Как население России оценивает свое материальное положение и социальный статус.

«Не до жиру, быть бы живу» «Кому блин, кому клин, а кому — про­сто шиш»

Русские народные^пословицы

По этому вопросу говорить сейчас веско и определенно крайне сложно. С одной стороны, СМИ переполнены цифрами об ужа­сающей бедности русских. Например, не так давно с экрана те­левидения лидер партии «Яблоко» во всеуслышание заявил, что 97% русских живут в нищете, за чертой бедности. И с ним никто не спорил.

С другой стороны, даже на поверхностный взгляд любого иностранца сегодняшняя Россия не может не вызвать изумления. Самое главное впечатление — это бесчисленные новые дома и новостройки, даже не столько в городах, сколько в «дачной» зоне. При этом речь идет даже не дворцах «новых русских» (их не так уж и много), сколько об одно- или двухэтажных домах, часто кирпичных.

Оказывается, по словам крупного чиновника Госстроя⁸², в России за последние 10 лет появилось 15 млн неучтенных еди­ниц недвижимости — как способ уклониться от налогов, т.е. речь

идет о дачах, построенных, но незарегистрированных. А если только на минуту вообразить, что половина домовладельцев — это все-таки законопослушные люди, не желающие уклоняться от сво­их обязательств перед государством, то количество новых заго­родных домов составит не меньше 30 млн (!). И в каждом доме — семья, минимум из трех человек. Посчитайте сами количество новых дачников, и тогда как-то неловко будет продолжать раз­говоры об «обнищании» и вымирании населения в «голодной» России.

Вообще сопоставление данных из СМИ может поставить лю­бого человека в тупик, потому что они входят в противоречие с бытовыми ситуациями, которые способен отметить каждый чело­век со стороны. Например, вся страна покрыта гигантскими то­варными рынками и «Торговыми центрами», которые отнюдь не пустуют, а переполнены покупателями, они торгуют в любое время дня и ночи и без выходных. Бросается в глаза, что уличная толпа в России хорошо одета, что российские города страдают от авто­мобильных пробок, что количество магазинов стройматериалов и мебели превзошло все разумные пределы. Как это сопоставить с данными СМИ, какое найти объяснение многим противоречиям? Почему, например, количество выезжающих за рубеж исчисля­ется (по данным Федеральной налоговой службы) десятками миллионов людей? Как могло получиться, что россияне хранят в своих «чулках» (по результатам исследования Института социаль­но-экономических проблем народонаселения РАН под руковод­ством акад. Н.М. Римашевской) около 140 млн долларов⁹¹?

Можно назвать еще множество фактов, противоречащих тра­гическому тону СМИ и не поддающихся логическому объясне­нию. Слишком много неизвестных составляют российское соци­ально-экономическое уравнение. Внутренние механизмы России остаются загадкой для многих, как они действуют — неизвест­но никому. Решение этих загадок — дело будущего.

И тем не менее, возвращаясь к конкретным фактам и циф­рам, следует согласиться, что нынешнее материальное положе­ние россиян очевидно: они живут не просто трудно, а очень трудно. По статистике, треть работающих получают в месяц приблизи­тельно $100—150, а богатые (выше $5000) составляют только 7% населения*. Своим положением в подавляющем большинстве россияне недовольны, и для этого есть основания.

* Реальность в России стремительно меняется изо дня в день, по­этому все конкретные цифры следует воспринимать как относительные

Вот уже 10 лет в России работает новая организация — Совет по внешней и оборонной политике, своего рода «мозговой центр» России. В 2002 г. этой организацией были произведены расчеты, в соответствии с которыми на одного гражданина России при­ходится $4,5 тыс., что в 15 раз ниже, чем показатели жизни в США⁹⁴. Таким образом, средний россиянин в 15 раз беднее сред­нестатистического американца. И это бьет по нервам впечатли­тельных жителей России. Но цифры здесь — «с двойным дном».

Например, средняя зарплата россиян составляет, по данным Госкомстата, приблизительно около $100—150. Однако стоит учесть, что эти цифры носят пропагандистский характер: они затемня­ют так называемую скрытую оплату труда, т.е. сумму, которая выплачивается «черным налом» (наличными деньгами) и с ко­торой не поступает в бюджет страны подоходный налог.

