СССР к концу сталинской эпохи: итоги и перспективы

5 марта 1953 г. умер И. В. Сталин. К концу жизни этот человек достиг зенита могущества, возведя на крови и беззаветном энтузиазме десятков миллионов людей вторую по мощи мировую державу. По образному выражению У. Черчилля, Сталин «принял Россию лапотной, а оставил с атомным оружием». Но уже тогда выпестованный им советский тоталитаризм столкнулся с двумя вызовами капиталистического мира, адекватный ответ на которые он, как показало будущее, не смог дать.

Первый — экономический. Ведущие западные страны на рубеже 40—50-х гг. вступили в эпоху научно-технической революции, что вскоре вывело их на новую, постиндустриальную ступень развития. Наметился стремительно прогрессирующий разрыв в технологическом качестве потенциалов западной рыночной экономики и советской директивной. Последняя в силу присущих ей органических свойств — сверхцентрализо-ванности, отсутствия инициативы и предприимчивости в многочисленных структурных звеньях хозяйственного управления, слабой материальной заинтересованности работников в качестве труда — оказалась невосприимчивой к внедрению в производство в общенациональном масштабе (за исключением приоритетного военно-промышленного комплекса) новейших достижений научно-технической мысли.

Второй вызов — в области общественно-политической и социальной. Он выражался в том; что развитые капиталистические государства продолжали стабильно поднимать и без того высокий, не сопоставимый с советскими стандартами уровень жизни населения, обеспечивать широкие демократические права и свободы.

Строго говоря, давление этого вызова ощущалось и в предшествующие десятилетия. Именно для нейтрализации «демонстрационного эффекта» Запада (или, пользуясь языком партийных идеологов, его «тлетворного влияния») между СССР и Западом фактически уже с 20-х гг. был опущен «занавес» — сначала относительно легкий, проницаемый, затем поистине «железный». Он казался незыблемым. Но то было обманчивое впечатление.

«Занавес» в основном подпирала репрессивная машина, давившая своими тяжелыми катками все ростки вольномыслия и критического отношения к реалиям советского образа жизни. Между тем ресурсы этой машины, как будет показано ниже, оказались практически полностью выработанными, и власти после смерти диктатора были вынуждены приступить к ее демонтажу. Кроме того, «железный занавес» поддерживался традиционно изоляционистской политикой в области культурного обмена, общественных и личных связей с капиталистическим миром. В годы «холодной войны» она еще более усилилась, охватывая все новые сферы международных отношений. Резко сократилась торговля с Западом (на 35% в 1950 г. по сравнению с первыми послевоенными годами), что болезненно сказывалось на советской экономике, лишенной притока передовых технологий и оборудования. Руководству СССР и здесь в скором времени пришлось пересмотреть свою позицию и встать на путь расширения многосторонних отношений с западными государствами.

В этой ситуации «железный занавес» начал медленно, по неотвратимо ржаветь. С каждым годом, не говоря ужо о десятилетии, он все больше утрачивал способность ограждать население от «тлетворного влияния» Запада. И как закономерный результат — насаждавшиеся коммунистической пропагандой стандарты «социалистического народоправства» и равенства в нищете утрачивали некогда имевшую для немалой части населения привлекательность и магическое воздействие, уступая место растущим сомнениям в правильности «выбранной» старшими поколениями модели общественного развития. В народе постепенно, десятилетие за десятилетием, накапливался критический потенциал. И никакие действия властей не могли остановить этот процесс, ибо в рамках существовавшей модели было невозможно обрубить питающие его социально-экономические и политические корни.

Исторический опыт показывает, что любая общественная система, не способная эффективно реагировать на принципиальные вызовы времени и внешней среды, рано или поздно входит в полосу общего кризиса и разложения. Вопрос, когда такая полоса началась в СССР, является дискуссионным. Одни исследователи датируют это серединой 50-х гг., другие — концом 70-х или серединой 80-х гг.

