Борьба за влияние в юва: политика китая и Японии в регионе, региональная интеграция.

Идеология нейтрализма стала в отношениях между некоммунистическими странами ЮВА – Таиландои, Малайзией, Индонезией, Филиппинами и Сингапуром – преобладающей. В августе 1967 мин иностр дел этих стран заявили о создании новой орг-ции – АСЕАН. Члены АСЕАН отказались обсуждать вопросы взаимодействия по линии обороны с США.

В Восточной Азии среди многообразного опыта разрядки наибольший интерес вызывал тот, что имел отношение к активности европейских стран – как более крупных, так и малых. Западноевропейская интеграция, самостоятельная по отношению к сверхдержавам политика Франции, гибкая линия Западной Германии – эти примеры вызывали интерес азиатских наблюдателей в первую очередь. Страны региона были уверены, что многие их беды происходят из-за того, что «внерегиональные державы» – США, СССР, Китай – вмешиваются в дела малых, мешая им найти ответы на вопросы регионального развития. Война во Вьетнаме способствовала закреплению некоммунистических стран Восточной Азии на позиции отстраненности от Вашингтона, Москвы и Пекина. Это не означало, что малые страны добивались «ухода» США. Некоторые государства – Южная Корея, Тайвань, Филиппины, Таиланд – продолжали полагаться на американскую военную помощь в обеспечении своей безопасности. Но в регионе укреплялись умеренно антизападные настроения, выливавшиеся в стремление ограничить военную роль великих держав. Местные страны хотели экономического участия США в региональных делах, но они не были единодушны в оценке американского военного присутствия.

В этих условиях в регионе возникли нейтралистские тенденции. Их инициатором выступила Малайзия. В сентябре 1970 г. на конференции Движения неприсоединения в Лусаке (Замбия) премьер-министр Малайзии Тун Абдул Разак выдвинул идею превращения Юго-Восточной Азии в зону нейтралитета и мира. Нейтралитет, как он понимался в Куала-Лумпуре, отличался от классического нейтралитета Швейцарии или Австрии. Это был вооруженный нейтралитет, не исключавший участия в военных союзах и создания боеспособных вооруженных сил. Малайзийская концепция нейтралитета была концепцией невмешательства великих держав в дела малых и средних стран региона. В ноябре 1971 г. страны АСЕАН подписали в Куала-Лумпуре Декларацию о провозглашении Юго-Восточной Азии зоной мира, свободы и нейтралитета, подчеркнув, что они стремятся создать ее «свободной от любой формы или способа вмешательства внешних держав» в дела региона.

Повороту Малайзии к нейтрализму способствовало ее трезвое восприятие азиатских социалистических стран. Малайзийское руководство убедилось, что угроза подрывных действий со стороны коммунизма исходила не от СССР, а от компартии Индонезии, опиравшейся на поддержку КНР. Соответственно, по мере нарастания советско-китайских трений Малайзия задумывалась о возможности улучшить отношения с Советским Союзом. В начале 70-х годов она, имея военные гарантии со стороны стран Содружества, одновременно получала помощь от СССР и социалистических стран Восточной Европы. Пример Малайзии впечатлил другие страны. Правительство Сухарто в Индонезии, первоначально восприняв идею нейтрализма недоверчиво, вскоре пришло к выводу о том, что план Малайзии позволяет совмещать антикоммунистические установки с установлением конструктивных отношений с Советским Союзом. С 1971 г. интерес к оживлению контактов с социалистическими странами стал проявлять президент Филиппин Фердинанд Маркое. Более внимательным к КНР и Советскому Союзу стал Таиланд, особенно после того, как Китайская Народная Республика была принята в члены ООН. В Индокитае Камбоджа и Лаос склонялись к поддержке идеи нейтрализации, хотя ДРВ была против. Советский Союз занимал в отношении идеи АСЕАН осторожную позицию. Но идея нейтрализации подразумевала ограничение роли США в регионе, и Советский Союз ее поддержал.Не высказался против и Китай, который пытался интерпретировать тезис о невмешательстве, важный для АСЕАН, как если бы он подразумевал невмешательство только СССР и США как неазиатских держав, но не самого Китая. Однако страны региона относились к КНР не менее настороженно, чем к Соединенным Штатам и Советскому Союзу. Потенциальным партнером по нейтрализации региона государствам АСЕАН виделся не Китай, а Вьетнам. В прекращении вьетнамской войны малые и средние страны усматривали главное условие стабилизации региональной обстановки и переключения сил на решение экономико-социальных задач. Будучи далеки от западных стандартов демократии, авторитарные правительства Малайзии, Индонезии, Филиппин терпимо относились к диктаторскому типу государства в Северном Вьетнаме. Страны региона тревожила угроза проникновения иностранных инсургентов на их территорию, а не коммунизм как тип общественного строя. С этой точки зрения у большинства стран ЮВА опасения вызывала КНР, и только Таиланд имел основания бояться одновременно и Китая, и Вьетнама.

