В захолустном городке удалось сфотографировать дьявола

 

На следующее утро в девять часов Хоуп закончила черновик статьи про инопланетян. Возможно, начало получилось немного размытым, и журналистка приступила к сути только с третьего абзаца, но ей показалось, что в общих чертах история удалась.

Хоуп выдумала захолустный городок, населенный потерпевшими аварию пришельцами, которые замаскировались под ничем не примечательных обычных сельских чудаков. А на самом деле, дожидаясь нового корабля со своей планеты, инопланетяне развлекались, подшучивая над туристами и делая ставки на их злоключения.

Миз Спенсер работала над статьей с самого рассвета, когда проснулась с набросками истории в раскалывавшейся от боли голове. Несколько таблеток тайленола, запитые кофе, все еще не исправили ситуацию. Собрав волосы на макушке, Хоуп закрепила их двумя ручками «Бик». Она по-прежнему была в просторной пижаме и паре растянутых носков, а также подозревала, что от нее разит перегаром, но лучше не останавливаться, пока нахлынуло вдохновение. Во время работы она никогда не отвечала на телефон, а дверь открыла бы только в случае страшного пожара.

Миз Спенсер написала Уолтеру о своей идее касательно новой истории. Редактору понравилось задумка, но он хотел еще и фото вдобавок к статье. Правдоподобные фото. А это значит, Хоуп придется вытащить свою «Минолту» и сделать несколько снимков дикой природы. Позже отсканировать их в компьютер и наложить изображения инопланетян, одетых, как местные жители. Это, конечно, долго, но не невозможно. И уж точно проще превращения Микки-волшебного гнома в сносное подобие принца Чарльза!

Примерно в девять тридцать Хоуп наконец решила сделать перерыв. Зазвонил телефон, и она сняла трубку. Хэйзел Эвери из полицейского участка поинтересовалась, когда миз Спенсер планирует прийти и заполнить заявление. Хоуп оглядела себя и попросила дать ей час на сборы.

Не то чтобы она забыла, что ей надо явиться в участок. Скорее, ей хотелось забыть многие сопутствующие факторы. Забыть всю ночь, начиная с момента, когда миз Спенсер переступила порог «Оленьего бара», до момента, когда Дилан Тэйбер вышел из двери ее дома.

Хоуп нажала кнопку «сохранить» на клавиатуре и сделала резервную копию статьи про инопланетян. Ну, может, не нужно забывать весь вечер, но уж точно надо было убраться из бара после подслушанной истории о местном пари и до того, как Эммет Барнс приземлил напротив нее свою жалкую задницу. Проблемы начались, стоило Хоуп поднять глаза от исписанных салфеток к его ухмылочке типа «я знаю, что ты меня хочешь».

Нет, они начались с той минуты, поправила себя журналистка, когда она принялась заказывать двойную выпивку. Если бы не воодушевление от истории с пришельцами, Хоуп обратила бы чуть больше внимания на то, как алкоголь на нее влияет. Если бы она не захмелела от пива, то, возможно, смогла бы справиться с Эмметом. Ей явно стоило придержать при себе комментарий относительно коротышек и маленьких пенисов.

Стянув одежду, Хоуп встала под душ. Если бы хмель не ударил ей в голову, то она точно держала бы подальше от шерифа свои руки и губы.

Позволив горячей воде литься по телу, она все не могла решить, какая же случайная встреча оказалась хуже: с Эмметом или с Диланом? Первая вышла ужасной. Вторая - унизительной. Миз Спенсер ошибалась насчет шерифа. Он не хотел ее так, как она желала его. Не хотел обласкать ее с ног до головы. Он хотел уйти – и именно это и сделал. Хоуп смотрела, как Дилан выходит из дверей, еще ощущая на губах его вкус.

Держись подальше от «Оленьего рога», сказал он. Ни единого слова сожаления. Никаких тебе «черт, мне так не хочется уходить…» Ни неубедительных извинений. Ничего.

Она вымыла волосы и вышла из душа. Уже давно мужчина не вызывал у нее такое напряжение. Давно она не подпускала никого к себе так близко, чтобы ощутить тепло, ощутить как тянет внизу живота. Давно ей не хотелось почувствовать рядом большое, горячее тело.

Хоуп не верила в секс без любви. Она уже проходила через это в колледже. Сейчас ей было тридцать пять, и миз Спенсер знала: нет такой ерунды, как ни к чему не обязывающий секс. Если он был бессмысленным, то наутро оставлял тебя разбитой и опустошенной. И нет ничего более печального и одинокого, чем утро после одноразового перепихона. Ничего бредовее женщины, говорящей себе, что «это неважно».

Но секс по любви предполагал отношения. Отношения требовали усилий. Требовали доверия – и хотя Хоуп убеждала себя, что пора дать себе еще один шанс, ей никак не удавалось в полной мере заставить себя впустить кого-то в свою жизнь. Разумом миз Спенсер понимала, что большинство мужчин не врут и не делают детей с лучшими подругами своих жен. Но понимать это головой и понимать сердцем – совершенно разные вещи.

