Глава III. - период андхра - кушанов: связи с римом.

 

Век Маурья, Чандрагупты и Ашоки сменился эпохой Андхра на юге и Кушанов на севере, который стал очевидцем столь же бурного развития иностранной торговли и внешних сношений Индии. Это видно не только из сочинений греческих, римских и других иностранных авторов, но также из нумизматических подтверждений, найденных в самой Индии. В отношении торговли в эпоху Андхра (200 до н.э. - 250 н.э.) Р.Сьюэлл, известный авторитет по ранней истории Индии, приводит следующие общие замечания: "Период Андхра был отмечен значительным процветанием. Индия поддерживала торговлю, как по суше, так и по морю, с Западной Азией, Грецией, Римом и Египтом, а также с Китаем и Востоком. Существуют упоминания о посольствах, отправленных из Южной Индии в Рим. Индийские слоны использовались в Сирийской войне. Плиний упоминает огромное количество звонкой монеты, уходившей каждый год из Рима в Индию, и в этом его подтверждает автор "Перипла". На полуострове обнаружены обильные клады римских монет, но особенно на юге. В 68 г. н.э. множество евреев, спасавшихся бегством от римского преследования, по-видимому, нашли убежище среди дружественно настроенных жителей береговой линии Южной Индии, и поселились в Малабаре" (143). В отношении того же периода д-р Бхандакар также замечает: "торговля и коммерция в тот ранний период процветали" (144).

На севере, в правление династии Кушанов происходило бурное развитие сношений Индии с Западом. "В кушанский период римское влияние на Индию достигло своего апогея. Когда весь цивилизованный мир, за исключением Индии и Китая, попал под власть Цезарей, и империя Канишки граничила, или почти граничила, с империей Адриана, древняя изоляция Индии была нарушена, и римское искусство и идеи устремились на восток вместе с потоком римского золота, которое хлынуло в сокровищницы раджей в уплату за шелк, драгоценные камни и пряности Востока" (145).

Результатом этого стало возвышение новой школы индийского искусства, "школы Гандхара", которая была по всем чертам близка к искусству Римской империи времен Августа и династии Антонинов, и достигла вершины своего рассвета в 100-300 н.э. Подобно индийскому искусству, римское влияние ощутили индийские монеты. "Кадфис I, который чеканил монеты только из бронзы или меди, стал подражать, после завоевания Кабула, чеканке Августа в последние годы его правления или аналогичной чеканке Тиберия (14-37). Когда римское золото первых императоров потекло в Индию в обмен на шелк, пряности, драгоценные камни и окрашенные ткани Востока, Кадфис II осознал преимущества золотых монет и стал чеканить большое количество ориентализованных ауреусов, такого же веса, как и их прототипы, и не уступавшие им по содержанию драгоценного металла. В Южной Индии, которая в тот же период поддерживала активную морскую торговлю с Римской империей, местные цари не пытались копировать имперские ауреусы, которые и так ввозились в страну в большом количестве и использовались для нужд денежного обращения, подобно тому, как английские соверены теперь в ходу во многих частях мира" (146).

Нумизматические подтверждения безошибочно указывают на рост активной индийской торговли с Западом, в основном с Римом. Они также показывают, что основной центр этой коммерческой активности находился на юге, в Тамилпакаме, "стране тамилов", которые играли такую важную роль в ранней истории индийской торговли. Мы уже видели, как в древние времена Соломона эта земля поставляла товар для его кораблей и поддерживала коммерческие сношения, что привело к заимствованию нескольких тамильских слов в языке самой Библии. Находки римских монет в Южной Индии в округ Коимбатор и вокруг него, а также в Мадуре более многочисленны, чем на севере (147). Главные причины недостатка монет на севере заключаются в том, что Рим, согласно свидетельствам античных авторов, экспортировал главным образом продукты Южной Индии и Декана, расплачиваясь за них своим золотом, тогда как цари Кушан массово пускали римские монеты на переплавку и чеканили из полученного металла новые монеты, вес которых в точности совпадал с весом ауреусов. Кроме этого значения римских монет, в данной связи заслуживает упоминания одна интересная характеристика монет Андхра (148), содержащая намек на морскую торговлю, а именно, что на многих из этих монет, обнаруженных на восточном побережье, отчеканены изображения двухмачтового судна, "очевидно, большого размера", символика которого не вполне ясна.

