Поэзия Ф. Сологуба: основные тематические и мотивные комплексы.

Ф.К. Cологуб (1863-1927). Был и поэтом, и драматургом, и прозаиком. Сологуб - псевдоним. В лит-ру пришел совсем из другого мира, чем те люди, о кот мы говорили ранее. Его отец был незаконорожденным, рано умер, а мать после смерти держала прачечную, а потом служила в семье Агаповых. Этой семье - Сологуб обязан знакомством с культурой. Они иногда брали его в театр, оперу, они музицировали дома. Там увидел первые книги. Но это еще не значит, что у него было открытый доступ к др. миру. Он, живя у Агаповых, спал на сундуке, занимался... Семья держалась только крепким хар-ром матери. Мать придерживалась строгих домостроевских обычаев воспитания,за всякий проступок порола, ставитла на горох, била по лицу - и эти впечатления оказ весьма сущ. в творч-ве Сологуба. Закончил уездное училище и учит. институт в Спб. 10-летие работы в провинции. Работал учителем в городке Хлебцы, потом – Луки. Набрался на всю жизнь впечатлений о совершенно дикой провинциальной жизни (быт, пьянство, скандалы, дебоширство – «Мелкий бес»). Вполне понятно, что из этого круга ему хотелось выраваться. Выбраться удалось только в 92-м г, когда он перебрался в СПб и получил место учителя математики. В провинции был в курсе всех лит новостей в Пет. Естественно, что когда приехал в Пет, ему очень захотелось познакомиться с представителсями нов лит-ры. Прежде всего - с Глинским и с Мережковским. Глинский - принял радушно, стал заботиться о нем и о том, чтобы он вошел в лит. круг. Мережк привлекли его к журналу "Сев вестник". Здесь были напечатаны рассказы "Тени" и роман "Тяжелые сны". Так он и вошел в лит жизнь. Вполне понятно, что чувствовал он себя на первых порах весьма неуверененно. На лит вечерах - сидел в углу и молчал и слушал, что говорят другие. Воспоминания Берцова. О Сологубе написано вообще много интересных воспоминаний. Как бы одинок и змкнут он ни был, все-таки к концу 1899 г он освоился настолько, что стал устраивать лит вечера у себя дома. Но слава пришла только в первое десятелетие 20в.1907г - "Мелкий бес". Этот роман - в короткий срок - 5 изданий! Уже в 1909-1915 - собрание сочинений Сологуба в 15 томах (ид-во "Шиповник"), а вслед за этим издательство Симеон приступило к изданию сразу 2-х собраний. Но 1907г - застал Солгуба не только успех, но и горе - умерла сестра, кот была единственно близиким человеком. ЗА 2 недели до ее смерти он узнал, что его увольняют со службы. Нач-ву не нравился, потому что высказывал независимый хар-р. 1908г - принес ему счастье - женился на Анастасии Николаевне Чеботаревской. И после этого переменился его образ жизни. Переехал на др. кв., она обставлена с столичным шиком, образ жизни стал более открытым. Теперь собрания у Сологуба стали большими и тужа приходили не тольу олитераторы, но и политики,...,... "Сологуб вылез из норы" (А.Белый). В 1921г его жена покончила с собой, не выдержала тех событий. Он опять остался один, посвящал ей стихи, в кот звучали любовь и тоска. Но после рев-ции Сологубу удалось адаптироваться к новой жизни, он принмал участие в общественной жизни литераторов. В самые последние годы жизни даже облик его изменился, просветлел, стал активно интересоваться внешним миром. Поэзия Сологуба – декадентская. Для поэзии хар-на концентрация на собсвт мире, глубокий пессимизм, неверие в подлинность действительности и вглядывание в лицо смерти. Весь этот тематический набор уже знаком нам, потому что он хар-рен и для Минского, и для Мережковского. Тем не менее, тв-во Сологуба отлично. Он вводил сюжетную динамику и любил персонифицировать то, что у других символистов оставалось абстрактными понтятиями. Мотив, характерный для символистов – в кот бытовая жизнь трех измерений оказ иллюзией, мороком, кот заслоняет подлинное мироздание. У Сологуба этот морок персонифицирован он появл в образе Мары. Это мифологический злой дух, в разных мифологиях.. Мара ночью садится на грудь человеку и начинает его душить. У Сологуба воплощает в себе собственный сологубовский миф (а не к-л мифологии конкретно и не сборный образ). Стихи – Сологуб рассказывает в своих стихах о переживаниях своего внутреннего мира, но передано это как поединок двух существ. Впечатление о бытии как о мороке у сологуба как бы сгущается. И такие фигуры – демоны, черти плотно занимают поэтич стихию Солгуба. Как только какая-то сила объективируется, она как бы и отделяется от души, т.е. он потенциально может быть преодолен. «Чертовы качели» (1907 г) – тоже поединок нечести. Написан в те дни, когда умирала его семья, а его уволили. В чертовых качелях кружение жизни – через движение качелей (вперед-назад) как маятник, кот. отсчитывает движение жизни.