Заткнуть пессимиста, поселившегося у Хоуп в душе, казалось почти невозможно. Она привыкла смотреть на себя критически и видела все – даже глубоко спрятанные - изъяны.

С начала половой зрелости Хоуп страдала от эндометриоза, а весной, еще в начале обучения в колледже, симптомы стали столь тяжелыми, что не осталось иного выхода, кроме операции. В возрасте двадцати одного года Хоуп перенесла полную гистерэктомию, избавившую от изматывающих болей. Позволившую наслаждаться жизнью, наслаждаться отношениями с мужчинами. Операция также лишила Хоуп возможности иметь собственных детей, но потеря способности к рождению ребенка не казалась чем-то непоправимым. Она всегда считала, что в определенный момент просто усыновит дитя, которое будет в ней нуждаться. Она не чувствовала себя в меньшей степени женщиной, чем остальные, только на основании того, что у нее отсутствовала матка.

До того самого дня, когда муж вручил ей бумаги на развод, и Хоуп узнала, что у него будет ребенок от другой. Новость была из разряда тех, что сражали наповал и лишали уверенности в себе. Теперь миз Спенсер уже ни в чем не была уверена – а менее всего в том, где же ее место в этом мире.

Вытершись, Хоуп принялась расчесывать спутанные волосы. Три года назад ей казалось, что она прекрасно управляется с собственной жизнью. Казалось, что она смогла оправиться от удара: вновь начала строить карьеру, отсудила у Блейна половину его состояния и обожаемый мужем «порше». Но ничего миз Спенсер не уладила. Она просто избегала думать о проблемах. И вовсе не оправилась от удара, а лишь приноровилась лежать на брюхе, чтобы никто больше не мог сбить ее с ног.

Прошлой ночью она вновь позволила себе поддаться страсти. Вновь ощутить жар в крови и покалывание под кожей.

Пройдя в спальню, Хоуп открыла дверь шкафа. Ну, возможно, «позволила» - неверное слово. Слишком невыразительное. Как только их губы слились, не было больше никаких «позволить». Не было даже мысли о «позволить» - лишь действовать. Стоило ей ощутить прикосновение губ Дилана, почувствовать ладонями его твердую грудь – как желание затмило все. Впервые за несколько лет Хоуп не стала убегать от него. Она стояла, ощущая тепло, ощущая, как страсть сжигает ее, будто паяльной лампой. В какой-то миг следовало остановиться. Да, следовало. Конечно, вот только это Дилан остановил ее, да еще так, словно сделал самую простую вещь в жизни. А потом, даже не оглянувшись, вышел из дверей дома Хоуп – и сейчас шериф был последним человеком, с кем ей хотелось бы видеться. Может, она наберется мужества встретиться с ним завтра. Или на следующей неделе.

В таком крохотном городке единственный способ избежать встречи с Диланом – это запереться в доме, но Хоуп не собиралась так поступать по двум очень веским причинам. Во-первых, ей нужна его помощь, чтобы раздобыть старые полицейские отчеты, а во-вторых, она не собиралась давать ему повод думать, будто распереживалась из-за прошлой ночи.

Роясь в шкафу, Хоуп убедила себя, что не собирается разряжаться в пух и прах, лишь бы Дилан стал локти кусать с досады. Миз Спенсер остановила свой выбор на том, что описала бы как «смесь стилей городской девчонки и провинциальной». Она одела короткую бирюзовую юбку-саронг, бирюзовую же шелковую блузку на бретелях и свои переливчато-бирюзовые сапожки от Тони Лама.

К тому моменту как Хоуп вышла из дома, чтобы отправиться в полицейский участок, она наложила выглядящий абсолютно естественным макияж, уложила волосы, а кончики слегка завила - и никто не догадался бы, что ей пришлось укрощать их плойкой и лаком ради достижения эффекта.

Офис шерифа Перл-Каунти находился на углу улиц Мерси и Мэйн. Здание занимало целый городской квартал, не считая вывески магазинчика «Раз и готово – Фото за час». Снаружи стены из песчаника от времени покрылись выбоинами, а окна сзади были забраны металлическими решетками. Новенькая парковка располагалась в восточной части здания, которое внутри, однако, оказалось вполне современным. В участке пахло свежей краской и ковролином. Солнечный свет лился сквозь широкие окна.

Когда Хоуп подошла к справочному столу, сидевшая там женщина-помощник шерифа в бежевой блузе, с золотой звездой, прицепленной слева на груди, подняла глаза от своего компьютера. По совету служащей посетительница проследовала сквозь двойные стеклянные двери с большой золотистой звездой в центре и написанными ниже словами «Шериф Дилан Тэйбер».