Стимул к восточной торговле с Индией исходил от Римской империи времен правления Августа. До того Индия вела торговлю в основном с Египтом, царь которого, Птолемей Филадельф (285-247 до н.э.), с которым поддерживал связи Ашока (149), основал город Александрию (неверно; Александрия была основана при Александре Македонском в 332 г. до н.э. - Aspar), ставшую впоследствии главным портом между Востоком и Западом. Тесные связи с Александрией поддерживали два морских порта, основанных на египетском побережье (Красного моря) - Береника и Миос Гормос, из которых суда плавали в Индию вдоль берегов Аравии и Персии. Страбон (150) упоминает, что в свое время видел около 120 судов, совершавших плавание из Миос Гормоса в Индию. Существовали, конечно, и другие сухопутные торговые пути между Индией и Западом, например, тот, что проходил через Центральную Азию вдоль Окса (Амударьи) до Каспийского и Черного морей, или через Персию в Малую Азию, или через Персидский залив, Евфрат, Дамаск и Пальмиру до Леванта. Но этот караванный путь не имел особого значения и пришел в еще больший упадок после парфянских войн. "Именно по морю, и после Клавдия - по открытому морю к арабам и в Александрию попадала основная масса товаров из прибрежных портов Южной Индии" (151). Главными посредниками в этой обширной торговле индийскими товарами, которая зародилась при Птолемее, были египетские греки, и, как обычно, эти коммерческие сношения оставили некоторый след в их языке. Так, греческие названия риса (oryza), имбиря (zingiber) и корицы (carpion) имеют тесное сходство с их тамильскими эквивалентами, именно, "arisi", "inchiver" и "karava" соответственно; и это тождество греческих слов с тамильскими ясно показывает, что именно через посредничество греческих торговцев эти товары и их названия стали известны в Европе, проделав долгий путь от земли тамилов. Кроме того, название "явана", под которым были известны эти западные купцы, и которое в старой санскритской поэзии неизменно использовалось для обозначения греков (152), происходит от греческого слова "ионяне", их самоназвания. То же слово встречается в древних тамильских поэмах и применяется исключительно к грекам и римлянам. В этом пункте следует процитировать замечания покойного м-ра Пиллаи, нашего авторитета в области тамильской литературы. Он писал: "Поэт Нариккар обращается к принцу Пандья, Нан-Марану, со следующими словами: "О Мара, чей меч всегда победоносный, проводи свои дни в мире и радости, пей каждый день из золотой чаши, поднесенной твоими служанками, холодное и ароматное вино, привезенное явана на их славных кораблях". "Явана", упоминаемыми этими поэтами, несомненно, были египетские греки, поскольку, как говорится в "Перипле", именно греческие купцы из Египта привозили на продажу в Мусирис и Бакару вино, медь, свинец, стекло и т.п., а взамен забирали из этих портов перец, бетель, слоновую кость, жемчуг и прекрасные муслиновые ткани (153). Эти греческие купцы отплывали из Египта в июне и приходили в Мусирис через 40 дней. Они оставались на Малабарском побережье в течение трех месяцев и отправлялись в обратное плавание в декабре или январе.

Активность этой торговли Запада с Индией достигла зенита в раннюю эпоху Римской империи, особенно в период от Августа до Нерона, период азиатских завоеваний Рима, которые сделали его мировой державой, контролировавшей торговые пути между Востоком и Западом. В то время среди богатых римлян возникла большая тяга к восточной роскоши, которая шокировала более здравомыслящих граждан Рима. К числу последних принадлежал Плиний (ок.77 н.э.) (154), горько сетовавший и осуждавший бессмысленную расточительность богатых классов и их безрассудные траты на благовония, умащения и личные украшения; он говорил, что "не бывает и года, чтобы Индия не отобрала у Рима 50 миллионов сестерциев" (155), посылая взамен продукцию, которая продавалась в 100 раз дороже первоначальной стоимости, "заставив нас так дорого платить за нашу роскошь и наших женщин". Кроме этого устойчивого и возросшего спроса, развитию торговли с Римом и увеличению ее объема и разнообразия в значительной мере способствовало открытие сезонной смены муссонов в Индийском океане. Это открытие сделал ок.47 н.э. кормчий по имени Гиппал (156), и суда начали плавать напрямую в порт Мусирис (Муйириколу) в Малабаре, - обстоятельство, которое существенно увеличило безопасность доставки груза, поскольку купцам больше не приходилось опасаться нападения арабов на караваны, пересекавшие пустыню, или пиратов на суда, державшиеся вблизи берега.

