Грузия: краткая порайонная характеристика (2012 г.)

Края	Субъектный состав	Площадь, численность населения	Географическое положение, природные ресурсы, отрасли производства
Самегрело-Земо Сванети	Столица – г. Зугдиди. 8 муниципальных районов: Местийский, Цаленджихский, Чхороцкуский, Зугдидский, Мартвильский, Хобский, Сенакский, Абашский	Площадь – 7 400 км кв. Численность населения – 479,5 тыс. чел.	Регион Самегрело-Земо Сванети расположен на северо-западе Грузии, имеет выход к Черному морю и граничит с Абхазией и Россией. Реки, протекающие по территории региона: Ингури, Риони.
Гурия	Столица – г. Озургети. 3 муниципальных района: Ланчхутский, Озургетский, Чохатаурский	Площадь – 2 000 км кв. Численность населения – 140,3 тыс. чел.	Регион Гурия находится на юго-западе Грузии, имеет выход к Черному морю.
Имеретия	Столицей является Кутаиси. 11 муниципальных районов: Хонийский, Самтредский, Тержольский, Ванский, Багдатский, Зестафонский, Харагаульский, Сачхерский, Ткибульский, Цхалтубский, Чиатурский	Площадь – 6 600 км кв. Численность населения – 707,5 тыс. чел.	Регион Имеретия расположен в центре Грузии.
Рача-Лечхуми и Квемо Сванети	Столица – г. Амбролаури. 4 муниципальных района: Лентехский, Цагерский, Амбролаурский, Онский	Площадь – 4 900 км кв. Численность населения – 47,0 тыс. чел.	Регион Рача-Лечхуми и Квемо Сванети находится в северной части Грузии. Граничит с Россией.
Самцхе-Джавахетия	Столицей является г. Ахалцихе. 6 муниципальных районов: Адигенский, Ахалцихе, Боржомский, Аспиндзский, Ахалкалакский, Ниноцминдский	Площадь – 6 400 км кв. Численность населения – 214,2 тыс. чел.	Регион Самцхе-Джавахетия находится на юге Грузии. Граничит с Турцией и Арменией. На территории края находится курорт Боржоми.
Шида-Картли	Столица – г. Гори. 4 муниципальных района: Гори, Каспи, Карели, Кашури	Площадь – 4 800 км кв. Численность населения – 314,6 тыс. чел.	Регион Шида-Картли находится в центральной части страны. Граничит с Россией. По территории региона протекает р. Лиахви.
Квемо-Картли	Столица – г. Рустави. 6 муниципальных районов: Цалкинский, Тетрицкаройский, Дманисский, Болнисский, Марнеульский, Гардабанский	Площадь – 6 400 км кв. Численность населения – 511,3 тыс. чел.	Регион Квемо-Картли находится на юге Грузии. Граничит с Арменией и Азербайджаном. По территории региона протекают реки Алгети и Храми.
Мцхета-Мтианети	Столица – г. Мцхета. 5 муниципальных районов: Казбегский, Ахалгорский, Душетский, Тианетский, Мцхетский	Площадь – 6 800 км кв. Численность населения – 109,7 тыс. чел.	Регион Мцхета-Мтианети расположен в юго-восточной части Грузии, в верховьях р. Арагви. Граничит с Российской Федерацией.
Кахетия	Столица края – г. Телави. 8 муниципальных районов: Ахметский, Телавский, Кварельский, Сагареджойский, Гурджаанский, Лагодехский, Сигнахский, Дедоплисцкаройский	Площадь – 11 400 км^2 Численность населения – 407,1 тыс. чел.	Регион Кахетия расположен на востоке Грузии, в верховьях рек Алазани и Иори. Граничит с Россией и Азербайджаном. Самый большой по площади регион Грузии.
Респ. Аджария	Столица – г. Батуми. 5 муниципальных районов: Кобулетский, Хелвачаурский, Кедский, Шуахевский, Хулойский	Площадь – 2 880 км кв. Численность населения – 393,7 тыс. чел.	Автономная республика Аджария расположена на юго-западе Грузии, имеет выход к Черному морю. Граничит с Турцией. Город Батуми – крупный морской порт Грузии.
Тбилиси	Столица Грузии	Площадь – 1 420 км кв. Численность населения – 1 172,7 тыс. чел.	Расположена в юго-восточной части страны.