Внутри офиса сидела еще одна женщина, одетая так же, как и первая. Ее темные с проседью волосы были излишне туго завиты, а табличка, возвещавшая, что она и есть Хэйзел Эвери, стояла рядом с пластиковой фигуркой Иисуса. Стол Хэйзел располагался по центру комнаты и прямо перед входом в коридор. Хоуп задалась вопросом, не защищала ли служительница закона приемную от нечестивых посетителей по примеру святого Петра у врат рая.

- Должно быть, вы – Хоуп Спенсер, - сухо заметила Хэйзел, когда та подошла к ней. – Ада рассказывала мне о ваших сапогах.

Хоуп посмотрела вниз на свои ноги.

- Я купила их в Малибу, в магазинчике, торговавшем вещами в ковбойском стиле.

- Угу. – Миссис Эвери прицепила шариковую ручку к светлой желто-коричневой папке и встала. – Следуйте за мной, пожалуйста.

Хоуп прошла за служащей по коридору в первую комнату налево. Прямо напротив находился офис шерифа. Прочная деревянная дверь оставалась наполовину открытой, и на ней висела золотистая табличка, на которой черными буквами было выгравировано имя Дилана. Неожиданно трепет охватил низ живота Хоуп, и она усердно принялась разглядывать вытачки на спинке накрахмаленной блузы Хэйзел.

Зайдя в комнату, та проинструктировала посетительницу, как заполнять форму пострадавшего от нападения, и посоветовала описать события как можно лучше. Хоуп села за начищенный стол и принялась изучать лист бумаги перед собой. Некоторые «события» прошлой ночи припоминались немного туманно. Остальные же ей просто хотелось забыть.

- Если у вас возникнут вопросы, я на них отвечу. – И прежде чем уйти, Хэйзел прибавила: - Так что не вздумайте отвлекать шерифа своей легкомысленной юбкой.

Легкомысленной юбкой? Интересно, это такого же рода выражение, как «и все дела», или же Хоуп и правда оскорбили? Она покачала головой и села. И чем же она, по мнению миссис Эвери, собиралась заняться?

Хоуп написала свое имя, адрес, проставила дату и, пригнувшись за стоявшей на столе папкой, подняла взгляд к полуоткрытой двери напротив. Там виднелись половина черного хромированного стола, половина телефона и половина компьютера. Внимание Хоуп сосредоточилось на больших руках с длинными пальцами, постукивавшими по клавиатуре. Тех самых больших руках, что схватили ее запястья и прижали их по обе стороны от ее головы. Хоуп разглядела бежевые манжеты и лишь кусочек черного кожаного ремешка часов. Дилан потянулся за ручкой, оперся предплечьем о стол и записал что-то в какой-то странной неуклюжей манере.

Шериф оказался левшой. Сняв трубку телефона, он продолжил стучать по клавишам ручкой. Хоуп услышала приглушенный звук голоса Дилана и уловила его довольный низкий смешок.

Вернувшись к бланку, лежавшему перед ней, миз Спенсер сосредоточилась на всем произошедшем в «Оленьем роге». Она помнила, как вошла, как заказала пиво, как подслушивала. Хоуп настолько загорелась идеей новой статьи, что совсем позабыла про время. Эммет Барнс настаивал, что купит ей выпивку и не принимал отказа. Затем коротышка стал просто несносным. А саму Хоуп понесло. Потом разразилась драка, и миз Спенсер пришлось запрыгнуть на стол от греха подальше. Следующее, что она помнила, это как Дилан ворвался в бар, словно гнев Господень, и как он получил по лицу. Хоуп помнила, как шериф ответил Эммету серией из двух коротких быстрых ударов и повалил драчуна на пол. Затем подошел к ней и помог спуститься со стола.

Взгляд Хоуп вернулся к комнате напротив и постукивавшей по клавиатуре ручке. Этими пальцами Дилан коснулся ее обнаженного живота. Коснулся, спросил, все ли с ней в порядке – и впервые за долгое время Хоуп вспомнила, каково это, когда тебя защищает мужчина. Но это все было не по-настоящему. Она напилась, а шериф просто выполнял свою работу.

Выведя последние завитушки, Хоуп подписала заявление и вышла из комнаты. Хэйзел взяла протянутую ей папку и бегло просмотрела бумагу.

- Помоги нам, Господи, - произнесла служащая, подшивая заявление. – Если прокурору еще что-то понадобится, он с вами свяжется.

Хоуп последний раз посмотрела на пустой коридор, прежде чем уйти. Не оглядываясь, она прошествовала мимо справочного стола и вышла из здания. Но идя по тротуару вокруг парковки, миз Спенсер ощутила что-то вроде разочарования. Она ждала… чего? Дружеской беседы? Повтора прошлой ночи? Чего-то.

