Третьеиюньская политическая система

Расстановка политических сил. Вопрос о Думе. Пытаясь проводить новый политический курс, который он определял двумя словами: «порядок и реформы», Столыпин попал в довольно сложную политическую ситуацию. С одной стороны, несмотря на подавление революции, антиправительственные настроения по-прежнему были чрезвычайно сильны в народе и обществе. Значительная часть населения явно не доверяла власти. Не только революционеры, но и многие представители буржуазной оппозиции при первой возможности в самой разной форме выражали свое негодование карательными действиями правительства. Что же касалось столыпинских реформ, то они нередко воспринимались в либерально настроенной части общества как недобросовестная попытка обмануть народ, отвлечь его от борьбы за реальные перемены лживыми обещаниями, не дав ничего по существу.

С другой стороны, Столыпин подвергался все более резкой критике и справа, со стороны черносотенцев. Многие из этих деятелей поначалу восприняли энергичного, «крутого», быстрого на расправу премьера как спасение. Но, по мере того как страх, вызванный революцией, утихал, деятельность Столыпина начинала вызывать у них все большее подозрение. Еще будучи саратовским губернатором, Столыпин, в отличие от многих других «начальников губерний», не давал черносотенцам полной воли. Используя в ряде случаев черносотенцев для борьбы с революционерами, он стремился держать их под строгим контролем, старался избегать погромов и кровопролитий, столь характерных для России в 1905 —1906 гг. Став премьером, Столыпин еще более решительно потребовал прекращения погромной «самодеятельности», добиваясь разоружения черносотенных организаций. Одного этого было достаточно, чтобы вызвать раздражение у правых, рассчитывавших после подавления революции стать полными хозяевами в стране. Еще большую неприязнь в черносотенных кругах вызывали реформаторские планы Столыпина, любые реформы воспринимались здесь как зло.

Но Столыпин отнюдь не был лишен политической и социальной опоры. Та «глубокая вера» в его курс, о которой заявили еще в 1906 г. октябристы, отнюдь не ослабела и после окончания революции. Между тем за октябристами стояли не очень многочисленные, но очень богатые и влиятельные слои населения: крупные предприниматели и не менее крупные помещики, сумевшие перестроить свое хозяйство на новый, капиталистический лад. Эта социальная группа вполне одобряла как наведение порядка самыми крутыми мерами, так и осторожные, продуманные реформы. Если левые и правые критиковали Столыпина, то центр был готов оказать ему самую серьезную поддержку.

В подобной непростой ситуации первостепенное значение приобрел вопрос о судьбе Думы. Черносотенцы, приветствуя разгон II Думы, заявляли о необходимости полностью покончить с этим учреждением. С их точки зрения, представительное правление являлось исчадием революции: согласие на созыв Думы было грубой силой вырвано «смутьянами» у царя, теперь же, когда со «смутой» покончено, нужно возвращаться к традиционному для России самодержавному правлению. Столыпин и стоявшие за ним политические силы были с подобной точкой зрения совершенно несогласны. Дума, по их мнению, была чрезвычайно полезна для поддержания порядка в стране. Выборы депутатов, думские прения, депутатские запросы и т. п.— все это должно было успокаивать массы, внушать им веру в то, что о них думают и заботятся их избранники, что все «больные вопросы» русской жизни рано или поздно будут решены мирным путем. Один из ближайших сотрудников Столыпина С. Е. Крыжановский весьма откровенно сравнивал Думу с канализацией, позволяющей брать антиправительственные настроения под контроль и «сплавлять» их в нужном направлении. Но, естественно, подобное было возможно только при одном условии: Дума должна была стать управляемой со стороны власти, попасть под ее контроль. Именно для того, чтобы сконструировать подобную «послушную» Думу, Столыпин и принял новый избирательный закон.