В Юго – Восточной Азии Китай возлагал большие надежды на возможность контролировать развитие революционного процесса после прекращения американской агрессии и «ухода» США из региона. Пекие больше всего волновало то, чтобы регион развивался бех участия и влияния СССР. Пекин активно поддерживал полпотовский режим в Камбодже и оказывал давление на СРВ. Когда Вьетнам вступил в СЭВ, подписал договор с СССР о дружбе и сотр-ве и ввел свои войска в Камбоджу, Китай в феврале 1979 предпринял военную акцию устрашения против СРВ.

Попытка создания американо-китайского квази-союза. В 1980 г., в последний год правления администрации Дж.Картера, происходило сближение США с Китаем. Американская администрация стала считать усилия КНР по созданию коалиции против Советского Союза на «антигегемонической» основе средством глобального сдерживания СССР. З.Бжезинский стремился использовать нагнетание советско-китайской напряженности для отвлечения Москвы от событий в Польше. В американской элите не было единства по поводу пределов американо-китайского сближения, выход за которые мог привести к втягиванию США в советско-китайский конфликт. В Вашингтоне отмечали, что Москва чувствительна к китайской угрозе и склонна договориться с Западом против КНР. Но было ясно, что провоцировать СССР опасно: вторжение в Афганистан доказывало, что Москва способна на резкие шаги. Участие США в квази-альянсе с Пекином было рискованным мероприятием. Несмотря на это, после акции СССР в Афганистане стали развиваться американо-китайские военные связи. С 1980 г. США начали поставлять КНР технологию двойного назначения и вспомогательное военное оборудование (средства связи, транспортные самолеты). Вместе с тем, в самом Пекине зрели сомнения в обоснованности линии на союз с Вашингтоном. Во-первых, в ходе китайско-вьетнамской войны 1979 г. в КНР поняли, что США не готовы поддерживать Китай безоговорочно. Во-вторых, китайское руководство было не удовлетворено позиций Соединенных Штатов в тайваньском вопросе. Хотя в 1979 г. конгресс США принял закон об отношениях с Тайванем, который снизил статус американо-тайваньских {♦} отношений до неофициальных, этот акт позволил Вашингтону сохранить связи с Тайбэем в прежнем объеме. В Пекине стали полагать, что линия дальнейшего сближения с Вашингтоном может поставить КНР в одностороннюю зависимость от США. Вызревал пересмотр китайской внешнеполитической стратегии.

Становление политики «равноудаленности» в КНР(это уже было в ответах от предыдущ.курса.не уверена.нужно ли упоминать конкретно о равноудаленности в кнр).Смена администрации в США оттенила хрупкость американо-китайского блокирования на антисоветской основе. Хотя в июне 1981 г. администрация Р.Рейгана сообщила в Пекин о готовности заключать разовые контракты на поставки в КНР вооружений, в целом она стала давать понять, что не откажется от поддержки Тайваня. США настаивали на праве продолжить поставки ему вооружений. КНР протестовала. Американо-китайское сближение замедлилось. Новая ситуация в американо-китайских отношениях требовала гибкого ответа Москвы. Но СССР не был готов преодолеть синдром «китайской опасности», реакцией на которую было наращивание военного присутствия Советского Союза в пределах своей дальневосточной территории и за ее рубежами. Численность советских войск на советско-китайской границе и в Монголии с 1975 до конца 80-х годов увеличилась с 200 до 500 тыс. человек (50 дивизий, четыре из них – в МНР). Вырос советский Тихоокеанский флот, ставший самым крупным флотом СССР. В конце 80-х годов он включал в себя 850 боевых и вспомогательных кораблей и 130 подводных лодок, из которых 30-35 принадлежали к числу атомных с МБР на борту. Советская авиация на Дальнем Востоке насчитывала 2 000 единиц. В зоне к востоку от Урала было размещено около 400 единиц МБР наземного базирования (35-40% общей численности). Со второй половины 70-х годов СССР усилил военную группировку на островах Кунашир и Итуруп (оспариваемые Японией острова Курильской гряды). Стремясь противопоставить китайскому давлению присутствие СССР, правительство Вьетнама предоставило ему базы на своей территории – военно-морскую в Камрани и военно-воздушную в Дананге. Только в марте 1982 г. в речи в Ташкенте по поводу 60-летия советской власти в Узбекистане Л.И.Брежнев выдвинул идею мер доверия на советско-китайской границе. Он повторил свое предложение, выступая в сентябре того же года по аналогичному поводу в Баку. Китайская сторона откликнулась. С октября 1982 г. возобновились прерванные в 1980 г. советско-китайские переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел. Это знаменовало поворот в политике Китая, получивший название курса на «равноудаленность», под которой понимался отход от идеи единого фронта против гегемонии в пользу мирного сосуществования с обеими сверхдержавами. Данная линия была закреплена в документах XII съезда КПК в 1982 г. Этот курс строился на новой оценке угрозы со стороны СССР. Несмотря на враждебность и силовое преимущество, Советский Союз в течение 20 лет не пытался нанести удар по Китаю. Это подвело китайских руководителей к мысли о том, что хотя СССР представляет собой угрозу, она менее реальна, чем было принято считать. При этом в Пекине возникло ощущение, что США манипулируют Китаем в своих интересах.