Боковая дверь здания распахнулась, и Хоуп посмотрела через плечо. Дилан стоял на верхней ступеньке, сосредоточившись на служебном ремне, который как раз застегивал на талии. Вставляя ключ в замок дверцы машины, Хоуп наблюдала, как шериф спускается по бетонной лестнице. Дистанция между ними быстро сокращалась, благодаря его длинным ногам. Дилан прикрепил к эполету на правом плече что-то вроде микрофона. Затем вновь полностью сосредоточился на своем ремне и не заметил Хоуп. Из-за тени, отбрасываемой черным «стетсоном», та не видела лица Дилана, но он выглядел почти так же, как при их первой встрече. Желто-коричневая официальная рубашка с отутюженными складками, облегающая его плоский живот и грудь. Звезда на одном нагрудном кармане, именной бейдж на другом. Форменные брюки с коричневыми полосами по бокам. Хоуп никогда не сходила с ума от мужчин в униформе, но стоило признать: на Дилане такая одежда выглядела отлично. Кстати, и «Левисы» тоже.

Ее желудок вновь охватил этот странный трепет, и Хоуп напомнила себе, что позабыла поесть: заработалась и не позавтракала. Вдобавок, выпила почти целый кофейник. Она открыла дверцу машины, и, должно быть, Дилан услышал звук, потому что, наконец, поднял взгляд.

Остановившись у левого крыла ее автомобиля, шериф посмотрела на Хоуп из-под полей шляпы. Угол одного глаза опух и стал черно-синим.

- Привет, как себя чувствуешь сегодня? – спросил Дилан.

- Я в порядке, а вот ты выглядишь не очень.

- Видела бы ты Эммета.

- Все очень плохо?

- Он получил по заслугам. – Дилан подходил к Хоуп, все ближе и ближе, до тех пор, пока между ними не осталась лишь дверца машины. Похоже, этому мужчине законы личного пространства были незнакомы. – Удивлен, что увидел тебя до полудня.

Хоуп посмотрела в его зеленые глаза. Находиться под прицелом такого внимательного взгляда оказалось немного не по себе, и она ухватилась за верх дверцы.

- Почему? Потому что я работаю?

- Нет, потому что ты с похмелья.

- Не настолько уж я напилась! – Когда Дилан просто продолжил молча смотреть на нее, Хоуп пожала плечами и созналась: - Ну, может быть, немного, но я успела поклониться фарфоровому трону, прежде чем наступило похмелье.

- Счастливица. – Указательным пальцем Дилан подтолкнул свой «стетсон» на затылок. – И над чем сегодня работаешь? Над своей статьей о флоре и фауне для «Нортвест магазин»?

- Вообще-то, сегодня я собираюсь сделать несколько снимков местности.

Взгляд Дилана скользнул по юбке Хоуп в рамке окна дверцы.

- В этом?

- Я хотела переодеться.

Шериф положил руки на верх дверцы, рядом с ее, и медленно поднял глаза к лицу миз Спенсер.

- И где ты собираешься фотографировать?

- Пока не уверена. А что?

- Не хочу опять отправиться на такой же вызов, как вчера ночью.

- Хочешь сказать, это я виновата в том, что случилось?

- Нет. Я хочу сказать, что у тебя талант вляпываться в неприятности, и возможно, тебе стоит ненадолго побыть ближе к дому.

Дилан словно ненароком задел ее руки, и Хоуп почувствовала, как он провел ладонями до самых ее локтей. Она встала немного прямее и постаралась не обращать внимание на то, что чувствовала.

- Возможно, тебе не стоит думать, будто можешь указывать мне, что делать.

- И возможно, тебе стоит что-то предпринять с этими твоими шуточками. – Дилан наклонился ближе: - Я никогда не говорил такое женщине, и это всего лишь мое мнение... – Шериф замер, и Хоуп подумала, что он, наверное, ее поцелует, но этого не случилось. – Возможно, тебе стоит рассмотреть возможность стать алкоголичкой. Навеселе ты гораздо милее.

- Спасибо, шериф. Но на будущее, если мне понадобится ваше мнение, я вас о нем спрошу.

- Правда? – медленная, порочная улыбка изогнула его губы. – Сладкая, а ты будешь говорить со мной по той самой, длинной и твердой, трубке, или мне придется рассмотреть другие возможности?

Хоуп почувствовала, как ее брови сошлись на переносице. Фраза была не просто оскорбительной, но и ребяческой. Миз Спенсер не слышала ее со времен колледжа, когда они с друзьями использовали это выражение для обозначения орального секса. Она уж было открыла рот, чтобы посоветовать шерифу поскорее подрасти, объяснить, что настоящие мужчины так с женщинами не говорят… как в подробностях припомнила их вчерашний разговор о грудастой блондинке из «Оленьего рога».

Мысленно застонав, Хоуп быстро забралась в машину и, сказав:

- Тебе придется рассмотреть другие возможности, - попыталась захлопнуть дверь.

Дилан с легкостью этому воспрепятствовал:

- На всякий случай, тебе дать мой номер?

Хоуп резко дернула дверцу, и шериф наконец-то ее отпустил. Не говоря ни слова, Миз Паинька завела двигатель «порше» и сдала назад. Пожалуй, она уже знала номер Дилана: 666.