С такой формой оплаты охотно мирятся те, кто еще работает: нигде не учтенная прибавка рождает иллюзию «дополнения» к зарплате, «внимательного отношения» начальника в своему ра­ботнику, что скрепляет общую круговую поруку. Но вот насту­пает «момент истины»: работник уходит на пенсию и обязан представить в собес справки о зарплате, что повлияет на размер будущей пенсии. Вот тут-то работника ждет шок: все получен­ные ранее неучтенные суммы для него оборачиваются теперь унизительно мизерными размерами пенсии. Известны случаи, когда пенсионеры, не согласные с такой практикой, обращаются в суд.

По регионам России наблюдается огромная разница в уровне зарплат: самая низкая оплата труда в Дагестане (около $30, что в три раза ниже средней российской нормы) и в Бурятии (в два раза ниже). А самыми богатыми являются центры газовой и не­фтяной промышленности: Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийс­кий округа (соответственно, в 3 и 4 раза выше средней российс­кой нормы).

Важно отметить, что затраты на рабочую силу в России в 2000г. составили только $1926 в год*². Для сравнения: в Западной Гер­мании эти же затраты в 1996 г. составили $57 009, а во Фран­ции — $47 076 в год. Таким образом, стоимость квалифициро­ванного труда в России почти в 35—40 раз ниже, чем в Евро­пе (!). Стоимость железнодорожного транзита через Россию в 14раз дешевле, чем в Европе⁷⁹. Такая разница в производственных зат­ратах может привлечь внимание тех, кто решится начать бизнес в России.

Однако оставим в стороне среднестатистические цифры, по­скольку говорить о благосостоянии всего народа вообще — не-

корректно. По уровню благосостояния россияне разделяются на несколько групп в зависимости от следующих факторов: тип предприятия (государственный или частный сектор), профессия, возраст и регион проживания.

Из аналитического доклада 1998 г. ясно, что на частных пред­приятиях 54,6% работников относят себя к средне- или высоко-обеспеченным, в то время как на государственных предприятиях основная часть работников (69,1% считает себя малообеспеченны­ми или живущими за чертой бедности). Средний уровень дохода на одного члена семьи работника частного сектора в 2раза выше, чем у работника государственного предприятия: это $160 и $95!

По социально-профессиональному признаку различия между группами людей не столь очевидны. В целом, однако, ясно: сре­ди сельских жителей в 1,5 раза больше бедных и в 2 раза меньше среднеобеспеченных, чем среди гуманитарной интеллигенции. Итак, самые бедные — это жители села (около $60), чуточку выше доходы у безработных, пенсионеров, рабочих ($70—86). Не в лучшем положении находятся профессиональные военные и милиционе­ры ($105,2). Очень тяжелое положение у служащих, работников гуманитарной сферы (учителя, врачи, ученые) и инженеров: от $110 до $128,2.

Важнейший фактор дифференциации населения — возраст. Уровень удовлетворения своей жизнью и материальным поло­жением резко падает от одной возрастной группы к другой.

Все богатые «новые русские» — не старше 45 лет. Среди по­жилых людей только 25% имеют средний уровень жизни, а бед­ных среди них 33,1%. А вот среди молодежи до 25 лет только 3% граждан считают, что они живут за чертой бедности. Обобщая эти цифры, можно сказать, что за все реформы с начала пере­стройки пришлось расплачиваться в первую очередь тем, кто к моменту их начала был старше 40 лет, и особенно — старше 50 лет.

Советская модель распределения зарплаты учитывала стаж работника, который давал различные льготы и привилегии. По­этому при советской власти именно старшие всегда оказывались в лучшем имущественном положении по сравнению с молоды­ми. Молодежь в те времена за свой труд «недополучала», была «на вторых ролях».

А теперь, когда стаж и опыт работы не принимается во вни­мание при начислении зарплаты и пенсии, люди старшего по­коления чувствуют себя обделенными в большей степени по срав­нению с молодыми, даже если у них одинаковая зарплата, так

как статус их положения значительно понизился. Социальные роли молодежи и стариков поменялись.

Кроме того, здесь сказывается важная особенность оценки россиянами своего уровня благосостояния: прежде всего они со­относят свое положение с мнением окружающих, и только потом с уровнем своего дохода. Вспомним важнейшую установку рус­ского архетипа — стремление «жить как все». Можно ли срав­нить действие этой установки во времена СССР и после? Изме­нилось ли мироощущение россиян в последние 10 лет?

