пиши, — прервал государь, — что я тебе приказал». — «Ягужинский все еще не писал и наконец с улыбкою сказал монарху: «Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных? Все мы воруем, с тем только различием, что один более и приметнее, нежели другой». Государь, погруженный в свои мысли, услышав такой забавный ответ, рассмеялся и замолчал.

Петр I спросил у шута Балакирева о народной молве насчет новой столицы Санкт-Петербурга. «Царь-государь! — отвечал Балакирев. — Народ говорит: с одной стороны море, с другой — горе, с третьей — мох, а с четвертой — ох!» Петр, распалясь гневом, закричал «ложись!» и несколь раз ударил его дубиною, приговаривая сказанные им слова.

В одну из ассамблей Балакирев наговорил много лишнего, хотя и справедливого. Государь Петр I, желая остановить его и вместе с тем наградить, приказал, как бы в наказание, по установленному порядку ассамблей, подать кубок большого орла. «Помилуй, государь!» — вскричал Балакирев, упав на колена. — «Пей, говорят тебе!», — сказал Петр как бы с гневом. Балакирев выпил и, стоя на коленах, сказал умоляющим голосом: «Великий государь! Чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю двойного, нежели то, которое перенес. Совесть меня мучит! Повели подать другого орла, да побольше; а то хоть и такую парочку!»

Середина XVIII века

Во время коронации Анны Иоанновны, когда государыня из Успенского собора пришла в Грановитую палату и поместилась на троне, вся свита установилась на свои места, то вдруг государыня встала и с важностию сошла со ступеней трона. Все изумились, в церемониале этого указано не было. Она прямо подошла к князю Василию Лукичу Долгорукову, взяла его за нос (а нос был большой) и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановясь против портрета Грозного, она спросила: «Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это портрет?» — «Знаю, матушка государыня!» — «Чей он?» — «Царя Ивана Васильевича, матушка». — «Ну, так знай же и то, что хотя баба, да такая же буду, как он: вас семеро дураков сбиралось водить меня за нос, я тебя прежде провела, убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!»

Василий Кириллович Тредиаковский, известный пиит и профессор элоквенции, споря однажды о каком-то ученом предмете, был недоволен возражениями <шута> Педрилло и насмешливо спросил его: «Да знаешь ли, шут, что такое, например, знак вопросительный?» Педрилло, окинув быстрым, выразительным взглядом малорослого и сутулого Тредиаковского, отвечал без запинки: «Знак вопросительный — это маленькая горбатая фигурка, делающая нередко весьма глупые вопросы».

Елизавета Петровна <была> такая добрая, что однажды, завидев гурт быков и на спрос, куда гнали, услышав, что гнали на бойню, велела воротить его на царскосельские свои луга, а деньги за весь гурт выдала из кабинета.

Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал сердито: «Мы отставим тебя от Академии». — «Нет, — возразил великий человек, — разве Академию отставите от меня».

Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова, Александр Петрович громко спросил присутствующих: «Что тяжелее, ум или глупость?» Ему отвечали: «Конечно, глупость тяжелее». — «Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня парой». Отец Сумарокова был бригадир, чин, дававший право ездить в шесть лошадей; штаб-офицеры ездили четверкой с форейтором, а обер-офицеры парой. Сумароков был еще обер-офицером.

На другой день после представления какой-то трагедии сочинения Сумарокова к его матери приехала какая-то дама и начала расхваливать вчерашний спектакль. Сумароков, сидевший тут же, с довольным лицом обратился к приезжей даме и спросил: «Позвольте узнать, сударыня, что же более всего понравилось публике?» — «Ах, батюшка, дивертисмен!» Тогда Сумароков вскочил и громко сказал матери: «Охота вам, сударыня, пускать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства!» — и тотчас убежал из комнаты.

Александр Петрович Сумароков, имея тяжебное дело с генералом-майором Чертовым, в письмах к нему подписывался: «Александр Сумароков, слуга Божий, а чертовым быть не может».

Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его мнения касательно своих сочинений. Барков пришел однажды к Сумарокову. «Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец!» — сказал он ему. Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему: «Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец — я, второй Ломоносов, а ты только что третий». Сумароков чуть его не зарезал.

«Екатерины славный век...»

На звон колокольчика Екатерины II никто не явился из ее прислуги. Она идет из кабинета в уборную и далее и, наконец, в одной из задних комнат видит, что истопник усердно увязывает толстый узел. Увидев императрицу, он оробел и упал перед нею на колени. «Что такое?» — спросила она. — «Простите меня, Ваше Величество». — «Да что же такое ты сделал?» — «Да вот, матушка-государыня: чемодан-то набил всяким добром из дворца Вашего Величества. Тут есть и жаркое и пирожное, несколько бутылок пивца и несколько фунтиков конфет для моих ребятишек. Я отдежурил мою неделю и теперь отправляюсь домой». — «Да где ж ты хочешь выйти?» — «Да вот здесь, по этой лестнице». — «Нет, здесь не ходи, тут встретит тебя обер-гофмаршал Григорий Николаевич Орлов, и я боюсь, что детям твоим ничего не достанется. Возьми-ка свой узел и иди за мною». Она вывела его через залы на другую лестницу и сама отворила дверь: «Ну, теперь с Богом!»