Хоуп завела машину на стоянку за Госпельской публичной библиотекой. Давненько журналистке не приходилось писать что-то невыдуманное, но в первую очередь она хотела бы начать со старых газетных статей. И вовсе не повредит проверить, что же в библиотеке есть о покойном шерифе Доннелли. Кажется, Шелли было неловко говорить о Хираме, а больше Хоуп никого в городе не знала – за исключением Дилана. Ни за что на свете она не станет его ни о чем спрашивать! Не сейчас. Да она на пушечный выстрел к нему не подойдет, не говоря уже о расстоянии в пару шагов! Не после того, как Дилан заявил, что ей стоит стать алкоголичкой. И уж точно не после того, как она опозорилась прошлой ночью. Щеки Хоуп все еще пылали от воспоминаний о сказанном. Это всегда было ее самой большой проблемой с алкоголем и причиной того, почему она редко пила. Ей казалось, что она говорит забавные вещи, а на самом деле все оказывалось совсем наоборот.

Если понадобится информация, то, в основном, Хоуп стоит рассчитывать на фэбээровские файлы. Да, ответ от властей придет далеко не сразу, и она даже не была уверена, хочет ли писать незаказанную статью. Огромный объем работы безо всяких гарантий. И если все же решится написать о Хираме, то пока журналистка понятия не имела, кому потом предложит эту статью, скорее всего, изданиям вроде «Тайм» или «Пипл». Но чем больше миз Спенсер узнавала о прежнем шерифе, тем сильнее он ее интриговал. На чем он попался? И сколько именно денег промотал? Прошлой ночью Дилан упомянул что-то о видеозаписях. Разошлись ли они по городу? Что на них было? И кто их видел?

Здание Госпельской публичной библиотеки оказалось размером с пару двойных трейлеров, поставленных друг на друга, а небольшие окна пропускали очень мало света с улицы. Внутри все было заставлено стеллажами и столами, а на центральной стойке громоздились кучи книг. За ней стояла Регина Клэдис, чьи седые волосы возвышались идеальным куполом над круглым лицом. Она изучала несколько выпусков ужастиков, поднеся их чуть не к самому носу, затем нацепила свои огромные, размером с бутылочное донышко, очки и повернула голову, чтобы рассмотреть обложки краем глаза.

- Мойте руки, прежде чем открывать книги, - предостерегла Регина трех мальчишек, поправив очки на переносице. – Я не потерплю больше следов пальцев на страницах.

Хоуп дождалась, пока ребята заберут книги и уйдут, затем подошла к стойке. Заглянув в огромные, немного расфокусированные карие глаза библиотекарши, журналистка заметила, что радужки Регины были расширенными и мутными.

Похоже, в конце концов, миссис Клэдис окончательно ослепнет.

- Здравствуйте, - начала Хоуп, - мне нужна информация, и я надеюсь, то вы мне поможете.

- Зависит от того, что вы хотите. Я не могу выдать книги кому-то, кто не жил в Перл-Каунти меньше полугода.

Хоуп ожидала такого ответа.

- Мне не нужны книги, я хотела бы почитать выпуски местных газет пятилетней давности.

- А что именно вас интересует?

Хоуп сомневалась, как горожане отнесутся к тому, что приезжая сует нос в их дела, поэтому сделала глубокий вдох и выпалила:

- Все, что связано с покойным шерифом Доннелли.

Регина моргнула, ее очки сползли вниз по носу. Затем она повернула голову и посмотрела на Хоуп искоса:

- Это вы та женщина из Калифорнии, что живет в старом доме Минни?

Такой пристальный взгляд заставлял прилично понервничать, и Хоуп пришлось собраться с духом, чтобы не отказаться от затеи.

- Минни?

- Минни Доннелли. Она прожила в браке с этим мерзким Хирамом четверть века, прежде чем Господь забрал ее душу.

- А от чего она умерла?

- Рак. Рак матки. Кто-то скажет, что ее смерть свела Хирама с ума, но как по мне, так он всегда был извращенцем. В третьем классе пытался потрогать меня за задницу.

Похоже, Хоуп больше не нужно мучиться вопросом, станут ли местные обсуждать с ней бывшего шерифа.

Регина поправила очки:

- А зачем вам сводки новостей?

- Думаю написать статью о прежнем шерифе.

- А вы уже публиковались?

- Буквально пара моих статей появлялась в журналах, - ответила Хоуп. И это было правдой, но уже долгое время ни одна из ее историй не печаталась на страницах более серьезных изданий.

Регина улыбнулась, и ее глаза стали казаться еще больше.

- Я тоже писательница. Ну, по большей части, поэтесса. Может, взглянете на мои произведения?

Хоуп внутренне застонала:

- Я ничего не смыслю в поэзии.

- О, ничего страшного. У меня есть еще короткий рассказ о моем коте, Джинксе. Он умел подпевать Тому Джонсу под «Как жизнь, кошечка?»

