Южнокитайский центр металлургии

Однако бассейн реки Хуанхэ был не единственным регионом раннебронзовой металлургии на территории современного Китая. По крайней мере, с конца III тысячелетия до нашей эры ряд культур ранней бронзы появляется в южной части этой территории – в бассейнах рек Янцзы и Сицзян – причем независимо от северокитайского очага, связанного с производством бронзовых изделий.

На текущий момент историки полагают, что южнокитайский центр бронзовой индустрии, связанный с богатыми месторождениями меди и олова в Юго-Восточной Азии, возник даже раньше, чем в бассейне Хуанхэ. Произошло это либо независимо, либо под воздействием мощного первичного очага древнейшей металлургии в Центральном Индокитае, восходящего к V-IV тысячелетию до нашей эры. Тут мнения исследователей расходятся…

Рис. 87. Маски культуры Саньсиндуй

В этом отношении представляют интерес недавние раскопки в провинции Сычуань, лежащей на стыке древних культурных зон Восточной и Юго-Восточной Азии. Древняя неолитическая культура Даси в Сычуани была открыта сравнительно давно: ее возраст определяется серединой VI – началом III тысячелетия до нашей эры. В результате же раскопок в этом же регионе в конце ХХ века в районе современного города Чэнду была обнаружена культура Саньсиндуй с последовательным залеганием слоев позднего неолита и ранней бронзы, датируемых первой половиной III – началом I тысячелетия до нашей эры.

Среди уникальных вещей Саньсиндуя – золотые и бронзовые маски-личины и золотой жезл с изображением человеческих голов, представляющий собой, видимо, атрибут власти. Сенсационный характер имеют находки многих сотен образцов литых бронзовых изделий, в том числе, статуй людей в натуральную величину и даже большего размера, а также крупномасштабных скульптурных изображений человеческих голов с разнообразными головными уборами.

Рис. 88. Бронзовая скульптура (высота с постаментом 262 сантиметра)

Ничего подобного этим находкам, особенно в монументальной скульптуре, не обнаружено ни в одной из культур бронзового века. А совершенство изделий из металла таково, что некоторые историки даже полагают, что в культуре Саньсиндуй прослеживаются признаки некоей неизвестной погибшей цивилизации, существовавшей тут в глубокой древности.

Мы же дополнительно отметим здесь лишь то, что южнокитайский очаг на карте Е.Черных (см. ниже Рис. 86) также отмечен в качестве центра спонтанного возникновения металлургии…

Рис. 86. Распространение металлургии в Северной Африке и Азии (по Е.Черных)

Индокитай и проблема олова

Современные доступные источники по древней истории Индокитая чрезвычайно скудны на информацию. Подавляющее большинство описаний культур, обитавших здесь, относится к весьма позднему времени – в лучшем случае лишь к I тысячелетию до нашей эры.

Основная идея, которая проводится в этих источниках, заключается в том, что местные условия (мягкая почва влажных джунглей, легкая в обработке) не стимулировали развития орудий труда, и земледельцам не было необходимости осваивать производство металлов, поскольку они вполне обходились простейшими деревянными инструментами. А та металлургия, которая все же появилась здесь, будто бы была принесена извне более развитыми культурами Индии и Китая…

Складывается впечатление, что авторы таких исторических «трудов» совершенно не знакомы с результатами исследований по китайской металлургии, хотя регионы расположены совсем близко друг к другу. Ведь согласно этим результатам все как раз ровно наоборот – древний южнокитайский металлургический центр считается возникшим под воздействием Индокитая!.. И датируется этот очаг на несколько тысячелетий раньше, нежели культуры Индокитайского полуострова, упоминаемые в справочниках.

Утверждение о более позднем освоении металлургии жителями Индокитая противоречит и тому факту, что именно здесь найдено самое древнее на текущий момент изделие из оловянной бронзы. Это – кинжал, содержащий 2,5% олова без сколь-нибудь значимых примесей мышьяка. Найден он на древнем памятнике Бан Чианг в Таиланде и датируется аж 3600 годом до нашей эры. Для сравнения: другая самая древняя находка из оловянной бронзы (3,0% олова, но есть и 1,1% мышьяка) – тоже кинжал, обнаруженный в известном металлургическом центре Тепс-Яхья на территории Ирана, – датируется на 600 лет позже, то есть 3000 годом до нашей эры.

