Кришна как художественный образ

И ЕГО СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ

 

Кришна, как художественный образ «Бхагаваты Пураны» и «Прем Сагара», страдает отсутствием целостности. По существу, мы имеем два образа; Кришна является в двух обликах, совершенно отличных один от другого: Кришна-пастух — любовник и Кришна воин и политик, богатырь и правитель царства при царе Уграсене. Эти два образа механически сближены легендой о рождении Кришны в доме кшатрия Васудева, который вынужден был скрыть его рождение и потому поручил его воспитание пастуху. Лишь потом, достигнув юношеского возраста, Кришна возвращается в ту среду, к которой он якобы принадлежал по своему рождению.

Двойственность образа Кришны отмечалась в литературе многократно. Так, напр., J. N. Bhattacharya пишет о Кришне» «...bу his ability as a political minister, combined with his military resources, he came to be recognized as the greatest power in the country in his time, and his friendship was eagerly sought by the mightiest of the kings in Northern India. According to the Mahabharata and the earliest Puranas Krishna was the model of a great Kshatriya hero and counsellor. But the later Purans while representing him as God himself in human form, have connected his name with a large number of legends depicting him as the worst type of a shameless sensualist, faithless lover and undutiful son. These stories, though they have served the purposes of priesterhaft in more ways than one, have not in all probability, any foundation, in truth, and might well be rejected by the historian not only as palpable myths, but as utterly unwarrantable defamations of the character of one of the greatest men that India has ever produced».

Оставляя пока в стороне вопрос о том, действительно ли позднейший Кришна является «худшим типом бесстыдного сенсуалиста, вероломного любовника и непочтительного сына», я отмечаю лишь факт, что резкое различие между двумя типами Кришны отмечалось уже давно и многими авторами, задолго до J. N. Bhattacharya. Весьма важно отметить, что, по существу, почти ни одна из вишнуитских сект не принимает Кришну в целом, в том виде,. как он представлен в «Бхагавата Пуране» и «Прем Сагаре». Одни секты, как, напр., распространенные в Маратской области (Бомбей), знают Кришну только как супруга Рукмини. Другие же, как, напр., секты, распространенные на северо-востоке, в частности в Бенгалии, почитают Кришну не в образе героя-воина, а только в образе бога-пастуха — любовника.

Образ Кришны — героя-воина, данный в Махабхарате и представленный в «Бхагавадгите», инкорпорированной в «Махабхарату», в качестве высочайшего божества, в «Прем Сагаре» дается во второй части. После оставления Браджа и принятия в касту кшатриев, Кришна действует как истинный кшатрий. Вся его жизнь с момента переселения в Матхуру протекает в непрерывных войнах, Сначала он борется с Джарасандхом, защищая Матхуру; после переселения в Дварку он ведет войны из-за жен. С большим искусством он вмешивается в борьбу разных царей, в частности в борьбу между такими могущественными врагами, как кавравы и пандавы, и достигает такого влияния, что пандавы представляются лишь марионетками в руках Кришны. Кришна использует не только свои силы, но умеет заставить и других действовать в своих интересах. Так, напр.., будучи не в силах одолеть царя Джарасандха, он сумел направить против него пандавов, и Бхима убивает наиболее могущественного врага Кришны. В борьбе Кришна не считается ни с какими законами, и без зазрения совести нарушает «священные» с точки зрения индусов принципы морали. Своими хитростями он помогает Бхиме убить Джарасандха, хотя Джарасандх принял их обоих как гостей. Главная сила Кришны кшатрия — хитрость и двоедушие. Другая черта Кришны воина — безмерная жестокость, с которой он истребляет толпы побежденных. Даже Баларам, брат Кришны, считает (гл. 55, стр. 286), что он своею жестокостью «всех ядавов позором (он) навек покрыл». По поводу уменья Кришны воина достигать успеха руками других, тот же Баларам говорит (гл. 86, стр. 438) Кришне: «Брат, не иначе, как это все твои дела: зажечь пожар и в воду убежать».

В области внутренней политики Кришна действует в союзе с брахманством против народа. Когда он видит падение своего авторитета среди народа, он умеет использовать этот союз ко взаимной выгоде своей и брахманов. Это с большой яркостью проявляется в эпизоде с Акруром (гл. 58, стр. 304), приведенном выше (стр. 307), где Акрур цинично заявляет: «Все ядавы... уж перестали думать, помнить о тебе... И ежели 6 теперь какое-либо бедствие пришлось им пережить, то будут господу они усерднее служить!» После чего Кришна просит Баларама (гл. 58, стр. 308): «Брат! теперь благоволи послать народу нашему изрядную толику бед c твий!»