Безмолвный стон Хоуп превратился в спазм, сдавивший ее горло.

- Неужели?

- Правда, он действительно так умел. – Регина повернулась к картотеке за спиной, сняла ключ с резинового браслета, охватывавшего ее запястье, нащупала замок и открыла ящик. – Давайте-ка посмотрим, - произнесла она и сдвинула очки на макушку. – Это должно быть от августа девяносто пятого года.

Регина нырнула в ящик и принялась изучать вблизи несколько маленьких белых коробочек. Затем выпрямилась и протянула Хоуп два рулончика микропленки.

- Проектор там, - указала библиотекарша на дальнюю стену. – Копии по десять центов за штуку. Вам помочь с проектором?

Хоуп покачала головой, затем поняла, что Регина, вероятно, ее не видит.

- Нет, спасибо, я много возилась с подобными устройствами.

Копирование газетных статей заняло чуть больше часа. Из-за зернистого экрана у Хоуп не было времени прочесть их, но большую часть материала она бегло просмотрела. Судя по той малости, что ей удалось узнать, покойный шериф вроде бы состоял в нескольких клубах фетишистов, которые нашел через Интернет. За несколько лет Доннелли растратил семьдесят тысяч долларов на встречи с другими членами этих обществ. Они собирались в Сан-Франциско, Портленде и Сиэтле. К концу жизни Хирам стал выбирать любовниц все моложе и дороже. В последний год покойный шериф стал настолько беспечным, что пригласил некоторых из них прямо к себе домой. Самое удивительное, что, невзирая на такое безрассудство, никто в городе ни о чем не знал до самой его смерти. А может, все же знали?

Одно имя приковывало внимание Хоуп каждый раз, как появлялось на неясном экране – Дилан. И каждый раз он говорил: «Дело ведет ФБР. На данный момент я не располагаю информацией». К счастью для репортеров, остальные помощники оказались не столь немногословными.

Закончив, Хоуп собрала отксеренные копии и вернула Регине микропленку. Чуть за полдень миз Спенсер приехала обратно на Тимберлайн-роуд, но и двух минут не прошло, как раздался звонок в дверь. Это была соседка, и она что-то задумала.

- Знаешь, - начала Шелли, - у меня давно не было соседей, и мне показалось, что мы могли бы стать подругами.

Хоуп посмотрела на нее, стоявшую на крыльце со склоненной набок головой. Из-за солнечных лучей волосы Шелли казались медными. Почему она так расстроена? Хоуп ума не могла приложить.

- Так и есть, - заверила она, хотя не считала, что после одного ланча люди автоматически становятся друзьями.

- Тогда почему я узнаю от Дилана, что с тобой случилось в «Оленьем роге»?

- Я не успела тебе рассказать, - ответила Хоуп, гадая, действительно ли Шелли стремилась с ней подружиться или же просто хотела разузнать, что произошло прошлой ночью. – Когда ты говорила с Диланом?

- Сегодня утром, когда он подбросил к нам Адама. У нашего шерифа такой «фонарь» под глазом! Эммет Барнс ужасный человек, ты могла серьезно пострадать.

- Знаю, но парень по имени Хэйден Дин вступился за меня. Если бы не он, Эммет мог бы меня ударить.

- Наверное, но эти Дины ничем не лучше, уж поверь мне.

- Правда? Я собиралась сегодня выяснить, где Хэйден живет, чтобы проведать его.

Шелли покачала головой.

- Держись от этих людей подальше. Кажется, Хэйден - двоюродный брат Эммета. – Она выразительно подняла бровь: - Если ты понимаешь, о чем я.

Хоуп улыбнулась, больше не беспокоясь, ищет ли Шелли ее дружбы или же выуживает информацию. Так давно миз Спенсер не стояла и не сплетничала с другой женщиной, что успела позабыть, как соскучилась по всему этому.

- Не зайдешь? Думаю, смогу найти тебе диетическое «Пепси».

- Диетическое? А что, похоже, что мне нужна диета? – спросила соседка, которой, скорее всего, приходилось застегивать свои «Рэнглер» лежа. – Я не сижу на диете.

- Может, чаю?

- Нет, спасибо. Мы с Уолли и Адамом как раз собирались на озеро, посидеть вечерком, устроить пикник. Не хочешь пойти с нами?

У Хоуп была куча дел: закончить историю про инопланетян, сделать снимки местности, проявить их в местном фотоателье, отсканировать на компьютере, наложить на них изображения пришельцев… Еще нужно прочитать статьи, переснятые в библиотеке, и решить, можно ли что-то написать на эту тему. Что-то, чего еще не рассказали другие.

Глаза Хоуп воспалились, мозг словно превратился в кашу. Поваляться несколько часов на пляже, поболтать о чем угодно, кроме работы – да это просто рай земной!

- Ладно, - согласилась она, - дай мне десять минут.