Интернетные источники хоть и считаются менее достоверными, в данном случае все-таки содержат гораздо меньше подобных вопиющих противоречий. Так, согласно им, древняя культура Фунг-Нгуен, обнаруженная во вьетнамской провинции Фу Тхо, датируется V тысячелетием до нашей эры. В поселениях представителей этой культуры не найдено никаких металлических изделий, зато обнаружен… шлак от переплавки медной руды!.. А на поселениях культуры Донг-Дау, которая считается преемницей культуры Фунг-Нгуен и датируется IV тысячелетием до нашей эры, помимо шлака найдены и формы для отливки расплавленного металла.

К сожалению, доступные данные по другим странам Индокитайского полуострова пока остаются в старых рамках, очерченных историками, и так далеко вглубь времени, как по Вьетнаму, не уходят. Такая ситуация имеет место даже по Таиланду, где найден кинжал из оловянной бронзы, упоминавшийся выше.

Рис. 89. Ритуальный барабан из бронзы (Вьетнам)

Но проблема тут оказывается даже не просто в датировках, а гораздо глубже. Дело в том, что вопрос древней металлургии в Индокитае тесно смыкается с проблемой оловянной бронзы как таковой.

«Распространение оловянной бронзы в Древнем мире вызвало много интересных вопросов и поставило немало проблем. К ним прежде всего относится выяснение происхождения олова как входившего в состав древней бронзы, так и использовавшегося самостоятельно. Последовательность открытия оловянной бронзы и олова также остается пока невыясненной.

Можно было бы предположить, что до получения оловянной бронзы человек научился выплавлять олово из его руды – касситерита (SnO₂), тем более, что процесс выплавки не представлял трудностей благодаря низкой температуре плавления олова (232^oС). Однако повсюду оловянные предметы появились либо одновременно с бронзовыми, либо позднее их.

В Таиланде, где найден древнейший в мире предмет из оловянной бронзы, столь же древние оловянные изделия пока не найдены. Тем не менее, нет сомнений в том, что олово было знакомо человеку в странах Ближнего Востока по крайней мере с середины III тысячелетия до нашей эры, но тогда там уже использовались предметы из оловянной бронзы, а в Тепе-Яхья, в северо-восточном Иране, бронза появилась на несколько столетий ранее.

Очевидно, переход от медно-мышьяковых сплавов к медно-оловянным был постепенным, и первоначально олово присаживали к меди совместно с мышьяком» («Всеобщая история химии» под ред. Ю.Соловьева).

Рис. 90. Капля расплавленного олова

«Месторождения олова по сравнению с другими металлами очень редки; поэтому предполагалось, что установление источников олова в регионах, где расцветала металлургия, не представит затруднений. На самом же деле эта проблема остается нерешенной до сих пор.

Для выявления источников олова его часто искали в тех районах, где обнаружено много древних медно-оловянных предметов, например в Иране и на Кавказе. Однако, судя по современным геологическим исследованиям, в Иране месторождения оловянных руд отсутствуют. Металлогеническими и геохимическими методами была также установлена невероятность залегания в пределах Кавказа промышленных оловянных руд, как по запасам, так и по содержанию олова» («Всеобщая история химии» под ред. Ю.Соловьева).

Здесь, правда, авторы приведенной цитаты немного не точны, поскольку современные промышленные мерки использовать тут не совсем корректно. Так Х.-Л.Фенельос, ссылаясь на исследования уже 90-х годов ХХ века, упоминает касситеритовые шахты, которые разрабатывались с середины III тысячелетия до нашей эры в северо-западной части гор Тавра – в местечке Кестель. А по соседству с ним – в поселении горняков в Гельтепе – обнаружены свидетельства выплавки олова из этого касситерита.