Таков, по существу, неприглядный образ Кришны воина-политика, героя «Махабхараты» и второй части «Прем Сагара». С точки зрения высших каст кшатриев (дворянства) и брахманов, действовавших обычно во взаимном союзе для подавления низших каст, они представляется идеалом Царя и политика, о чем говорит хотя бы приведенная выше цитата из J. N. Bhattacharya.

Для того, чтобы связать образ Кришны политика с образом пастуха, героя народных легенд, автор описывает первые дни пребывания Кришны пастуха в Матхуре. Кришна здесь выступает в виде деревенского парня, попавшего вдруг в большой город, но не смутившегося, а проявляющего большую развязность невысокого пошиба. Так, встретив на улице столицы царских прачек, Кришна предлагает Балараму (гл. 42, стр. 220): «Эй братец, давай от них отнимем всю одежу, и сами приоденемся и приоденем пастухов своих, а что останется, то раздадим народу...» После чего обращается к прачкам со словами:

«Почище одежонку дайте пастухам!
Мы сходим во дворец в ней, все вернем мы вам.
И если царь одежей нас всех наградит,
То от щедрот царевых вам мы уделим».

В ответ на это одна из прачек говорит (гл. 42, стр. 220) Кришне:

«Коров пасли, шатались все вы по лесам!
Ахир, да ты попоной тело прикрывал!
Пришел вишь нарядился, словно как фигляр,
Одеть наряд вдруг царский он вишь пожелал!..
С твоей ли рожей царский одевать наряд!»

Когда Кришна решил остаться в Матхуре и стал убеждать пастухов отправиться вперед, то пастухи подумали (гл. 46, стр. 234): «Что за диковинные речи говорит он! Из слов понятно только то, что он теперь нас хочет обмануть и так сбежать от нас!»

Пастушки видят в Кришне, уехавшем в Матхуру, только обманщика. Так в гл. 66 (стр. 367) они говорят:

«Кто может полюбить тут этого лжеца,
Что позабыл родных всех, мать свою, отца...

И каждая из нас покинула свой дом, своих родных! Пренебрегли мы честью рода, забыли стыд перед людьми, оставили детей, супругов, перенесли мы всю любовь на Хари! А плод какой мы получили?»

«Он думал о себе лишь, всех других забыл
В награду за любовь он мукой отплатил!» (гл. 48, стр. 247).

В ответ на послание Кришны (гл. 48, стр. 248) пастушки говорят:

«Теперь мы знаем все: он попросту сбежал!
Он говорит о знанье, йоге всех умов:
Забыв о нас и думать, небо вдруг приплел!
Сам только о забавах думает в душе,
Себя он Нараяном звать нам повелел!
Всегда здесь в Брадже с детства счастье нам давал,
Как он, непостижимым и незримым стал!
Кто качествами всеми, формой обладал,
Как он лишился качеств, форму потерял!»

Эти бесхитростные слова пастушек являются жестоким издевательством над брахманской теорией о божественности Кришны, хотя по мысли автора они должны передавать настроение пастушек, ослепленных майей, не уразумевших сущности божества.

Как в деревне (в Гокуле, Бриндабане), так и в городе (Матхуре, Дварке), где действует Кришна, основной действующей социальной единицей является в «Бхагавата Пуране» и «Прем Сагаре» род. Хотя во главе рода стоит раджа, но все важнейшие общественные вопросы разрешаются на собрании старейшин рода. Равным образом старшие представители рода во главе со своим главой разрешают вопросы браков и участвуют во всех важнейших семейных торжествах.

Так, в деревне Нанда по всем вопросам общественного и семейного порядка совещается со старейшинами рода. На таком собрании был решен вопрос о переселении из Гокуля в Бриндабан (гл. 12, стр. 139), вопрос об отказе от культа Индры (гл. 23, стр. 168) и т. д. Род присутствует и на семейных торжествах Нанды, как то: по случаю рождения Кришны, празднования месяца со дня рождения его, род принимает Кришну в число пастухов.

Равным образом в городе Матхуре, а впоследствии в Дварке царь Уграсена решает все дела «на собрании ядавов». Там решаются не только вопросы о войне, но и дела о браке Баларама, Кришны и т. д.