 

Чертовы качели

В тени косматой ели,
Над шумною рекой
Качает черт качели
Мохнатою рукой.

Качает и смеется,
Вперед, назад,
Вперед, назад,
Доска скрипит и гнется,
О сук тяжелый трется
Натянутый канат.

Снует с протяжным скрипом
Шатучая доска,
И черт хохочет с хрипом,
Хватаясь за бока.

Держусь, томлюсь, качаюсь,
Вперед, назад,
Вперед, назад,
Хватаюсь и мотаюсь,
И отвести стараюсь
От черта томный взгляд.

Над верхом темной ели
Хохочет голубой:
- Попался на качели,
Качайся, черт с тобой!-

В тени косматой ели
Визжат, кружась гурьбой:
- Попался на качели,
Качайся, черт с тобой!-

Я знаю, черт не бросит
Стремительной доски,
Пока меня не скосит
Грозящий взмах руки,

Пока не перетрется,
Крутяся, конопля,
Пока не подвернется
Ко мне моя земля.

Взлечу я выше ели,
И лбом о землю трах!
Качай же, черт, качели,
Все выше, выше... ах!

 

Еще одно сущ отличие Сологуба от символистов, о кот мы говорили, в том, что он не чуждался описывать тот самый существенный мир, иногда он был бытописателем. Его ранние стихи иногда напоминают дневниковые записи с бытовыми зарисовками.

«Я из училища пришел...»

 

Я из училища пришел,

И всю домашнюю работу

Я сделал: сам я вымыл пол,

Как делаю всегда в субботу.

Я мыл, раздевшись догола,

А мать внимательно следила,

Чтоб пол был вымыт добела.

Порой ворчала и бранила.

В одной рубашке стол наш я

Накрыл. «Живей! Не будь же копой!

Ну, а салфетка где твоя?

Да ты ногами-то не шлепай!

Варила я, а ты носи!

Неси-ка щи, да осторожно, —

А то ведь, боже упаси!

И обвариться щами можно».

Сходил ко всенощной; потом

Возился в кухне с самоваром.

Весь раскрасневшись, босиком,

Я внес его, кипящий паром.

Чай выпит. «Ну, пора и спать».

И все благополучно было:

Сегодня не сердилась мать

И ласково благословила.

Сказала: «Раньше поднимись

Тетрадки править пред обедней,

Теперь же поскорей ложись,

И не читай ты светских бредней».

 