«Археологические раскопки позволили извлечь различные установки, предназначенные для плавки касситерита из Кестеля, литейные формы для слитков в форме брусков, большое число фрагментов керамических тиглей, шлак и т.п. Аналитическое исследование остатков на внутренней поверхности 24 фрагментов тигля позволяет предполагать намеренное производство металлического олова посредством восстановления оксида олова. Наконец, известные данные приводят к неопровержимому заключению о том, что олово добывалось в Кестеле и обрабатывалось в Гельтепе в 2600 году до нашей эры» (Х.-Л.Фенельос, «Металлургия древнего Ближнего Востока»).

Другое дело, что количество добываемого здесь касситерита не могло полностью покрывать потребность в олове всех соседних регионов.

Зато как раз в Индокитае олова очень много. И вполне возможно, что отсутствие мышьяка в древнем таиландском кинжале, объясняется тем, что здесь для получения бронзы не было необходимости в мышьяке или других легирующих элементах – под рукой имелись в достаточном количестве оловянные руды…

«В последнее время настойчиво высказывается соображение, что древняя бронзовая металлургия на Ближнем и Среднем Востоке, а также на Кавказе снабжалась оловом из аллювиальных месторождений касситерита на Малайском архипелаге и в соседних с ним странах. Эти месторождения расположены в «оловянном поясе», простирающемся, начиная с Индонезии, через Сингапур, Малайский полуостров (Малайзия), Юго-Восточный Китай, в пределах Восточной Сибири и далее. Металлогеническая зона Малайского архипелага, располагаясь на небольшом регионе земного шара, в то же время… является основным источником олова в мире. Надо полагать, что доставка олова из стран Юго-Восточной Азии происходила не только морским путем, но и сухопутным – караванным» («Всеобщая история химии» под ред. Ю.Соловьева).

В частности, например, известно, что государства Междуречья, бедного на металлургические ресурсы, были вынуждены ввозить металл и даже руду из других регионов. Большую и важную информацию об этом сохранили архивы древних городов Эбла и Мари.

Рис. 91. Руины царского дворца в Эбле

Эбла – древнее торговое город-государство, существовавшее в середине III тысячелетия до нашей эры. Эбла располагалась к западу от излучины Евфрата на территории современной Сирии, в 53 километрах к юго-западу от города Алеппо.

В 1975 году при раскопках царского дворца Эблы археологи обнаружили колоссальный архив глиняных табличек на эблаитском и шумерском языках. Таблички хорошо сохранились благодаря пожару, огонь которого уничтожил царский дворец, но укрепил обжигом глину табличек. Десять лет ушло у археологов, чтобы извлечь на свет около 20 тысяч табличек и их фрагментов. При переводе текстов, который содержался на них, обнаружились сведения, как о металлургии Эблы, так и о ее торговых связях, по которым поступали материалы для изделий из металла.

«Олово, использовавшееся мастерами по металлу из Эблы, ввозилось, вероятнее всего, из зоны Персидского залива. Эта гипотеза опирается на свидетельства ряда текстов из архива Эблы: использовалось выражение AN.NA Dilmun (олово из Дильмуна), а дильмунский сикль служил единицей измерения веса олова. В настоящее время Дильмун отождествляется с островами Бахрейн, расположенными между Катаром и Аравийским полуостровом. Речь идет, тем не менее, о территории, на которой не зафиксировано существование месторождений олова. Дильмун не был производителем олова, он был центром распределения металлов…» (Х.-Л.Фенельос, «Металлургия древнего Ближнего Востока»).

Фенельос полагает, что олово поставлялось из Афганистана по морским торговым путям в Персидском заливе, где Дильмун выступал в качестве посредника между первичным источником и регионами Междуречья. Тесная же связь Дильмуна с торговлей металлами засвидетельствована еще архаическими текстами из шумерского Урука (3200-3000 года до нашей эры)…

Рис. 92. Экспедиция Фонда «III тысячелетие» на руинах Мари

Другой столь же внушительный архив был обнаружен в Мари. Мари – это древнее город-государство IV-II тысячелетия до нашей эры на берегу реки Евфрат в срединном ее течении. Помимо множества статуй, керамики, многочисленных украшений и прочих находок здесь был найден так называемый «архив царя Зимри-Лима», включавший более 23 тысяч глиняных табличек. Понадобилось несколько колонн грузовиков, чтобы вывезти весь этот архив с места раскопок.