Князь А.Н. Голицын рассказал, что однажды Суворов был приглашен к обеду во дворец. Занятый одним разговором, он не касался ни одного блюда. Заметив это, Екатерина спрашивает его о причине. «Он у нас, матушка-государыня, великий постник, — отвечает за Суворова Потемкин, — ведь сегодня сочельник, он до звезды есть не будет». Императрица, подозвав пажа, пошептала ему что-то на ухо; паж уходит и чрез минуту возвращается с небольшим футляром, а в нем находилась бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, прибавя, что теперь уже он может разделить с нею трапезу.

Стихотворец Василий Иванович Майков, представленный Екатерине II, заикнувшись, начал повторять всегдашнее свое изречение «Как сказать». Князь Орлов остановил его: «Скажи как-нибудь, государыне все равно».

В 1793 году Яков Борисович Княжнин за трагедию «Вадим Новгородский» выслан был из Петербурга. Чрез краткое время обер-полицмейстер Н.И. Рылеев, докладывая Екатерине о прибывших в столицу, именовал Княжнина. «Вот как исполняются мои повеления, — с сердцем сказала она, — поди узнай верно, я поступлю с ним, как императрица Анна». Окружающие докладывают, что вместо Княжнина прибыл бригадир Князев, а между тем и Рылеев возвращается. Екатерина, с веселым видом встречая его, несколько раз повторила: «Никита Иванович!.. ты не мог различить князя с княжною».

Когда появились его <Державина> оды, то появились и критики. Чем более хвалителей, тем более и врагов; это дело обыкновенное! Между прочим г. Неплюев отзывался о Державине с презрением, не только отрицал ему в таланте, но утверждал решительно, что Державин (которого он лично не знал) должен быть величайший невежда, человек тупой и т.п. Пересказывают Державину: он вспыхнул. На другой день поэт отправляется к г. Неплюеву. «Не удивляйтесь, что меня видите. Вы меня бранили, как поэта; прошу вас. познакомьтесь со мною, может быть, найдете во мне хорошую сторону, найдете, что я не так глуп, не такой невежда, как полагаете; может быть, смею ласкать себя надеждою, и полюбите меня». Представьте себе удивление хозяина! Он и жена приглашают Гаврилу Романовича обедать, потчевают, угощают, не знают, что сказать ему, где посадить его. Державин продолжает ездить в дом и остается навсегда знакомым, даже приятелем.

К Державину навязался какой-то сочинитель прочесть ему свое произведение. Старик, как и многие другие, часто засыпал при слушании чтения. Так было и на этот раз. Жена Державина, сидевшая возле него, поминутно толкала его. Наконец сон так одолел Державина, что, забыв и чтение и автора, сказал он ей с досадою, когда она разбудила его: «Как тебе не стыдно: никогда не даешь мне порядочно выспаться!»

Царствование Павла I

Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям, а у служащих — по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидя его где-то, спросил: «Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?» — «Три, Ваше Императорское Величество». — «А позвольте узнать, господин майор, какие?» — «Курица плашмя, курица ребром и курица боком» — отвечал Кульнев. Император расхохотался.

При Павле какой-то гвардейский полковник в месячном рапорте показал умершим офицера, который отходил в больнице. Павел его исключил за смертью из списков. По несчастью, офицер не умер, а выздоровел. Полковник упросил его на год или на два уехать в свои деревни, надеясь сыскать случай поправить дело. Офицер согласился, но, на беду полковника, наследники, прочитавши в приказах о смерти родственника, ни за что не хотели его признавать живым и, безутешные от потери, настойчиво требовали ввода во владение. Когда живой мертвец увидел, что ему приходится в другой раз умирать, и не с приказу, а с голоду, тогда он поехал в Петербург и подал Павлу просьбу. Павел написал своей рукой на его просьбе: «Так как об г. офицере состоялся высочайший приказ, то в просьбе ему отказать».

По выходе в свет некоторой едкой критики на Карамзина, один из друзей великого писателя убеждал и заклинал его написать против нее возражение. Карамзин обещал и назначил срок. Является взыскательный друг его и спрашивает: «Готов ли ответ?» — «Готов», — сказал Карамзин, взяв со стола бумагу, садится подле камина и читает. Друг хвалит, восхищается. «Теперь ты доволен ли мною?» — спрашивает Карамзин. «Как нельзя более!» — отвечает первый. После этого Карамзин хладнокровно бросает антикритику в камин. Урок писателям.

Тексты печатаются по: Русский литературный анекдот конца XVIII — начала XIX века. М., 1990; Русская литературная жизнь в анекдотах и потешных преданиях XVIII — XIX веков. Саратов, 1993.