Принципы осознанного отношения

ТТиже мы сформулируем основные принципы, которые связыва-X Хем с осознанным отношением к родительству. Сделаем это возможно более простым способом, поскольку коснемся сферы мировоззрения, которое всегда имеет элемент субъективности и поэтому ^Не может быть для всех одинаковым. Это скорее предложение понаблюдать и почувствовать скрытые и не всегда осознаваемые механизмы, действующие за кулисами обыденных событий.

 

Водительство как миссия

Вся наша жизнь сопровождается действием скрытых глубинных л, проявляющихся каким-то неумолимым и роковым образом. Из одной клетки, образовавшейся из слияния двух, мы развиваемся в сложное человеческое существо, приобретаем способность мыслить и познавать мир. Мы взрослеем, ощущаем в себе постоянно происходящие перемены, а также неотвратимость этих перемен и нашу неспособность повлиять на ход времени. Чувствуя себя свободными, мы сознаем также, что многие события нашей жизни происходят помимо нашей воли и наших желаний.

Дети — один из наиболее ярких примеров нашей несвободы и властвующего рока. Они часто появляются тогда, когда это вовсе не входит в планы. Или, напротив, их можно долго и безрезультатно желать. Даже в тех случаях, когда родители утверждают, что они ребенка «планировали», не являются ли их «планы» лишь следствием (и также предощущением) того, что этот ребенок должен был родиться? Ведь очень многие женщины (а иногда и мужчины) чувствуют в себе какие-то тонкие перемены, предшествующие зачатию ребенка, иногда за несколько месяцев до этого события. Ребенок может сниться. Порой внезапно возникают родительские чувства к всплывающему в сознании детскому образу. А через некоторое время происходит зачатие. И чаще всего это происходит независимо от наших планов.

Наше отношение к этому событию и соответственно к ребенку зависит от того, пребываем ли мы в иллюзии свободы, дарованной природой своему «венцу», либо осознаем свою жизнь как составляющую какого-то более значительного процесса, не доступного для восприятия обыденному сознанию. В первом случае родитель может сказать: «Этот ребенок родился благодаря мне (или, по крайней мере, из-за меня), в соответствии с моим желанием (или вопреки ему) и в соответствии с моим планом (или случайно, из-за досадной неосторожности)». Тогда родитель — хозяин положения волен растить и воспитывать малыша так, как ему угодно, и дай Бог, чтобы все было хорошо. Если же мы не пребываем в данной иллюзии, то не можем сказать ничего, кроме того, что ребенок «дан нам свыше». А коль так, то отсюда проистекает первый важный принцип — необходимо принять роди-тельство как возлагаемую миссию, иногда помимо нашего желания и наших планов, принять безусловно и со старанием исполнить ее.

Исполнение родительской миссии — одна из важнейших программ нашей жизни. Это не обуза и не печальная необходимость, отвлекающая нас от того, что мы можем по наивности и молодости считать настоящей жизнью. Это и есть одна из сторон нашей настоящей жизни. Реализация родительской программы связана с реализацией всей нашей жизненной программы, а значит, с обретением новых смыслов, более зрелого понимания жизни и духовного обогащения. Все зависит от того, чтобы мы этого хотели.

Вспомним старые обычаи. Девочки и девушки водят хоровод отдельно от замужних женщин. Замужество — это шаг, ведущий к иной ступени социальной зрелости и ответственности. И к заму*" _ней женщине иное отношение. Женщины, имеющие детей, — отдельно. Они — на более высокой ступеньке. Они — матери. И не просто матери для своих детей, а Матери — как выражение их статуса, их понимания жизни и опыта. То же самое у мужчин. «Отец» — традиционное обращение юноши к старшему мужчине, даже если он не отец ему по крови. Он отец по своему положению, то есть жизненной мудрости и опыту.

Те перемены, которые происходят с обретением миссии роди-тельства, трудно описать словами. Во всех традиционных обществах рождение ребенка рассматривалось как инициация, то есть посвящение в Таинство, каковым рождение и является. Вместе с ребенком мать и отец также рождаются, являются миру в новом качестве, качестве Матери и Отца. Это то, что нам дается, а уж от нас зависит, примем ли мы это дары.