Основными статьями индийско-римской торговли были следующие: 1) пряности и благовония; 2) драгоценные камни и жемчуга; 3) шелк, муслин и хлопок. Потребление благовоний в Приме было вызвано религиозными и погребальными обычаями. Ладан воскуривался при каждом богослужении. На похоронах Суллы погребальный костер был обложен 210 носилками с пряностями. Нерон, как утверждают, на похоронах Поппеи полностью сжег весь годовой запас корицы и кассии. Эти пряности в Рим поставляли арабы, которые получали их из Индии, известной с незапамятных времен как "земля благовоний". Плиний (157) упоминает индийский перец (158) и имбирь и большой спрос на них в Риме, где их покупали на вес, подобно золоту и серебру. Кроме ароматических веществ и пряностей, на римских рынках существовал большой спрос на камни, жемчуга и минералы, которые Плиний (159) заботливо перечислил и описал с опытом, достойным современных ювелиров. Из этих камней наиболее высоко ценились бериллы, которые в Индии встречались только в одном месте, а именно, в Падиюре в округе Коимбатор, или, самое большее, в двух, - как утверждалось, еще одна берилловая копь существовала в Ваниямбади в округе Салем; и полагали, что эти бериллы были самыми лучшими и чистыми в мире. В окрестностях этих копей обнаружено самое большое количество римских монет.

В-третьих, в Риме пользовались спросом также индийские шелка, муслины и хлопковые ткани, которые продавались по невероятно высоким ценам. В правление Аврелиана шелк продавался исключительно на вес золота. Тиберий был вынужден издать закон, запрещавший ношение одежд из прозрачного шелка как неприличных. М-р Винсент Смит так подытожил информацию относительно торговли Рима с Южной Индией: "Земле тамилов повезло с обладанием тремя ценными товарами, не доступными больше нигде, а именно: перцем, жемчугом и бериллами. Перец продавался на европейских рынках по огромной цене... Места ловли жемчуга в Южном море, которые до сих пор приносят немалый доход, эксплуатировались с незапамятных времен и всегда привлекали массу иностранных торговцев. Копи Падиюра в округе Коимбатор были чуть ли не единственным источником, известным в древнем мире, откуда можно было получить хорошие бериллы, и как римляне, так и индийцы немногие драгоценные камни ценили выше, чем их. Тамильские государства содержали мощные флоты и открывали свободный доступ в свои гавани для кораблей как с востока, так и с запада, которые привозили купцов из разных мест, горевшие желанием приобрести перец, жемчуг, бериллы и другие отборные товары Индии, и рассчитывавшиеся за них золотом, серебром и ремесленными изделиями Европы" (160).