Поставив себя в положение младшего партнера США, китайское руководство само предопределило то, что США стали меньше считаться с его мнением в вопросе о Тайване. В 1981 г. администрация Р.Рейгана стала рассматривать вопрос о продаже Тайбэю новейших военных самолетов. Правда, в августе 1982 г. в американо-китайском коммюнике по итогам визита в КНР госсекретаря Джорджа Шульца США дали обещание в перспективе прекратить поставки вооружений на Тайвань, а до тех пор не наращивать их. Но линия Вашингтона на поддержку фактической независимости Тайваня оставалась непоколебимой.

Становление экономического регионализма в ЮВА.Окончание вьетнамской войны ориентировало страны этой части мира на более интенсивное региональное сотрудничество. В феврале 1976 г., через девять лет после провозглашения АСЕАН, на индонезийском острове Бали состоялось первое совещание глав государств и правительств «пятерки», в ходе которого были подписаны Декларация согласия АСЕАН и Договор о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии. С этого времени организация получила программу действий и структуры для осуществления намечаемых мероприятий. В соответствии с установками, она должна была способствовать обеспечению мира, прогресса, процветания и благосостояния региона и наращивать достижения стран АСЕАН при помощи сотрудничества в экономике, социальной сфере и культуре. Государства «пятерки» были достаточно дальновидны, чтобы предусмотреть возможность присоединения к Договору соседей по региону, хотя само его подписание не считалось достаточным для вступления в АСЕАН. Речь шла о трех странах Индокитая и Бирме. Регионализация отношений в Восточной Азии не была равнозначна интеграции по западноевропейскому сценарию. Ее идеология была иной. Римские договоры 1957 г. в Европе выражали реакцию европейских стран на национализм межвоенного периода. Европейцы хотели преодолеть его через формирование транснациональных институтов.

Восточноазиатский регионализм возник как средство утверждения национального «я» местных стран. Другое дело, что, ощущая свою слабость, государства региона дошли до мысли об утверждении этого «я» посредством объединенных усилий. Такая логика далеко отстояла от идеи транснациональности. Европейская интеграция ориентировала на размывание государственных границ, а восточноазиатская – на их укрепление и взаимную «притирку», с тем чтобы исключить в будущем споры, способные ослабить местные страны. Европейцы строили наднациональное сообщество, а азиаты – объединяли усилия суверенных стран. Основным организационным звеном АСЕАН стали ежегодные встречи министров иностранных дел стран-участниц. С 1977 г. они стали сопрягаться с совещаниями между министрами АСЕАН и представителями стран и донорских организаций, поддерживавших региональное сотрудничество. В их числе были Австралия, Европейское сообщество, Канада, Новая Зеландия, США, Япония. В основном обсуждения касались возможности осуществления программ развития. В 1984 г. практика обсуждений между АСЕАН и поддерживающими странами была преобразована в пост-министерские совещания (PMC, Post-Ministerial Conferences), которые проводятся ежегодно на следующий день после проведения официальных встреч министров иностранных дел АСЕАН. Асеановский диалог был средством формирования чувства политической общности, солидарности между странами-участницами, воспитания их взаимной терпимости, утверждения практики бесконфликтного согласования точек зрения на спорные вопросы. При этом малые и средние страны не хотели пока развивать интеграцию в масштабах всего АТР. Они понимали специфику своих национальных задач по сравнению с интересами сильных стран, как минимум, в том, что касалось приоритетов национального развития. Расширение масштабов регионального сотрудничества угрожало столкнуть страны АСЕАН с необходимостью разбираться с комплексом неурегулированных и практически неразрешимых проблем, которые существовали у Японии с СССР, Тайваня – с КНР, СССР – с США, Японией и Китаем, Южной Кореи – с КНДР, КНР, СССР и т.д. Малые государства не имели возможности влиять на решение этих вопросов. Интересам их хозяйственного развития соответствовало избирательное сотрудничество лишь с некоторыми сильными державами. Причем избирательность была строгой, так как углубление отношений даже с подконтрольной США в военной сфере Японией вызывало страхи молодых государств, стремившихся избежать не только политического, но и экономического доминирования любой державы. Малые страны выступали за кооперацию в первую очередь между государствами с сопоставимыми потенциалами. Конечно, в принципе регионализация не мыслилась в отрыве от Японии и США как экономических лидеров тихоокеанского района. Но малые страны полагали, что существует два уровня регионализации – внутренний (страны АСЕАН, Тайвань, Гонконг, Южная Корея) и внешний (США, Япония, Австралия, Канада и т.п.). Точно также считалось, что для регионализации должно существовать две скорости – опережающая для сотрудничества малых и средних стран между собой и запаздывающая для их сотрудничества со всеми остальными государствами. Концепция регионализации, которую отстаивали малые и средние страны, твердо ориентировала на экономическое, а не военно-политическое взаимодействие. Дискуссия о выборе между военно-политическим или экономическим векторами тихоокеанского регионального сотрудничества, показавшая преобладание сторонников второго, отражала новую реальность: в регионе возникли «новые индустриальные страны». Ими прежде всего стали четыре «тигра» Восточной Азии (Гонконг, Сингапур, Тайвань, Южная Корея), к которым «подтягивались» государства АСЕАН с официально присоединившимся к их организации в 1984 г. Брунеем. В негласном противостоянии США и малых стран региона по поводу перспектив регионализации японская сторона играла роль буфера. Воздерживаясь от критики концепций политизации регионализма, за которые выступали США, Япония считала более обоснованной платформу экономизации регионального сотрудничества, {♦} на которой оставались страны АСЕАН. Ссылаясь на мирную конституцию, Япония подчеркивала невозможность для нее участия в региональном сотрудничестве, если оно будет носить военно-политический характер.