Если мы не склонны считать себя просто белковыми телами, производящими себе подобных в соответствии с биологическими законами, если задумываемся о том, что такое жизнь, что такое ощущаемое «Я», то признаем это Таинство, переживаемое лишь каким-то трансцендентным образом, за пределами обычной логики. Таинство жизни и одновременно смерти, рождения и умирания, расцвета и угасания. Тогда мы примем миссию родительства с благодарностью как способ приоткрыть завесу тайны, возможность пережить глубины Бытия, отражение которых приносит с собой малыш.

 

Родительство - партнерство

Мы говорим: «мой ребенок», и любовь наша к нему — это любовь к чему-то «моему». Не обязательно любить то, что «не мое». Но «мое» мы всегда любим. Но если родитель — лишь средство для души прийти в этот мир, то становится естественным глупый на первый взгляд вопрос: «А действительно ли это мой ребенок?» Не нужно быть искушенным психологом, чтобы понять, что любовь к «своему» — прежде всего любовь «себя». Нужно признаться себе, что, любя своего ребенка, я прежде всего люблю себя. Волнуясь за него, я переживаю за себя.

Ребенок заболел, родители волнуются. Почему? Потому что им неприятно, что ребенок заболел. Они не хотят, чтобы он болел. Потому что им плохо, когда их ребенок болеет. Когда мы хотим, чтобы наш малыш был здоров, то не есть ли это прежде всего желание для себя блаполучной и спокойной жизни? Собственно, это совершенно нормально. Только при ясном понимании того, в каком смысле он «наш». Полагание ребенка «своим» чаще всего связано с распространением на него чувства собственности, которое так или иначе нам присуще. А «свое» является неотъемлемой частью бытия. Частью, без которой душевный комфорт нарушается. Поэтому мы беспокоимся о своем жилище, о своей машине и... о своем ребенке.

«Свое» всегда предполагает привязанность. Привязанность естественную и нормальную, если понимать ее в смысле ответственности за то, что «свое». И привязанность нездоровую, невротичную, если «свое» и его благополучие — условие собственного душевного комфорта, хотя это и стоит порой немалых трудов.

Если мы принимаем родительство как миссию, а ребенка как данного «свыше», то и «свое» в этом случае мы поймем как возлагаемую ответственность. Если мы воспринимаем рождение ребенка как Таинство, к которому мы становимся причастны, то и к жизни его мы также причастны, но не являемся ее хозяевами и распорядителями. Мы лишь причастны к тому, что движется силами вне нас п выше нашего разумения. Мы должны принять в ребенке такое же «Я», как и в себе, такое же право жить, развиваться и проявлять это свое «Я». И в то же время на то и существуют родители, что только при их усилиях развитие пойдет так, как должно.

Каждый человек приходит в жизнь со своей миссией и судьбой. И хотя судьбы наших детей тесно переплетены с нашими, их жизненный путь для нас — загадка, как, впрочем, и наш собственный. Мы и наши дети родственны лишь по крови. На этом родство и кончается. А если они и усваивают наши душевные качества, становясь похожими на нас, то в силу обстоятельств, в которых вынашиваются, рождаются и растут.

Это лишь внешнее, за которым скрывается то, что не может принадлежать никому, то, что мы не рождаем и на что влиять вне наших сил.

Отсюда проистекает парадоксальный с обыденной точки зрения вывод, являющийся нашим вторым принципом, — это не мой ребенок, я — лишь посредник, через которого он приходит в мир, требуя моей помощи в первых шагах по жизни.

От того, насколько мы можем принять такую позицию, зависит характер нашего взаимодействия с малышом и содержание чувства. называемого родительской любовью. Ф. Лебойе в своей известно» книге «За рождение без насилия» взывал: «Пусть женщины поймут. почувствуют: "Я — его мать", а не "Это мой ребенок"». Между этими двумя фразами, выражающими, казалось бы, одно и то же, на самом деле — пропасть. Главное следствие этого вывода — отношение к родительству как к партнерству с ребенком. Партнеры всегда взаимодействуют друг с другом, двигаясь к одной цели, помогают друг другу. И если родительская самоотдача нам понятна, то что нам может дать маленький ребенок? Именно это понять сложнее всего, почему родительская функция и сводится обычно лишь к процедурам ухода, заботы о здоровье и «вкачивании» в малыша навыков и знаний. Обычно поэтому первый год считают самым трудным для родителей, поскольку наполнен ничем не компенсируемыми тревогами, бессонными ночами, стиркой и другими тяготами родительского труда. Разговоры же о том, что дети — это счастье, дети — это радость и т. п., как правило, не несут в себе смысла больше, чем в чувствах ребенка, обретшего новую красивую игрушку, за которой, правда, нужно ухаживать и следить.