При такой общности в области социальной структуры, материальная культура города и деревни в сильной мере отличны. Правда, автор «Бхагаваты Пураны» и «Прем Сагара» уделяет ей очень мало внимания и говорит о ней в слишком общих выражениях, чтобы можно было составить сколько-нибудь ясное представление о материальной культуре города. Во всяком случае и Матхура и Дварка описываются как обширные богатые города, окруженные роскошными садами, города с прекрасными постройками, дворцами, храмами, роскошно украшенными резьбой, драгоценными камнями и золотом. Города эти представляются торговыми центрами. Из описания Дварки (гл. 90, стр. 450) видно, что в самой столице купцы представляли многочисленную группу населения, кроме того, Дварку посещали «купцы из разных стран». В Дварке «купцы заботились о том, чтоб подметались, поливались все рынки, улицы и площади».

По многочисленным данным «Прем Сагара» и «Бхагаваты Пураны» в городе, как и во всем царстве, основную силу представляли воины-кшатрии во главе со своим царем. Кшатрии действуют в союзе с брахманами, причем брахманы являются не только помощниками царей в области внутренней политики, но выступают также неизменными посредниками между разными царями как в отношении их матримониальных дел, так и в делах политических.

Царь получает налоги с деревни преимущественно натурой: глава пастухов, Нанда (гл. 6, стр. 124), отправляясь для уплаты налогов, нагружает свои повозки молоком, сметаной, простоквашей, маслом, и только на последнем месте упомянуты деньги.

Деревня, в которой провел свое детство Кришна, не земледельческая, а пастушеская. Автор ни разу не говорит о земледелии и представляет Нанду скотоводом, вся жизнь которого теснейшим образом связана со стадами коров.

Дома, в которых жили пастухи, представляются настолько несложными, что пастухи, решив вечером (гл. 12, стр. 139) оставить Гокуль, на заре выезжают оттуда, погрузив на повозки все свое добро.

Решая вопрос о месте для переселения, Нанда и все пастухи выбирают Бриндабан, так как там «найдем покой, траву и воду». Таким образом вопрос о пастбищах и водопое для скота является решающим. Коровы и молочные продукты играют весьма важную роль в различных торжествах и играх. Так, на празднике, устроенном по случаю рождения Кришны, наиболее важную и интересную часть составляет дадхиканду, игра в кислое молоко. Автор «Прем Сагара» так описывает (гл. 6, стр. 124) этот момент праздника:

«Все пастухи, что были в Гокуле, поставили на головы своих супруг кувшины с кислым молоком, все нарядилися по-разному и с пением и пляской пришли поздравить Нанду. Придя к нему, они устроили такую дадхиканду, простоквашную игру, что потонул весь Гокуль в кислом молоке!»

Эта «простоквашная игра» совершается с древнейших времен вплоть до наших дней в праздник рождения Кришны.

Пахтанье масла составляет весьма важный момент в жизни пастухов и описывается в весьма высоком стиле, напр. (гл. 10, стр. 134): «Однажды, собираясь масло бить, супруга Нанды встала на заре и разбудила и созвала всех пастушек. Они пришли и чисто начисто все в доме подмели, потом помазали навозом пол и, взявши маслобойки, стали масло бить. Тогда супруга Нанды новый, огромнейший горшок взяла, поставила его тут на скамейку, затем, потребовав веревку и мутовку, выбрала сама кувшины с лучшею сметаной и села масло пахтать... В тот час у Нанды в доме от пахтанья там масла такой поднялся гул, как будто гром гремел!»

Посвящение мальчика в пастухи составляет важный торжественный акт. Посвящаемый совершает поклонение коровьему загону и получает тилак (знак касты) из простокваши. Так (гл. 16, стр. 146), Нанда, когда Кришне исполнилось восемь лет, «велел Шри Кришне с Рамой хлеву пуджу совершить, затем почтительно он обратился к пастухам: «Братцы! с сегодняшнего дня, когда вы отправляетесь коров пасти, с собой берите Раму с Кришной, но не спускайте с глаз своих, в лесу не оставляйте их одних!» Сказавши так, он Кришне с Баларамом джи из простокваши сделал тилак, завтрак дал и отпустил их с пастухами».

