Освоение иноязычных слов русским языком

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

Заимствуя то или иное слово, русский язык редко оставляет его в том виде, в котором оно бытовало в языке-источнике. Это связано с различием в звуковом строе, грамматике, семантике между языками. Поэтому при заимствовании слова изменяют свой внешний облик, приспосабливаются к законам русского языка, начинают жить по его нормам. Приспособление слов (освоение) начинается, прежде всего, с изменения его графического облика. Графическое освоение – это передача иностранного слова на письме средствами русского алфавита, так как большинство западноевропейских языков строится на основе латиницы, а русский язык – на кириллице. Например, англ. meeting – русск. Митинг; немец. Grossmeister – гроссмейстер. Некоторые слова и выражения сохраняют свой прежний облик: tet-a-tet, veni, vidi, vici.

Фонетическое освоение – изменение звукового состава слова в результате приспособления его к новым фонетическим условиям. Фонетическое освоение проявляется регулярно, закономерно, т.к. артикуляционная база языков различна. Гласные, чуждые русскому языку, могут передаваться по-разному. Например, англ. trust – рус. трест, немец. Hulsa – рус. гильза. Для русского языка не свойственны дифтонги, поэтому они тоже преобразуются: лат. auqūstus – русск. август, лат. auditorium –русск. аудитория. Приспосабливаясь к фонетическим условиям русского языка, иноязычные слова подвергаются редукции, оглушению на конце и в середине слова. При освоении может измениться и ударение: лат. kathedra – русск. кафедра, англ. standard – русск. стандарт, лат. revisor – ревизор.

Морфологическое освоение – приспособление слова к грамматической системе русского языка. Существительные при освоении подчиняются системе склонения, за исключением несклоняемых существительных. Иноязычные флексии, как правило, отсекаются или заменяются русскими, или становятся частью основы. Например, gradus –градус, metallum –металл. При заимствовании возможно изменение рода, так как в других языках категория рода не является грамматически актуальной, а определяется на семантической основе: все неодушевленные существительные относят к среднему роду. В лат. языке сущ. на –ум относились к среднему роду, а в русском языке – к мужскому: аквариум, форум, консилиум. В греч. сущ. на –а были среднего рода, а в русском стали женского: тема. аксиома, проблема. Греч. слова алое, асфальт, анализ были женского. Изменения могут быть и в числе: например, немец. локон, клапан, англ. кокос, кекс, греч. силос были сущ. мн. числа. При освоении наблюдается изменение частеречной принадлежности. Так, например, майор (фр.), пленум (лат), рояль (фр.), ноктюрн (фр. «ночной»), кандидат (лат. «одетый в белое») были прилагательными, кредо (лат. «верую») – глагол, кворум (лат.) – местоимение. В силу специфики русского глагола, как правило, заимствуется только основа и идея действия, а оформляется уже по модели русского языка: lieben – любить, gehen – идти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

Освоение – это длительный процесс, поэтому некоторые слова сохраняют признаки исконного языка, при этом создается акцент. В процессе заимствования происходят изменения и в семантике слов. Значение слов может сужаться или расширяться. В большинстве случаев слово заимствуется в каком-то конкретном значении, поэтому его семантика становиться уже. Например, французское слово la poudre имело значения – «пыль, порошок, порох», а заимствовалось в значении «порошок для косметических целей», лат. globus («шар») приобрело значение «модель земного шара». Примером расширения семантики могут служить слова: оранжерея (из фр. «теплица для выращивания апельсинов»), которое имеет значение в русском языке «любая теплица», слово комната имело в итал. языке значение «помещение с камином», в русск. – любое помещение в жилом доме, каникулы в лат. обозначало период с 22 июня по 23 августа, когда Солнце находилось в созвездии Пса, в русском языке слово каникулы обозначает «перерыв в занятиях». Семантика может изменяться и более значительной степени: греч. диплом буквально обозначал «лист, сложенный вдвое», в русском – «документ», лат абитуриент – «тот, кто собирается уходить», в русском – «тот, кто поступает». Таким образом, входя в русский язык иноязычное слово, должно подчиниться его правилам, закономерностям.

едство”.

 

ЭКЗОТИЗМЫ И ВАРВАРИЗМЫ

 

Экзотическая лексика употребляется в русских текстах в нескольких функциях. В произведениях, рассказывающих о жизни других стран, других народов, экзотизмы выполняют номинативную функцию – называют понятия, которым нет эквивалентов в русском языке. Вот как, например, описывает В. Аксенов в рассказе "Право на остров" возвращение своего героя в маленький корсиканский городок: "В остальном все как обычно. Престраннейшее такси без счетчика, водитель которого оценивает дорогу от аэропорта Кампо дель Оро до отеля "Фиш", глядя лишь в дождливые небеса, но с точностью до сантима. Те же псевдозвериные шкуры в холле отеля, имитирующие охотничий уют. Тот же портье, вперившийся в телевизор, где бушуют местные футбольные страсти, Бастия бьется с Тулоном".