Земную жизнь трактует по Шопенгаэру, как видимость, как иллюзию, полную страданий. «Злое … томление». У Сологуба звучать все основные темы Шопенгауэра – единая воля, за пределами чел жизни и обессмысливающая эту жизнь. Несмотря на эти настроения, жизнь играет всеми красками в стихах Сологуба. И это чрезвычайно усиливает контраст м/у явленным миром и миром, кот признан единственно подлинным. У Сологуба постоянно играют контрасты. Смерть – истолкована как освобождение от земного бытия. «Растрогнуть бремя, расторгнуть бремя пора пришла». Казалось бы здесь трактуются абстрактные проблемы, но Сологуб побеждает абстракцию, ритм тоже аппелирует к чувсвенному восприятию. Максим Горький, кот эта тема постоянно раздражала – тема любви к смерти написал сказку. Сологуба очень раздражала эта тема, потому что в герое он узнал себя. Сологуб видит смерть внутри самой жизни. Потому что любая жизнь обречена смерти: «Мы мертвы, давно мертвы» 5 строк – они сами сплетены как будто бы сеть, как будто бы ловушка, в кот заключена суть стиха. Это собственно и есть плен смерти. Но отношение Сологуба к жизни и смерти не исчерпывается сетованиями по поводу тлена и тлеиллюзорногонного бытия. но не только в том значимость смерти. Смерть как отказ от форм бытия дарит возможность новому бытию. И это разворачивается в чародейном мире поэзии. «Настало время чудесам» - земная природа мертва, обречена несвободна, но в мире есть некая таиственная власть, кот есть роме власти смерти – это власть творчества. «И не понять мне ничего». Этой таинственной властью облечен несомненно поэт. Сологуб имеет в виду не вообще поэта, а конкретно себя, Ф.Сологуба – и между тем это глубоко мотивированно. Это тема самообожения. Его личное я обладает божественной созидательной силой. Почему он говорит только о себе, а не о поэте. По-своему он последователен даже в прямом философском смысл. Собственно что мы знаем о другом? Мы познаем его через собственное я, и мир мы познаем тоже только через себя. Для каждого это так. так вот если мы примем эту т.зр – то придем к такому парадоксу – внешний мир находится внутри нас, только внутреннее мы воспринимаем в внешнем мире. И Сологуб в этом взгляде послеователен. Сологуб ощущая себя частичкой этой Единой воли, потому и может творить, но одновременно и помнит о своей смертности. Все бытие причастно и к мировой воле и к смерти. Если причастность к воле делает чел величественного, то к сметри – жалкого. И Сологуб потосянно мечится из одной крайности в другую. Сологуб чатсто впадает в самоумаление. Но в этом его самоумалении не меньше пафоса, чем в самовозвеличавнии. Сологуб может себя и уподобить и пыльному растению, и змее, может признаваться, что его думы злые, что его душа слабая, больная, он может признаваться, что его сердце томится злым томлением, что в нем все подавлено бессилием. Но если вот так читать подряд стихи, обнаружим, что его дух постоянно находится в перепетии – переход от счастья к несчастью. Образ качелей неслучайно – это и есть духованя жизнь Сологуба – взлеты от собственной силы творчества, и падения от сознания бессилия. Он может чувствовать себя тождественным всему миру. Ему кажется, что сердце горит солнцем на небе. Парадоксальное совмещение Шопенгауэра с его индивидуализмом (я – это единственный инструмент для восприятия мира) и готовность отождествить себя с миром.

 

Все во всем

Если кто-нибудь страдает,

Если кто-нибудь жесток,

Если в полдень увядает

Зноем сгубленный цветок,-

В сердце болью отзовется

Их погибель и позор,

И страданием зажжется

Опечаленный мой взор:

Потому что нет иного

Бытия, как только я;

Радость счастья голубого

И печаль томленья злого,

Всё, во всем душа моя.

 

Способность Сологуба к перевоплощению воспринимается им как необыкновенно увлекательная игра, как возможность прожить чужую жизнь как свою собственную

«Я влюблен в свою игру»

Я влюблён в мою игру.
Я играя сам сгораю,
И безумно умираю,
И умру, совсем умру.

Умираю от страданий,
Весь измученный игрой,
Чтобы новою зарёй
Вывесть новый рой созданий.
Снова будут небеса, —
Не такие же, как ваши, —
Но опять из полной чаши
Я рассею чудеса.

Чудеса, чародейства – так называет он свою игру, примеривание разных личин. Так же колеблется и его оценки этой силы: он видит то божественную в ней природу, то демоническую. Мир поэзии Сологуба разнообразен, но есть доминанта: он представляет мир, кот как движение маятника – есть всплеск – творение жизни и снова смерть и снова всплеск новой жизни и т.д. В этих рамках мир Сологуба замкнут. И потому он совершенно не знает истории.

С врагом сойдясь для боя злого...

С врагом сойдясь для боя злого,
Свой меч я тяжко опустил.
Казалось мне, врага ночного
Я пополам перерубил.

Но вдоль согнувшегося тела
Безвредно сталь моя прошла
И, раздробившись, зазвенела,
Как отлитая из стекла.