Тем не менее в жизни ничего не бывает односторонним. Если что-то требует нашей отдачи, то нам всегда воздается. Но воздаяние это зависит от нашего отношения.

Бессмысленно говорить о том, что может дать ребенок родителям, кроме эфемерного «счастья» от забавы с живой игрушкой, ежели таково их отношение к нему. Лишь относясь к нему как к партнеру и соответственно строя свои действия, мы сможем понять его язык, настроиться на его волну. И тогда у него многому можно научиться.

Действительно, малыш еще не оброс защитным «панцирем», Свойственным взрослым. Он естественен, прост, бескорыстен. Для Ьбщения с ним не нужно слов. На него достаточно лишь «настроиться». И тогда происходит подлинная встреча. Не это ли модель подлинного человеческого общения? Научившись «настраиваться» с ним в унисон, мы сможем совершенно по-иному взглянуть на мир, без предрассудков и стереотипов, искажающих наше взрослое восприятие. А его чувствительность к нашему состоянию, его проникновение сквозь тщательно выстраиваемую защитную оболочку, позволяет увидеть и понять себя такими, как мы есть, может быть давно забытыми, сросшимися со своим «панцирем» и внешними социальными ролями. Но для этого его нужно принять как равного себе, ^а Не глупого и неразумного. Он просто другой, и важно не навязы-^ть ему свое «взрослое» искаженное представление об общении и ^аимодействии, а именно настроиться на него. А для этого просто Нужно понять, что мы здесь для одного и того же, просто он — ребе-*°K, а вы — родитель.

Партнерство начинается еще с беременности и особо проявляйся в родах. Лишь несоответствующий настрой мамы не дает ей этого почувствовать. Продолжается оно и далее, в любом возрасте, и не только во вполне сознательном.

Возьмите на руки маленького ребенка. «Настройтесь» на нею. Может быть, вы устали, голова полна проблем. Поносите его немного, прижав к себе. Понаблюдайте за своим состоянием, как изменились ваши мысли. Разве этого мало?

Без партнерских отношений, при одностороннем «воспитании» мы возводим между собой и малышом глухую стену, пробиваться через которую с каждым днем все труднее и труднее. Любя детей, мы хотим, чтобы они были похожи на нас, но при этом не совершали наших ошибок. И они становятся похожими на нас, но упорно повторяют наши ошибки. Каждый ребенок — памятник своим родителям. В его отрицательных качествах мы встречаемся с собой, испытывая душевную боль. А ведь когда-то он подсказывал без слов, как все может быть совсем иначе.

 

Естественность

Как уже ранее отмечалось, с точки зрения сегодняшней медицинской практики природа наделала много ошибок, которые следует устранять. Природа не предусмотрела стерильной и термокомфортной среды, не поместила в грудь матери достаточного количества питания на первые дни жизни малыша и не начинает производить в ней сок с месячного возраста и т. д. Современный научный подход не надеется на природу, допустившую столь существенные несовершенства, даже в случаях нормальных физиологических родов и здорового младенца. Практически ни одни роды не проходят без медикаментов и технологического вмешательства. С ребенком производится масса процедур, также призванных исправить ошибки природы, рождающей малыша в первородной смазке, без сульфа-цила натрия в глазах и не в тугом мешке, сковывающем движения. В течение всего первого года — дальнейшее исправление несовершенств — стерильность, термокомфорт, строгий режим, прививки и т. п. Недоделки природы исправляются памперсами, кремами и мазями для ежедневного «ухода» и многим другим, от чего ломятся специализированные прилавки.

Каковы же могут быть следствия нарушения естественных процессов? Ответ угадать довольно просто, если мы примем во внимание, что в естественных природных процессах жизнедеятельности живых организмов заложены предпосылки их эволюции, их развития. Уходя все дальше и дальше от естественных условий существо- вания, мы уходим от тех условии, которые создают материальную основу проявления нашей духовной сущности.