Источник: Национальный статистический комитет Грузии. Режим доступа: http://www.geostat.ge/index.php?lang=eng.

Абхазия. Абхазияграничит с Россией и Грузией, имеет выход к Черному морю. По территории Абхазии протекают реки Бзыбь и Кодори. Столица – г. Сухуми. Площадь – 8 700 км кв. Численность населения – около 240 тыс. человек. Субъектный состав: Ажарский муниципальный район, Гагрский муниципальный район, Галийский муниципальный район, Гудаутский муниципальный район, Гульрипшинский муниципальный район, Очамчирский муниципальный район, Сухумский муниципальный район, а также города Сухуми и Ткварчели.

Южная Осетия. Южная Осетия граничит с Россией и Грузией, не имеет выхода к морям. По территории республики протекают реки Ксани и Лиахви. Столица – г. Цхинвал. Площадь – 3 900 км кв. Численность населения – около 50 тыс. человек.

Юг России. В территориальный состав Юга России входят 6 субъектов Южного федерального округа (Ростовская, Волгоградская и Астраханская области, Краснодарский край и республики Адыгея и Калмыкия) и 7 субъектов Северо-Кавказского федерального округа (республики Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия-Алания, Ингушетия, Чечня и Дагестан, а также Ставропольский край). Площадь – 591 300 км кв. Численность населения – 23 377 000 человек.

Задания для самостоятельной работы

Проектное задание:

1. Где проходит граница между Европой и Азией?

Составить таблицы:

1. Страны региона: площадь, плотность населения.

2. Страны региона: природные ресурсы и отрасли производства.

3. Геодемография стран Черноморско-Каспийского региона.

4. География транспорта в Черноморско-Каспийском регионе.

Составить структурно-логические схемы:

1. Географическая парадигма евразийских исследований.

2. Основные направления географии как науки.

3. Территориальная организация общества

4. Страны Черноморско-Каспийского региона

Вопросы для контроля

1. Что такое география?

2. Каковы физико-географические особенности Евразии?

3. Каковы физико-географические особенности Черноморско-Кас­пийского региона?

4. Что такое геодемография?

5. Каковы особенности геодемографической ситуации в регионе?

6. Каковы особенности географии транспорта в регионе?

7. Каковы особенности порайонной характеристики стран региона?

Литература

Алаев Э.Б. Социально-экономическая география: понятийно-терминологи­ческий словарь. М.: Мысль, 1983.

Атлас социально-экономического развития Юга России / под ред. А.Г. Дружинина. М.: Вузовская книга, 2011.

Бакланов П.Я. Территориальные структуры хозяйства в региональном управлении. М.: Наука, 2007.

Безруков Л.А. Континентально-океаническая дихотомия в международном и региональном развитии. Новосибирск: Академическое изд-во «Гео», 2008.

Василевский Л.И., Полян П.М. Системно-структурный подход и экономическая география // Системные исследования. Ежегодник. Вып. 10. – М.: Наука, 1978.

Верлен Б. Общество, действие и пространство. Альтернативная социальная география // Социологическое обозрение. 2001. Т. 1. № 2.

Географические регионы Турции. Режим доступа: http://www.anatolia.com/ regions_of_turkey

Гладкий Ю.Н., Чистобаев А.И. Регионоведение: учебник. М.: Гардарики, 2000.

Государственный комитет по статистике Азербайджанской Республики // Режим доступа: http://www.azstat.org/region/az/index.shtml

Гранберг А.Г. Основы региональной экономики: учебник для вузов. – М.: ГУ ВШЭ, 2001..

Дружинин А.Г. Глобальное позиционирование Юга России: факторы, особенности, стратегии. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2009.

Дружинин А.Г., Житников В.Г. География (экономическая, социальная и политическая): 100 экзаменационных ответов: Экспресс-справочник для студентов ВУЗов. М.: ИКЦ «МарТ»; Ростов н/Д: Изд. центр «МарТ», 2005.

Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук // Социологическое обозрение. 2010. Т. 9. № 3.

Исаченко А.Г. Теория и методология географической науки: учебник для студентов вузов. М.: Изд-во «Академия», 2004.