Нумизматические подтверждения говорят в пользу факта, что индийская торговля с Римом находилась на пике активности в течение 80 лет от правления Августа до Нерона (68 н.э.), поскольку наибольшее количество монет (161), обнаруженных в Южной Индии, относится именно к этому периоду. Как уже отмечалось, местоположение этих находок также позволяет сделать вывод, что продукция, которую экспортировала Индия, включала по большей части специи и драгоценные камни. В длительный промежуток времени от Нерона до Каракаллы (217 н.э.) эта торговля, по-видимому, переживала упадок, учитывая очень незначительное количество находок монет, относящихся к этому периоду, а также то обстоятельство, что находки были сделаны главным образом в областях, где выращивался хлопок, так что неизбежно напрашивается вывод, что после смерти Нерона торговля с Римом такими предметами роскоши, как пряности, благовония и драгоценные камни, должна была прекратиться, и продолжала существовать только в ограниченном объеме торговля такими товарами первой необходимости, как хлопковые ткани. Этот факт хорошо согласуется и может быть объяснен началом новой эры в социальных манерах в Риме в этот период в правление Веспасиана, когда, по словам Мериваля, "простота жизни плебеев и провинциалов одержала верх над безрассудной страстью к роскоши и мотовству, которому так долго предавались высшие классы". Со времен Каракаллы, когда Рим пал жертвой внутренних и внешних смут, и его жители едва ли могли себе позволить тратить большие суммы денег на пряности, благовония и украшения, торговля с Римом почти остановилась. Имеется лишь несколько монет, относящихся к этому периоду, причем находки кладов на севере встречаются больше, чем в Западной или Южной Индии. Торговля с Западом несколько оживилась снова при византийских императорах. География находок монет позволяет сделать вывод, что драгоценные камни, хлопок и муслин уже не пользовались в Риме большим спросом, но что экспортная торговля существовала за счет вывоза перца и специй из южных портов как в восточном, так и в западном направлениях. В связи с этим не стоит удивляться, что когда Аларих пощадил Рим от разграбления в 408 г., он потребовал и получил в качестве части выкупа 3000 фунтов перца (162). Наиболее интересные открытия этого периода были сделаны в Мадуре, где нашли два вида римских монет - медные монеты обычной римской чеканки, и небольшие монеты, специально отчеканенные для повседневного использования; и были выдвинуты предположения, что римские агенты обосновались в некоторых столичных городах и крупных рынках Южной Индии для торговых целей в то время, когда Римская империя переживала свои последние дни под ударами варваров. Винсент Смит разделяет это мнение и замечает (163): "Есть все основания полагать, что в первые два столетия христианской эры в Южной Индии осели значительные колонии римских подданных, занимавшихся торговлей, и что европейские воины, описанные как "могучие явана" и "немые млеччха (варвары)", облаченные в полный доспех, несли службу телохранителей у тамильских царей, тогда как красивые большие суда "явана" лежали в дрейфе у Мусириса (Кранганора), чтобы принять на борт груз перца, оплаченного римским золотом". Более интересным и неопровержимым является доказательство, происходящее из тамильской литературы, которое мы снова процитируем здесь словами м-ра Пиллаи (164): "Римские солдаты поступали на службу к Пандьям и другим тамильским царям". "В правление Арьяппадаи Каданта Недунжа Челиана Пандья римские солдаты охраняли ворота форта Мадура" (165). Поэт этого периода следующим образом описывает разбитый на поле боя шатер царя тамилов: "шатер, со стенами из двойного холста, прочно скрепленного железными цепями, охраняли могучие явана, чей твердый взгляд наводит страх на каждого присутствующего, и чьи длинные и свободные туники застегнуты на поясе ремнями, тогда как немые млеччха, облаченные в полный доспех, которые могут объясняться только жестами, бдительно несут дозор по ночам во внешней палате, постоянно совершая обход вокруг внутреннего помещения, освещаемого красивой лампой" (166). Из этого описания очевидно, что явана и другие "млеччха", или иностранцы, несли службу телохранителей у древних царей тамилов. М-р Винсент Смит далее сообщает: "Установлено даже, и доподлинно известно, что в Мусирисе существовал храм, посвященный Августу. Другая колония иностранцев (явана) поселилась в Кавирипаддинаме, или Пукоре, торговом порту, расположенном на восточном берегу в устье северного рукава реки Кавири (Каувери). Как город, так и гавань давно исчезли, и теперь погребены под обширными песчаными наносами. Поэмы рассказывают о том, что явана ввозили (в Индию) вина, лампы и вазы, и их свидетельства подтверждаются открытиями в мегалитических могилах Нигири многочисленных бронзовых сосудов, похожих на те, которые, как известно, производились в Европе в первые века христианской эры, а также сведениями "Перипла" ".

Мы рассмотрели нумизматические доказательства, которые безошибочно указывают на торговлю Индии с Римом. Но существование этих сношений, кроме того, находит вполне весомые подтверждения в различных упоминаниях (167) "Ромаки", или города Рима, которые имеются в туземной индийской литературе, в древних трудах на санскрите и пали. Так, в "Махабхарате" говорится о приходе "ромака", или римлян, к императору Юдхиштхире в Индрапрастху, или Дели (168) с дорогими подарками по случаю "раджасуйя яджны" (церемонии торжественного жертвоприношения богам, совершаемой правителем, претендовавшим на верховенство над другими царями Индии. Описана в "Махабхарате". - Aspar). В пяти знаменитых астрономических трактатах, называемых "Паитамаха", "Вашиштха", "Сурья", "Паулиса" и "Ромака Сиддхантха" - некоторые из них были составлены в 3 или 2 вв. до н.э. - "Ромака" часто упоминается как "махинури", "паттака" или "висайя", т.е. большой город, государство или владение. Варахамихира, живший ок. 505 г.н.э., также упоминает "Ромаку" в своих широко известных трудах "Панча-Сиддхантика" и "Врихат-Самхита". В первом из этих трудов он говорит о том, что когда на Ланке восходит солнце, в "Ромаке" стоит полночь, а в 16-й главе "Врихат-Самхиты" он рассказывает о том, что "ромака", или римляне, находятся под влиянием Чандры, или луны. Наконец, в "Пали Питака Ромака" упоминается "Ромака-джатака", которая описывает мнимого священника, убившего голубя, чтобы съесть его, вопреки буддистской практике, - это описание приводится, очевидно, для того, чтобы противопоставить буддийского аскета аскету римскому.