Еще до рождения человек считает себя вправе вмешиваться в естественный ход развития, видимо, считая природные механизмы недостаточно совершенными. Ведь так хочется родить гения. Об интеллектуальном развитии сегодня особенно беспокоятся. Это приобретает черты чуть ли не массового психоза. Даже для беременных появились специальные «обучающие» программы, реализуемые с помощью динамиков, помещаемых у материнского живота, от которых исходят особые ритмичные сигналы, стимулирующие те или иные мозговые структуры. Делает попытки войти в жизнь так называемая пренатальная педагогика, задача которой опять же чему-то «научить» ребенка как можно раньше.

Раннее интеллектуальное развитие, раннее половое созревание, раннее старение — нет ли в этом ряду какого-то общего объединяющего основания? Тем более что в наши дни все это мы можем наблюдать воочию. В природе все подчинено ритму. У нее для всего свое время. Или и здесь она сделала ошибку?

Человеческий разум не исчерпывается интеллектом и имеет много предпосылок и условий для своего развития. Развитие это реализуется путем прохождения многих этапов. Один из них — внутриутробный. Но это не время для интеллекта (впрочем, так же как и первые годы внеутробной жизни). В это время ребенок симбиоти-чен с природой, он с ней — одно целое. Не женщина, а вся природа беременна этим ребенком. Женщина лишь инструмент, посредник. И мы не имеем права диктовать свои условия. Мы можем быть лишь хорошими посредниками.

Рождение — акт «отвержения». Потери симбиоза. И это само по себе травма. Но природа дает человеку интеллект, чтобы прийти к гармонии в отношениях, и разум, чтобы снова обрести утраченный симбиоз. Шаг за шагом, постепенно ведя его к этой цели.

Раннее стимулирование развития интеллекта — это грубое вмешательство в природную программу, за которое приходится расплачиваться ни чем иным, как ее неполной или искаженной реализацией.

Дзже развитый, «простимулированный» интеллект не способен «доказать» то, что не смогла сделать природа благодаря усилиям ее «царя».

Нереализованность программы развития, нераскрытость духовной сущности не дают обрести гармонию жизни, обрести то состояние Любви, в котором человек призван жить. А без Любви разум — Чувственный компьютер, сухой и прагматичный интеллект, расчленяющий и анализирующий, бьющийся в бесплодных попытках понять то, что без Любви ему понять не дано.

Сегодня малыш играет в игрушки из синтетических материалов, нюхает запах парфюма, слышит электронные звуки, наблюдает неестественно яркие цвета. В его мир входят чудовища из фильмов ужасов, агрессивные пришельцы из низкопробной фантастики. Добавим к этому неестественность наших жилищ, неестественность отношений, порождаемых неестественными общественными ценностями, и становится понятен типичный образ современного подростка — волосы выкрашены в яркий цвет, пирсинг, татуировки, искажающая структуру тела одежда, на глазах — темные очки, во рту — жевательная резинка, в ушах — наушники, под мышками — дезодорант, а вся настоящая жизнь — в виртуальной реальности компьютера. Это, собственно, и есть, по большому счету, результат неестественной жизни, начинающейся с исправления ошибок природы в самом раннем возрасте. И при этом образ, символизирующий эволюционный тупик, достигнутый с человеческим участием. Причем этот образ эволюционного тупика нисколько не скрашивают ни действительно развитый интеллект, ни знание языков, ни экономическое или юридическое образование.

Вспомним, что развитие ребенка идет поэтапно и представляет собой взаимодействие двух факторов. Первый — это внутренняя программа, предполагающая и определенные стадии развития, и некоторые внешние условия. Второй — это условия, которые предполагаются программой, но не жестко, допуская определенные вариации. Любые несоответствия внешних условий и внутренне диктуемых потребностей приводят к нарушению естественного хода развития. Напомним также, что при выходе внешних условий за некие допустимые границы программа перестраивается таким образом, что происходит вырождение, то есть изменение сущности. Существует и такая важная особенность — если стимулировать развитие очередного этапа до завершения развития предыдущего, то развитие этого предыдущего этапа прекращается. Если начать строить первый этаж до того, как достроен фундамент, то строительство фундамента придется прекратить. Но и первый этаж вряд ли удастся тогда построить полноценно, не говоря уж о последующих. Вот почему так опасно «раннее развитие».