Кузьбожев Э.Н., Козьева И.А., Световцева М.Г. Экономическая география и регионалистика (история, методы, состояние и перспективы размещения производительных сил): учеб. пособие. М.: Высшее образование, 2009.

Лаппо Г.М. Концепция опорного каркаса территориальной структуры народного хозяйства: развитие, теоретическое и практическое значение // Известия АН СССР. Серия географическая. 1983. № 5. С. 16–28.

Маергойз И.М. Территориальная структура хозяйства. – Новосибирск: Наука, 1986.

Мартынов В.Л., Файбусович Э.Л. Социально-экономическая география современного мира: учебник для студентов вузов. М.: Изд. центр «Академия», 2010.

Национальная статистическая служба Республики Армения // Режим доступа: http://www.armstat.am/ru

Национальный статистический комитет Грузии // Режим доступа: http://www.geostat.ge/index.php?lang=eng

Полян П.М., Трейвиш А.И. Территориальные структуры в науке и практике. М.: Знание, 1988.

Портал Фонда им. Г. Алиева // Режим доступа: http://www.azerbaijan.az/
portal/index_r.html?lang=ru

Российское информационное агентство Ирана // Режим доступа: http://www.iran.ru/rus

Симагин Ю.А. Территориальная организация населения и хозяйства: учеб. пособие. М: КНОРУС, 2007.

Статистический центр Ирана // Режим доступа: http://amar.sci.org.ir/
index_e.aspx

Теория социально-экономической географии: современное состояние и перспективы развития // Материалы Международной научной конференции (Ростов-на-Дону, 4–8 мая 2010 г.) / под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2010.

Теория социально-экономической географии: спектр современных взглядов / ред. и сост. А.Г. Дружинин и В.Е. Шувалов. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2010.

Трейвиш А.И. Город, район, страна и мир. Развитие России глазами страноведа. М.: Новый хронограф, 2009.

Турецкий институт статистики // Режим доступа: http://www.turkstat.gov.tr

Федеральная служба государственной статистики Российской Федерации // Режим доступа: http://www.gks.ru

 

 

 

Раздел 4

ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКАЯ
ХАРАКТЕРИСТИКА СТРАН
ЧЕРНОМОРСКО-КАСПИЙСКОГО РЕГИОНА

4.1. Россия.

4.2. Турция.

4.3. Иран.

4.4. Грузия.

4.5. Армения.

4.6. Азербайджан.

Россия

Россия, со стратегической точки зрения, представляет собой гигантскую континентальную массу, которая отождествляется с самой Евразией. После освоения Сибири и ее интеграции в российское пространство Россия однозначно совпала с геополитическим понятием «Heartland», т.е. «Центральной Земли» континента. Х. Маккиндер определял русское Большое Пространство как «Географическую Ось Истории» (H.J. Mackinder). Географически, ландшафтно, лингвистически, климатически, культурно и религиозно Россия является синтетическим единением евразийского Запада и евразийского Востока, причем ее геополитическая функция не сводится к суммированию или опосредованию западных и восточных тенденций. Россия есть нечто Третье, самостоятельное и особое, ни Восток, ни Запад. Культурно осмыслявшие «срединное» положение России русские евразийцы говорили об особой культуре «Срединной Империи», где географические и геополитические противоположности снимаются в духовном, вертикальном синтезе. Россия тождественна Евразии хотя бы потому, что именно ее земли, ее население и ее индустриально-технологическое развитие обладают достаточным объемом, чтобы быть базой континентальной независимости, автаркии и служить основой для полной континентальной интеграции, что по геополитическим законам должно произойти с каждым «островом», в том числе и с самим «Мировым Островом» (World Island), т.е. с Евразией.

Центральная роль России в евразийском регионе обусловлена структурой политической географии. Неслучайно немецкий геополитик К. Хаусхофер в разгар войны с СССР продолжал утверждать, что реализация сухопутной миссии Германии возможна только через союз с СССР («континентальный блок»), а белогвардеец П. Савицкий в 1919 г. на фронте Гражданской войны предсказывал победу большевиков, так как они оказались способны консолидировать территории Heartland’а, а белых оттеснили к береговой зоне (то, что белые опирались на Антанту, было решающим аргументом в их поражении и в атлантистской идентичности этого движения).