В 1990 г. большинство населения (61,3%) жили «так, как все», 25% «лучше, чем другие», и только 7% «хуже». Сейчас основная масса тех, кто «жил так же, как другие» сохранила свои позиции, правда, их чуть меньше (53,7%); количество же тех, кто «стал жить хуже, чем другие» резко возросло: с 7% до 29,6% — почти в 4 раза!⁶⁸ Наиболее драматично положение тех, кто и раньше жил в бедности. С учетом падения стандартов жизни их состояние можно назвать уже не просто бедностью, а глубокой нищетой.

Вывод. В соответствии с динамикой материального положе­ния за прошедшие годы реформ можно выделить несколько групп россиян:

1) «новые богатые», положение которых за годы реформ улуч­
шилось — 10,5%;

2) «старые богатые», жившие раньше лучше окружающих, а
сейчас «так же, как другие» — 4,7%;

3) «середняки»: и раньше и сейчас «живут, как все» — 39,2%;

4) «потерпевшие», считающие, что за годы реформ их поло­
жение ухудшилось — 27,1%;

5) «новые бедные», считающие, что за годы реформ их жиз-

ненный уровень упал катастрофически — 14,1%.

Постепенно в России, по мнению экспертов⁹², формируется средний класс: сегодня он насчитывает приблизительно 10 млн семей. Впрочем, представители этой группы россиян несколько pfличафтся от аналогичной группы в развитых западных стра-.нах-, где, как известно, и Билл Гейтс считает себя «средним». Так, «средние» россияне обладают определенным социально-про­фессиональным статусом: обычно это образованные люди — ме­неджеры, руководители среднего звена, ведущие специалисты с зарплатой $300—600 на человека. Таких насчитывается в России 1,5 млн семей. А верхушка «среднего класса» составляет 2,5 млн семей — с зарплатой около $2000 на семью: это руководители малого и среднего бизнеса, преуспевшие юристы и врачи, В Ев-

pone такие люди получают тоже $2000 — $3000, но не на се­мью, а на душу.

Главное, что отличает «среднего» русского, это манера тра­тить деньги: 30% на питание, остальные поровну — на услу­ги, на развлечения и на одежду. Как правило, он имеет мо­бильный телефон и автомобиль. Каждая средняя русская се­мья имеет в запасе $4000—4500, которые она откладывает «на черный день», на отдых за границей, на покупку автомобиля или шубы жене.

Кажется, что сухие цифры не отражают всей реальности. Главное же, что сегодня произошло с русскими, — это утрата привыч­ного образа: вчерашний инженер торгует на рынке, а тот, кто раньше считался спекулянтом и презирался в обществе, — ныне обрел статус «ударника капиталистического труда». Психологи­чески россияне расценивают свое положение неоднозначно, и не всегда прослеживается прямая зависимость только от матери­ального достатка. Например, не надо упускать из виду влияние такого важного психологического фактора как потеря уверен­ности в завтрашнем дне, утрата чувства безопасности.

Однако, с другой стороны, не все сбрасывают со счета такие ценности, как приобретение личной свободы, свободы совести, передвижения, отсутствие цензуры, жесткого контроля над личной жизнью и т.д. Некоторые факторы могут взаимно дополнять или нейтрализовать друг друга. В целом, судя по полученным дан­ным, восходящая социальная мобильность стала характерной для каждого десятого россиянина, а нисходящая — для 41,2%, т.е. почти для половины населения России. Значит, только 10% насе­ления смогли приспособиться к новым условиям и выиграли от реформ, вступив в конкурентную борьбу, тогда как подавляющее боль­шинство населения России (почти половина) — нет.

Известно также, что люди чаще всего не очень любят кон­куренцию. Большинство (речь идет о россиянах) ситуация со­ревнования не активизирует, а только наоборот, угнетает, раз­дражает, вгоняет в депрессию. К примеру, в одной из популяр­ных телепередач «Я сама» обсуждался вопрос: «Вы хотите стать богатым? Вы будете для этого заниматься предприниматель­ством?». Интересно, что на эти прямо поставленные вопросы большинство участников ответили уклончиво, перенося акцент не столько на цель материального достатка, сколько на другие моменты. Были отрицательные ответы: «Мне и так хватает», «Я не люблю рисковать», «Я не люблю нервничать, хочу жить спо­койно».