Биологические потребности развития — самые базисные, основные на первом году жизни. Их обеспечение — важная предпосылка проявления у человеческого существа социальных качеств, присущей ему потенции разумности. В перинатальный период эти условия реализуются в удовлетворении естественных потребностей матери и ребенка... Однако потребности человека не являются чисто биологическими. Они своеобразно «окультурены», сцеплены, соединены с потребностями социальными. Но это «окультуривание» не должно вести к забвению биологических законов нашего существования, не должно отдалять нас от тех природных условий, благодаря которым создаются биологические предпосылки нашей социальности и разумности.

Внутриутробное развитие, рождение, младенчество — начальные этапы жизни — уникальны. Силы, управляющие развитием, достигают на этих этапах максимальной концентрации. Происходящие перемены значительны и скоротечны. Природа налагает весьма жесткие требования на начальные условия появления нового живого существа. Человек, обладая определенной свободой воли, всегда имеет выбор — либо сознательно следовать действию природных сил, либо следовать своим собственным принципам, так или иначе противодействуя этим силам.

Результатом этого выбора будет либо полная реализация программы развития, либо ее искажения, выражающиеся в виде осложнений и патологий, психических отклонений и нервных расстройств, неадекватном поведении и мышлении.

На ранних этапах развития, когда происходят первые запечатле-вания, формируются представления о некоей норме, то есть тех условиях, которые в дальнейшем будут считаться нормальными и естественными. Если искусственная среда (термокомфорт, парфюмерные запахи, едкие цвета, пустышка вместо материнской груди, неподобающее отношение, противоречащее внутренней сути и т. д.) вытесняет естественную, то в дальнейшем искусственная жизнь станет нормой, природа — просто ничего не значащей окружающей средой, а ее законы — досадными недоразумениями.

Нарушение естественных условий равносильно потере своих корней. Способность пройти босиком по снегу, дружба с водной стихией, отсутствие страха перед непогодой — это не просто закаленный организм или банальная тренированность организма. Это — открытость природным стихиям, силам, дающим нам возможность жить и реализовываться в соответствии с нашей человеческой сущностью. Ребенок, смело входящий в воду и ныряющий в волну, и ребенок, кричащий от ужаса при попытке родителей искупать его в Речке — это разные психологии, разное мышление и отношение к миру. Растение без корней, каким бы чудесным оно ни было, высыпет и становится искусственным. И никогда не даст плода.

Природа вложила в ребенка все необходимое для того, чтобы он "л здоров и нормально развивался. А начинается все с удовлетво- рения элементарных потребностей в самом раннем возрасте. Вот почему для нас становится важным следующий принцип — принцип естественности — сознательное следование естественным процессам развития ребенка, удовлетворение его естественных потребностей естественными же средствами.

В соответствующей главе мы рассмотрим, каковы эти естественные потребности малыша.

 

Целостность

Во внутриутробном периоде ребенок не является отдельной целостностью, полностью завися от материнского организма. Обретая постепенно качества целостности и соответственно способность относительно автономного существования, он покидает материнское лоно, открывая себе дальнейший путь развития. До этого он — часть материнского организма и без него жить не может.

С рождением малыш обретает относительную телесную независимость. И хотя и психика его вступает в новый этап развития, в этом отношении он остается по-прежнему в сильной зависимости от матери. Ее эмоциональные состояния, работа ума и духовные устремления влияют на него так же, как и ранее. Новорожденный или грудной малыш вообще представляет прекрасную модель для понимания того, как мать влияет на вынашиваемого ею ребенка.

Малыш сохраняет после рождения тесную психоэмоциональную связь с матерью, непосредственно воспринимая ее состояния. Унаследовав определенные структуры, ответственные за психическую деятельность, от отца, он также зависим от его состояния. Несколько в меньшей мере это касается и других родственников. Ребенок — как прибор, настроенный в резонанс с психическим состоянием родителей. Имея явно выраженную зависимость физического состояния от состояния психического, он реализует все, что о нем думают, что от него ожидают. Поэтому важно понять, что наш ребенок настолько здоров, насколько мы думаем о нем как о здоровом-Он такой, каким мы его склонны воспринимать. Его способности и возможности в большой мере зависят от того, верим ли мы в эти его способности и возможности или нет.