Кроме этих подтверждений связей с Римом, взятых из древних индийских трактатов, существуют также подтверждения из иностранных работ, относящихся к этому предмету. Мы уже упоминали перечисление и описание растительных и минеральных продуктов, которые ввозились из Индии, у Плиния, который называл Индию "единственной матерью драгоценных камней", "великими производителем самых дорогих драгоценных камней". Еще в 177 до н.э. Агатархид, возглавлявший Александрийскую библиотеку, которого с уважением упоминали Страбон, Плиний и Диодор, описывал Сабею (Йемен) как центр торговли между Азией и Европой и очень богатую страну из-за монополии на индийскую торговлю. Он также видел большие суда, приходившие из Инда и Паталы. Но более важные труды в этой связи, - это, несомненно, "Перипл Эритрейского моря" (100 н.э.) и "Географию" Птолемея (140 н.э.). "Перипл" представляет собой своего рода морскую лоцию, написанную опытным моряком, который плавал в Красном море, Персидском заливе, у Малабарского и Коромандельского побережий, и много лет прожил в Баригазе-Бхароче. Согласно "Периплу", Бхароч был главной перевалочной станцией Западной Индии, куда стекались привозимые из-за границы товары для последующей отправки вглубь страны. Пантхан, расположенный в 20 днях пути к юг от Баригазы, и Тагара, в 10 днях к востоку от Пантхана (совр.Дхарур во владениях Низама) были двумя городами большого коммерческого значения, расположенными во внутренней части материка, первый из которых посылал в Бхаруч на экспорт повозки со множеством ониксовых камней, а последний обычно шелка, муслины, окрашенный мальвой хлопок и другие статьи местного производства. Другие портовые города, упоминаемые в "Перипле" - Соупара (совр.Супара, около Бассейна), Каллиена (совр.Калиан) (169), место, кстати сказать, "большого коммерческого значения, т.к. многие лица, жертвовавшие приношения, чьи имена написаны в пещерах в Каихири, и некоторые, упоминаемые в надписях в пещерах Джуннара, были купцами, проживавшими в Калиане", Семулла (отождествляемая одними с Чембуром, а другими - с Чаулом), Мандрагора (совр.Мандад), Палаипатамаи (вероятно, Пал около Махада), Мелизейгара (совр.Джайягад) и другие. К югу упоминаются три больших рынка - Тиндис, Мусирис и Нелькинда, из котоырх ввозились перец, пряности, жемчуг, слоновая кость, тонкий шелк и даргоценные камни, такие, как алмазы, рубины и аметисты. Можно упомянуть также, что "Перипл" отмечает большие индийские суда у восточно-африканских, арабских и персидских портов, и индийские поселения на северном берегу Сокотры. Фактически, как отмечает д-р Винсент, "в эпоху написания "Перипла" купцы из местности вокруг Баригазы совершали торговые плавания в Аравию за смолами и ладаном, к африканскому побережью - за золотом, и в Малабар и Цейлон - за перцем и корицей (170), и таким образом плавали по всему Индийскому океану". "Перипл" также проливает некоторый свет на судоходство той эпохи. Согласно ему, жители Коромандельского побережья вели торговлю с Малабаром на своих собственных судах, и во все времена года в гавани Мусириса можно было увидеть множество туземных судов. На Коромандельском побережье упоминаются три крупных рынка, в гавани которых "можно увидеть суда, которые совершают каботажное плавание в Лимерику - моноксилы самого большого размера, называемые "сангара", и другие, именуемые "коландиофонта", которые представляют собой суда большого объема и подходят для путешествий, совершаемых к Гангу и Золотому Херсонесу" (171).