Большинство же опрашиваемых ответили, что — да, конеч­но, они хотели бы стать богатыми, но не ради самого богатства, а чтобы «получить образование», «иметь интересную работу», «ре­ализовать свои возможности». Эти ответы показывают, что люди, в основном, не смешивают свои аппетиты и свои личные воз­можности. Большой разрыв между богатыми и бедными воспри­нимается россиянами как вопиющая несправедливость, крах жизненных ценностей. Только 7% российских граждан любят жить и работать в условиях соревнования, предпочитая азарт, риск и движение вперед. Именно они и двигают российское общество.

Как видим, прогресс делается не большинством.

Кто такие «новые русские»?

«Глупый киснет, а умный все промыслит» «Кто смел, тот и съел» (Говорится о тех, кто умеет рискнуть.)

Русские народные пословицы

Кто же эти «новые русские»? Обычно их появление объясня­
ют только особенностями теневой экономики в России. Среди
них есть две группы: первая — это предприниматели, активно
занятые в финансово-экономической деятельности; вторая —
владельцы недвижимости, которые негласно участвовали в нача­
ле 90-х годов в приватизации крупной государственной собствен­
ности, используя свои командные позиции в номенклатуре бывшей
государственной системы СССР. ' '

В целом можно говорить о том, что наиболее болезненно и не­гативно переход к рынку сказался на положении ранее относи­тельно благополучных групп населения — преподавателей, деяте­лей культуры и ученых. В ходе реформ произошла смена лидеров и аутсайдеров. Представители ранее престижных профессий утра­тили свое высокое (или приемлемое) материальное положение, а вместе с ним и роль лидеров. Вперед из тени вырвались ранее весьма скромные «технари», завлабы, к которым гуманитарная интелли­генция относилась свысока. Можно сказать, что в России бук­вально повторилась ситуация 20-х годов XX века: «Кто был ничем, тот стал— всем».Такая быстрая смена ролей в социуме влияет на уровень социальной напряженности в обществе, на остроту восприятия ситуации в ранее благополучных группах.

Самая интересная и перспективная — первая группа, т.е. соб­ственно предприниматели. Обычно это энергичные люди не старше

45 лет с высокими интеллектуальными способностями. Они мо-1ут решать не только профессиональные проблемы, но и диаг­ностировать ситуацию, быстро и оперативно принимать реше­ния, удерживать в памяти огромный объем информации, при­нимать на себя инициативу, рисковать («пан или пропал»), брать на себя ответственность не только за деньги, но и за судьбы вверившихся им работников.

Учитывая, что действовать приходится в довольно неопреде­ленной и нестабильной экономической реальности, именно эти психологические и личностные качества людей и помогли им занять лидирующее положение в обществе. Они стали первопроходцами не благодаря наследственным капиталам, семейной традиции или родительскому выбору, не благодаря соответствующему образо­ванию или специальной подготовке, а только в силу своих лич­ных качеств и сознательного выбора.

Вот один из типичных примеров. Жене «нового русского» на­доело сидеть дома и ждать вечно занятого мужа с работы. Пере­стала устраивать и ее роль декоративного элемента в жизни бо­гатого мужа. Она умела шить и занялась этим всерьез. Но не для себя, а на продажу. Заняла у мужа деньги с обещанием вернуть с процентами, купила ткани, напридумывала модели и фасоны, приобрела оборудование, сняла помещение и наняла помощни­ков. Через несколько лет она стала владелицей крупного швей­ного производства с серьезной клиентурой, отвечает за судьбы и заработок 2000 работников — а это не шутка!

Казалось бы, зачем ей были такие хлопоты? Если ты богата, то почему бы и не «пожить для себя», устроить себе «красивую жизнь»? Характер, значит, такой. Пример этой женщины пока­зывает на появление совершенно нового типа людей. Ведь подоб­ным предприимчивым людям приходилось прятаться от закона и всевидящего ока государства, поскольку такая деятельность рас­ценивалась как криминальная и была наказуема. Социальная роль этой группы людей тем более значительна, если учесть традици­онный русский «пофигизм», привычку сидеть сложа руки, наде­ясь на чудо, выражать свое недовольство ситуацией и искать ви­новатых. Все это идет еще и от консервативного синдрома в рус­ском архетипе (см. ч. II, гл. 3, § 1 и 2).