Тогда последнего удара
Я равнодушно ожидал,
Но мой противник, злая мара,
Вдруг побледнел и задрожал,

Холодным тягостным туманом
Обоих нас он окружил,
И, трепеща скользящим станом,
Он, как змея, меня обвил.

Глаза туманит, грудь мне давит,
По капле кровь мою сосёт.
Мне душно! Кто меня избавит?
Кто этот призрак рассечёт?

 

«О смерть! я твой. Повсюду вижу...»

 

О смерть! я твой. Повсюду вижу

Одну тебя, – и ненавижу

Очарования земли.

Людские чужды мне восторги,

Сраженья, праздники и торги,

Весь этот шум в земной пыли.

Твоей сестры несправедливой,

Ничтожной жизни, робкой, лживой,

Отринул я издавна власть.

Не мне, обвеянному тайной

Твоей красы необычайной,

Не мне к ногам ее упасть.

Не мне идти на пир блестящий,

Огнем надменным тяготящий

Мои дремотные глаза,

Когда на них уже упала,

Прозрачней чистого кристалла,

Твоя холодная слеза.

 

Многоцветная ложь бытия...

Многоцветная ложь бытия,
Я бороться с тобой не хочу.
Пресмыкаюсь томительно я,
Как больная и злая змея,
И молчу, сиротливо молчу.

У подножья нахмуренных скал,
По расселинам мглисто-сырым
Мой отверженный путь пролегал.
Там когда-то я с верой внимал
Голосам и громам роковым.

А теперь, как больная змея,
По расселинам мглисто-сырым
Пробираюсь медлительно я.
Многоцветная ложь бытия,
Я отравлен дыханьем твоим.

«Я - бог таинственного мира...»

Я - бог таинственного мира,

Весь мир в одних моих мечтах,

Не сотворю себе кумира

Ни на земле, ни в небесах.

Моей божественной природы

Я не открою никому.

Тружусь, как раб, а для свободы

Зову я ночь, покой и тьму.

 

«Недотыкомка серая...»

Недотыкомка серая

Всё вокруг меня вьется да вертится,-

То не Лихо ль со мною очертится

Во единый погибельный круг?

Недотыкомка серая

Истомила коварной улыбкою,

Истомила присядкою зыбкою,-

Помоги мне, таинственный друг!

Недотыкомку серую

Отгони ты волшебными чарами,

Или наотмашь, что ли, ударами,

Или словом заветным каким.

Недотыкомку серую

Хоть со мной умертви ты, ехидную,

Чтоб она хоть в тоску панихидную

Не ругалась над прахом моим.

«Hастало время чудесам»

Hастало время чудесам.

Великий труд опять подъемлю.

Я создал небеса и землю

И снова ясный мир создам.

Настало творческое время.

Земное бремя тлеет вновь.

Моя мечта, моя любовь

Восставят вновь иное племя.

Подруга-смерть, не замедляй,

Разрушь порочную природу,

И мне опять мою свободу

Для созидания отдай.

«Мы — пленённые звери...»

Мы — пленённые звери,
Голосим, как умеем.
Глухо заперты двери,
Мы открыть их не смеем.

Если сердце преданиям верно,
Утешаясь лаем, мы лаем.
Что в зверинце зловонно и скверно,
Мы забыли давно, мы не знаем.

К повторениям сердце привычно, —
Однозвучно и скучно кукуем.
Всё в зверинце безлично, обычно.
Мы о воле давно не тоскуем.

Мы — пленённые звери,
Голосим, как умеем.
Глухо заперты двери,
Мы открыть их не смеем.

7. «Мелкий бес» Ф. Сологуба как символистский роман.

