Восхождение Иисуса на гору кармил со Своим братом иаковом

     

19 августа 1945

 

1. «Благовествуйте на равнине Ездрилона, пока Я вернусь», - приказывает Иисус Своим апостолам, завтракающим ясным утром небольшим количеством хлеба и фруктов на берегах Кишона. Апостолы выглядят не очень воодушевленными, но Иисус утешает их, говоря как им надо себя вести, и заключает: «во всяком случая Моя Мать с вами. Она даст вам хорошие советы. Пойдите к крестьянам Иоханнана, а в субботу попытайтесь поговорить с крестьянами Доры. Окажите им какую-нибудь помощь и утешьте старого родственника Марциана, сообщив ему новости о мальчике, и скажите ему, что мы возьмем его внука на праздник Кущей. Дайте этим бедным людям очень много, все у вас есть. Расскажите им все, что вы знаете, отдайте им всю любовь, какую можете, все деньги, которые у нас есть. Не бойтесь. Как они уйдут, так и придут. Мы никогда не умрем от голода, даже если придется жить только на хлебе и фруктах. И если вы видите людей, нуждающихся в одежде, дайте им какую-нибудь, также и Мою. Нет, Мою в первую очередь. Мы никогда не останемся нагими. И, самое главное, если вы встретите бедных несчастных людей, то, глядя на Меня, не брезгуйте ими. У вас нет права так поступать. До свидания, Мама. Да благословит вас всех Бог через Мои уста. Идите без какого-либо страха. Пойдем, Иаков».

«Ты не возьмешь Свою сумку?» - спрашивает Фома, увидев, что Господь уходит

без нее.

«Мне она не нужна. Я пойду налегке».

Иаков тоже оставляет свою, несмотря на то, что его мать позаботилась наполнить ее хлебом, сыром и фруктами.

Они прошли небольшое расстояние по берегу Кишона, а затем начали восхождение по первым склонам, ведущим к горе Кармил, и скрылись из поля зрения оставшихся позади.

«Мама, мы теперь в Твоих руках. Веди нас, потому что... мы не способны ничего делать», - смиренно признается Петр.

Мария ободряюще улыбается и говорит: «Это очень просто. Все, что вам нужно делать, это подчиняться Его указаниям, и все будет у вас получаться очень хорошо. Пойдем».

 

2. Иисус молча поднимается со своим братом. Иаков тоже молчит. Иисус погружен в свои мысли; Иаков, чувствующий, что находится на пороге откровения, полон благоговейной любви, духовного трепета и вновь и вновь поглядывает на Иисуса, чье задумчивое торжественное лицо то и дело освещается улыбкой. Иаков смотрит на Него так, как если бы он видел еще невоплощенного Бога, сияющего в Своем безмерном величии. Лицо апостола, напоминающее лицо Святого Иосифа, коричневатое, однако с некоторой краснотой в верхней части щек, побледнело от эмоций. Но он чтит молчание Иисуса.

Они поднимаются вверх крутыми короткими путями, не обращая внимания на пастухов, пасущих свои стада на зеленых лугах под каменными дубами, дубами, ясенями и другими лесными деревьями. Взбираясь вверх, они касаются своими мантиями серовато-зеленых кустов можжевельника, золотистых кустов ракитника,  изумрудных зарослей мирта, усыпанного каплями росы, дрожащих занавесей жимолости и цветущего клематиса.

Они поднимаются, оставляя позади лесорубов и пастухов, и, наконец, после изматывающего подъема,  достигают гребня горы, или, скорее, небольшого плато рядом с гребнем, увенчанного гигантскими дубами, и окруженного настоящей балюстрадой из лесного массива, образованной верхушками других деревьев на горном склоне, так что небольшой луг кажется покоящимся на шелестящей опоре, он изолирован от остальной части горы и в значительной степени сокрытым ветвями от взоров снизу. За лугом возвышается вершина, поросшая деревьями, устремившимися в небосвод, который наверху и во всю ширь открытого сплошного горизонта краснеет на закате и бесконечно простирается за отражающее его свет море. Расщелины в земле, - которая не обрушилась только потому, что корни гигантских дубов прочно удерживают ее в ее нынешнем положении, - едва достаточно, чтобы в нее прошел один человек обычной комплекции. Далее тропа сужается и постепенно переходит в подлесок.

Иисус говорит: «Иаков, Мой дорогой брат, мы должны остановиться здесь сегодня вечером, и хотя наши тела очень устали, Я прошу тебя провести ночь в молитве, а также сегодняшний вечер и весь завтрашний день до этого часа. Целый день – это не слишком много, чтобы получить то, что Я хочу дать тебе».

«Иисус, мой Господь и Учитель, я всегда буду делать то, что Ты пожелаешь», - отвечает Иаков, который побледнел еще больше, когда Иисус заговорил.

«Я знаю. 3. Давай сейчас пойдем и нарвем ежевики и черники, чтобы поесть и освежиться у источника, который журчит внизу. Ты можешь оставить свою мантию в пещере. Никто ее не тронет».

И вместе со Своим братом Он ходит вокруг скалы и собирает дикие плоды

с кустов подлеска, а затем, в нескольких метрах ниже, на стороне противоположной той, с которой они пришли, они наполняют свои фляги, единственное, что они принесли с собой, из журчащего родника, который выбегает из массы переплетенных корней. Они освежаются, потому что все еще очень жарко, несмотря на высоту места. Затем они вновь поднимаются на плато, и пока солнце, садящееся на западе, окрашивает в красный цвет вершину горы, едят то, что собрали и выпивают немного воды, улыбаясь друг другу как двое счастливых детей или два ангела. Они произносят только несколько слов: воспоминания об оставшихся внизу, на равнине; восклицания восхищения бесконечной красотой дня, имена двух матерей... И ничего другого.

Затем Иисус привлекает к Себе Своего брата, и Иаков принимает позу, обычную для Иоанна: его голова покоится на верхней части груди Иисуса, одна рука свободно свисает, другая – в руке его Брата. Они остаются в этом положении пока не наступают сумерки. Птицы громко щебечут в зарослях, позвякивания коровьих колокольчиков не слышно, его поглотило расстояние. Легкий ветерок ласково шелестит в верхушках деревьев, принося прохладу и оживление после дневной жары и обещание ночной росы.

Они остаются в таком положении долгое время, и я думаю, что молчат только их губы, тогда как их души, более активные, чем когда-либо, заняты сверхъестественной

беседой.