Для всех тех, кто всерьез намерен противостоять американской гегемонии, глобализации и планетарной доминации Запада (атлантизма), аксиомой должно стать следующее утверждение: судьба миропорядка решается в настоящее время только в России, Россией и через Россию. Принятие Россией на себя естественной роли лидера в строительстве многополярного мира является необходимым (но далеко еще не достаточным) условием для существования многополярности (Th. Ambrosio).

Какие бы процессы во всех остальных странах и обществах ни происходили, они останутся локальными техническими возмущениями, с которыми глобализация рано или поздно справится. Единственный шанс к реализации интересов всех стран, обществ, политических и религиозных движений, которые не видят своего будущего иначе, нежели в многополярном мире, лежит в России и в ее политике. При этом совершенно не важно, как те или иные силы относятся к России, к ее культуре, ее традициям и ее социальному укладу, ее политике и т.д. Это не имеет ровным счетом никакого значения.

На данном историческом этапе на наших глазах происходят становление и закрепление нового (для русской истории) типа государства (Российская Федерация) – либерально-демократического, современного западного образца – и попытки искусственного конструирования, со стороны этого государства, нового типа общества – гражданского, либерального, индивидуалистического, гедонистического, эгоистического и потребительского, соответствующего западным социальным стандартам. Народ с его этническими составляющими государство стремится превратить в буржуазную нацию, т.е. в однородную массу, объединенную гражданством, системой права и соучастием в общем полит-экономическом процессе. Современное российское государство и его Конституция строго калькируют западные образцы с точки зрения институтов власти, права, политической системы, экономического уклада. Переменная государства ориентируется на матрицу иной цивилизации, не русской и не евразийской, но, напротив, западной и атлантистской. Конечно, эта калька не абсолютна, и коды русской цивилизации продолжают свою работу. Но при этом приходится перетолковывать совершенно чуждый и внешний язык политической демократии и экономического либерализма на привычные интуитивные формы.

Такой тип государственности и социальности входит в противоречие с константами русской истории – с народом, его русским ядром, с русской цивилизацией, основанной на несовместимой, контрарной ценностной системе. На предыдущих этапах истории попытки навязать народу тип общества, полностью противоположный его структуре, предпринимались только в периоды Смутного времени или «бироновщины» и заканчивались либо постепенным возвратом к константам, либо коллапсом государственности и началом нового цикла. Однако длительность провальных экспериментов правящих государственных элит над народом заведомо определить невозможно. Смутное время длилось 15 лет (1598 – 1613), постпетровское правление не обрусевших европейцев – около 40 лет (от Елизаветы до второй половины царствования Екатерины Великой), Февральская революция продержалась полгода. Российская Федерация подходит ко второму десятку.

Современная политическая система России представляет собой симулякр. По определению Ж. Бодрийяра, «симулякр – это копия без оригинала». Современная российская политическая система была скопирована в 1990-е гг. с известного оригинала – с западных либерально-демократических обществ конца ХХ в. Но на российской почве она стремительно изменилась до неузнаваемости – в этом главную роль сыграли: 1) институциональная инерция советского периода; 2) социально-политическая психология человека социализма; 3) интуитивные предпочтения традиционного русского общества, чудом сохранившегося после десятилетий идеологической обработки.

Все три фактора сделали уровень помех столь значительным, что изначальная западная модель превратилась в «серое пятно на сером фоне» – пусть разных оттенков, но при желании эти оттенки можно и не различать.