Роман «Мелкий бес». Иногда этот роман признают первым символистким романом. Но понять, почему это так, не просто. На первый взгляд, в р-не много традиционного. Главный герой – Передонов, учитель в гимназии и мечтает занять место инспектора. Инспектор – помощник директора, главная обязанность – поддрежание дисциплины. Важно, что он мечтает стать блюстителем дисциплины и нравстенности. Он надеется, что в этом ему поможет княгиня Волчанская, кот покровительствует его троюродной сестре Варваре, с кот он живет. Волчанская дает условие, чтобы он женился на Варваре. После долгих колебаний все-таки решает жениться на ней. Но по ходу романа выясняется, что письма от Волчанской подделаны Варварой. Передонов в конце романа становится сумасшедшим, кот одолевают моменты злобы. (чиновник, кот мечтает о повышении и сходит с ума – такой сюжет хар-рен для русск лит-ры и не имеет ничего общего с символистами). Передонову мерещится мелкий бес – недотыкомка, но и это не может привести к символистскому роману – у гоголя тоже была нечистая силы.Еще одна сюжетная линия - линия любовных отношений девицы Людмилы Рутиловой и гимназиста Саши Пыльникова. Эта тема насыщена эротическими подробностями, описывает любовь незамужней взрослой девицы к подростку. В то время это выглядело весьма шокирующим. Эта линия так же не делает роман символическим. Для раннего русского символизма – презрение к бренному миру а «МБ» перенасыщен бытовыми подробностями. Основная масса жителей – непроходимо тупа, необразованна. Герои тупы настолько, что они не замечают, что Передонов становится сумасшедшим. Совершенно неслыханная грубость. Герои оскорбляют др др самым гнусным образом и никто не обращает на это внимание. Нагадить – это любимое развлечение жителей, потому что без этого мир скучен.Сологуб вызывает отвращение от героя. В целом же модель отношений: «они тебе напакостили, а ты им отпакости». Провинциальный город – это впечатление того 10-летия, когда Солгуб работал учителем в провинции. Символизм в своих программных … Как, кот борется с натурализмом. А Смиволист Сологуб пишет роман, кот наполнен бытовыми подробностями. Почему же тогда роман символистский: дело в том что эти бытовые подробности слишком плотно наполняют романный мир. Этот мир построен так, что бы понять, что за его пределами ничего нет (в этом Сологуб наследует Гоголю, «Миргород» - весь мир как город). Передонов как Чичиков совершает обход предводителя земства. управы и т.д. Итак город, изображенный Сологубом это и есть наш мир. Да, там намечено что-то иное, кроме этого города, да там есть княгиня Волчанская из Петербурга, но не случайно выясняется, что вся линия, связанная с княгиней Волчанской поддельна, это кажется ему так только, что она живет и хочет поддерживать его. Все человеческие страсти в полноте. Здесь есть и бытовое, и метафизическое, недотыкомка и церковь, и магические манипуляции. Русская классич лит-ра любила обобщения, типизация, и у Сологуба обобщение. Но это уже другого масштаба, чем в предыдущей традиции. При всем обилии социальной проблематики сологубовский город претендует на то, чтобы изобразить целый мир, за горизонтом которого ничего нет. Ужасное замкнутое пространство. Он случайно говорит о том, что он тоже принадлежит к этому городу. И иногда называет людей города нацией. Очень важны тут авторские отступления. Сологуб делает все, чтобы у читателя возникло ощущение, что этому городу ничего не противопоставлено, но неожиданно возникают авторские отступления, и тогда над этим городом приоткрывается завеса. Чуть позже автор намекнет на то, каким бы мог быть выход. А что скрывается за завесой? Тут Сологуб и подводит читателя к тому комплексу символистских идей. Сологуб совсем не идет по линии одушевления природы, он говорит о том, что у природы есть своя собственная жизнь, недоступная никаким представлениям о мире. Сообщается с мировой волей. Волны мировой воли, дионисийское начало – как то, что недоступно совершенно обитателям города. Оно не доступно, но оно движет этими героями. Оказывается, что вся разрушительная злоба – это проявление вечной стихии, той самой, что двигало Каином и то самое, что подобно мировой воле, кот описана Шопенгауэром. Сологуб дает почувствовать, что за пределами этого города нет другой жизни, но оно подобно лодке, кот находится в мировом океане – и это и даелает роман символистским, открывает тот космос, кот был открыт страшими символистами.