III Государственная дума. Положение о выборах, принятое 3 июня 1907 г., резко изменило соотношение между куриями выборщиков в пользу помещиков и крупной буржуазии (городская курия была разделена на два разряда, четко отделявших крупных предпринимателей и купцов от основной массы городского населения). Теперь 1 голос помещика приравнивался к 4 голосам крупной буржуазии, 68 — городской мелкой буржуазии, 260 — крестьян и 543 — рабочих. По сравнению со старым избирательным законом соотношение между представительством помещиков и крупных буржуа изменилось не очень значительно (раньше было 1:3). Зато по сравнению с крестьянством и рабочими помещики и буржуа выбирали теперь во много раз больше депутатов, чем раньше.

Если рабочих депутатов и в первых Думах было сравнительно немного, то потери крестьян были огромны: их ранее весьма значительное представительство уменьшилось в 16 раз. Деятельность I и II Дум ясно показала правительству, что с депутатами, избранными крестьянской массой, общего языка найти не удастся. В результате третьеиюньских перемен Дума утратила свой демократический характер, став в значительной степени буржуазно-помещичьим органом.

Однако политической сплоченностью III Дума, открывшая свои заседания 1 ноября 1907 г., отнюдь не отличалась. Противоречия, разъедавшие высшие классы, были в полной мере учтены Столыпиным, сумевшим смонтировать чрезвычайно удобный для себя законодательный орган. Главное отличие III Думы от предыдущих заключалось в том, что силы, оппозиционные правительству, не составляли в ней абсолютного большинства. В III Думе устанавливалось неустойчивое равновесие между правыми — черносотенцами (144 депутата), центром — октябристами (148 депутатов) и левыми фракциями. Из левых наиболее значительной была фракция кадетов (54 депутата), которых, как правило, поддерживали представители новой, созданной в 1907 г. партии прогрессистов (28 депутатов). Эта партия включала в себя представителей крупной буржуазии (текстильная, пищевая промышленность), тесно связанных с рынком, меньше нуждавшихся в казенных заказах и потому относительно независимых от правительственных сфер. Как правило, вместе с оппозицией голосовали и 26 депутатов от национальных окраин. Радикально настроенные фракции — 14 трудовиков и 19 социал-демократов — держались особняком, но серьезно повлиять на ход думской деятельности они, конечно, не могли.

Позиция каждой из трех основных групп — правых, левых и центра — была определена на первых же заседаниях III Думы. Черносотенцы, не одобрявшие преобразовательных планов Столыпина, безоговорочно поддерживали все его меры по борьбе с противниками существующего строя. Либералы пытались противостоять реакции, но в некоторых случаях Столыпин мог рассчитывать на их относительно доброжелательное отношение к предлагаемым правительством реформам. При этом ни одна из крайних группировок не могла при голосовании в одиночку ни провалить, ни утвердить тот или иной законопроект. В подобной ситуации все решала позиция центра — октябристов. Недаром председателем III Думы был избран один из лидеров этой партии — Н. А. Хомяков. Октябристов же после революции все чаще и с полным основанием стали называть «столыпинской партией»: они готовы были оказать поддержку обоим направлениям правительственной политики — и наведению порядка, и проведению реформ.

В результате с первых же заседаний III Думы в ней заработал нехитрый, но действенный механизм, получивший название октябристского маятника. Когда в Думе принималось решение по законопроекту реакционного характера, октябристы голосовали вместе с черносотенцами, образовывая право-октябристское большинство'(292 голоса). Когда же на повестке дня стоял законопроект, связанный с преобразованиями, октябристы меняли своих временных союзников, образовывая левооктябристское большинство (256 голосов). Таким образом, не имея в Думе постоянного большинства, Столыпин тем не менее сумел развязать себе руки и проводить ту политику, которую считал необходимой. При этом Дума успешно играла и предписанную ей роль отвлекающего фактора: в ней хватало и острых депутатских запросов, и шумных скандалов, в которых наряду с социал-демократами и трудовиками с большой охотой участвовали и черносотенцы. Особенно усердствовали по этой части лидеры правых — Н. Е. Марков и В. М. Пуришкевич.

Столыпин и «верхи». И все же этот, казалось бы, безупречно отлаженный механизм работал со сбоями, которые с каждым годом правления Столыпина становились все очевидней. Дело в том, что столь удобный для правительства октябристский маятник функционировал только в Думе. В верхней же законодательной палате, Государственном совете, безоговорочно господствовали правые. Определявшие лицо этого органа верхи бюрократии и представители земельной аристократии старого, полукрепостнического закала не склонны были идти навстречу реформистским планам главы! правительства.