«Архивы Мари дали множество текстов, упоминающих контроль за покупкой олова – ясный признак того, что эта крупная метрополия на Среднем Евфрате занимала выдающееся место в торговле этим металлом, высоко ценившимся во II тысячелетии до нашей эры. По мнению Х.Боттеро, лучше всего в марийских документах отражен ввоз олова, поэтому он, как и другие ассириологи, не сомневаясь, считает Мари центром «международной» торговли этим серебристым металлом. Следовательно, документация не оставляет сомнений в значимой роли Мари в распределении олова на Ближнем Востоке, особенно во время царствования Зимри-Лима (1780-1760 года до нашей эры). К этому периоду относится ряд табличек, намекающих на торговые отношения между Мари и Эламом, опирающихся, прежде всего, на торговлю оловом.

Недвусмысленное доказательство того, что олово, накапливаемое в Мари импортировалось из Элама, региона на юге Ирана, имеется в тексте, где упоминается отправка на склады этого города шести заготовок олова, которые Куйяйя, эламский купец, привез из Суз, и две заготовки, отправленные Кудушулушем, царем Суз. Другой марийский документ упоминает три заготовки олова, привезенных эламитом по имени Иннери…

Тем не менее, Юг Ирана не является регионом, в котором имеются месторождения минерального олова, поэтому Элам должен был пользоваться источниками, расположенными на Севере или на Востоке для удовлетворения спроса Мари в металле. Геологические изыскания, проведенные на иранской территории указывают на присутствие небольшого количества олова (касситерита) в северной зоне района Захедан в Дашт-э-Луте. На северо-западе Ирана обнаружено присутствие олова в горах Карадаг, на Востоке Табриза, в то же время, на северо-востоке этот металл встречается в регионе Мешед. В районе реки Куры, между Баку и Тбилиси, также возможно присутствие источника олова, как и в Гиркании в районе Эльбруса» (Х.-Л.Фенельос, «Металлургия древнего Ближнего Востока»).

Рис. 93. Табличка из архива Зимри-Лима

Фенельос считает, что Элам использовал для поставок в Мари в том числе и олово, поступавшее (как и в случае с Эблой) из Афганистана, где следы разработок на месторождениях олова на юге Герата и в Мисгаране восходят к III тысячелетию до нашей эры. Однако данные источники олова требовали его сухопутной транспортировки на расстояние более тысячи километров. В древности подобные путешествия хоть и имели место, но были сопряжены с очень большими опасностями.

Конечно, когда речь идет всего о нескольких слитках олова, их поставка могла проходить и с сухопутными караванами. Но для сколь-нибудь массового производства оловянной бронзы это уже никак не подходит. Тут гораздо более вероятным представляется использование водных торговых путей. Но проложить водный путь для доставки олова из горных районов Афганистана, мягко говоря, весьма проблематично. С этой точки зрения, оказывается гораздо более выгодным использовать источники олова, расположенные на территории Индокитая. Ведь до них вполне можно было добраться по морю, для чего достаточно лишь передвигаться вдоль южного берега Азии.

Каботажное плавание, то есть плавание вдоль берега моря, было довольно широко развито с древнейших времен – всегда можно пристать к берегу для пополнения запасов пресной воды и еды или укрыться в ближайшей бухте от шторма. А морские суда могли взять на борт гораздо большее количество товара, нежели перевозил караван верблюдов или других вьючных животных. И роль Дильмуна как перевалочного пункта для олова в этом случае тоже вполне понятна – его расположение на пересечении морских путей создавало для этого все условия.