Коровы принимают большое участие в играх не только детей (гл. 16, стр. 146), но и взрослых пастухов. Так, после принесения жертвы горе Говардхану (гл. 25, стр. 170) «там в каждом доме праздник был, веселье; и пастухи, раскрасив всех коров с телятами в различные цвета, на шеи повязав им ленты с колокольчиками и бубенчиками, в игры разные играли».

Зрелище бегущих коров и самому автору сказания представляется исключительно прекрасным. Описывая коров, устремившихся на зов Кришны, автор замечает (гл. 16, стр. 146): «В тот час такая красота была, как будто тучи разноцветных облаков сливалися в одно!»

Корова представляется также образцом нежности. Описывая скорбь прекраснейшей супруги Кришны, утратившей сына, автор говорит о ней: «горюет тяжко, как без теленочка корова».

Насколько широко распространен среди индусов взгляд на корову, как на существо исключительно нежное и любящее, свидетельствуют факты языка. Слово ватса «теленок» уже в древнеиндийском обозначает «милый, дитя», отсюда произошло обычное в ряде новоиндийских языков слово для обозначения ребенка, сына. Так в хинди бачча, собственно «теленок» имеет в настоящее время значение «ребенок, дитя, сын». Производное от слова ватса «теленок» прилагательное ватсала в древнеиндийском значит «нежный, любящий, преданный», и образованное отсюда абстрактное существительное ватсалата значит «нежность, преданность».

Приведенные языковые факты с несомненностью свидетельствуют о том, что пастушество оказало важное влияние на оформление ряда понятий, и это указывает на их большое значение в прошлом.

Жизнь Кришны-пастуха проходит среди пастухов, телят и коров. Как дети простых пастухов, Кришна даже учится ходить «хватаясь за хвосты малюсеньких телят». Для детства Кришны особенно характерна следующая сценка (гл. 9, стр. 131): «Одеты оба в синих, желтых рубашонках, в мелких локонах вся голова; на шее в лентах амулеты, заклинанья, украшенья, в руках игрушки — так они играли во дворе и ползали повсюду... Когда они ручонками своими хватались за хвосты малюсеньких телят и на ножонках поднимались и падали потом, тогда Яшода с Рохини с любовью брали их...» Все игры и шалости Кришны связаны исключительно с коровами, телятами, маслом, простоквашей.

В первой части сказания Кришна описывается равным со всеми пастухами. Он с восторгом участвует в трапезе пастухов и во всех их играх. Так (гл. 14, стр. 143): «Они к еде все приступили. Средь них — в короне из павлиньих перьев, с гирляндой из лесных цветов на шее, с палкой пастуха... в желтом шелковом наряде, в желтом шелковом плаще, смеющийся, веселый — Шри Кришначандра оделял всех завтра-ком своим! У каждого с листа он брал, отведывал и говорил: «то кислое на вкус, то — жжёт, то — горько». Он в том кругу был так прекрасен, как луна средь звезд!» Во время еды телята разбежались, и Кришна сам спешит собрать их, меж тем как другие пастухи продолжают есть.

Любовь Кришны к пастушкам и телятам проявляется особенно ярко тогда, когда Брахма ворует у него телят и пастухов: Кришна сам обращается в телят и пастухов.

Звание пастуха и даже сам внешний облик пастуха представляется Кришне священным. Он не позволяет убить даже демона, замыслившего погубить его, пока демон носит облик пастуха (гл. 19, стр. 153).

Центральным моментом в жизни Кришны-пастуха, поскольку мы можем судить о нем на основании литературных обработок легенды о нем, являются его игры с пастушками. Его романтические похождения открываются сценой похищения одежд (гл. 23, стр. 161 и след.) у купающихся пастушек. Заставив их подойти к себе нагими, Кришна в утешение обещает им водить с ними хоровод.

Описание хоровода Кришны с пастушками (гл. 30-34, стр. 180-195) составляет кульминационный пункт не только первой части, но и всего сказания. Это наиболее эмоциональная часть сказания. В «Бхагавата Пуране» эта часть, по сравнению с «Прем Сагаром», обильно насыщена сенсуализмом. Перипетии отношений Кришны с пастушками наиболее драматичная часть всего сказания. Эта часть соответственно наиболее лирична и написана наиболее художественным языком. Именно эта часть, легенды о Кришне послужила исходным пунктом для развития индийской лирики XV-XVIII столетий.