При этом правые всегда находили полное понимание на самых «верхах» — у царя и его ближайшего окружения. Демонстративно милостивые приемы черносотенных депутаций, разнообразные награды и субсидии, вручаемые лидерам правых, амнистия, почти автоматически распространявшаяся на «погромных героев»,— подобными мерами царь постоянно подчеркивал свои симпатии, более того, свое духовное единство с реакционерами. Естественно, что и реакционно настроенные члены Государственного совета могли рассчитывать на полную поддержку со стороны Николая II.

В этих условиях Столыпин, довольно легко добивавшийся своих целей на думском уровне, в высших сферах постоянно сталкивался с серьезными препятствиями. Наводить порядок ему позволяли весьма охотно. Что же касалось задуманных реформ, то из них Столыпину более или менее последовательно удалось провести в жизнь лишь аграрную. Все прочие преобразования были либо искажены до неузнаваемости, либо просто блокированы Государственным советом. Таким образом, вне зависимости от воли самого премьера столыпинская политика приобретала все более односторонний, репрессивно-карательный характер.

Вопросы и задания

1. Охарактеризуйте расстановку политических сил в России после подавления революции. 2. Почему Столыпин не имел безоговорочной поддержки ни у реакционеров, ни у оппозиции? Почему его поддерживали октябристы? 3. Сравните старый и новый избирательные законы. Как изменился политический состав III Думы по сравнению с двумя первыми? Почему III Дума была «удобна» для правительства? 4. Объясните, почему политика Столыпина приобретала репрессивно-карательный характер.

Наведение порядка

Репрессивные меры. Рассматривая борьбу с противниками существующего строя как одну из главных своих задач, Столыпин и после революции продолжал разворачивать и совершенствовать систему репрессивно-карательных мер.

Не менее интенсивно, чем раньше, работала охранка, по-прежнему не брезговавшая в своей деятельности прямым нарушением законов. Как и раньше, деятели охранки главную ставку делали на провокацию, наводняя подполье и оппозицию своими агентами, которые, чтобы заслужить доверие в этой среде, вели активную антиправительственную агитацию, бросали бомбы и т. п. Некоторые деятели политической полиции весьма откровенно заявляли, что, будучи не в силах подавить революционное движение, они постараются максимально развратить его.

В 1908 г. журналист В. Л. Бурцев разоблачил руководителя Боевой организации эсеров Е. Ф. Азефа: как выяснилось, организатор убийства Плеве и великого князя Сергея Александровича с 1892 г. был платным агентом охранки. Дело Азефа прогремело на всю Россию. Однако эта позорная история ни в коей мере не изменила охранные нравы. Провокация и после этого использовалась политической полицией чрезвычайно широко и в самых разных сферах. Так, агентом охранки был один из самых ярких ораторов IV Думы большевик Р. В. Малиновский.

Чрезвычайно жестоким было при Столыпине судопроизводство по политическим делам. «Обычные» военно-окружные суды, через которые проходила основная масса политических дел, немногим уступали в этом отношении чрезвычайным военно-полевым. Хотя теперь обвиняемые могли пользоваться услугами адвокатов и юридические формальности в целом соблюдались более строго, судьи-офицеры, как правило, выносили самые суровые приговоры. Недаром известный писатель и общественный деятель В. Г. Короленко отмечал, что смертная казнь в эти годы стала «бытовым явлением». Всего, по неполным данным, за первые три года существования третье-июньской монархии (1907—1909 гг.) был казнен 2681 человек, т. е. в среднем каждый месяц военные суды отправляли на смерть более 70 человек. И только в 1910 г. кривая государственных убийств пошла вниз.

