Место лиц, свиные окорока нам мерещатся.

Того и гляди кто, кого завалит и сырым грызть начнет!

А тут такой кусок мяса приплыл, свеженький, не протухший.

Дело весной было, лед с реки сошел, но земля еще как камень мерзлая.

Ну мы переглянулись меж собой, без слов поняли, что делать с таким подарком.

Утопленичка, вытащили по тихому, да в земельку мерзлую схоронили, он у нас там как в холодильничке почти месяц лежал, пока мы его ели.

Александр передернулся всем телом, слушая страшную правду старика.

Тошнотные позывы подступили к его горлу.

А как же охрана? Вас что не стерегли?

Они же должны были учуять запах готовящегося мяса.

Нас, четверых доходяг не стерегли, с утра пригонят на лесосеку и до вечера.

План выполнять надо, не куда не денешься, иначе пайку урежут.

А пайку урежут, значит смерть не минуемая.

Бежать там, не куда было, только в тайгу, медведям на корм.

Это нами съеденный парень по глупости сорвался с зоны, а может с ума сошел.

Там народ часто с катушек съезжал.

Утопленничка искали солдаты и к нам заходили, спрашивали видели, не видели.

А готовили мы мясо только когда ветер в тайгу дул, что бы не учуял кто.

Вечером, пред уходом, пеплом от костра засыпем место где он лежит, бревнами закидаем, что бы зверь какой не раскопал нашу добычу.

Так и съели мертвяка.

И ни кто из четверых не проболтался, ни слова, ни пол слова, не намека.

Потому как мы на него ни как на человека смотрели, а лишь как на вкусное мясо, почти как свининка.

Кости потом  схоронили, честь по чести все и даже молитву прочитали, Отче Наш, вот такие дела были в благодатные времена, отца народов.

Дааа, охренеть можно! – состроил на лице кислую мину Алексанр, а после усмехнувшись добавил, - это я значит сейчас за одним столом с людоедом сижу?

И не боишься дядя Федя не знакомому человеку исповедоваться о таком?

Я же не батюшка, могу и милицию донести?

Никанкин пристально взглянул в глаза гостя и ответил вопросом на вопрос.

А ты не боишься, что я тебя съем?

Насчет донести, я уже ни чего не боюсь, да и в людях я разбираюсь с первого их вздоха передо мной.

Не доказуемо все мной рассказанное, сказка полоумного старика и не более того, если что.

А тебе скажу так.

Наболело у меня сильно вот тут, - старик коснулся рукой груди.

Не дай Бог кому в такую мясорубку попасть!

Молодой был, жить хотелось очень.

А ты бы не стал есть и здох?

Вот и про тебя скажу так, не советский ты человек, не от мира сего!

Попади ты как я в ситуацию, не отказался бы от человеченки, знаю наверняка.

Александр задумался над сказанным, пытаясь поставить себя на его место.

И чем больше он себе представлял, то страшное время, тем больше понимал что старик возможно  прав.

Размышляя, он встал со стула и прошелся по комнате.

Потом подошел к стоящему на швейной машинке сундучку, тронул его окованное железом, деревянное тело, машинально заглянув внутрь.

Сундук был пуст, но эта его пустота, натолкнула Александра на интересную мысль.

Она мысль, словно искра сначала проскочила в его сознании, а потом стала вдруг разжигать его фантазию, взорвав мозг сформировавшейся идеей.

На все осмысление ему понадобилось не более минуты, на протяжении которой старик за столом налил  себе в рюмку очередную порцию алкоголя, выпил ее и зажевал очищенной картофелиной.

Сундук пустой...

Бросай те слова свои и прорастут они обильной порослью, упав на благодатную почву!

Что если мне попробовать заложить в его голову одну идею?

Не зря же я десять лет назад получил диплом психолога-психоаналитика, у самого

Петра Гурвича!

Никанкин сейчас как раз в самом внушаемом состоянии, и не трезв и не пьян!

Только надо все очень тактично, грамотно и тоненько сделать.

Жалко его конечно и человек он видимо не плохой, но и я ни чего плохого для него не собираюсь делать.

А только зачем добру пропадать если сможет оно еще принести пользу не малую и мне и делу важному.