Идеи либерал-реформаторов 90-х, творцов современной политической системы России, были просты и понятны: разрушаем социализм и имитируем буржуазную демократию Запада, капитализм, рынок, гражданское общество. Но попытки воплощения этой понятной и простой идеи в жизнь столкнулись с непреодолимым препятствием: старая система не рушилась, новая – не созидалась, так как прямое лобовое копирование вообще не учитывало исторический и социальный контекст России, игнорировало глубинные тенденции русского общества, не имело никакой внятной и адаптированной к русской почве исторической модели. На все вопросы: почему в 1917 г. Россия пошла за большевиками? как случилось, что после социализма мы опять возвращаемся к капитализму? почему мы всегда развивались по пути конкуренции с Западом? как объяснить самобытность русского пути развития? и т.д. – давался слишком простой, а потому неверный и неприемлемый ответ: отставание связано с «врожденной дефективностью русских, славянским рабством, косностью и склонностью к тоталитаризму, лизоблюдству перед властью». Что теперь – в новую эру демократии и либерализма – будет преодолено бравыми младореформаторами. Такая постановка вопроса никого не убедила, и к концу 90-х гг. стало понятно, что на практике реформы свелись к переделу собственности, мошеннической приватизации и захвату власти прозападными циничными олигархическими кланами, установившими под либеральными лозунгами политико-экономическую, информационную и идеологическую диктатуру «новых господ», «новых русских». Формально эта система называлась «демократией», она юридически закрепила демократические институты и процедуры, но содержательно представляла собой нечто, в свою очередь, «самобытное»: всевластие олигархов и криминалитета, крепко повязанных с административной верхушкой коррумпированного чиновничества под прикрытием прозападной городской интеллигенции, после краткого периода упоения «глотком свободы» впавшей в полную экономическую и идеологическую зависимость от новых хозяев жизни.

Это и есть политический симулякр современной России. Смотрим с одного ракурса: перед нами демократическая страна, республика – со свободой прессы, парламентом, выборами, многопартийностью, институтами гражданского общества. Смотрим с другого ракурса на тот же объект: перед нами жесткая вертикаль чиновничьей власти, опирающейся на гигантские объемы полученных – чаще всего незаконным путем – и кое-как отмытых материальных активов, сводящих на нет все свободы и права. Меняем угол зрения: перед нами традиционная для русских монархическая модель с царем-отцом во главе, всегда ненавистными боярами и покорным фаталистичным населением, больше всего любящим выбирать одно из одного. Учитываем информационный сегмент и оцениваем то же общество с позиции Интернета и телепрограмм: перед нами социум постмодерна, где раскрепощенный индивидуум энергично рассыпается на части от одного физиологического импульса к другому, плавает по сетевым ресурсам, смеется над любыми ценностными системами и не знает никаких ограничений и барьеров, упиваясь стихией планетарного глобалистского гламура, остервенелого потребления и новыми технологиями. А если мы учтем и окраины России, то к этому добавится жесткое социальное расслоение, местами напоминающее возрождение крепостного строя и даже рабовладения (примеры чему мы видели на Кавказе, в частности, в Чечне).

Бесспорно, политически Россия – не первое, не второе, не третье и т.д. в чистом виде. Но вместе с тем она есть и первое, и второе и третье, и четвертое и т.д. Мы скопировали форму западных демократий, которая в свою очередь являлась выражением исторического содержания, исторического пути западных обществ. Но, скопировав форму, мы наполнили ее совершенно иным содержанием, причем не каким-то одним, но множественным, почти хаотичным, коренящимся в любом случае уже в нашей истории, в нашем обществе и в нашем опыте.

Сегодняшняя Россия – это государство переходное. В нынешних своих границах и с существующей политической системой она не имеет исторического будущего. Она одновременно и слишком мала, и слишком велика для того, чтобы по-настоящему состояться. Если Россия станет настаивать на своей русской этнической идентичности и православной культуре, то она обречена на распад – сепаратизм последует со стороны мусульманских народов Кавказа и Поволжья, других национальных меньшинств, и печальная судьба СССР повторится.

Как русское этнокультурное государство, Российская Федерация слишком велика. Но как самостоятельная геополитическая евразийская сила, как империя, какой наша страна являлась в течение веков под тем или иным идеологическим прикрытием, современная Россия слишком мала – это обрубок геополитического тела, лишенный важнейших точек контроля за пространством – ресурсов, портов, принципиальных стратегических высот. Конечно, можно представить себе теоретически, что Россия пойдет по пути кемалистской Турции и построит на обломках империи жесткое централистское национальное государство с сильной и энергичной моделью модернизации, но для этого потребуются войны и революции, предельная идеологическая мобилизация – вроде создания политической философии «младотюрков», – требуются харизматический лидер (своего рода русский Ататюрк, что дословно переводилось бы как «Русский отец») и этнические чистки. В национальное государство Россию может превратить только национальная революция, но пока для нее нет никаких предпосылок. Оптимальным был бы для России евразийский вариант. По сути, это было бы возвратом к имперской модели, но в совершенно новых условиях и на новых идеологических основаниях. Наивно считать, что «империя» автоматически означает «императора», существование «колоний» и т.д. Принцип «империи», в отрыве от конкретных исторических прецедентов, состоит как раз в том, что здесь устанавливается единый стратегический централизированный порядок для огромных территорий, но при этом отдельные регионы сохраняют значительную степень автономии и самоуправления – самобытных правовых, языковых, экономических, религиозных устоев. «Империя» в отличие от национального государства федерирует, объ­единяет не граждан, но целые народы и иные политические общества, вплоть до царств или отдельных «государств», сохраняющих значительную долю независимости и автономии по отношению к имперскому центру.