Те же десятки тысяч «политиков», кого миновала смертная казнь, отправлялись в ссылку, на каторжные работы, в тюремное заключение. И здесь правительство Столыпина ужесточило режим, нередко идя на физическое уничтожение своих политических противников. Когда один из помощников начальника Бутырской тюрьмы встречал очередную партию политзаключенных словами: «Живыми вы отсюда не выйдите», он знал, что говорил. Не только в Бутырках, но и в Орловском централе, Псковской тюрьме, знаменитых петербургских «Крестах», так же как и во многих других, менее известных местах заключения, тюремщики делали все возможное для того, чтобы как можно раньше свести своих подопечных в могилу. С этой целью практиковались невиданные ранее массовые избиения политических заключенных, на них натравливались уголовники; их бросали в карцеры, где сознательно создавались невыносимые условия — убийственная сырость, невероятная духота или, напротив, жуткий холод. Если тюрьма и не убивала, то, как правило, калечила на всю жизнь.

Беспощадно борясь с революционерами, Столыпин не забывал и о своих легальных противниках. Умело используя законодательство революционного времени, правительство постоянно приостанавливало, а при первой возможности и закрывало враждебные ему органы печати. Строжайший надзор был установлен за различными обществами и организациями даже сугубо культурно-просветительного характера. Особенно жестоко пострадало в это время новорожденное профсоюзное движение: только за 1907—1909 гг. правительством было закрыто 356 профессиональных союзов рабочих различных отраслей промышленности.

Революционное и общественное движение. Послереволюционный период характеризовался резким спадом как рабочего движения, так и крестьянских волнений. В деревне Столыпину на какое-то время удалось навести относительный порядок. Кроме того, проведение аграрной реформы поневоле заставило крестьян заняться прежде всего своими хозяйственными делами — те, кто побогаче, выходили из общины, закрепляя за собой свои надельные земли и прикупая новые; другие, победнее, продавали свой нехитрый скарб и переселялись на новые места.

Все реже выступали на борьбу с предпринимателями и правительством рабочие: в 1908 г. бастовало 176 тыс., в 1909 г.— 64 тыс., в 1910 г.— 47 тыс. человек. На фоне общего спада рабочего движения особенно заметным было уменьшение числа политических стачек: если в 1905 г. в разгар революции они составляли до 50% от общего числа бастующих, то в 1910 г.— всего 8%. Зато рос процент так называемых оборонительных стачек, которые являлись протестом против снижения заработной платы и увеличения рабочего времени. В 1905 г. таких стачек был всего 1%, в 1908—1910 гг.— около 35%. Часто рабочие были вынуждены прекращать стачки, не добившись никакого успеха (60% «проигранных» стачек в 1908—1910 гг. против 29% в 1905 г.).

Правление Столыпина явилось временем тяжелых испытаний для революционных партий. В этот период охранка одну за другой громит местные организации, как эсеров, так и эсдеков, ликвидирует подпольные типографии, наносит серьезные удары по партийному руководству.

В партии эсеров, значительная часть членов которой, избежав тюрем и каторги, эмигрировала за границу, начались бесконечные распри по программным и тактическим вопросам. Несколько эмигрантских группировок — «Парижская группа», «Инициативное меньшинство» — составили в это время серьезную оппозицию ЦК партии. Оппозиционеры обвинили руководство в том, что оно избрало во время революции неразумную тактику, «погубив все дело». Оппозиционеры считали, что нужно было не сворачивать деятельность Боевой организации, не «мельчить» террор, а, напротив, основные силы бросить на террористическую борьбу с правительством, объявив ему войну на уничтожение.

Страшным ударом для эсеров явилось разоблачение Азефа. И руководству, и рядовым членам партии нелегко было пережить тот факт, что Боевая организация, бывшая для многих настоящим символом революционной борьбы, на протяжении всей своей деятельности находилась под контролем охранки. В партийной среде пошла волна «шпиономании»: начались взаимные и, как правило, ложные обвинения в предательстве и провокации. В 1909 г. ЦК подал в отставку, а «Парижская группа», пойдя на открытый раскол, вышла из партии. Все эти раздоры, усугубляемые постоянными и очень болезненными ударами, наносимыми охранкой, привели к тому, что эсеры в 1909—1910 гг. почти полностью свернули свою революционную деятельность.