Японское правительство стремилось убедить США в целесообразности согласиться с мнением малых стран. С 1985 г. Токио и Вашингтон впервые смогли согласовать позицию в отношении тихоокеанского регионализма, приняв асеановское видение перспектив региональной интеграции как интеграции экономической. Инициатива в развитии регионального диалога по экономическим и политическим вопросам перешла к малым и средним странам.

Нормализация отношений КНР с Японией. Возросшей активностью своей дипломатии на китайском, советском и других «трудных» направлениях американская администрация стремилась компенсировать психологические и политические потери, с которыми для США была сопряжена война во Вьетнаме. Пример Вашингтона, смело ломающего стереотипы, заражал американских союзников - в Азии не меньше, чем в Европе. Япония чувствовала себя очень уязвленной «шоком Никсона», поскольку она гораздо раньше США стала стремиться к улучшению отношений с КНР, но ей не позволяли этого делать американские политики. Теперь, когда Вашингтон осуществил нормализацию отношений с КНР первым, сделав то, в праве на что он отказывал Японии, в Токио решили действовать, не оглядываясь на США. Японское правительство попыталась проводить во внешней политике более независимый курс. Хозяйственные успехи к началу 70-х годов вывели Японию в число экономических лидеров мира. Благодаря поразительно высоким (12-16%) темпам роста в 60-х годах, она вышла на второе место в мире по размерам ВНП, немного опередив даже Советский Союз. В ноябре 1969 г. японское правительство смогло добиться от США согласия на восстановление суверенитета Японии над архи-{♦}пелагом Рюкю (Окинава), и в мае 1972 г. Окинава перешла под контроль Японии, хотя на острове сохранились американские базы. Премьер-министра Японии Эйсаку Сато в 1970 г. был удостоен Нобелевской премии мира за разрешение этой дипломатической задачи переговорным путем. В июле 1972 г. правительство страны возглавил Какуэй Танака, сторонник активной внешнеполитической линии, выражением которой стала выдвинутая им концепция «многополюсной дипломатии» (такеку гайко). Она предусматривала нормализацию связей с Китаем и улучшение отношений с СССР. 29 сентября 1972 г. К.Танака с официальным визитом прибыл в КНР. Стремясь оказаться на полшага впереди Вашингтона, японская сторона в ходе визита договорилась не только о нормализации отношений с КНР, но и об установлении полных дипломатических отношений. Японо-тайваньские официальные связи были разорваны. Япония признала правительство КНР единственным законным правительством Китая, а Тайвань – неотъемлемой частью КНР. Вместе с тем, японская сторона сохранила в полном объеме экономические и прочие связи с Тайванем, придав им неофициальную форму.

1978 – договор о мире и дружбе между китаеи и японией, сюда включено положение о том, что обе стороны будуи противодействовать гегемонизму в районе Азии и Тихого океана. Япония стала крупнейшим экономическим партнером КНР.