Россия на всем протяжении своей истории имела именно имперский уклад. Уже в Киевской Руси в единое политическое образование вошли разные племена и княжества. Позже Русь вошла в состав Монгольской империи, устроенной по тому же принципиальному признаку, а в XV в. имперские традиции Москва приняла на себя – в административном смысле от монголов и Золотой Орды, в духовном и религиозном смысле от Византии. Многие имперские черты сохранялись и в эпоху правления дома Романовых, которые после Петра I официально именовались императорами, а ряд имперских черт мы видим и в период СССР. На всех этапах имперский принцип получал различное идеологическое оформление, но нечто принципиальное сохранялось на всех этапах русской истории. Отсюда «универсальность» русской культуры, «всечеловечность» русского психологического типа. Русская идея изначально была сверхэтничной и интегральной, основанной на единстве типа, а не крови (Г.В. Вернадский).Очевидно, что каждая эпоха требует облечь эту интегрирующую волю, этот имперский импульс в новые формы. И переход от нынешней РФ как промежуточной стадии к полноценному геополитическому образованию, где были бы восстановлены пропорции, необходимые для укрепления реального геополитического суверенитета, должен обрести новое идеологическое обеспечение. Этим обеспечением может быть только евразийство, евразийская теория.

Евразийской установкой определяется вектор внимания России к постсоветскому пространству в целом. По сути, речь идет о том, чтобы воссоздать единое стратегическое пространство в рамках бывшего Советского Союза – с некоторыми добавлениями (Монголия) и изъятиями (страны Балтии), но на совершенно иной мировоззренческой основе. Этот масштаб, минимально необходимый для того, чтобы Россия в новой форме Евразийского союза восстановила стратегический потенциал, снова делающий ее «империей». Правда, на этот раз «империя» не будет иметь императора и не будет основываться на жесткой марксистской идеологии. Евразийский союз должен быть образован добровольным путем – через свободное волеизъявление суверенных постсоветских держав. И политическая структура этого будущего образования должна учитывать императив автономии каждой составляющей части. Для этого оптимально подходит модель «конфедерации», Staatesbund, «союза государств». Такое объединение предполагает единый центр военного командования, общую границу, единое экономическое пространство с общей системой таможенных барьеров и транспортных тарифов, общую валюту и некоторый минимум признаваемых всеми правовых норм. Но вместе с тем каждая страна будет обладать высокой степенью свободы в выборе внутренней политики, политической и социальной организации, правовой системы (в тех вопросах, которые не противоречат общим конфедеративным нормам) и т.д. Необходимость этого Евразийского союза ясно осознается многими главами нынешних государств СНГ, а впервые такую инициативу озвучил президент Казахстана Н.А. Назарбаев. Многие ныне существующие структуры уже выполняют функции объединяющих инстанций. Так, в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), возглавляемое Интеграционным комитетом, входят 5 стран СНГ – оно вместе с Единым экономическим пространством (ЕЭП), куда входят Россия, Казахстан, Беларусь и Украина, является ядром единой экономической системы. Организация договора по коллективной безопасности (куда входят помимо стран ЕврАзЭС еще и Армения) – прообраз единого военного командования. Межпарламентская ассамблея стран СНГ – черновой вариант будущего евразийского парламента и т.д. Одним словом, политическая практика современной России показывает, что она движется именно в этом, евразийском, направлении. А следовательно, «имперская» модель в данном случае, с явно выраженным конфедеративно-демократическим содержанием, привлекает Москву больше, чем сомнительные перспективы «национальной государственности», а тем более путь к распаду на этнические составляющие.