Итак, расслоение единого ранее общества произошло не только по объективным причинам, но и по психосоциальным парамет­рам. Появление слоя предпринимателей пока мало оценено. Нельзя не удивляться той быстроте, с какой в России появился пред­принимательский слой. Ведь еще только 10 лет тому назад все

дружно горевали, что из всех исторических утрат дореволюци­онной России именно утрата слоя деловых и активных людей необратима.

Откуда в советском пространстве могли появиться люди, знающие, что такое «залоговое право», «биржевой курс» или «ак­ции»! Их ведь этому никто никогда не учил. Законодательство СССР, с которым Россия входила в рынок, не предусматривало рыночных отношений. Первопроходцы бизнеса, нарушая все за­коны, двигались вперед как по минному полю. Неудивительно, что первую когорту предпринимателей составили люди наибо­лее бойкие, быстрые и дерзкие, такие, о которых в народе го­ворится, что он «Не даст себя с кашей съесть», «Знает все ходы и выходы», «Прошел огонь и воды, медные трубы и волчьи зубы». Таких всегда уважали. Они в самые краткие исторические сроки наладили инфраструктуру рынка: занялись челночным бизнесом, открыли магазины, создали биржи, банки, холдинги, начали гнать грузы через границы, открывать рекламные и продюсерские ком­пании, выпускать акции и векселя, прогорать и снова подни­маться. В начале они научились торговать и посредничать. Теперь понемногу учатся производить, выращивать, строить и добывать.

Безусловно, в российском бизнесе с самого начала присут­ствовала криминальная составляющая. Однако те, кто пришли в легальную экономику, больше не желают конфликтовать с за­коном. Не стоит недооценивать их гибкость, способность обу­чаться и стремление к респектабельности. Ведь управлять пре­ступным бизнесом — дело опасное и хлопотное. Это утверждает в мысли, что в будущем экономическая ситуация в России не может не стабилизироваться.

Уходят понемногу в прошлое анекдотические типы «новых рус­ских», примитивные, мечтающие об одном — вывезти свои ка­питалы за границу и «тихо доживать» где-нибудь на Кипре. Надо полагать, что мечты последних уже осуществились. Их образ сполна отражен в серии анекдотов (см. ч. 1, § 4). А вот люди, которые в зрелом возрасте сознательно выбрали путь, несомненно, менее всего настроены на примитивное проедание своих богатств. Все больше появляется экономически ответственных людей, настроенных на созидание. Часто они называют себя «новые «новые русские». Для этой группы предпринимателей характерно стремление не лезть в глаза, демонстрируя свое богатство и широкие жесты, а наобо­рот, — тайное пожертвование, например, в детские дома.

Из кого же конкретно формировалась группа российских пред­принимателей, сумевших прорваться вперед? Объективно за про-

шедшие 10—12 лет прежде всего выиграли и вырвались вперед те, кто сумел перейти на вновь возникающие предприятия час­тного сектора. Это зависело от профессии, возраста и региона проживания. В депрессивных районах страны вероятность перей­ти на работу в частный сектор, конечно, была ниже, чем в Москве, Петербурге или в Нижнем Новгороде. Имел свое значение и та­кой фактор, как должность: руководители, в основном, сохра­нили свои привилегированные позиции, а вот средние работни­ки их растеряли.

В основном эта группа состоит из мужнин. Женщины, заня­тые, главным образом, в гуманитарных сферах государственного сектора (врачи, учителя, инженеры, научные работники и т.д.) пострадали больше, чем мужчины. Очень пострадали те, у кого в семьях в тот момент были иждивенцы — несовершеннолетние дети. Короче говоря, проиграли почти все, кто остались вне «ры­ночного сектора».

Но кроме объективных факторов, по крайней мере когда имеешь дело с русскими, имеют свое значение и субъективные факто­ры, которые оказали свое влияние на динамику благосостояния. Например, свое влияние оказала традиционная конформистская установка русского архетипа — «быть как все». Те, кто оказа­лись во власти этой установки и жили по принципу «не высовы­вайся», проиграли, оказавшись на обочине жизни, а яркие, не­стандартные личности с устремлениями индивидуалиста, харак­терные для обществ западного типа, прорвались вперед и заняли лидирующие позиции.

Значит, по итогам 10 лет реформ, динамика материального положения россиян жестко связана с типами их ментальности: каждый человек предоставленные ему возможности использовал по-разному. Резкая смена лидеров и аутсайдеров не случайность, она зависит от ментальности и типа поведения человека.