Так что, сколь бы это ни казалось на первый взгляд странным, но версия того, что олово могло поставляться на Ближний Восток с Индокитая, не является полной фантастикой. В свете же имеющихся находок, указывающих на производство оловянной бронзы в Индокитае еще в V тысячелетии до нашей эры, такая версия представляется вполне реалистичной…

Однако наличие развитой торговли в глубокой древности ставит под вопрос независимость возникновения двух китайских и индокитайского очагов древней металлургии от Циркумпонтийской металлургической провинции. Конечно, трудно представить, что вместе с моряками и торговцами в столь далекий путь пускались и специалисты в области металлургии (ведь с их багажом знаний, которые требовались для прохождения всей производственной цепочки от поиска руды до готового изделия из металла, им и в родных местах заведомо нашлось бы куда приложить руки), но все-таки…

И как бы ни настаивали на независимости китайских и индокитайского очагов специалисты в области исследования древней металлургии, как бы это ни хотелось автору данной книги, разделяющему эту точку зрения, вопрос о независимости этих очагов все равно остается дискуссионным. Пусть и больше теоретически…

 

Переплыть через океан

Переместимся теперь еще восточней – на другую сторону Тихого океана. Ситуацию на территории современной Канады и США мы уже рассмотрели в начале книги, поэтому пойдем южнее – в Мезоамерику.

О металлургии древних мезоамериканских культур известно крайне мало. И связано это прежде всего с очень ограниченным количеством находок изделий из металла. Так, скажем, с широко известным народом майя на полуострове Юкатан связывают буквально штучные находки.

Единственные металлические предметы, найденные у майя классического периода, – две ноги статуэтки из тумбаги (сплав золота и меди). Но эти ноги, хотя и находились в ящичке для приношений, связанным со стелой в Копане, имеющей майяскую дату, соответствующую 782 году нашей эры, были положены сюда позже. Некоторые другие предметы из металла были найдены на Гватемальском нагорье (Тахумулько и Небах) и в долине реки Мотагуа (около Киригуа) вместе с керамикой, называемой «свинцовой», характерной для эпохи тольтекского вторжения в конце X века.

Наибольшее число металлических предметов, найденных в области майя, происходит из «Священного Колодца» в Чичен-Ице. Это главным образом изделия из золота, меди, тумбаги и позолоченной меди. Для их обработки применялись ковка, отливка в форме, сварка, чеканка, золочение и покрытие одного металла другим. В основном это были маски, небольшие фигурки и украшения. Но, как заключили исследователи, все предметы, найденные в колодце и изготовленные литьем, – иноземного происхождения, главным образом из Панамы, Коста-Рики, с Мексиканского нагорья и из области Миштека (в Мексике); в меньшем количестве – из Гватемалы и Гондураса. Их наличие в Чичен-Ице, судя по всему, объясняется развитой торговлей, которую вели майя, не имевшие собственного металлургического производства.

Рис. 94. «Священный Колодец» в Чичен-Ица

Очаги действительно местного металлургического производства располагаются несколько севернее региона обитания майя – в центральных районах современной Мексики. Впрочем, это и вполне понятно, поскольку здесь имеются месторождения цветных металлов – в отличие от Юкатана, бедного на такие природные ресурсы.

«Традиция называет первыми металлургами Мексики тольтеков. Но в Толлане (современный город Тула в мексиканском штате Идальго) – столице тольтеков – металл не встречен. Зато он найден в одновременных тольтекских слоях Монте-Альбана в Оахаке» (В.Зубарев, Е.Тюрин «История древней Центральной и Южной Америки»).

Следует отметить, что авторы приведенной цитаты, судя по всему, несколько запутались в терминологии. Дело в том, что сам термин «тольтеки» имеет два разных смысла.

Для историков тольтеки – представители индейского племени (или союза племен), вторгшегося в конце VIII века нашей эры откуда-то с севера в район Центральной Мексики и создавшего здесь мощное государство. Именно с ними связывается древний город Толлан (современная Тула).