Приводятся также некоторые подробности о торговых маршрутах. Суда, ведущие торговлю с Индией, отплывали из Миос Гормоса или Береники и спускались по Красному морю до Моузы (в 25 милях к югу от Мокхи), и отсюда до места под названием Окелис в (Баб-эль-Мандебском) проливе, где напасались водой. Затем они следовали вдоль аравийского побережья до Кане, проходя по пути Эудаймон (Аден) в Аравии, некогда крупнейший рынок для индийских купцов. Из Кане в Индию расходились несколько путей: некоторые суда плыли к Инду, а далее к Баригазе, а другие направлялись в порт Лимерика (на Малабарском побережье). Существовал также другой маршрут в Лимерику, начинавшийся от мыса Ароматов (Гвардафуй). На всех трех морских трассах суда пользовались муссонами, назвавшимися тогда "гиппалами", отплывая из Египта в июле.

"География" Птолемея описывает все морское побережье от устья Инда до Ганга и упоминает много городов и портов коммерческого значения. Это, среди прочих, Сирастра (Сурат), Монглоссон (Мангрол) в Гуджарате, Ариака (Махараштра) (172), Супара, Мусирис, Бакарей, Маисолия (Масулипатам), Коунагара (Конарак) и другие места. Епископ Колдуэлл отметил, что в этих трех трудах, т.е. в "Естественной истории" Плиния, "Перипле" и "Географии" Птолемея можно найти наибольшее количество примитивных дравидских слов, содержащихся в письменных источниках древности. Больше интересной и надежной информации относительно этих южноиндийских портов можно извлечь из тамильской литературы той эпохи, в которой описывается их величина и великолепие, что позволяет получить представление о международной жизни, бьющей ключом по всему Тамилакаму. Так, Мучири, крупный морской порт около устья Перияра, описывается тамильским поэтом следующим образом: "процветающий город Мучири, куда большие красивые суда явана, привозящие золото, приходят, рассекая носами белую пену в водах Перияра, который принадлежит Черале, и возвращаются, нагруженные перцем" (173). "Рыба обменивается на рис, который приносят в корзинах домой", - рассказывает другой поэт, - "Мешки с перцем приносят из домов на рынок, золото, получаемое с кораблей в обмен на проданные товары, привозят на барках на берег, в Мучири, где никогда не умолкает ритмичный шум волн вздымающегося моря, и где Куддуваи (царь Черы) дарит посетителям редкие продукты морей и гор" (174). Описание Кавирипаддинама ("Камары" "Перипла" и "Хабериса" Птолемея) или Пукара - столь же важное и впечатляющее. Он стоял на северном берегу реки Кавири, тогда широко и глубокой, в которую суда с большой осадкой входили из моря под всеми парусами. Город подразделялся на две части, одна из которых, Марувар-Паккам, примыкала к морскому берегу. Около берега в Марувар-Паккаме возвышались платформы с пакгаузами и складами (175), где хранились товары, выгруженные с кораблей. Здесь товары после уплаты таможенного сбора метили клеймом с изображением тигра (эмблема царей Чола) и доставляли на склад торговцев. Рядом находились поселения купцов-явана, где всегда было выставлено на продажу много заманчивых товаров. Здесь также находились квартал иностранных купцов, которые прибывали из-за моря и говорили на разных языках. Поставщики душистых притираний и порошков, цветов и ладана, портные, которые шили одежду из шелка, шерсти или хлопка, торговцы сандалом, сапаном, кораллами, жемчугом, золотом и драгоценными камнями, продавцы зерна, прачки, торговцы рыбой и солью, мясники, кузнецы, медники, плотники, лудильщики, художники, скульпторы, ювелиры, сапожники, - все они обитали в Марувар-Паккаме (176). В другом повествовании рынки Кавирипаддинама описываются следующим образом: "Сюда привозят коней из далеких земель за морями; привозят перец на кораблях; золото и драгоценные камни из северных гор; сандал и сапановое дерево из гор на западе; жемчуг из южных морей, и кораллы из восточных. Товары из мест, где протекает Ганг; всё, что произрастает на берегах Кавери; продукты из Элама или Цейлона и ремесленные изделия из Калакама" (в Бирме) привозились на рынок Кавирипаддинама (177). Заслуживает упоминания также то обстоятельство, что в этих портах страны Чола были маяки, построенные из кирпича и глины, которые по ночам горящими огнями показывали кораблям путь к гавани. Также утверждается, что дворец царя Чола в городе Кавирипаддинам был возведен "искусными ремесленниками из Магадхи, механиками из Марадама, кузнецами из Аванти, плотниками из Явана и самыми толковыми рабочими в земле тамилов" (178).