Описание хороводов начинается в гл. 30 (стр. 181). «Шри Кришна в лес пошел и на свирели заиграл. Услышав звук свирели, все молодые жены Браджа, страдая от разлуки, полные любви, пришли в великое волненье. И, наконец, оставив майю рода, отбросив честь семьи, покинув все домашние дела, в волненьи, кое-как накинувши одежды и наряды бросились бежать!»

Хороводные игры Кришны даже в «Прем Сагаре» напоминают вакханалии (гл. 34, стр. 193): «Под звуки музыки все стали петь, и постепенно подбирая все более и более высокие тона, они под звуки дивных песен все пустились в пляску. Восторгом опьянились так, что позабыли все, не только тело, но и душу. По временам то обнажалась грудь пастушки, то вдруг скользила диадема Кришны, то разрывались ожерелья и рассыпалися жемчужины, то, разорвавшись, падали гирлянды из лесных цветов. Так пели все с Шри Кришной и плясали, в любовных играх ярких осыпали взглядами друг друга, друг друга одаряли радостью и получали радость. Так радуя друг друга, смеясь и обнимаясь, они дарили украшения, одежды».

Эти оргии любви Кришны и Баларама с пастушками приобретают специфический характер особенно потому, что в них участвуют замужние женщины, что стоит в радикальном противоречии со всеми представлениями об ортодоксальной морали. Автор сознавал глубокое несоответствие хороводных игр Кришны со всеми нормами религии и морали господствующих каст индусов, и потому счел необходимым особо остановиться на этом моменте и дать свои руководящие указания для верующего. Это видно из диалога между царем Парикшитом и Шукадевом (гл. 34, стр. 194): «Царь Парикшит вопросил Шри Шукадева муни: «О милосердый к бедным! То объясни мне, расскажи! Шри Кришначандра принял аватару и явился в мир, чтоб погубить асуров, чтоб бремя снять с земли, дать счастье всем благим и добрым и показать пути закона! Зачем же он устраивает там забаву хороводную с чужими женами? Ведь это действие прелюбодея — с чужой супругой наслаждение вкушать!» Шри Шукадев джи молвил:

«Внемли, о царь, коли ты тайны не постиг,
За человека, зрю я, господа ты мнишь!
И мысль о нем способна грех весь удалить,
Очистить тело, душу радостью облить!
Как все, что попадает в пламенный огонь,
Вмиг в пламени сгорает; все святит огонь.

И сверх того, ведь я уж раньше рассказал тебе, открыл происхождение пастушек: богини то и гимны вед для лицезренья Хари в Брадж пришли и там родились!»

Согласно символическому толкованию, о котором говорилось выше, любовь и преданность— бхакти пастушек считается наиболее ярким образом любви и стремления души к божеству. Но уже в самом сказании, восходящем к древним трактовкам легенды о Кришне, из слов Удхава видно, что ставится знак равенства между этой чувственной любовью и самой бхакти. Уже в самом сказании любовь пастушек из символа стала путем приближения к божеству, к Кришне.

В литературе XVII и особенно XVIII вв. любовь пастушек к Кришне стала единственным пунктом, привлекавшим внимание авторов придворной поэзии. Эротические моменты, поддерживаемые учением о символизме этой любви, настолько эволюционировали, что приобрели совершенно нездоровый характер. Как отмечено выше, придворная эротика, опустившись из придворных кругов на улицу, обратилась в порнографию.

Такая деградация идеи вишнуитской бхакти наблюдается не только в литературе. Различные вишнуитские секты пошли по этому пути и поставили в Центре культа Кришны подражание отношениям пастушек к Кришне.

Сказание о Кришне в высокой степени насыщено социальными мотивами. Эти социальные элементы разного порядка и отражают стремления разных каст. Уже раньше было отмечено стремление придать образу Кришны строго ортодоксальный характер, показать Кришну почитателем вед и брахманов, строго соблюдающим законы своей воинской касты.

Это агитационная линия, которая, очевидно, проводится редакторами и авторами различных произведений — брахманами в интересах своей касты. Как отмечено выше, агитационные моменты слишком выпячены и производят впечатление механического привеска, что особенно ярко выступает в первой части сказания.

Образ Кришны, поборника ортодоксии, почитателя брахманов, плохо вяжется, как увидим далее, с тем, как относится Кришна к брахманам и ортодоксии вообще в первой части сказания.