Единство телесного и душевного никогда не проявляется столь явно, как на первом году жизни. Но учитывая, что первый год — э^т° фактически продолжение беременности, подчеркнем — душевного матери и телесного ребенка. Мать является наиболее значимой по влиянию на малыша. Больший круг образует семья. Если мать можно сравнить с землей, в которой растение произрастает из семени, пробивается наружу и растет, продолжая черпать из почвы питательные вещества, то психологическая атмосфера семьи — это погодные и экологические условия, способствующие тому, что растение будет либо сильным, крепким, либо подавляющие и искажающие его развитие.

Малыш же в это время демонстрирует образец абсолютно верующего существа, воспринимая все исходящее от матери как истину. И не только воспринимает материнские состояния, но и реализует их. Если мать беспокоится за здоровье ребенка, он верит, что находится в опасности и также начинает беспокоиться. Страхи, окутывающие малыша, становятся его собственными страхами. От беспокойства у матери изменяется состав молока, и ребенок не может его переварить. Это несварение усугубляется еще и его собственным тревожным состоянием. У него пучит живот, расстраивается работа кишечника. Мать волнуется еще больше. Так возникает замкнутый круг, весьма типичный для беспокойных, волнующихся, неуверенных мам. А лечить начинают малыша...

Еще один пример. Поздравить родителей с рождением малыша и полюбоваться новорожденным приезжают родственники. А затем — опять температура, плач до утра, бессонная для матери ночь с не-унимающимся ребенком на руках. А утром — вызов врача. Но разве есть такой диагноз — волнение бабушки? А что будет, если постоянно волнующаяся за ребенка бабушка живет в той же квартире? А волноваться и переживать, как известно, бабушки умеют...

Трудно представить, как порой наши мысли и страхи могут так просто стать реальностью. Вот классический пример. Ребенок начинает ходить. Вот он делает первые шаги, новые ощущения переполняют его, он шагает все быстрее, все дальше и дальше от мамы. Что Думает мама? Она думает: «Сейчас упадет!» Что делает ребенок? Конечно, падает. Падает, потому что еще неуверенно держится на ногах? Но он не может быть неуверенным сам по себе. Неуверенной может быть лишь образованная и цивилизованная мама.

Психическая открытость делает малыша до удивления уязвимым. Нужно лишь жить с мыслью, что он может заболеть — и он обязательно заболеет. Думать, что он слабый и неприспособленный — он таким будет. Представьте человека, чьи опасения оправдались. начит, он был прав и умеет предвидеть. И начинают предвидеться ^е более страшные вещи...

Психологический климат в семье — своеобразная питательная РЗДа для психики ребенка. Через нее он учится жизни и ее ценно- стям. Отношение родителей друг к другу отношения между родственниками — модель человеческих взаимоотношений для малыша с самых первых дней. Ребенок — фокус, в котором сходятся все взаимоотношения в семье. И эта среда может быть как благотворной, так и вредоносной. Малыш практически беззащитен в психическом отношении. Его защита — это родители с их любовью к нему и друг к другу и прежде всего мать.

А если в семье конфликты? Типичный пример. Утром ребенок спокойно спит в своей комнате, родители же па кухне принимаются бурно выяснять отношения. Отец в расстроенных чувствах уходит на работу, мать в волнениях принимается за будничные дела. Вечером они помирятся. А ребенок? Ночью у него обнаруживается высокая температура. Он горячий, тяжело дышит. Прибывший врач, затрудняясь поставить диагноз, подозревает воспаление легких, хотя и делает это из-за перестраховки. Ребенка забирают в больницу, а через 2—3 дня выписывают в связи с неподтверждением диагноза. Но он уже получил большую дозу антибиотиков. Он ослаблен, флора его кишечника нарушена. Начинаются новые проблемы. Но разве есть такой диагноз — конфликт между родителями?

Все приведенное выше показывает, что в отношении ребенка первого года жизни крайне важен принцип целостности — малыша нельзя рассматривать изолированно, вне единства с матерью и той психологической атмосферой, в которой он растет.

Это касается не только болезней ребенка, но и большинства рекомендаций по уходу за ним, гимнастики, закаливания и т. д. Можно ли рекомендовать беспокойной маме обливание малыша холодной водой? Очевидно, нет, потому что, скорее всего, последствия будут негативными. Нельзя делать с малышом упражнения, если страх сковывает мышцы.