Но как бы то ни было, очевидна особенность общего кризиса советской модели тоталитарного «государственного социализма» (кстати, крайне затрудняющая датировку начальной грани этого процесса) — его затяжной, вялотекущий характер. Это объяснялось как многовековыми российскими традициями (мощной государственностью, несформированностью гражданского общества, укоренившейся в народной психологии стихийной тягой к уравнительной справедливости), так и размерами страны, ее исключительными по масштабам природными богатствами, которые в нараставших количествах безжалостно бросались в топку затратной директивной экономики и поддерживали в ней огонь жизни. На этой основе власти обеспечивали функционирование, хотя и на низком уровне, системы социальных гарантий (бесплатное медицинское обслуживание и образование, пенсии и т. п.), что позволяло избегать сколько-нибудь серьезного народного недовольства.

Вопросы и задания

1. Что представлял собой Советский Союз к концу сталинской эпохи (экономика, политическая система, социальная структура, роль и место в системе международных отношений, культура)? 2. Как мы знаем, в декабре 1991 г. СССР распался. Задумайтесь над вопросом- почему это произошло и можно ли было избежать такого поворота событий? Постарайтесь держать этот вопрос в центре своего внимания, изучая последующие этапы истории России.

Глава XVII. СССР В 1953—1964 гг.: ПОПЫТКИ РЕФОРМИРОВАНИЯ «ГОСУДАРСТВЕННОГО СОЦИАЛИЗМА»

Номенклатура и реформы

После смерти диктатора бразды правления страной сосредоточились в руках небольшой группы политиков: преемника И. В. Сталина на посту председателя Совета Министров Г. И. Маленкова, министра объединенного МВД (куда вошло и министерство госбезопасности) Л. П. Берии и секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева. Внутри этого «триумвирата» сразу же началась борьба за лидерство, исход которой в конечном счете определялся тем, кого из претендентов на верховную власть поддержит партийно-государственная и военная номенклатура.

Основу этого господствовавшего слоя советского общества составляли люди, занявшие руководящие посты после «великой чистки» 30-х гг., а также в период Отечественной войны. За прошедшее время их положение заметно окрепло, они обрели немалый опыт и авторитет как непосредственные организаторы борьбы народа против фашистской агрессии. К тому же номенклатура успела обрасти взаимопроникающими связями, которые цементировали этот слой, поддерживали его внутреннюю устойчивость. На первое место выдвинулся советский эквивалент дореволюционных генерал-губернаторов — секретари ЦК республиканских компартий, обкомов и крайкомов (их удельный вес в ЦК КПСС поднялся с 20% в 1939 г. до 50% в 1952 г.). Они были лояльны по отношению к центру, но требовали большей самостоятельности в решении местных дел и, главное, личной безопасности. Расширения участия в реальном осуществлении власти и гарантий от возобновления репрессий в собственной среде жаждали и другие отряды номенклатуры.

Стремление власть имущих к реформированию тоталитарных структур питалось и событиями, которые развернулись сразу после смерти И. В. Сталина и грозили выйти из-под контроля (восстания в советских концлагерях — самое серьезное из них случилось весной 1954 г. в Кингире, где против 13 тыс. его участников властям пришлось применить танки; массовые антикоммунистические и антисоветские выступления в ГДР и Чехословакии, брожение в других странах «народной демократии»).

Вместе с тем номенклатура ясно осознавала предел в предстоящих реформах, дальше которого она не хотела, да и не могла идти: им надлежало подтолкнуть развитие производства (особенно в разоренном аграрном секторе экономики), снять явное перенапряжение и усталость общества от искусственно подстегиваемой «мобилизационной готовности» к отражению происков все новых «внутренних и внешних врагов»; коренным образом реорганизовать систему ГУЛАГа, изжившую себя и все более превращавшуюся в пороховую бочку¹; несколько улучшить жизнь простых людей, влачивших нищенское существование. И в то же время реформы никак не должны были ущемлять социально-политических интересов партократии и прочих привилегированных групп населения.