Далее, как и в Махабхарате, так и во второй части сказания о Кришне, Кришна, считающийся принадлежащим к касте воинов-кшатриев, представлен идеалом кшатрия. Однако старая, родовитая знать кшатриев не считает его ровней себе, почитает его за выскочку. Родовитый царь Джарасандх отказался вступить с ним в единоборство. Царь Рукма отказался выдать за него свою сестру, считая его совершенно недостойным этого брака, считая позором для себя родство со случайным parvenu (гл. 53, стр. 270). Рукма говорит:

«Шестнадцать лет у Нанды Кришна проживал,
Тогда его ахиром каждый называл!
Попоной прикрывался, пас у Нанды скот
И у межи там кушал, кто что поднесет».

И далее в главе 55 (стр. 285) Рукма, обращаясь к Кришне, говорит: «Эй! плут! Ты, слышно, в детстве молоко да простоквашу воровал и, наловчившися, явился, здесь красавицу украл!»

Еще больший интерес в этом отношении представляют высказывания знатного Шишупала (гл. 75, стр. 401): «Здесь на собраньи этом присутствуют такие знатные, почтенные и мудрые герои, как Дхритараштра, Дурйодхана и Бхишма... и другие. Однако же сейчас убиты честь и мненье всех. Здесь муни величайшие сидят, а пуджу совершили сыну Нанды пастуха и ничего никто здесь не посмел сказать! Здесь на собраньи этом превознесли как господа того, кто где-то в Брадже там родился и ел объедки пищи пастухов! Того, кто там с пастушками, с чужими женами любился, того здесь на собраньи этом возвели вдруг в величайшие святые. Кто молоко, сметану, простоквашу, масло в каждом доме воровал и жрал, тому здесь все воспели славу. Кто на дорогах, перекрестках милостыню принимал от всех, тот удостоился здесь вдруг такой высокой чести... чью касту, мать, отца иль род, закон никто не мог установить, того почтили...»

Весьма показательно, что Кришна планомерно истребляет всю родовитую знать. Если связать это с фактом перенесения столицы из Матхуры в Дварку, которая представлена большим торговым центром, можно видеть в Кришне второй части «Прем Сагара» относительно новый тип кшатрия, опирающегося не на свою длинную родословную, а на связь с торговым капиталом. В этом аспекте становятся понятными и большие успехи Кришны в области внешней политики, так как его деятельность направлена на истребление феодальной знати и упрочение единства Индии.

Кришна-пастух радикально отличается от Кришны-кшатрия, изображаемого брахманами. Все его действия и высказывания являются отрицанием, а зачастую и издевательством над законами, религией и моралью высших каст.

Так, связь с чужими женами, согласно всем юридическим и моральным установлениям высших каст, есть величайшее преступление. Меж тем Кришна открыто издевается над установленной моралью. Обращаясь к женам пастухов, сбежавшимся к нему, Кришна говорит (гл. 30, стр. 182): «Ведь сказано жене: «Хотя бы трус, порочный иль жестокий, хотя бы лживый, безобразный, прокаженный иль кривой, слепой, хромой, калека; хотя бы бедный — каков бы ни был твой супруг, но надлежит жене ему служить! Лишь в этом счастие ее и слава в мире! Закон жены, принадлежащей роду, преданной супругу — ни на мгновение не оставлять супруга. А если же супруга, оставив мужа своего, идет к иному мужу, она во множестве рождений будет обитать в аду!»

После этой проповеди, передающей основные положения законов Ману, Кришна начинает свои хороводы. Тот факт, что пастушки впоследствии водят хороводы также и с Баларамом, весьма свободно ведут себя с Удхавом и открыто провожают Кришну при его отъезде из Браджа в Матхуру, свидетельствует о том, что нормы морали пастухов, к которым принадлежал Кришна, были отличны от позднейшей морали законов Ману.

В первой части сказания брахманы, их религия и их культ представлены в весьма непривлекательном виде. Их грубость, жестокость и бессердечие, а также преклонение перед голой обрядностью особенно ярко выступают, когда (гл. 24, стр. 164) голодный Кришна посылает к ним пастухов и просит пищи. Брахманы не только отказали, но и разражаются бранью:

«Ах, скотники, все эти жалкие глупцы,
Вишь, жертву прерывайте, рису им давай!»

Несколько ниже брахманки, преклоняющиеся перед Кришной, говорят о своих мужьях (стр. 165):

«Спесивы жалкие, все брахманы глупцы
Ослеплены богатством, знанием слепцы!»