Выделенные экзотизмы сантим (фр. – мелкая разменная монета), портье (фр. – служащий гостиницы, в чью обязанность входит хранение ключей, прием почты и пр.) – единственно возможные обозначения данных реалий.

Вместе с тем те же слова придают повествованию национальный колорит, "приближают" читателя к языку той страны, жизнь которой описывает автор. Это вторая функция экзотизмов – отражение национальной языковой специфики. В этой функции экзотизмы широко используются и в художественной прозе, и в поэзии, и в публицистике. Еще примеры: "У лифта мерцает красным "минютри" – релейное, донельзя простое устройство, отнюдь не компьютерное, которое включает свет на лестнице на время, достаточное, чтобы подняться в квартиру. Даже такому процветающему государству, как Франция, не по карману постоянно горящий свет на лестницах" (Стол. 1991. № 5. С. 47); "Пять ежедневных общенациональных газет, семь ежедневных национальных таблоидов (в дословном переводе таблоид – бульварная газета). Это хорошо иллюстрированное издание формата "Недели", излагающее новости популярным стилем, который, в частности, предполагает обязательное наличие обнаженной женской груди на третьей странице" (Изв. 1993. 15 мая); "Нечто от церкви есть в лондонском пабе в неурочные часы, где каждый молится в одиночестве над своей кружкой" (З. Зиник); "Здесь есть кино, салуны за углом, одно кафе с опущенною шторой" (И.Бр.).

Некоторые экзотизмы, употребляясь в переносном значении, утрачивают свою связь с национальной спецификой чужой страны и чаще всего служат средством эмоционально-оценочной, а также образной характеристики явлений. Так, слово каста, которое в прямом значении является экзотизмом, связанным с жизнью Индии и некоторых других стран Востока, стало употребляться у нас и как отрицательно-оценочная метафора: для обозначения замкнутой общественной, сословной, профессиональной группировки, отстаивающей свою обособленность и свои привилегии: "Через несколько лет Пантелея уже звали Пантелеем Григорьичем, и он получил известность в касте деловых людей" (Станюк.). Экзотизм нирвана, который в буддизме обозначает состояние высшего блаженства, отрешенность от всех жизненных забот и стремлений и слияние с божеством, употребляется в нашей речи и в качестве метафоры – для выражения высшей степени блаженного состояния: "Не здесь ли истинное блаженство, завершение всякой философии! Степная нирвана, сладкое усыпление, во время которого снится только синее небо" (Кор.).

Наконец, нередки случаи, когда экзотизм употребляется по отношению к реалиям нашей действительности для того, чтобы выделить, подчеркнуть какие-либо нюансы смысла русского слова, т.е. как средство, уточняющее значение исконно русского слова. Наиболее характерно это для текстов публицистических, общественно-политических. Показательно, например, употребление английского экзотизма парламент, который в годы перестройки стал регулярно употребляться сначала по отношению к Верховному Совету СССР, затем – к Съезду народных депутатов России: "российский парламент", "спикер парламента" и т.п. По-видимому, распространение этого теперь уже "полуэкзотизма" объясняется стремлением говорящих подчеркнуть то принципиально новое, что появилось сейчас в работе высшего законодательного органа нашей страны, – возможность открыто высказывать и отстаивать свое мнение, спорить, дискутировать, быть не только "за", но и "против".

Если употребление экзотизмов диктуется прежде всего необходимостью в названии явления, то варваризмы – это тот иноязычный материал, без которого автор в принципе мог бы обойтись, переведя варваризм на русский язык. Однако варваризмы обладают способностью передавать аромат чужого языка и тем самым помогают автору приблизить читателя к языковой специфике той национальной среды, о которой сообщается. В уже упомянутом рассказе И. Бунина "Господин из Сан-Франциско" короткие диалоги между героями передаются не только с помощью русских слов, но и с помощью итальянских и английских варваризмов: "И Луиджи, в своем красном переднике, с легкостью, свойственной многим толстякам, делая гримасы ужаса, до слез смешившие горничных... кубарем катился на звонок и, стукнув в дверь костяшками, с притворной робостью, с доведенной до идиотизма почтительностью спрашивал: "На sonata, signore?". И из-за двери слышался неспешный и скрипучий, обидно вежливый голос: "Yes, come in...". Варваризмы часто использует в своей поэзии Иосиф Бродский. В его стихотворении "Два часа в резервуаре", связанном с темой Фауста, воссоздается "немецкий человек, немецкий ум", и здесь немецкие варваризмы являются уже не отдельными вкраплениями в русскую речь – они пронизывают все стихотворение, переплетаясь с русскими словами: "А честный немец сам дер вег цурюк, не станет ждать, когда его попросят. Он вальтер достает из теплых брюк и навсегда уходит в вальтер-клозет", "Опять зептембер (сентябрь). Скука, Полнолунье. В ногах мурлычет серая колдунья. А под подушку положил колун я... Сейчас бы шнапсу (водки)... это... апгемахт (сделано)! Яволь (Ну да). Зептембер (сентябрь). Портится характер. Буксует в поле тарахтящий трактор. Их либе жизнь и "Фёлькиш Беобахтер" (Я люблю жизнь и газету "Народный обозреватель"). Гут нахт, майн либе геррен. Я, гут нахт " (Спокойной ночи, мои дорогие господа. Да, спокойной ночи). В этом случае использование варваризмов превращается в утрированный литературный прием.