________________________________

¹ Еще в 1948 г., в обстановке общей нехватки рабочей силы из-за понесенных в войне колоссальных потерь, власти распорядились использовать заключенных более «экономно», надеясь тем самым сократить их массовую смертность. Была введена грошовая зарплата, «ударникам» добавлены пайки. Но подобные меры не дали результатов. На рубеже 40—50-х гг. произошли первые в истории ГУЛАГа восстания узников. Советское руководство оказалось перед альтернативой: или резко увеличить довольствие заключенным, радикально изменить весь уклад их работы и «жизни», или распустить лагеря, где отбывали наказание за мифические преступления миллионы трудоспособных людей. Первое, однако, делало нерентабельным само существование системы подневольного труда: она могла функционировать только при работе «на износ» и постоянном пополнении свежим «человеческим материалом» через массовые репрессии. Под давлением послевоенного дефицита рабочей силы в стране, преобладавших настроений в разных слоях населения, включая номенклатуру, был избран второй путь.

Каждый из кандидатов на верховную власть поспешил заявить о своей готовности к изменению порядка вещей, освященных сумрачным гением И. В. Сталина. Так, Г. М. Маленков высказывался в общей форме, не называя имен, против «политики культа личности», за смещение акцента в экономике в сторону удовлетворения непосредственных материальных и культурных потребностей народа, за мирное сосуществование с капиталистическими государствами как альтернативу неизбежной гибели цивилизации в ядерной войне. Л. П. Берия в свою очередь ратовал за объединение Германии и ее нейтралитет, примирение с Югославией, за расширение прав республик СССР и выдвижение там в руководство национальных кадров, выступал против русификации в области культуры.

И все же выбор пал на Н. С. Хрущева. Причины следует искать в том, что этот политик в прошлом был в меньшей степени, чем многолетний шеф госбезопасности Л. П. Берия и один из вдохновителей послевоенных «чисток» Г. М. Маленков, замешан в кровавом «перетряхивании» руководящих кадров, а в настоящем не контролировал карательные органы. В глазах номенклатуры это делало фигуру Хрущева не столь одиозной и опасной в будущем.

События на советском политическом «Олимпе» развивались стремительно. В июне 1953 г. по обвинению в «сотрудничестве с империалистическими разведками» и «заговоре с целью восстановления господства буржуазии» был арестован Л. П. Берия (расстрелян в декабре того же года). В январе 1955 г. подал в вынужденную отставку председатель Совмина Г. М. Маленков. Последний акт борьбы пришелся на лето 1957 г. Тогда из партийно-государственного руководства была изгнана как «антипартийная» группа политиков (Г. М. Маленков, Л. М. Каганович, В. М. Молотов и др.) из-за их открытого сопротивления курсу, проводимому партократией во главе с ее ставленником — первым секретарем ЦК КПСС (с сентября 1953 г.) и председателем Совмина СССР (с марта 1958 г.) Н. С. Хрущевым.

Следует, однако, подчеркнуть: новый советский лидер, обладавший недюжинным умом и большой хитростью, тонким знанием специфических законов аппаратной борьбы, сумел довольно быстро подмять под себя верхние эшелоны партократии и получил простор для проявления собственной колоритной индивидуальности (заметим попутно — за счет потенциала великой державы). В решающей степени тому способствовали и впечатанная кровью в сознание старых аппаратчиков жесткая сталинская схема управления (непогрешимый вождь — послушные исполнители), и сама политическая атмосфера в стране, едва вступившей на путь избавления от тоталитарных структур.

Вопросы и задания

1. Охарактеризуйте борьбу в ближайшем окружении И. В. Сталина после его смерти. Почему она завершилась победой Н. С. Хрущева? 2. В чем вы видите причины, побудившие советское руководство приступить к реформам? Какие цели оно при этом преследовало?