Не пора ли обратно, к Натурфилософии.

 

Но, пожалуй, хватит «о том, почему нельзя». Многие и сами уже давно догадались, что «всё смешалось и неладно в доме Облонских». Поэтому постараемся показать «как можно».

Начнем с того, что все, сказанное выше и изложенное ниже, опубликовано с той или иной степенью подробности в ряде достаточно крупных работ [5,6 и др.], подробно описывающих и тупиковое состояние информационной науки как таковой, и возможный путь выхода науки на работу с контекстно-зависимыми языками, и вполне реальную конструкцию машины Разума, существенно отличающуюся от машины Тьюринга и фон Неймана своей принципиальной безадресностью и потенциальной реализуемостью.

Начнем с того, что поищем более адекватное сути системных исследований определение системного подхода. Мы уже убрали из терминологии понятие анализ. Анализировать – термин из мира замкнутых систем, существующий в Природе для жителей замкнутых, технических систем, а «подход» мы уже использовали как термин, более близкий к миру открытых систем.

Чтобы что-то анализировать, надо иметь аппарат анализа, поэтому в строгой математике и нельзя обойтись без аппарата математического анализа. Все это терминология «убиения живой системы», ее разложения на «части с предписанным взаимодействием», создания той самой «механической игрушки», создания тамагочи из открытой системы.

Итак, системный подход. К чему? К восприятию того или иного объекта, той или иной системы, которые по какой-то причине потребовалось изучить в их окружении во внешнем Мире, среди других систем и объектов, которые в традиционном понимании вроде бы кажутся и не нужными в контексте текущих интересов исследования.

И вот тут мы приходим от системного подхода уже к философии науки. Примерно с 14 века, после Ньютона и Лейбница, человечество перешло к изучению уже не столько Природных явлений, сколько их моделей, объявив, что математике нет дела до конкретики физического явления, ее самоценность заключается в том, что она одним и тем же аппаратом и даже уравнением может описывать самые разные явления.

В мире мертвой природы все это более или менее допустимо. Хотя и не всегда. Много удивительного получилось при таком подходе к турбулентным явлениям, к объектам, образующим из себя сетки (типа льдов и разломов), то есть к объектам, «в малом» ведущих себя как живые. И пока человечество не уперлось в необходимость работы с системами, ведущими себя «как живые в большом», (города по Д. А. Поспелову, экономика, политика), да и с собственно псевдобиологическими системами, считающимися живыми «по определению», типа рассуждений о клеточных автоматах, все было более или менее терпимо.

Почему же «официально» не сформировался системный подход, понимаемый не «вовнутрь» предварительно выделенной (замкнутой) системы, а «вовне» ее? Системный подход, как изучение интересующей системы в ее окружении? Да просто для него все еще нет аппарата представления, нет языка описания, нет основ научного «познания открытого» в современном понимании науки. Хотя очень часто можно услышать, что мол «системный подход уже давно понимается вовне». А как же именно он понимается? На основе чего? Какого языка своего представления, если только лингвисты на своем уровне, а не математики на своем владеют вопросами исследования контекстно-зависимого представления реальности?

Вполне возможно, что здесь могло бы помочь адекватное понимание исследователями открытости системы. Так нет. Программистский произвол терминологии «контекстно-независимого мышления» привел математиков к пониманию открытых систем, как систем, допускающих присоединение новых частей без переосмысления (перепрограммирования) существующего или просто стандартно сопрягаемого. Увы, это не только не конструктивно, но и не нужно для восприятия Мира.