Как же относятся россияне к богатым? Самый распростра­ненный стереотип, согласно которому россияне с подозрением и неприязнью относятся к богатству, в зеркале социологичес­ких исследований выглядит противоречиво. С одной стороны, доля тех, кто относится к быстро разбогатевшим в последние 10 лет людям так же, как и ко всем остальным, или же с уважением и интересом — 58%⁸⁰. С другой стороны, 30% россиян столь же ста­бильно относятся к ним с подозрением и неприязнью. Это даже не столько зависть, сколько неприятие высокомерия, стремле­ния демонстрировать свою успешность и богатство (все эти «на­вороченные» джипы с тонированными стеклами, огромные дома

15*

среди пустеющих полей и т.п. вещи). О таких традиционно гово­рят с презрением: «Залетела ворона в высокие хоромы», «Из гря­зи— да в князи»...

Нужно отметить, что среди русских не вполне популярна «аме­риканская мечта» — стремительно разбогатеть. В русском кино вы никогда не увидите сцену, в которой герой (героиня) зака­тывает в блаженстве глаза, перебирая кучу денег, сыпет их на себя дождем или в эйфории валяется на них, как это показыва­ется в голливудской кинопродукции.

Интересно высказывание главы компании «Юкос» олигарха М. Ходорковского (АиФ, 2003, №5), что он в вопросе о богат­стве даже со своими родителями находит общий язык с трудом. Такова традиция: в России на протяжении сотен лет успешные люди не воспринимались позитивно. В Сибири еще полегче (так сложилась историческая ситуация), а вот в европейской части, по его мнению, — просто катастрофа. И ситуация изменится только со сменой поколений, когда уйдут старики и с помо­щью новых технологий и Интернета вырастет и будет воспита­но новое поколение нормальных европейцев. Люди же, воспи­танные в бывшей системе, никогда не смогут стать успешными в бизнесе или относиться к этой деятельности позитивно. Не­смотря на явный экстремизм, кажется, что в этом мнении есть разумное зерно...

За 10—12 лет на несколько процентов сократилось количе­ство людей, которые приписывали предпринимателям такие ка­чества, как «безразличие к государственным интересам», «не­разборчивость в средствах», «рвачество». Но в то же время на 10% выросло количество людей, которые ставят в вину бизнес­менам их «безжалостное, потребительское отношение к людям».

Может быть, в этом есть скрытый упрек? Скрытое ожидание помощи от богатых: мол, они обязаны делиться, раз они заняли место наверху и отобрали это место у государства.

Но даже тем, кого устраивает разница в доходах и наличие богатых «новых русских», не совсем безразлично, какова эта разница в материальном выражении. Есть граница, по которой разрыв в заработках угнетает даже самый соревновательный дух. Исследования в Институте психологии утверждают, что росси­янин готов смириться, если разница в доходах между самыми богатыми и самыми бедными составит 5—7 раз, но не более. Больший разрыв воспринимается как несправедливость, люди начинают думать, что богатые незаслуженно получают свои деньги.

А сейчас, по данным директора Института народонаселения РАН академика Натальи Римашевской, самые богатые россияне в 14 раз богаче самых бедных. Для сравнения: в США это 7—8 раз, в Европе — 4 раза⁹³. Эти данные не могут не беспокоить.

Вспомним к тому же, что для русской ментальности очень важен способ, каким были заработаны деньги, очень важно, чтобы человек трудился, напрягался. Не менее важно, чтобы деньги он тратил «с умом», не бросая на ветер, но «на пользу обществу». Например, инженер согласен с тем, что какой-то академик по­лучает гораздо больше его, а вот диктору телевидения он этого уже не прощает: что это за работа — быть «говорящей головой»? Экономическая непросвещенность тем более восстановит его против банкира, который ничего конкретного не производит.

Существующие перекосы и огромные разрывы в социальном положении россиян не благоприятствуют социальной гармонии в обществе, усиливают стремление небогатых людей достичь бла­госостояния любыми средствами, в том числе и нелегальными, даже криминальными.

Важной характеристикой российского общества является сла­бость и малочисленность среднего класса, который придает лю­бому обществу устойчивость и стабильность. Поэтому российс­кий социум, например, в отличие от французского, находится в состоянии подвижного равновесия, постоянно подвержен из­менениям, и любые жесткие выводы, равно как и долгосрочные прогнозы, могут быстро оказаться некорректными.