Наконец, в уста самих брахманов вкладываются слова, дающие оценку брахманов и их учености: «Проклятье нашему уму, проклятье жертвоприношенью! Они нам помешали господа узнать»

Кришна не только отвергает законы высших каст; он ратует за свой кастовый закон и за религию пастухов, живущих своими стадами, зависящих от воды и травы. Обращаясь к своему отцу Нанде (гл. 25, стр. 168), Кришна говорит: «Нам почитанье Индры (бога-воителя) ничего не даст!.. И посему вам надлежит признать свой собственный закон... Отец, мы — вайшьи! Умножилось число коров, отсюда происходит Гокуль, отсюда и названье наше «гопа» — хранители коров. И наша карма в том, чтоб земли обрабатывать и торговать, служить корове... Ведь веды всем повелевают не оставлять обычай рода своего!»

Кришна-пастух представляется противником каких бы то ни было социальных различий. Так, посланец Кришны, Удхав (гл. 47, стр. 244) говорит:

«Нет низких, нет высоких в мире для него,
И каждый, кто любовью к Хари здесь живет,
Пусть следует за Хари, пусть хранит любовь».

Весьма важно также отметить, что, согласно сказанию, основное различие между поклонниками Шивы и поклонниками Вишну состоит в том, что «Кто совершает пуджу Хари (т. е. Вишну, Кришне), бедным остается, кто почитает Махадева (т. е. Шиву), тот богат». Эта связь Кришны-пастуха с неимущими, с низшими кастами подтверждается тем, что с давних времен внекастовые индусы носят название Хари джан, т. е. «люди (поклонники) Хари».

Все эти данные приводят нас к заключению, что легенда о Кришне-пастухе создалась среди низших, пастушеских каст с их своеобразными законами и своей особой моралью. Он является бунтарем, издевающимся над всеми законами высших каст, стоящим за освобождение низших каст от опеки брахманства. На его принадлежность к низшим кастам указывает и цвет его. Меж тем как все ведические боги обычно представляются белыми, Кришна с древнейших времен изображается черным, «облакоцветным». Темной же окраской обладает и другая аватара Вишну, Рама, который обычно изображается зеленым. Объяснить, почему все другие боги, т. е. главным образом боги, которые почитались или почитаются высшими кастами, белые, а наиболее чтимые из всех богов — Кришна и Рама — темные, весьма затруднительно, если мы не признаем, что Кришна и Рама первоначально были божествами пастушеских каст.

Такое предположение может показаться совершенно поверхностным, основанным на случайном внешнем факте — темном цвете кожи в изображениях этих божеств. Мы видим, однако, что культ Кришны-пастуха с древнейших времен наблюдается среди сектантов, и его социальные идеи увлекали преимущественно представителей угнетенных каст. Лишь позднее кришнаизм, усвоенный высшими кастами, теряет свой радикальный характер. Литературный образ бога-пастуха, лишенный своего социального содержания, теряет свою ценность и социальное значение. По мере того как, переходя в иную социальную среду, к верхам феодальной аристократии, образ Кришны освобождается от своего социального содержания, деградирует и художественный образ Кришны. Из сильного, оригинального, грубого и смелого героя пастуха, который дерзко бросает вызов установившейся рутине, ниспровергая всех богов и все законы, Кришна обращается в изнеженного любовника, предающегося любовным томлениям, каким он выступает особенно часто у бенгальских авторов, напр. у Джаядева (XII в.) в его санскритской поэме «Гитаговинда», или у Чанди Даса в его бенгальской поэме о Радхе и Кришне.

Это перенесение Кришны-пастуха в иную социальную среду сопровождается в соответствующих произведениях усилением элементов чувственности. Моральные нормы пастухов, у которых создались легенды о Кришне, были отличны от норм высших каст, и в новой среде Кришна представляется типом «крайнего сенсуалиста». Отожествление Кришны-кшатрия с Кришной-пастухом, с одной стороны, способствовало более широкому распространению культа Кришны, который стал почитаться всеми кастами, с другой же стороны — оно вело к совершенно неправильной трактовке образа Кришны-пастуха и привело к упадку вишнуизма, выделившему из себя ряд сект, глубоко погрязших в чувственности. Хотя Лаллу джи Лал в изложении основных моментов содержания легенды о Кришне следовал порядку «Бхагавата Пураны», но в изображении Кришны-пастуха он дает образ, весьма близкий к народным легендам, свободный от позднейших наслоений.