Однако этот евразийский план для России осуществляется не в безвоздушном пространстве. Распад СССР активно поощрялся геополитическими конкурентами России с Запада, и в первую очередь из США. В этом была извечная суть Большой Игры между континентальной Россией (затем СССР) и морской атлантистской Великобританией (позже – США) (R. Johnson). Евразийская Россия, чтобы выйти к «теплым морям» и проливам, традиционно пытается увеличить свое влияние на юго-западе от своих границ – в зоне Кавказа, Афганистана, Ирана, Турции, и на западе – в Восточной Европе, а атлантистские страны Запада (Англия и США) стремятся к обратному – к вытеснению России из прибрежных территорий, к замыканию ее во внутриконтинентальных пространствах (в научном словаре геополитики это называется Hinterland, «внутренняя земля»). Здесь действует геополитическая аксиома, сформулированная Х. Маккиндером: «Тот, кто контролирует Евразию, контролирует весь мир».

Современные американские геополитики мыслят в тех же категориях. Так, З. Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» описывает евразийско-атлантистскую партию на новом этапе. Отныне американская геополитика должна, по его мнению, способствовать отдалению стран СНГ от России и, по возможности, ускорять ее собственный распад.

Итак, на русской карте налицо два симметричных, но прямо противоположных импульса: евразийский вектор расширения влияния России на постсоветском пространстве с постепенным переходом к конфедеративному Евразийскому союзу и атлантистский вектор, направленный на то, чтобы оторвать страны СНГ от России. Показательно, что даже само образование СНГ не признается юридически официальными международными инстанциями – с подачи Вашингтона.

В этом контексте и следует рассматривать все происходящее в странах СНГ в последний год и те события, которым еще только суждено развернуться в этой зоне в ближайшем будущем. От баланса этой Большой Игры зависит и будущее России, и устойчивость единоличного американского контроля над всем пространством планеты, объявленном недавно Вашингтоном «зоной национальных интересов США».

На первом этапе, сразу после распада СССР, Запад довольствовался многовекторной политикой президентов стран СНГ. Это означало, что атлантисты готовы были терпеть баланс между прозападными тенденциями и инерциальными связями с Россией, которые в одночасье порвать было трудно. На такой разрыв пошли только страны Балтии, которые сразу после провозглашения независимости постарались порвать с Москвой все связи и отказались от вступления в СНГ. Большинство президентов стран СНГ сделали многовекторность основой своей политики и своей легитимности, которую признали и ослабнувшая Москва, и Запад, занятый ассимиляцией стран Восточной Европы. Но постепенно, к 2000 г., ситуация несколько изменилась, и Большая Игра приняла новый оборот.

Приход к власти Президента В.В. Путина, который оказался менее сговорчивым, чем Горбачев и Ельцин в вопросе политических уступок Западу, и начало интеграционных тенденций в некоторых странах СНГ – Беларуси и Казахстане – заставили США активизировать усилия на постсоветском пространстве. Запад принялся систематически и интенсивно формировать и поддерживать политическую оппозицию антироссийского толка в странах СНГ, принялся оказывать давление на президентов с тем, чтобы от политики многовекторности перейти к однозначно прозападному и открыто антироссийскому курсу – в либеральной или националистической формах (в отличие от России, либерализм и национализм в странах СНГ шли рука об руку, и это легко объясняется геополитическими интересами США, которых интересуют не столько абстрактная «политкорректность», «права человека» и «нормы демократии», сколько конкретная эффективность действий антироссийских политических сил). Атлантистские силы открыто вмешивались в политические процессы в странах СНГ.

В 2004 г. в ключевых странах – Грузии и Украине – были проведены две «революции» – «революция роз» в Тбилиси и «оранжевая революция» в Киеве (С.Г. Кара-Мурза). Шеварднадзе и Кучма были достаточно прозападными политиками, их политическая легитимность была основана на принципе многовекторности, а Большая Игра требовала новых, более активных действий. Эти действия и произошли, причем речь шла только о том, чтобы нанести удар по геополитическим планам России по укреплению влияния на постсоветском пространстве и – самое главное! – сорвать реализацию «Евразийского союза».