Когда же речь идет о традиции, то подразумеваются обычно местные легенды и предания, а в них термин «тольтеки» имеет несколько иное значение. Тольтеками в преданиях назывались вообще некие легендарные древние мастера, владевшие искусством самого различного ремесла – в том числе и в металлургии.

Вот что говорили, например, о тольтеках ацтеки:

«Толтеки были умелым народом; что бы они ни делали, все было хорошо, совершенно и достойно восхищения… Художники, скульпторы, ювелиры, гончары, ткачи, прядильщики – все они были искусными мастерами. Они открыли зеленый драгоценный камень, бирюзу; они знали, где есть бирюза. Они нашли те места и горы, скрывающие в своих недрах золото и серебро, медь и олово, и металл луны».

Между тем свидетельств столь выдающегося мастерства у исторических индейцев-тольтеков не найдено. В этом они практически ничем не отличались от других своих современников. Так что отождествление тольтеков-мастеров с тольтеками, создавшими государство со столицей в Толлане, ныне находится под очень большим вопросом.

Но вернемся к находкам в Оахаке, которые историки, правда, связывают не с тольтеками, а с сапотеками, хоть и относят их к одному периоду.

«Жители Оахаки в хозяйстве металлическими изделиями не пользовались. Но это не значит, что они «не знали металла». Еще сапотеки умели обращаться с медью и изготовлять изделия из ее сплавов. В основном это были украшения и ритуальные предметы. Медные топорики Т-образной формы обычно прятались в специальных тайничках завернутыми по несколько штук в узел или сумку. Их назначение остается еще одной загадкой сапотеков» (Г.Ершова, «Древняя Америка: полет во времени и пространстве»).

Ершова говорит о топориках из меди, однако анализов металла этих изделий на наличие примесей мышьяка или других легирующих элементов не проводилось. Зеленый же цвет эрозии на топориках, лежащих ныне в Музее антропологии и истории в Мехико, характерен скорее для изделий из бронзы, а не меди (см. ниже Рис. 95). Так что оговорка Ершовой о том, что сапотеки умели обращаться не только с медью, но и с ее сплавами, тут вполне к месту.

Рис. 95. Металлические изделия в музее Мехико

Крупнейший исследователь культуры народов Америки Поль Риве ведет речь уже не о меди, а именно о бронзе. При этом он отмечает, что производство бронзы в Мексике появилось сразу в развитой форме с множеством сложных технических приемов. Этапов предшествующего развития технологий получения и обработки металлов здесь не установлено.

Зубарев и Тюрин говорят об использовании древними мастерами Мексики самородной меди, однако, как уже говорилось ранее, медь расплавить значительно сложнее, нежели медную руду. И хотя к северу от Мексики – в районе Верхнего озера – находятся залежи самородной меди, использование именно ее в древней металлургии на территории Мексики находится под очень большим вопросом.

В связи с этим заслуживают внимания сообщения об обнаружении здесь древних шахт. Так Александр Дель Маар в «Истории драгоценных металлов» пишет:

«В отношении доисторической горнодобычи надлежит выдвинуть предпосылку о том, что ацтеки не знали железа, а потому вопрос о горнодобыче шахтным способом… практически не стоит. Но современные изыскатели обнаружили в Мексике древние шахты и свидетельства шахтных разработок, которые они сочли местами доисторической горнодобычи».

О железе, с которым индейцы были незнакомы вплоть до прихода испанцев, речи, конечно, не идет. Исследователи полагают, что в этих шахтах добывалось золото, серебро, медь и другие цветные металлы. А у тех, кто не боится самых фантастических версий, встречается утверждение, что с древней шахтной добычей полезных минералов связаны каменные статуи в уже упоминавшемся Толлане – в правой руке эти статуи сжимают нечто, внешне будто бы похожее на отбойный молоток…

Рис. 96. Статуи в Толлане

Историки полагают, что искусство работы с металлами пришло к мастерам древней Мексики через Панамский перешеек от металлургов Южной Америки. И случилось это довольно поздно – всего лишь примерно тысячу лет назад.