Мотив телесных наказаний – тоже автобиографический. Передонов жаждет страстно, чтоб мальчиков пороли, ходит по семьям и даже выдумывает проступки и требует, чтобы мальчиков секли. (Мать Сологуба секла своих детей. И его даже во взрослом состоянии. И Сологуб относился к этому не плохо. Рассказывает, как мать его секла, а потом он пришел к ученику и потребовал, чтобы его высекли. Секла его и сестра. Судя по всему, Сологуб нуждался в таком физическом наказании – вид такой патологии. Самое интересное, что тогда было движение против физических наказаний, а он написал статью, что нужно чтобы ребенка везде секли (правда не решился опубликовать). Самые главнее черты героя – автобиографические. Это свидетельство того, что автор не ставит себя по отношению к тому миру сторонним наблюдателем. А так он находится внутри этого ужасного трехмерного мира. Только в одном отношении автор оказ в метапозиции. «Мелкий бес» насыщен обилием лит.реминисценций, кот не могут быть прочитаны невежественными жителями того мира. В начале романе П. как жених, кот никак не может решиться на брак и все мечется в выборе невесты. А вокруг него вьется Рутилов, кот хочет выдать замуж за него свою сестру. Он деятелен, энергичен, но Передонов в последний момент отступает («Женитьба» Гоголя). Эпизод сватовства к сестрам Рутилова. Требует, чтобы каждая сказала чем будет ему угождать: 1- блины печь, 2 – сплетни рассказывать, 3 – об этом не скажу, догдайтесь сами (сказка о царе Салтане). Заводит речь о Мицкевиче. (Поменял портрет Пушкина на Мицкевича). Наступает момент, когда Передонов стал бояться, что это был опасный шаг – Говорит: «Я не читал Колокола» Ему говорят, что «Колокол издавал Герцен, а не Мицкевич, на что он говорит: «Это не тот «Колокол», Мицкевич тоже издавал «Колокол» (Гоголь, Хлестаков). Заходит к самой образованной барышне в городе. Когда к ней приходит Передонов с Володиным, она пытается говорить с ними об учебном процессе, реформе и т.д. Но их это не интересует. Тогда последний ход: спрашивает «А читали ли вы «Человек в футляре» - Сологуб т.о. ставит зеркало перед своим героем. Эта ситуация похожа на ситуацию Макара Девушкина, он не пытается вглядеться в лит зеркало. Сологуб рисует мир, в кот люди живут как будто бы впервые и не будет людей ни до него, ни после него. Так чувствуют себя эти люди. Когда применяет реминисценции (обычно для лит-ры – это расширяет границы текста и мира лит-ры), а у Сологуба прямо противоположный результат. У него не происходит углубления образа, никаких сложений смыслов не происходит. Важным здесь является то, что сюжетные ходы, да, имеют свои прообразы, но выбор этих прообразов выбраны как будто бы на удачу. История женитьбы Подколесина – конечно соврешенно гротескна, но для ее лит подстилки может быть использована и не менее гротескная фабула женитьбы и сказки, кот глубоко лирична. Эпизод, когда безумный Передонов пронзает невидимого врага, подобно Гамлету. Но сюжет не движется по стопам шекспировского героя. Зачем же тогда нужны эти реминисценции – чтобы подтвердить у концепцию мироздания, кот изображена в «Мелком бесе». История никуда не движется, а разнообразие возникает из-за прихотливого соединения элементов в новую комбинацию Но сам набор элементов один и тот же, меняется только узор. Эти лит сюжеты уже описанные до него у Сологуба и служат теми эл-тами, из кот он и склабывает тот прихотливый ход. Не вступает ли авторская свобода в противоречие с тем, что автор замкнут в пределы мира, кот он изображает? Именно набор лит эл-тов – ограничивает свободу авторской воли. Это всего лишь свобода комбинирования эл-тов, за пределы же этих эл-тов выти невозможно. Чародейство – чтобы был эффект, нужно знать з-ны соединения эл-тов – такого рода чародейства тоже в романе есть. Оно связано с обращением к мифу. В эпизоде жениховства Передонова. Кроме лит эл-тов, кот уже указали здесь есть проекция и на «Бесы» Достоевского. Можно сказать, что «Бесы» – это роман о женихе и невестах, Ставрогин – выгодный жених и у него много невест. Символический подтекст этой ситуации прозрачен (семантика Ставрогин связана с Христом). Невесты Ставрогина соотнесены с невестами Христа, но Ставрогин – не тот, он подмена фигуры жениха). Символич невесты Ставрогина оказ невестами не того (жена) и потому неизбежно разделяют и его судьбу и природу. Передонов тоже появл на стрнице романа как выгодный жених, у кот много невест. Сестры Рутилова, поповна, Варвара, Вершина мечтает выдать замуж племянницу Марту. Двусмысленное положение Варвары – что она ему и сестра и невеста – это отсылка к Песни Песней Соломона. Брачные перипетии Передонова вписаны в сакральный контекст, но этот контекст выступает в пародийном виде.Читатель уже испытал чувство гадливости к персонажу, а он утверждает, что в него все влюбляются и сами герои подтверждают это. Брачная тема и вокруг других персонажей. У Вершиной есть ухажер, но она хочет сначала выдать замуж Марту. Передонов считает, что каждая девица мечтает выйти замуж. Поэтому ведет Володина к девице Аданьевой. Но у Володина к кому бы он не сватался – ничего не выходит (конечно есть и социально-экономич причины, но основной - метафизические). Брачный сюжет начинает играть роль одного из мифов. Брачный сюжет в мифологич аспект – он имеет космический смысл. Брачный союз неба и земли. церкви как невесты христовой – все это устройство мироздания. Даже когда миф рассказывает о частном, например о соитии богов, то от них рождаются боги, кот становятся устроителями космоса или частью космоса. И Передонов вырастает в мифологич образ ложного жениха, подменившего собой Жениха Подлинного. И когда он вступает в брак, то этот брак то же ложным, так как достигнут ложным путем. Реальность искаженных сакральных смыслов. По мере того как история жениховства движется к браку, проявляется более ярко линия Саши Пыльникова и Людмилы Рутиловой. И в ней все ярче мифологизированные черты. Людмила видит сон о змее, который вполз в ее опочивальню. Сюжет отсылает нас к грехопадению, началу исторической истории. Дает своим читателям указание на то, что история Людмилы и Саши – вариант сакральных мифов, в которых толкуется история мироздание. еще и указание на миф о Дионисе. Дионисийское начало все больше проявляет в себя по мере развития отношений Александр превращается постепенно в «Отрока-бога». Сон Людм. с лебедем завершается идеей бичевания. отроки, и с ними Саша, бичуют друг друга. Смех, неотличимый от плача, и есть состояние вакхического экстаза. А миф о Дионисе растерзанном воплощается в финале романа: Саша является на городской маскарад в костюме гейши. Толпа, недовольная его первым призом, хочет его растерзать. спасение его случайно, почти чудесно. Идея Мережковского о реабилитации плоти, о пути не через смирение, а через самообожествление. Людмила поклоняется красоте человеч. тела. Ей не нравится, что его надо скрывать под одеждой. За боль телесную Людмила по-язычески любит Христа. и он приучает Сашу не стыдиться собственной телесной красоты и преуспевает в этом. Наступает момент, когда языческие страсти становятся для Саши неотличимы от Христовой жертвы. Чудовищное с точки зрения церкви смешение жертвы Христа с плотью и кровью с эротическими плотью и кровью. смешение – ключевое слово. любовь и нежность граничат с садизмом. В смешение приходят чистота и блуд, невинность и соблазн. Саша дорог Людмиле, тк он чист и невинен. Но это и вызывает неневинные помыслы. Оба возл-х мечтают о том, как бы причинить физическую боль друг другу.