Русская карта такова, что искомой целью является восстановление имперского измерения и создание «Евразийского союза». Но в одиночку этого достичь невозможно, так как распад СССР и произошел во многом из-за опоры только на внутренние ресурсы и идеологическую жесткость Москвы. Евразийство позволяет действовать более тонко и в первую очередь подталкивает к поиску стратегических партнеров среди близких и далеких соседей. Геополитический критерий партнерства прост: потенциально нашими союзниками являются все страны мира, кроме США и их наиболее убежденных сторонников (среди которых, впрочем, также можно найти наших евразийских сторонников). В лице мирового гегемона США, желающие играть в большие шахматы сами с собой, не устраивают по тем или иным причинам очень и очень многих. Причем как бывших вчерашних противников по «холодной войне», так и вчерашних союзников.

Судьбы социалистического и независимого Китая или капиталистической Турции (члена НАТО) в «новом мировом порядке» с американской доминацией очень схожи – всем придется согласовывать свою внутреннюю и внешнюю политику с Вашингтоном, под страхом экономических санкций или искусно провоцируемого из-за океана сепаратизма. Еще в большей степени это касается Ирана и арабских стран. Но и Евросоюз, и Япония все больше расходятся по геополитическим интересам с США. Именно здесь Россия, последовательно вставшая на евразийский путь, должна искать дополнительные козыри для изменения в свою пользу ситуации на постсоветском пространстве. Турция, как потенциальный союзник, может отомкнуть России доступ к Средиземноморью, чего так страстно желали, но иными, силовыми методами, – русские военачальники. Иран, вступивший в евразийский альянс, обеспечивает проход к «теплым морям». Китай с его бурно развивающейся экономикой и критическим недостатком энергоносителей способен существенно вложиться в российскую экономику. Япония за доступ к восточно-сибирским ресурсам обеспечила бы развитие инфраструктуры Дальневосточного региона». Страны ОПЕК, в рамках общей энергетической стратегии с Россией и Казахстаном, способны фундаментально надавить на США в решающий момент – конечно, взамен на поддержку арабской политики. Даже в Евросоюзе у России есть потенциальные союзники в лице Германии и Франции, которые яснее других осознают потребность в выходе Европы из-под американского диктата. Все эти игроки могут играть в пользу России Евразии, хотя могут и против нее. Все зависит от того, как искусно Россия будет вести эту партию.

Сильная Россия, восстановившая свой имперский формат и статус «великой мировой державы», будет приемлема для каждой из стран, важных для интеграции постсоветского пространства, с выполнением определенных условий, разных для каждой из соседних стран. Эти условия вполне можно обобщить и заведомо заложить в основу нового современного издания евразийской идеологии. Кое-какие критерии напрашиваются сами собой: Россия должна принять принцип веротерпимости, уважения к различным этносам и национальностям, культурный плюрализм. Иными словами, созидаемая Евразийская империя должна быть империей демократической, строго соблюдающей принципы свободы и независимости входящих в ее состав народов и культур.

Ключевым регионом во внутренней геополитике России является Кавказ. Собственно Кавказ состоит из двух геополитических уровней: Северный Кавказ и территория трех кавказских республик – Грузии, Армении, Азербайджана. Вплотную к этому сектору примыкает вся область русских земель от Таганрога до Астрахани, т.е. все Русские земли, расположенные между Черным морем и Каспием, куда входит также клином пространство Калмыкии.

Весь этот регион представляет собой крайне важный стратегический узел, так как народы, его населяющие, обладают огромной социальной динамикой, древнейшими геополитическими традициями, а сам он напрямую граничит с Турцией, стратегически контролирующей, со своей стороны, приграничную зону, которая, с точки зрения рельефа, принадлежит единому пространству горного массива Кавказа.

Это одна из самых уязвимых точек русского геополитического пространства, и неслучайно именно эти территории традиционно были ареной жестоких военных действий между Россией-heartland'ом и странами rimland'а – Турцией и Ираном. Контроль над Кавказом открывает в первом приближении выход к «теплым морям», и каждое (даже самое незначительное) передвижение границы к югу (или к северу) означает существенный выигрыш (или проигрыш) всей континентальной силы, теллурократии.

Три горизонтальных пласта всего этого региона – Русские земли, Северный Кавказ в составе России и собственно Кавказ – имеют также свое потенциальное продолжение еще южнее. Этот дополнительный, чисто потенциальный поя