Нелегким был этот период и для социал-демократов. Резко изменившаяся политическая ситуация в стране породила в их среде два диаметрально противоположных течения. Ликвидаторы, в основном меньшевики, настаивали на ликвидации подпольной партии и призывали сосредоточить все силы на легальной деятельности, имея в виду прежде всего работу в Думе. Отзовисты, главным образом большевики, напротив, призывали уйти в глухое подполье, отозвав рабочих депутатов из Думы и отказавшись от любых форм легальной деятельности. Этим крайним течениям противостояли большевики-ленинцы, сблизившиеся в это время с так называемыми меньшевиками-партийцами, руководимыми Г. В. Плехановым. И те и другие призывали к разумному сочетанию легальной и нелегальной борьбы, стремясь сохранить как подпольную партийную организацию, так и социал-демократическую фракцию в III Думе. Все эти распри, отнимавшие массу сил и средств, значительно ослабляли деятельность социал-демократов.

Схожие процессы происходили и среди оппозиционно настроенных либералов. Правда, кадеты и прогрессисты избежали серьезных внутренних раздоров. Однако и без того весьма незначительная численность их партий еще более уменьшилась. Либералами овладела апатия: партийное руководство в это время постоянно жаловалось на растущую пассивность рядовых членов.

Новые тенденции в общественном движении. В этих условиях часть общественных деятелей различных направлений постепенно приходит к переоценке традиционных ценностей. Точкой отсчета в этой переоценке для них, как правило, являлась недавняя революция, исполненная жестокой, кровопролитной борьбы и не достигшая поставленных целей. Одних революция напугала, других утомила, третьих разочаровала. Старые политические и социально-экономические программы различных общественных движений стали казаться примитивными, наивными и невыполнимыми. Под гнетом этих впечатлений общественные деятели начинают размышлять о том, что, как правило, мало волновало интеллигентное русское общество: о Боге, о душе, о религии; начинают искать новые пути для воплощения в жизнь своих идеалов. Неизгладимый след в истории русской общественной мысли оставило течение в либеральной среде, заявившее о себе сборником статей «Вехи». В этом сборнике, вышедшем в 1909 г. под редакцией П. Б. Струве, приняли участие известные мыслители и общественные деятели — Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон и др. Они подвергли глубокому и тщательному анализу ту социальную общность, неотъемлемой частью которой сами являлись,— русскую интеллигенцию, ее идейную и психологическую сущность, ее общее мироощущение.

Результаты этого анализа были малоутешительны. «Веховцы» обличали присущий интеллигенции атеизм, писали о забвении ею высоких религиозных истин ради «уравнительной справедливости», констатировали полный разрыв между интеллигентским политизированным мышлением и глубинной духовной жизнью русского народа — того народа, который, совершенно не понимая его сущности, интеллигенция собиралась облагодетельствовать. Обвиняя интеллигенцию в «безответственности», в неспособности предвидеть результаты своей деятельности, «веховцы» в значительной степени возлагали на нее ответственность за трагедию российской революции.

Публикация «Вех» вызвала бурную полемику в печати — только в 1909 г. появилось более 200 статей, рецензий и разного рода откликов, в основном резко отрицательного характера. Ленин, в частности, назвал «Вехи» «энциклопедией либерального ренегатства». Свое несогласие с «Вехами» выразили и многие руководители либерального движения, в частности П. Н. Милюков. Однако огромный интерес, проявленный к этому изданию в русском обществе, убедительно свидетельствовал о том, насколько жизненно важные вопросы затронули его авторы.

В целом же разброд и шатания в политических партиях, поиски новых путей русским обществом — все это неизбежно ослабляло напор революционеров и оппозиции, их борьбу с правительством. Таким образом, Столыпин получил относительно благоприятные условия для проведения задуманных им реформ.

Вопросы и задания

1. Сравните репрессивную политику правительства до и после революции. 2. В чем выразился спад революционного движения в 1907—1911 гг.? 3. Расскажите о наиболее характерных чертах общественного движения в этот период. 4. Почему издание сборника «Вехи» вызвало столько откликов в прессе?