Благожелательный, позитивный настрой способен делать чудеса. Любовь родителей друг к другу, их любовь к ребенку, их уверенность в его возможностях, его силе и способностях — ничем не заменимые условия благополучия малыша. Прежде всего важно преодоление своих страхов и беспокойств относительно ребенка, основанное па понимании той тонкой связи, которую имеют дети и родители. Ребенок верит родителям, воплощая их мысли. Не предоставляет ли это возможность попять то, как паши мысли воздействуют на нас самих? Воспринимайте своего ребенка как сильное существо, способное справиться с любым обстоятельством. «Он может», «он способен» -эта вера, подкрепленная разумом н знанием, становится реальностью, если она искренняя и основана на глубоком внутреннем убеждении.

 

ЗАЧЕМ ОН НУЖЕН?

У большинства такой вопрос, заданный в отношении ребенка, вызовет удивление. Кто-то просто покрутит пальцем у виска, а для кого-то это будет кощунством. Разве об этом спрашивают? Но хочется возразить: а разве об этом думают? Как правило, нет. Потому что прежде всего об этом не спрашивают пас. Дети появляются на свет, и все. ИI мы можем хотеть этого или нет. Но также, хотим мы этого или пет, мы отвечаем па этот вопрос всем своим отношением к ребенку, каждым действием, совершаемым с ним. И часто пребываем в глубокой иллюзии, что принимаем и любим, а потом удивляемся результатам этой любви.

Конечно, мы можем не задумываться над этим вопросом. Но тогда наши действия будут бессознательными, как бы пи казались они нам логичными и продуманными. Ибо в том-то и коварство ума, что чаще всего он логически оправдывает глубинное неосознаваемое отношение, а не формирует его. Поэтому, если мы решили встать на Путь осознанности, мы должны задать себе этот вопрос, постараться ответить на него, а затем использовать ответ как отправную точку для формирования более совершенного отношения.

Ниже приводятся возможные варианты отношений, встречающиеся в жизни. Эти варианты в чем-то гротескны и утрированны, но лишь для того, чтобы выделить суть. Часто они причудливым образом сочетаются, но остаются узнаваемыми в каждой индивидуальной ситуации. Все приведенные виды родительского отношения разбиты на группы, чтобы показать, что в формировании отношения доминирующую роль играет та или иная сторона нашего многопланового существа.

Первая группа соответствует самому примитивному уровню отношений, который можно назвать растительно-животным. Этот уровень характеризует полная неосознанность. К счастью, он почти не встречается и отвечает фактически деградировавшей личности. При этом не обязательно вся жизнь человека протекает на этом уровне (для человека это вообще едва ли возможно). Но область его осознанности не распространяется на сферу деторождения и родительства. Беременность и рождение ребенка — это просто некие констатируемые факты. Как не кажется это парадоксальным, но в таких случаях женщина может не замечать своей беременности вплоть до последнего месяца, а известны случаи, когда сами роды оказывались неожиданностью.

Дальнейшее за рождением малыша развитие событий обычно идет двумя путями. В первом случае ребенок так и не обретает для родителей какой-либо значимости. Такие матери легко юридически отказываются от него, не испытывая никаких угрызений совести, и продолжают свою обычную жизнь. Если же ребенок не стал «отказником», то его судьбе не позавидуешь. Он так и остается для родителей пустым местом. В другом случае беременность и особенно роды инициируют в матери инстинкты, которые выливаются в сильнейшую невротическую привязанность к ребенку. Такое отношение проявляется лишь в заботе о его чувственно-телесном довольстве. Любое чувственно-телесное недовольство воспринимается матерью как трагедия. Жизнь превращается в ад, но едва ли страдания будут способствовать пониманию, что существо ребенка не ограничивается телом с чувствами. Высшие психические функции у такого ребенка не получают развития, и, если не какие-либо благоприятные обстоятельства, скорее всего, он вырастет во взрослого индивидуума, зацикленного на чувственно-телесной сфере. Несмотря на то что подобные типы отношения встречаются в жизни как крайние случаи, в значительно меньшей степени они присутствуют и при более осознанных отношениях, проявля- ясь в виде недостаточного внимания к ребенку или в невротизации отношения к нему.