Как только Шелли ушла, Хоуп рванула наверх, быстро скинула одежду, умылась, побрила ноги. Высокие вырезы сине-зеленого «вареного» цельного купальника открывали бедра, и ей это нравилось, потому что так ее ноги казались длиннее.

Схватив старую корзину для пикника, обнаруженную в кладовке, Хоуп осмотрела ее на предмет наличия окоченевших грызунов. Убедившись, что внутри чисто, бросила туда несколько банок диетической «Пепси», виноград, крекеры, голубой сыр – и свою камеру «Минолта» вместе с футляром. Перекинула через плечо пляжное полотенце, сунула ноги в пару японских шлепанцев и, нацепив солнечные очки, отправилась на озеро.

Адам с Уолли уже плескались в воде, пока Шелли отдыхала в тени желтых сосен. Она сидела в шезлонге, попивала «Шаста Колу» и жевала поджаренные картофельные чипсы. На миссис Абердин был короткий топ с гавайским принтом и такие же купальные юбка-шорты.

- Мы принесли побольше сэндвичей, если ты проголодалась, - предложила Шелли, когда Хоуп села рядом с соседкой.

- А с чем они?

- Арахисовое масло с желе или ветчина с сыром.

- Ветчина с сыром – звучит неплохо, - Хоуп устроилась на шезлонге - металлический каркас согревал внутреннюю поверхность бедер - поставила свою корзину между коленей и прибавила, открыв принесенные гостинцы: – Я захватила фруктов, сыра и крекеров.

- А сыр плавленый?

- Нет, голубой, - Хоуп выдавила деликатес на крекер, украсила сверху виноградиной и откусила.

- Ах… нет, спасибо.

Она взглянула на Шелли, смотревшую на нее так, будто соседка ела чьи-то кишки.

- Это правда вкусно, - уверила она подругу, отправляя в рот остаток крекера.

- Поверю на слово.

- Ну уж нет. Я ела твою стряпню, теперь ты попробуешь мою. – Хоуп соорудила крекер и протянула его Шелли.

- И это в твоем понятии готовка? – Та с сомнением, но все же приняла угощение.

- Сейчас – да.

Шелли откусила немного, осторожно прожевала, затем объявила:

- Эй, а на вкус лучше, чем я думала.

- Лучше плавленого сыра?

- Ага, если не считать привкуса бекона. – Шелли указала на корзину Хоуп, и они обменялись принесенными припасами.

- Можешь есть все, что хочешь, кроме арахисового масла и виноградного желе, - проинформировала миссис Абердин, пока подруга перебирала содержимое ее корзины. – Это для Адама, он очень капризничает из-за своего желе. Оно должно быть непременно очень нежным, никаких тебе косточек или чего-то еще. Дилану приходится специально делать ему сэндвичи.

Хоуп выбрала бутерброд с ветчиной и сыром, приготовленный из такого мягкого белого хлеба, которого она с детства не ела, и масляные картофельные чипсы.

- А где мама Адама? – спросила журналистка обыденным тоном, будто вовсе и не умирала от желания узнать ответ.

- Почти все время живет в Лос-Анджелесе, - ответила Шелли, водружая виноградину на вершину горки из голубого сыра. – Но когда она навещает Адама, то они останавливаются где-то в Монтане.

- Так странно, - Хоуп со щелчком открыла банку апельсиновой «Шасты» и поднесла ее к губам. – Обычно отцы приезжают навещать детей.

Шелли пожала плечами.

- Дилан – хороший отец, и когда Адаму нужно женское влияние, то наш шериф отвозит его к бабушке и тетке в «Дубль Ти». Ну и, конечно, Адам много времени проводит здесь, со мной и Уолли, пока Дилан на работе. – Шелли откусила от крекера и поинтересовалась: - А у тебя есть дети?

- Нет. Никаких детей. – Хоуп ожидала, что подруга либо озадаченно нахмурится, либо пошлет ей взгляд а-ля «ах ты, бедняжка». Но ничего не произошло.

- Эта штука - словно наркотик, - заметила Шелли, делая себе очередной крекер.

Хоуп расслабилась на своем шезлонге и принялась за ланч. Она наблюдала, как Уолли с Адамом внимательно смотрели куда-то вниз, водя руками по поверхности озера.

Еда была жирной и калорийной, поэтому Хоуп «залакировала» ее тремя печеньями «Орео» и кусочком лакрицы. Когда подруги опять обменялись корзинами, все, что осталось от припасов миз Спенсер, - это несколько жалких виноградинок на грозди, пара банок диетического «Пепси» и камера. Вытащив фотоаппарат из футляра, Хоуп навела объектив на двух мальчиков, пытавшихся поймать руками мелких рыбешек. Она не была великим фотографом, но знала достаточно, чтобы сделать такие снимки, какие ей нужны: навела резкость и нажала на кнопку.

- Фотографируешь для своей статьи о флоре и фауне?