По мере смешения в сестрах Рутиловых начинают проступать черты то русских, то античных фурий. В ушах Передонова их смех звучит как смех неукротимых фурий. Нет ничего удивительного в том, что современники впадали в недоумение: как расценивать и трактовать линию Людмилы и Саши? Одни подчеркивали их красоту и чистоту, другие говорили, что они предаются разврату. Положительные ли это персонажи? Кто прав? Вспомним неоплатоническую доктрину в «Юлиане-отступнке» о душе, отпавшей от Бога. Этот миф о падшей Софии-премудрости или Афродите-Ураннии или площадной Афродите – ИФ о погружении божественного начала в материальный мир. Этот миф – один из ключевых для символистов, и для сологубовского романа. Людмила и Саша – самое прекрасное в этом провинц. городе, который символизирует замкнутое мироздание. Но они ностиели падшей красоты, мировой души, расставшейся с небесной прародиной и погрузившейся в материю. Отсюда – та действительность, связанная с сюжетной линией. Вообще Сологуб много говорит о красоте падшей, преданной поруганию. Она всегда падшая и поэтому полуразрушенная: у Варвары тело было прекрасное с головой увядающей блудницы. Или вдова Грушина – в маскараде в костюме Дианы. Тело красиво, но на коже – блошиные укусы, хватки грубы, и т. п. Сравнение с собакой Дианкой. В этом падшем божественном мире богиня превращается в животное. и человеческое сообщество предстает как обширный скотный двор. Варвара ковыляет словно утка, о Передонове она говорит – гусь, о Рутиловых – три кобылы и тп…Рутилов берется доказать Передонову, что он – форменная свинья. Мир в романе погружен в низшую стихию, боги и люди низведены до природы животных. в ту же низшую стихию погружена и красота. Людмила обрызгивает Сашу цикломеном и ожидает, что он скажет об аромате: «клопом засахаренным пахнет немножко» - перспектива падения. Передонов же предпочитал запах унавоженного поля, полезный, по его мнению, для здоровья. Снижение и цветов. «Ты розочки любишь?» - Людмила. – т.е. уменьшительное от «розги». И снова мы возвращаемся к мотиву бичевания. Мотив двойничества, подмены – еще один из ведущих мотивов романа. передонов обуреваем самыми разными страхами. мания преследования: что обворуют. обманут, нападут в темноте, что варвара его зарежет, что директор враждебен.. но самое жуткое опасение – что его подменят Володиным, а тот вместо него станет инспектором. А его убьют и похоронят. в финале это разрешается тем, что Перед. сам убивает Володина ножом. Соотнесенность с библейским сюжетом: сходство Володина с бараном. Сологуб: «МЧ весь, и лицом, и ухватками, похож на барашка». а в самом конце Володин уже с перерезанным горлом продолжает блеять. Зарезанный Володин – пародия на жертвенного агнца. Жертвоприношение Авраама. в последний момент Исаак был подменен овном. И им оказывается Володин. Но это сюжет искаженный, как и все великое, что попадает в мир материи. В истории Авраама есть момент замены, а в романе он превращается в мотив подмены – страх того, что Володин подменит Передонова. И зарезанным оказывается не овен, а ч-к. Мотив подмены – и вокруг Саши Пыльникова: Передонову кажется, что это переодетая девочка. Людмила любит переодевать его в свою одежду. апофеоз ряжения – маскарад, костюм гейши. Движение от переодеванию к ряженому сопровождается мотивом оборотничества. Передонов: Мб их 2? или он превращается их мальчишки в девчонку? И Грушина говорит о Саше: чистый оборотень. и на авторском уровне: Пыльников. Пыльник – часть тычинки. Тычинки и пестики – противопоставление м и ж начала. Следовательно, сашина фамилия отсылает к женскому началу. связь фамилии и с пылью, из которой возникает недотыкомка, неуловимая тварь и оборотень – мелкий бес в романе. У нее множество личин и нет конкретного лица. М. М. Павлова: недотыкомка воплощает идею о том, что дъявол – воплощение хаотического, безлико-серого начала бытия. и Саша, и недотыкомка появляются в романе одновременно, в 12 главе. оба – недотроги. Сходны они и в момент пожара: саша – в красном платье, а недотыкомка там становится огненным, внушая Передонову мысль о поджоге. пыль=прах, что и отражает этот мир. Т.о., Саша отмечен связью с прахом, с нечистой силой, с игрой материальных форм, которые обращаеются в вечном круговороте в-в. И неслучайно, что в первом сне он является Людмиле зачинщиком грехопадения. Т.к. эти прекрасные образы вписаны в сюжет двойничества, недоверие Передонова ко всему находит оправдание. А его желание заглянуть по ту сторону мира сродни желанию символистов. Это пересказанные прозой лирические желания самого автора. Например, эпизод, когда он крестится перед церковью: а вдруг за ним кто-нибудь наблюдает. Это лирическое признание самого Сологуба.