Среди прочего стоит отметить, что в рассматриваемый нами период Индия также поддерживала, кроме коммерческой, нечто роде политической связи с Римом. Страбон (179) упоминал о прибытии к императору Августу в 20 г. до н.э. миссии или посольства от индийского царя Пандиона. Теперь уже бесспорно установлено, что этот "Пандион" был царем южноиндийского государства Пандья, жители которого были тогда единственным народом в Индии, которые осознавали преимущество союза с Европой, впервые заключенного во времена правления императоров Северной Индии из династии Маурья. Страбон также упоминает имя Зарманохега, т.е. одного из шраманов, которых индусы до сих пор называют "сраманами", бывшего одним из послов от Пора, царя над 600 царями, к Августу, который покончил с собой в Афинах, бросившись в костер; на его могиле была оставлена следующая эпитафия: "Здесь лежит Зарманохег, индиец из Баргосы (или Броча. - Примеч.Р.Мукерджи), который обессмертил себя по древнему индийскому обычаю" (180). Посольства к Августу также упоминают Дион Кассий (181), Флор (182) и Орозий (183). Дион Кассий (184) (ок. 180 г. н.э.) также рассказывает о приеме Траяном многих посольств от индийцев. М-р Винсент Смит по этому поводу замечает: "Индийское посольство, которое явилось с поздравлениями к Траяну после его прибытия в Рим в 99 г., вероятно, было отправлено Кадфисом II, чтобы объявить о завоевании им Северо-Западной Индии" (185). Евсевий Памфил (186) рассказывает об индийских послах, которые привезли дары Константину Великому; и Аммиан Марцеллин (187) - о посольстве, направленном индийцами к императору Юлиану в 361 г. н.э.

Объяснение этих сношений Рима с Индией следует искать в том, что "со времен Марка Антония и до эпохи Юстиниана I, т.е. с 30 г. до н.э. до 550 г.н.э., политическое значение кушан, или саков, державших под своей властью долину Инда и Бактрию, как союзников против парфян и Сасанидов, и их коммерческое значение как хозяев одного из основных торговых путей между Востоком и Западом сделало дружбу с ними вопросом первостепенной важности для Рима" (188). Насколько тесной была эта дружба, продемонстрировал римский генерал Корбулон в 60 г.н.э., сопроводив гирканских послов до Инда и через владения кушан или индо-скифов при их возвращении из посольства в Рим (189). Эта тесная связь между Индией и Римской империей в кушанский период также объясняет, откуда Птолемей и автор "Перипла" в 1 в.н.э. смогли почерпнуть обилие точной информации о долине Инда и Бактрии, а также особую ценность даров, которые, по сообщению "Перипла", предназначаются для правителей Синда. Еще один результат этого длительного союза заключался в том, что кушаны и другие правители Пешавара и Пенджаба узнали, как уже указывалось, о римской монетной чеканке и астрономии.

После Плиния, Птолемея и "Перипла" следующее важное иностранное известие об индийской торговле принадлежит Косьме Индикоплову (535 н.э.), которое, хотя и относится к намного более позднему периоду, представляется уместным рассмотреть здесь. В написанной им "Христианской топографии" содержатся некоторые интересные сведения о Цейлоне и Малабарском побережье, в составе которых до нас дошли несколько тамильских слов. Он называет главным местом торговли перцем "Малу" или Малабар, и упоминает пять рынков продажи перца - Пудопатану, Колопатану, Салопатану, Мангарут и Парти, - а также другие порты дальше к северу на побережье, такие как Каллиян и Сурат. Он описывает Цейлон под названием Серендиб как место, куда завозятся китайский шелк и драгоценные специи восточных стран, и которые перевозились отсюда во все части Индии и другие страны. Затем он называет Цейлон (190) центром торговли между Китаем и Персидским заливом и Красным морем. Он был также "пристанью для судов из Индии, Персии и Эфиопии, и подобным образом отправлял многие собственные (суда) в иностранные порты". Косьма Индикоплов - первый западный автор, который "целиком подтверждает существование связей между Индией и Китаем" (191), и намекает на восточные торговые связи Индии, к рассмотрению которых мы теперь приступим.