Внезапно Хоуп стало уже не так просто лгать Шелли.

- Да, - ответила журналистка, и это не было настоящей ложью. Хоуп делала снимки для своей статьи о пришельцах. Миз Спенсер щелкнула камерой еще несколько раз; затем ребята побежали к ним по пляжу и схватили полотенца.

Адам порылся в кармане купальных шорт и протянул Шелли несколько камушков. Сказал, что самый понравившийся она может взять себе.

- Хоуп, сфотографируй меня, - попросил Уолли, напрягая мышцы на своих тоненьких, как спички, руки.

- Нет, меня! – Адам отпихнул приятеля в сторону и встал, пытаясь изобразить бодибилдера.

- Я сниму вас обоих и подарю вам фотографии, когда их отпечатают. – Хоуп успела сделать несколько фото, прежде чем ребята похватали сэндвичи с арахисовым маслом, содовую и отправились поискать еще «клевых камней» на берегу озера.

- И когда планируешь закончить статью? – спросила Шелли.

Хоуп было открыла рот, чтобы выпалить какую-нибудь выдуманную дату, но остановилась. Они с Шелли обменялись корзинами для пикника. Хоуп выпила апельсиновую газировку подруги, съела ее печенье и почувствовала, что больше не может врать. Миссис Абердин не осудила новую соседку за то, что у нее нет детей. Может, Шелли не станет упрекать Хоуп в выборе профессии и не станет рассказывать, будто видела Элвиса.

- Ну, если пообещаешь никому не говорить, то я расскажу, о чем пишу на самом деле.

Шелли села немного прямее и наклонилась к Хоуп:

- Я умею хранить секреты.

- Вообще-то я пишу для «Еженедельных новостей Вселенной». Насчет статьи для «Нортвест магазин» я соврала.

- Правда? Почему?

- Из-за того, что люди думают о журналистах, пишущих для таблоидов. Словно мы подлецы и сочиняем сплетни.

- А это не так?

- Нет. Я пишу о бигфуте, пришельцах и людях, живущих на дне океана в Бермудском треугольнике.

- Хм… это такая черно-белая газета, что всегда стоит на витрине рядом с «Энквайр»?

Хоуп подождала, пока лодка не промчится мимо, чтобы сделать снимок чистой зеленоватой водной глади.

- Да.

- С Бэтбоем на обложке?

- Бэтбой, - фыркнула Хоуп. Нацелив камеру на дальний берег, взяла в фокус деревья так, что пляж на переднем плане стал размытым. Идеальное местечко, можно будет добавить неясные силуэты пришельцев, устроивших пикник. – Это «Еженедельные новости мира». В их писанину только еду заворачивать. У этих людей вообще нет воображения.

По глубокому убеждению Хоуп, история про Бэтбоя была одной из самых идиотских у конкурентов.

- О! А гигантские муравьи, напавшие на Нью-Йорк?

- В точку, наше.

- О, Боже! Ты это написала?

Хоуп опустила камеру и взглянула на соседку:

- Нет, но мои истории становятся основными статьями выпусков, и временами я сочиняю что-то вроде рубрики «Советы читателям» с противоположными точками зрения под псевдонимами Лейси Харт и Фрэнк Роудс.

- Ты Лейси Харт?

- Я – и Лейси, и Фрэнк.

- Шутишь! Я всегда считала, что это два разных человека. В смысле, они же так грубят друг другу.

- Поначалу я чувствовала себя едва ли не шизофреником, но теперь мне нравится затея. Еще я пишу статьи под именем Мэдлин Райт.

- А что из твоего я могла читать?

Хоуп убрала камеру обратно в футляр, вытянулась на шезлонге и подставила лицо солнечным лучам.

- В прошлом году моя серия статей о Бермудском треугольнике стала по-настоящему популярной. Затем я сочинила истории о Мики-волшебном гноме.

- О, Боже! Я читала несколько статей про Мики. И они твои?

- Ага.

- Моя свекровь покупает такие журналы и отдает их мне, когда прочитает.

Похоже, только свекрови интересовались таблоидами. Все их читали, но Хоуп еще не встречала никого, кто бы сознался, что сам купил журнал. Все равно, что пытаться найти тех, кто голосовал за Никсона.

И все же, по всему миру жили около десяти миллионов подписчиков на «Еженедельные новости Вселенной». У издания насчитывалось множество скрытых поклонников, и не все из них были чьими-то свекровями.

- Мне очень понравилось, когда Мики превратил себя в РуПола.

Эта статья оказалась последней из «гномовской» серии и началом проблем для Хоуп.

- Ой, вот эту статью он просто возненавидел. – Прочитав ее, «Мики» стал угрожать, что подаст в суд на Хоуп, на ее редактора и генерального директора газеты.

- Так Мики-гном и правда существует?

- Ну, он не гном, а карлик. На самом деле, его зовут Майрон Ламбардо, известный также как Майрон-мялка. Я повстречал