Реформы

Общее направление реформаторской деятельности П. А. Столыпина. Главной задачей, которую ставил перед собой Столыпин-реформатор, было укрепление социальной базы существующего строя. Бурные события начала XX в. убедили его в том, что искренне преданное царской власти поместное дворянство уже не может в одиночку служить ей достаточно надежной опорой. С другой стороны, не оправдали себя и попытки власти опереться на общинное крестьянство, имея в виду его традиционную аполитичность и веру в «доброго царя». Мощное аграрное движение 1905—1906 гг. ясно показало, что основная масса крестьян безоговорочно поддержит власть только в том случае, если получит от нее казенные, удельные и, главное, помещичьи земли.

Идти на столь радикальное социально-экономическое переустройство России П. А. Столыпин не мог и не хотел. Он замыслил, оставив в неприкосновенности помещичье землевладение, ублаготворить наиболее зажиточную часть крестьянства за счет основной массы крестьян-общинников. Тем самым правительство как бы убивало одним выстрелом двух зайцев — сохраняло старую социальную опору в лице дворян-помещиков и создавало новую за счет «крепких хозяев».

Не последнюю роль в планах Столыпина играли надежды на то, что разрушение общины, появление хозяина-собственника благотворно скажется на хозяйственном развитии деревни, поможет ей поднять уровень производства, вырваться из рутины, характерной для общинного земледелия. Рассчитывал Столыпин и на то, что его реформы приведут к изменениям в народной психологии, воспитают уважение к частной собственности, привив тем самым иммунитет к революционной агитации.

Речь шла именно о реформах — Столыпин собирался провести в жизнь все преобразования, намеченные в правительственной программе, опубликованной 25 августа 1906 г. Причем наиболее важные из этих реформ были тесно связаны между собой — аграрная реформа должна была помочь оформлению «крепких хозяев» в сильную социальную группу; реформа местного самоуправления — предоставить им большие возможности для участия в работе земств; реформа средней и высшей школы — демократизировать систему образования в России, сделать ее более доступной для крестьянских детей.

Однако вследствие постоянной оппозиции правых в Государственном совете и царском окружении Столыпину удалось более или менее последовательно провести в жизнь лишь аграрную реформу — да и то лишь потому, что еще слишком свежи были воспоминания о погромах помещичьих усадеб и разделах имений между бунтующими крестьянами. К тому же предложенные Столыпиным преобразования в этой сфере практически никак не затрагивали помещичьих интересов. Дальнейшие же попытки развивать реформаторскую деятельность встречались верхами в штыки.

Особенное негодование реакционеров вызвал проект реформы местного самоуправления, в ходе которой предполагалось упразднить сословность выборов в земские органы, введя общий для всех слоев населения имущественный ценз. Тем самым Столыпин рассчитывал увеличить в земствах представительство «крепких хозяев». Помещики же восприняли этот шаг как подрыв своей власти и влияния на местах. Защитники их интересов в Государственном совете, по сути, блокировали столыпинский проект.

Аграрная реформа. Основным направлением реформы, начатой еще во времена революции, было разрушение общины. Однако в полную силу указ 9 ноября 1906 г. о переходе общинных наделов в частную собственность крестьян-единоличников «заработал» уже в послереволюционной России. При этом рядом дополнительных указов 1907 —1911 гг. правительство ясно определило свои цели: не только закрепить за отдельными хозяевами общинные земли, но и покончить с обычной для общины чересполосицей. «Крепких хозяев» нацеливали на превращение своих хозяйств в изолированные друг от друга хутора. Там же, где в условиях чересполосицы крестьянского хозяйства это было невозможно, все равно рекомендовали сводить свои наделы воедино, в отруба, пусть даже и находящиеся в отдалении от крестьянских усадеб.

Местная администрация всеми силами форсировала процесс разрушения общины. За 1907 —1914 гг. из общины выделилось 2,5 млн. крестьян (22% всех крестьянских хозяйств). При этом столыпинскими указами поспешила воспользоваться не только нарождавшаяся сельская буржуазия, которой давно уже стали обременительны и круговая порука, и постоянные переделы земли. Из общины стала выходить и самая разоренная беднота, стремившаяся укрепить за собой землю, с тем чтобы продать ее и уйти в город или перебраться в другие, более счастливые места. Эти «бедняцкие» земли, как правило, скупались все теми же крепкими хозяевами, которые, таким образом, еще более улучшали свое положение.

