Гунъани как средство обучения

Вначале гунъань использовался наставником в качестве катализатора, запускающего механизм пробуждения дзэн [в сознании] ученика, или лакмусовой бумажки, чтобы проверить, пробудился ли ученик. Поэтому, когда в 527 году император У-ди династии Лян спросил у великого Бодхидхармы, кто он такой, тот ответил: "Не ведаю". Император же, несмотря на те огромные блага, которые он заслужил своей щедрой поддержкой буддизма, оказался не готов [духовно] и поэтому упустил представленную Бодхидхармой возможность познать космическую реальность. Но когда в Шаолиньском монастыре Хуэйкэ попросил Бодхидхарму успокоить его ум и учитель сказал: "Принеси же мне свой ум, и я успокою его", Хуэйкэ оказался [духовно] готов и поэтому обрел пробуждение дзэн.

Однако значительно позже, уже в Сунскую эпоху, наставник дзэн Цзунго Дахуэй (1089–1163) превратил гунъань в средство обучения. Не удовлетворившись дзэн Молчаливого Просветления, практикуемым толком Цаодун (яп. Сото), где Дахуэй вначале занимался духовным деланием, он обратился к толку Линьцзи (яп. Риндзай) и стал медитировать на хуатоу (яп. мондо), или теме различных гунъаней. Рассуждая над тем, как подвижник может воспользоваться гунъанем, чтобы достичь пробуждения дзэн, Дахуэй советует:

Брось рассудительность и заблуждение на дно своего сердца; брось все мысли и различия на дно своего сердца; брось жажду жизни и страх смерти на дно своего сердца; брось мнения и суждения на дно своего сердца; брось глупость и пыл на дно своего сердца; все разом брось на дно своего сердца; затем взгляни на хуатоу, иначе — тему [гунъаня]. Некий монах спросил Чжаочжоу: "Обладает ли собака природой Будды?" Чжаочжоу ответил: "Нет". Это единственное слово "нет" является тем орудием, средством, которое не оставляет камня на камне от бесчисленных примеров рассудительности и отвлеченности.

Поэтому дзэн гунъаней, или дзэн коанов, известен еще как кань хуатоу, что означает [в переводе с китайского] "смотреть в корень", тему гунъаня. Здесь важен хуатоу, или тема; сам же гунъань, или публичная история дзэнского диалога, в результате которого обычно один из персонажей переживает пробуждение, служит лишь канвой темы. К примеру, в столь показательном гунъане о чжаочжоуском ответе "нет" не важно, кем был спрашивающий или Чжаочжоу, где или когда состоялся диалог, почему речь зашла о собаке, а не о слоне или столе. Даже не важно, почему ответом Чжаочжоу было слово "нет" или что случилось бы, скажи он "да". Все это несущественно, главное в том, чтобы подвижник и во время медитации, и в любое иное время все свое сознание, всю свою жизнь сосредоточил на "нет".

Как постоянно указывают наставники, подвижник не должен пытаться рассуждать, прибегать к помощи своего интеллекта; ему следует не думать, а пристально"психическим [взглядом]" всматриваться в хуатоу. Многие из тех, кто придерживается западных представлений о главенствующей роли разума, интеллекта, удивляются, почему нельзя прибегнуть к рассудочной деятельности; ведь вся западная философия, доказывают они, построена на этом. Простой и исчерпывающий ответ состоит в том, что любая форма рассудочной деятельности привязывает подвижника к феноменальному миру, который практика дзэн стремится преодолеть. Стоит возникнуть мысли, она запускает процесс преобразования неразличимой конечной реальности в различимые идеи и сущности.

Когда подвижник продолжает всматриваться в хуатоу, его начинает охватывать сомнение. Современный китайский наставник, досточтимый Шэн-янь, который одно время занимался в Шаолиньском монастыре, а теперь обучает дзэн в Америке, говорит:

Используя в своей практике хуатоу, мы пытаемся отыскать то, что существовало до использования разговорного или письменного языка для описания этого нечто В начале практики не возникало никаких сомнении при рассмотрении этого вопроса. И лишь когда мы достаточно долго прибегали к подобной практике, у нас зародилось сомнение. Когда же сама практика становится все более и более насыщенной, то и наши сомнения начинают все возрастать В таком положении вы перестаете осознавать собственное тело, замечать чтолибо еще происходящее в мире Осталось лишь одно, и это — сомнение, великое сомнение. А когда людьми овладевает великое сомнение, но они имеют крепкие духовные корни, независимо от того, есть ли у них наставник, в этом случае они достигнут пробуждения. Однако тем, у кого слабые духовные корни, нужен наставник, иначе они могут впасть в заблуждение