Вторая группа отношений — самая распространенная. Осознанность как таковая здесь уже не отсутствует полностью, но не доходит до уровня критической самооценки. Это уровень желаний, а точнее, страстей, которые определяют весь жизненный уклад. Соответственно через призму страстей формируется и отношение к ребенку. Страсть выражается категорией «хочу», имеющей сильный и непреодолимый внутренний источник. Самое первичное отношение к ребенку также исходит из «хочу» или «не хочу».

Пусть это будет «хочу». Многие родители хотят ребенка, не всегда понимая, что стоит за этим желанием. В его основе, конечно, инстинкт продолжения рода, настойчиво заставляющий человека реа-лизовывать свою природу и становиться родителем. Жизнь кажется неполной, и эту неполноту нужно завершить. Жена видит в муже отца своего ребенка, для нее это еще большее сближение с ним. Муж видит жену как мать, родившую и воспитывающую его ребенка. С рождением малыша возникшая неполнота завершается, устанавливается гармония, жизнь обретает новый импульс. Но это общая схема. А вот выражается она в отношении родителей к ребенку по-разному, преломляясь через призму доминирующих страстей. Вот возможные варианты.

 

1. Ребенок — мое творение. Ребенок — продолжение родителя. За это, очевидно, и любим, как любимо творение его творцом. По сути, это любовь себя в ребенке, но не его самого. Любовь в ребенке своих жизненных ценностей, своеобразное самолюбование посредством него, самоугождение. Очевидно, что «творение» в процессе воспитания лепится по собственному образу и подобию, и характерно, что без какого-либо критического взгляда на самого себя.

Рано или поздно обнаруживается, что «творение» почему-то не соответствует образу и подобию родителя. Никакие попытки продолжить сей творческий процесс не удаются. Он идет своим чередом, выходит из-под контроля. Для родителя это становится источником внутреннего конфликта, который может перерасти в конфликт с ребенком. А ребенок, в свою очередь, живет чьей-то чужой Жизнью, бесплодно пытаясь обрести нечто свое.

 

2. Ребенок — мое утешение. В этом случае ребенок оказывается объектом, посредством которого родитель восполняет нехватку Любвик себе, свою потребность в душевном тепле и участии. Эти "отребности — важнейшие для человека как существа социального. Однако, испытав нехватку любви в детстве, взрослый человек становится своеобразным потребителем любви, ища ее у окружающих. И, очевидно, не находя, поскольку взрослые отношения сопровождаются множеством условностей, отсутствующих в запечатленных в младенчестве отношениях с матерью. Ребенок в этом случае идеальный источник безусловной любви, который можно эксплуатировать, не боясь быть искренним в своей потребности и не связывая себя условностями. Беда здесь такая же, как и при любом потребительстве. Сам источник, дающий нечто важное и нужное, остается незамеченным.

По мере взросления ребенка отношения с ним теряют прежнюю безусловность и начинают приобретать полноценные черты социального общения со всеми сопутствующими условностями. На этом источник иссякает. Возникает конфликт. Ведь «ребенок должен.побить родителя». Но ребенок будет знать только то, что ему давали. А его лишь потребляли.

3. Ребенок — «брачный партнер». Это не такой уж редкий случай, при котором родитель ищет в ребенке компенсацию недовольству супругом или супругой. Либо, как правило, это матери-одиночкн, воспитывающие сыновей, которые одновременно неосознанно рассматриваются через призму желания иметь рядом с собой мужа и отца ребенка. Мать может быть недовольна своим мужем, желая видеть в сыне компенсацию недостающих мужу качеств. Отец также может видеть в дочери компенсацию качеств жены, которыми он неудовлетворен. Соответственно и воспитание идет как воспитание для себя будущего супруга или супруги. Как и при всяких незрелых супружеских отношениях, это выливается в претензии и глупые, не соответствующие возрасту, требования и попытки притянуть на свою сторону опять же несоответствующими возрасту знаками внимания.

Такие отношения неизбежно пропитаны ревностью и «перетягиванием каната». В ребенке преждевременно пробуждается чувственность. А родителей в конце концов ждет разочарование. Сын когда-нибудь женится, а дочь выйдет замуж, так и не дав родителю ожидаемой компенсации. А вот смогут ли в этом случае дети сами стать достойными супругами?

4. Ребенок — последователь. Ребенок предназначается (конечно, волей родителя), чтобы реализовать то, что родител