Другое направление реформы, также нацеленное на укрепление слоя зажиточных крестьян, было связано с Крестьянским банком. Он служил посредником между помещиками, желавшими продать свои земли, и крестьянами, желавшими их купить. Таким образом, банк способствовал переходу части помещичьих земель в руки сельской буржуазии, но исключительно ненасильственным путем, в форме купли-продажи, причем на максимально выгодных для помещиков условиях. Крестьянам-единоличникам банк предоставлял на льготных условиях ссуды, необходимые для такой покупки.

Если первые два направления аграрной политики Столыпина — разрушение общины и деятельность Крестьянского банка — должны были способствовать укреплению сельской буржуазии, то проблемы, связанные с сельской беднотой, Столыпин надеялся решить с помощью массового переселения. За счет этого он рассчитывал, с одной стороны, ослабить земельный голод в центральных губерниях, с другой — переместить ожесточенную часть населения на окраины России, подальше от помещичьих имений.

Основная масса переселенцев отправилась в Сибирь. Сам по себе процесс переселения и землеустройства был плохо организован. Сплошь и рядом крестьян бросали на произвол судьбы, значительная часть их, вместо того чтобы утвердиться в качестве самостоятельных хозяев, попала в кабалу к местному сибирскому кулачеству. Не случайно из трех с лишним миллионов переселенцев более 500 тыс. (около 16%) предпочли вернуться «на пепелище» — в родные края. Пренебрежение власти к «слабым и голодным», проявленное в этом важном деле, еще больше ожесточило бедноту.

Итоги столыпинской политики. Не удалось П. А. Столыпину выполнить и свою главную задачу: расширить социальную опору власти за счет зажиточных крестьян. Его реформа, несомненно, значительно усилила эту часть крестьянства. Однако, по мере того как сельская буржуазия росла и крепла, росли и крепли ее аппетиты: удовлетворить их нищей общинной землей, как рассчитывал Столыпин, было невозможно. Кулаки мечтали прибрать к рукам землю своих главных конкурентов — помещиков, и готовы были использовать с этой целью любые средства, в том числе и революционные. Найти компромиссное решение этой проблемы, которое, сохранив для государственной власти поддержку помещиков, привлекло бы к ней симпатии сельской буржуазии, Столыпину не удалось. Очевидно, это вообще была неразрешимая задача.

В 1911 г. П. А. Столыпин был убит в Киеве агентом охранки анархистом Д. Богровым. Но еще при жизни главы правительства становилось все яснее, что его политика, на время успокоившая Россию, не могла предотвратить нового революционного взрыва.

Уже в 1910 г. после длительного спада началось заметное оживление забастовочного движения, которое еще больше усилилось в 1911 г. Те же процессы происходили в студенческом движении, в среде демократической интеллигенции. Мощным толчком, многократно усилившим революционные настроения в России, стали события на Ленских золотых приисках: здесь в 1912 г. вспыхнула забастовка, завершившаяся мирным шествием рабочих «к начальству» со своими требованиями. Шествие было беспощадно расстреляно воинской командой. Ленский расстрел вызвал целую волну стачек протеста, в которых участвовало более 300 тыс. человек. В том же 1912 г. начались волнения в армии и на флоте, наиболее серьезным из которых было восстание в Троицких лагерях под Ташкентом.

В последующие годы революционное движение продолжало неудержимо нарастать. За 1913 — первую половину 1914 г. число забастовщиков в фабрично-заводской промышленности составило около 2 млн. человек. Усиливалось национальное движение на окраинах — в Закавказье, Прибалтике, Царстве Польском. Страна была охвачена общенациональным кризисом, чреватым новой революцией. В таком безнадежно больном состоянии Россия в августе 1914 г. вступила в первую мировую войну.

Вопросы и задания

1. Почему из всех задуманных реформ П. А. Столыпину удалось провести в жизнь только аграрную? 2. Какие цели преследовала эта реформа? Охарактеризуйте ее направления. 3. Почему столыпинская политика в конечном итоге потерпела неудачу? 4. Дайте характеристику П. А. Столыпину как политическому деятелю.