ПРАКТИКА ПОСРЕДСТВОМ ГУНЪАНЕЙ

Двумя наиболее широко практикуемыми толками дзэн являются Цаодун (яп. Сото) и Линьцзи (яп. Риндзай). В дзэн толка Сото основным средством практики является медитация, тогда как дзэн толка Риндзай делает упор в своей практике на гунъани. Иногда ошибочно полагают, что дзэн толка Риндзай не придает значения медитации. Даже Дайсэцу Тэйтаро Судзуки, японский наставник дзэн толка Риндзай, обычно рассматривающий дзадзэн как второстепенное средство по сравнению с решением коанов, говорит:

В дзэн(-буддизме) дхьяна или дзадзэн используется как средство, позволяющее найти решение коана. Дзэн(буддизм) не превращает дхьяну в самоцель, ибо помимо упражнения с коаном практика дзадзэн играет второстепенную роль. Безусловно, она является тем подспорьем, без которого не овладеть дзэн, даже если удастся постичь смысл коана, его глубокая духовная истина не сможет пробиться к сознанию адепта дзэн, если он как следует не освоил дзадзэн.

У многих сложилось неверное представление, поскольку большое количество книг по дзэн, особенно на Западе, дает занимательное описание коанов, не объясняя при этом, что коаны предназначены только тем ученикам, которые многие годы занимались медитацией.

Если вы желаете использовать гунъани или коаны в качестве основного метода практики дзэн, выберите в данной книге понравившийся вам коан и медитируйте на его хуатоу, т. е. теме, — всматривайтесь в него всей мощью своего [внутреннего] зрения, но не думайте о нем, не прибегайте к доводам или иной рассудочной деятельности. Помимо обычного созерцания вашего гунъаня в позе лотоса, будьте сосредоточены на нем и в остальное время, рассматривая свой гунъань как самое важнейшее дело вашей жизни.

Ниже приводятся еще три гунъаня для вашего рассмотрения.

Однажды наставник Гуйшань сказал своим ученикам: "Через сотни лет я опять смогу возродиться на этой горе в образе быка со словами: "Это Гуйшань и т. д ", начертанными на моей спине. Если вы назовете меня Гуйшанем, то ошибетесь, ведь в действительности я бык. Если вы обратитесь ко мне как к быку, тоже ошибетесь, ведь на самом деле я Гуйшань Как же вы будете звать меня?"

Однажды наставник Чжэюань [Чжунсин] поднес чашку своему учителю [Тяньхуан] Даоу Последний, указав на чашку, спросил: "Это истина или ложь?" Чжунсин подошел еще ближе к Даоу и встал напротив него, не говоря ни слова. Даоу сказал: "Ложь всегда ложь, правда всегда правда". Чжунсин кивнул в знак того, что понял мысль Даоу, и сказал."Я так не думаю". Даоу спросил: "А как же ты думаешь?" Чжунсин выхватил чашку из рук Даоу и громко закричал: "Это истина или ложь?" Даоу поднял руки и засмеялся: "Ты достоин следовать за мной". [Чжунсин поклонился наставнику Даоу.]

[Яошань] Вэйянь созерцал на высокой горе. Шитоу [Сицянь] поинтересовался у него: "Зачем ты созерцаешь здесь?" — "Низачем". — "Тогда получается, ты сидишь здесь ни для чего?" — "Если бы я сказал, что сижу здесь ни для чего, — ответил Вэйянь, — то уже была бы причина для моего сидения". Шитоу вновь спросил: "Что же ты тогда относишь к беспричинности [сидения]?" — "Сотни тысяч мудрецов также не знают, что такое беспричинность". Шитоу был весьма доволен Вэйянем.

ДЗЭН СОСТРАДАНИЯ

Пение сутр и мантр в практике дзэн

 

Литyргическая слyжба и созерцание являются двyмя наиболее важными [повседневными] занятиями практически в каждом дзэнском монастыре.