Однако к датировкам тут нужно относиться очень осторожно. Дело в том, что история Мезоамерики, как и Южной Америки, во многом не определена на основе объективных данных, а просто прописана историками (преимущественно из США) так, чтобы уложить ее в весьма непродолжительные сроки, и сделано это весьма волюнтаристическим образом – в 40-х годах ХХ века историки в ходе международных семинаров просто договорились между собой о том, как именно они будут датировать древние цивилизации Мезоамерики. И ныне все, кто осмеливается пересмотреть сколь-нибудь серьезно датировки развития цивилизаций на американских континентах, подвергаются открытой обструкции и лишаются возможности карьерного роста в рамках системы академической науки. А «неудобные» артефакты, которые не укладываются в прокрустово ложе такой короткой истории, просто исчезают бесследно в закромах музеев и институтов, а также в частных коллекциях.

В качестве примера подобного обращения с артефактами можно привести судьбу коллекции шотландского горного инженера Уильяма Невена, который проводил раскопки в долине Мехико в начале XX века. На глубине девяти метров от поверхности он обнаружил следы древней цивилизации с развитой архитектурой, ремеслами и даже письменностью. За время довольно продолжительных раскопок Невеном было собрано порядка 30 тысяч (!!!) артефактов, из которых более двух с половиной тысяч составляли таблички с пиктографическими текстами на каком-то древнем языке. И вся эта коллекция после смерти Невена в 1937 году исчезла, по сути, в неизвестном направлении (что-то перевезено в Нью-Йорк, что-то, по слухам, оказалось в каком-то частном собрании в Мехико, что-то осело в закромах мексиканских музеев). Причина банально проста – столь развитая древняя цивилизация абсолютно не вписывалась в прописанную историками картину прошлого Мезоамерики. И громадная коллекция была фактически ими похоронена (почти в буквальном смысле этого слова). Если и упоминается где-то сама коллекция, собранная Невеном, то лишь в так называемых неофициальных изданиях.

Вот вам размах умалчивания! Тридцать тысяч артефактов!!! Даже в Национальном музее антропологии и истории в Мехико на обозрение туристов ныне выставлено гораздо меньше экспонатов!..

Один мексиканский археолог, с которым нам довелось пообщаться в ходе наших поездок в Мексику в 2009 и 2010 годах, в ответ на наши настойчивые расспросы поведал нам, что он как-то попытался раздобыть хоть какую-то информацию о коллекции Невена по имевшимся у него (весьма неплохим, между прочим) связям в системе академической науки. И практически сразу получил от руководства строжайшее указание прекратить какие-либо расспросы по этой теме под угрозой немедленного вылета из системы…

Естественно, упоминать здесь имени этого археолога я просто не имею права. Не могу сказать ничего и том, были ли среди находок Невена изделия из металла. Доступные источники об этом ничего не сообщают. Ясно лишь одно – история цивилизаций (а заодно и история металлургии) на территории современной Мексики может на деле оказаться намного более древней, нежели это прописано в учебниках.

На это, в частности, указывают уже упоминавшиеся ранее исследования Вавилова. Среди древнейших очагов земледелия он указывает и территорию Мексики. Найденные здесь образцы древнейшей кукурузы официально датируются хоть и не возрастом в 10-12 тысяч лет (как это полагает Вавилов), но все-таки на многие тысячелетия раньше времени появления тут сапотеков и тольтеков.

Рис. 97. Древние початки кукурузы (музей Мехико)

Отметим тут еще лишь одно. Древние предания народов, обитавших в районе знаменитого города Теотиуакана (около 50 километров к северу от современного Мехико) с его не менее знаменитыми пирамидами, повествуют о том, что после Потопа (датируемого, как уже говорилось, серединой XI тысячелетия до нашей эры) древние боги, намереваясь восстановить мир после катаклизма, собрались для этого на вершине одной из этих самых пирамид. Так что Теотиуакан, если полагаться на эти предания, гораздо древнее, чем это утверждают историки. И строили его явно вовсе не примитивные племена охотников и собирателей…