 

 

Ка́лька (от фр. calque — копия) или кальки́рование в лингвистике — заимствование иноязычных слов, выражений, фраз буквальным переводом соответствующей языковой единицы^[1], а также результат этих заимствований: слова, выражения и фразы. Изучением кальки занимаются лингвистика, лексикология и переводоведение.

Кальки возникают как реакция носителей языка на резкое увеличение числа внедряющихся в обиход и науку прямых заимствований иноязычных слов — в разные исторические периоды разных: в России последовательно голландского, французского, затем немецкого, ныне английского языков. В некоторых языках (например, исландском) калькирование — практически единственный способ ассимиляции иноязычной лексики.

Виды кальки[править | править вики-текст]

Лингвисты различают следующие виды кальки^[1]:

• словообразовательные кальки;
• семантические кальки;
• фразеологические (синтаксические) кальки;
• полукальки;
• ложные кальки.

Словообразовательные кальки — это слова, полученные поморфемным переводом иностранного слова с одного языка на другой. Калька обычно не ощущается как заимствованное слово, так как составлена из морфем своего языка. Поэтому реальное происхождение таких слов зачастую оказывается неожиданным для человека, впервые его узнающего. Так, например, русское слово «насекомое» — это калька с латинского insectum (in — «на», sectum — «секомое»).

Примеры словообразовательной кальки:

• с греческого: греч. χρονογράφος — летописец; греч. ὀρθοδοξία — православие;
• с латинского: лат. dativus — дательный (падеж); лат. intramuscularis — внутримышечный;
• с немецкого: нем. Vorstellung — представление; нем. Halbinsel — полуостров; нем. Menschlichkeit — человечность;
• с французского: фр. departement — подразделение; фр. concentrer — сосредоточить; фр. impression — впечатление; фр. influence — влияние;
• с английского: англ. skyscraper — небоскрёб; англ. semiconductor — полупроводник.

Семантические кальки — это слова, которые получили новые, переносные значения под влиянием иностранного слова. Так, например, русское слово «утончённый» под влиянием фр. raffiné получило новое значение «изысканный, изощренный»; слово «тронутый» в новом значении «психически ненормальный» обязано фр. toqué; слово «ограниченный» в значении «туповатый, недалекий» из фр. borné.

Фразеологические кальки возникают путём буквального перевода идиоматических выражений: «пора меж волка и собаки» (А. С. Пушкин^[2]) от фр. entre chien et loup «в сумерки»; «целиком и полностью» от нем. ganz und voll «полностью». Русское выражение «он не в своей тарелке» (то есть ему не по себе, он чувствует себя некомфортно и т. п.) обязано фр. il n’est pas dans son assiette, в котором слово «assiette» с основным значением «тарелка» реализует значение «положение».

Полукалькой называется частичное калькирование составных слов. Например, в слове «трудоголик» (от англ. workaholic) калькирована только первая часть слова, в слове «антитело» (от фр. anticorps) — только вторая.

Термин ложная калька применяют к заимствованиям в результате ложно истолкованной морфолого-семантической структуры иноязычного слова. Например, русское название «орлик» растения аквилегия — перевод лат. aquilegia, воспринятого как производное от лат. aquila «орёл» (в действительности этимология лат. aquilegia — от лат. aqua «вода»).

Намеренное насаждение кальки (особенно словообразовательной) чревато нелепостями, неумышленное и чрезмерное приводит к засорению языка заимствованиями^[3].

В технике перевода кальку следует отличать от морфологической передачи, когда иноязычное слово транслитерируется с последующим приспособлением его к морфологии родного языка (для удобства склонения и спряжения). Например, от фр. dièse образовано существительное мужского рода «диез», а от однокоренного др.-греч. δίεσις — существительное женского рода «диеса»; русский глагол «утрировать» — от фр. outrer преувеличивать; чужое лат. intonatio может быть переведено и калькой («настройка»; от in+tonus), и морфологической передачей («интонация»; чужая транслитерируемая основа «интонац-» + родная флексия «-ия»).

 

Интернациональная лексика

1. Слова и словосочетания, термины и терминологические сочетания, которые в разных языках имеют сходную форму и одинаковое значение. Они появляются в языках в результате заимствования одним языком у другого какого-либо третьего языка, например латинского, английского, французского и пр.

2. Слова общего происхождения, существующие во многих языках с одним и тем же значением, но обычно оформляемые в соответствии с фонетическими и морфологическими нормами данного языка. Основную часть интернациональной лексики составляют термины из области науки и техники. К интернациональным словам относятся также такие, которые обычно в неизмененном виде заимствуются многими языками из языка народа, создавшего эти слова вместе с соответствующими предметами или явлениями.

Вопрос№30